Карта мира

День 12 Разобраться в происходящем становится намного проще, стоит Дину предположить, что радиоведущие врут без зазрения совести. Теперь он отчётливо слышит в сводках новостей их напряжённость. По мнению Дина — это естественный результат того, что за спиной ведущих стоят люди в военной форме с оружием и следят, чтобы те ни на слово не отходили от выданного сценария. Невозможно узнать, сколько городов уничтожили до Хьюстона. В зараженных зонах о таком не сообщается, и общественность с радостью игнорирует запертых там людей ради обеспечения собственной безопасности. Они, вероятно, так и будут закрывать на это глаза, пока не увидят бомбардировщики в небе своих городов, и, судя по всему тому, что узнал Дин, произойти это может очень скоро. И хотя невозможно определить, как именно раскиданы все заражённые зоны на карте, непрерывные репортажи с Восточного побережья наводят на мысль, что большая часть Среднего Запада, возможно, в эти дни является терра инкогнита. Предыдущий Дин Винчестер оставил не так уж много бумажных следов. Изредка между страницами книг, которые принадлежали им с Сэмом и Бобби, обнаруживаются краткие записки от информаторов. Вместе с ними он находит кучу непонятных бумаг и подпирающий ножку стола блокнот, но его он пока что не осмелился пролистать. Однако, бегло пробежавшись глазами по страницам дневника, Дин убеждается, что местный Дин в основном был сосредоточен на угрозах сверхъестественного происхождения в целом и на Люцифере — в частности. Это, конечно, имеет смысл, вот только пока Дин готовился к несостоявшейся битве с Люцифером, мир продолжал разваливаться на части, но даже в тех редких случаях, когда он удосуживался обратить на это внимание, его неизменной реакцией было полное равнодушие. Коллекция Каса отчётов патрульных всего за одну неделю уже превосходит по количеству те, что другой Дин собрал за всё время своего управления лагерем. Он забирает стопку листов и переносит её в хижину Дина, после чего проводит большую часть дня за чтением отчётов, начиная с самого раннего, который, судя по дате (Господи, Кас заставляет патрульных проставлять даты) был написан спустя пять дней после его прибытия. Несмотря на кучу повторений и не самых приятных подробностей, которые самый дотошный патрульный (Фил) счел достойными упоминания, читать это интересно. Благодаря отчётам и дневнику Дин узнает текущие маршруты патрульных, и у него складывается смутное представление о том, что именно патрульные обучены искать, и как они работали под руководством Дина. Однако наибольший интерес вызывают внесённые Касом изменения в устоявшемся порядке работы, такие как требование составлять отчёт за каждую смену, несмотря на то, что Кас вполне мог бы выслушивать устные доклады, поскольку его память наверняка всё такая же безупречная, как и прежде. Дин делает предположение, что целью этой причуды является не только отвлечение патрульных от размышлений о происходящем (хотя стоит отдать Касу должное — идея отличная). Дин также догадывается, почему Кас даже не пытается заставить патрульных уменьшить объём слов в отчётах. Ангел привык к тому, что у него под рукой — или под крылом? — до хрена всевозможной информации, но теперь Кас ограничен человеческим телом. Даже имей он возможность мог сказать им, что искать, возник бы большой риск того, что патрульные не обратят внимание на нечто важное, потому что Кас не ожидал, что они могут это обнаружить, или — что ещё хуже — потому что они могут столкнутся с тем, чему у него не найдётся объяснения. Это весьма причудливый способ сделать из ополчения первоклассных шпионов, но в то же время и не самый плохой. Однако бесконечную череду скучных рассказов наконец прерывают отчёты Веры и Джозефа, в которых подробное изложение выходит на редкость кратким. Дин сосредотачивается на них и отмечает однострочные упоминания других миссий и уместившуюся в несколько слов историю о былых стычках на границах. Сопоставив всё это с подслушанными разговорами часовых и патрульных, Дин, кажется, понимает ещё одну причину лаконичности приказов Каса. Полное отсутствие сверхъестественной активности беспокоит его не только потому, что оно означает подготовку Люцифером своей армии для победного марша по Земле. Судя по потрепанным страницам, на которых размыты выведенные чернилами отдельные фразы, явно перечитанные не один раз, Кас начинает сомневаться, что именно Люцифер является причиной затишья. От этой мысли холодеет внутри. Возможно, Люцифер не пользуется титулом победителя Апокалипсиса потому, что кто-то или что-то удерживает его в аду. Ещё одна причина выслушать доклады ночного патруля, философски думает Дин. И действительно не хочет это пропустить.

***

За час до заката ночной патруль бредёт к хижине Каса. Они стараются выглядеть полными энтузиазма и готовыми к службе, хотя в душе уже смирились с тем, что ночь будет до смерти скучной, а за ней последует написание сочинения. Если подумать, это вполне объясняет творческий подход в последних отчётах, которые начинают походить на второсортные романы о выживании в диких условиях. Благодаря безупречным внутренним часам Дин приходит минута в минуту. Он проходит на кухню, по пути ловит на себе тревожный взгляд Каса, и готовится наблюдать, как Кас, в прошлом ангел Господень (ныне — обычный наркоман), оттачивает навыки общения. Дальнейшие события в своей странности и неловкости превосходят все ожидания Дина. Похоже, стратегия Каса заключается в том, чтобы с как можно более заинтересованным видом слушать остальных и отвечать на редко возникающие вопросы. Со стороны и не скажешь, что Кас импровизирует, поскольку не знает, что нужно делать. Должно быть, с таким серьёзным лицом можно говорить что угодно, и при этом не бояться, что кто-то усомнится в твоих словах и действиях. Дин отмечает, что он уже видел этот отряд вчера, и делает мысленную пометку выяснить график патрулирования. Так будет гораздо проще запомнить всех людей, с которыми работает Кас. Вера стоит возле стены, и лицо её воплощает в себе определение почтительного внимания, но Дину кажется, что выражение это вполне искренне. И ещё ему кажется, что среди всех четырёх членов этого отряда она единственная догадывается, что Касом что-то движет, однако что именно — остаётся для неё загадкой. Фил — невысокий, темноволосый и ужасно сосредоточенный на каждом движении Каса парень — начинает монолог, мало чем отличающийся от его отчётов: длинный, скучный и в основном посвящённый тому, что, по его мнению, обязаны делать члены его отряда, и всё это в вперемешку с пугающим количеством деталей (пятьдесят шесть дорожных выбоин, перечисленных в строгом порядке от менее глубоких и широких — к более. Серьёзно?). Высокая блондинка позади Фила, Аманда — по крайней мере, она обернулась, когда Вера произнесла это имя, — ничего не говорит, но, как и Вера, слушает с оружием в руках, и, несмотря на то, что она невозможно сексуальна, Кас явно старается не смотреть в её сторону. А это весьма непросто провернуть, учитывая её большую разницу в росте с Филом. Дин уверен, что она неспроста при каждой встрече занимает место возле выхода, прижимаясь спиной к стене, но у него нет никаких доказательств своей теории. Четвертый член отряда, высокий парень с вьющимися черными волосами, стоит в стороне, привалившись к стене с таким же безутешным выражением лица, какое Дин в последний раз видел у восьмилетнего Сэма, когда отец не разрешил ему сходить на ежегодную ярмарку штата, потому что им нужно было уезжать следующим днём. Методом исключения, Дин приходит к выводу, что это Сидни, который пока что выделяется только тем, что обиженно разглядывает то пол, то Каса. Последний настолько убедительно делает вид, что не замечает этого, что Сидни, похоже, в шаге от совершения какой-нибудь глупости. Кое-кого явно не устраивает нынешнее положение вещей, и у этого кое-кого с собой несколько видов оружия, с которым он умеет обращаться. Ноги сами по себе ведут Дина к кухонной двери, откуда он продолжает наблюдение за Сидни, пока тот, наконец, снова не утыкается недовольным взглядом в пол. Кас, конечно, тот ещё козёл, но и Сидни с таким отношением не выглядит на его фоне лучше. Он ведёт себя так, будто Кас без толку отнимает его драгоценное время, и, как ни крути, так прожигать взглядом своего союзника — ненормально. Вера — очевидно, командир этого отряда — докладывает последней, кратко резюмируя события предыдущей ночи, от чего лицо Кас чуть ли не светится от облегчения. Однако расслабиться он не успевает — она неожиданно отрывается от стены и обращается к нему: — Кас? Глаза Каса на мгновение омрачаются тенью беспокойства и взметаются к ней. — Да? — Чак просил поговорить с тобой насчёт припасов, — говорит она, склонив голову набок. Судя по выражению Каса, он ожидал любой вопрос, кроме этого. — Они закончатся через три недели, и ещё он сильно озабочен… — Передай ему, что у листьев есть множество применений, — бросает Кас и прикрывает глаза, очевидно пытаясь взять себя в руки, из-за чего не замечает мимолетную ухмылку Веры, гипнотизирующий стену позади него взгляд Аманды, странный взгляд Фила… и, как ни странно, полное отсутствие реакции со стороны Сидни. — Я с ним поговорю. Что-то ещё? Вера пожимает плечами и без всякой на то необходимости поправляет винтовку за спиной. — Нет. — Значит, на сегодня всё. Обо всём необычном докладывайте немедленно. — В голосе Каса едва слышится командирский тон (причиной которому является нерешительный вид Фила), и который обычно появлялся, когда Кас заводил разговор обо всём подряд: от замыслов Господних до удручающих ограничений по минутам в тарифах сотовой связи. — Жду ваши отчёты через двадцать четыре часа. Дин дожидается, пока патрульные с Верой в хвосте не выходят на улицу и не исчезают из виду, после чего покидает кухню, игнорируя пристальный обвиняющий взгляд Каса, и, упав на диван, берёт свежие отчеты. — Не похоже, что они заметили моё присутствие. — Не понимаю, что тебе так нравится в этих собраниях, — сухо отвечает Кас, чем вызывает у Дина ухмылку. Он находит последний отчёт Веры, благодаря которому сможет понимать, о чём она с Касом будет говорить в дальнейшем. С каждым разом их диалоги становятся всё более язвительными, и у него складывается впечатление, что каждый последующий является продолжением одного спора. Ему интересно, что было у неё на уме, когда она настаивала на небезопасном контакте с пограничниками, чтобы сообщить им об исчезновении Дина. — И не поймёшь. Поскольку отряд Джо вернется из объезда периметра Канзас-Сити, куда им строго-настрого запретили заезжать, только завтра утром, Дин решает отложить отчёт Веры — единственное интересное чтиво — напоследок, чтобы была хоть какая-то мотивация прочитать остальные. В этюдах Фила появляются вызывающие у Дина тревогу рассуждения о великолепии Луны. И учитывая, что ночное небо всегда затянуто непроницаемой чернотой туч, у Дина возникает вопрос, что могло натолкнуть Фила на эти описания. У него нет догадок, во что это в итоге выльется, но есть уверенность в том, что во что-то точно да выльется. — Будь добр, не заставляй символы компенсировать твоё отсутствие самоконтроля, — бросает Кас. — Я уже не говорю про то, что твой истерический смех раздражает. — Напомни-ка, как эти символы работают? — просит Дин. — Ты говорил, что я вроде как не невидимый… — Формально, да, — Кас обводит взглядом комнату и раздражённо, будто не найдя искомого, нахмуривается. — Когда кто-то на тебя смотрит, то этот человек — убеждён, полагаю — что перед ним никого нет. Люди, — добавляет он, придавая голосу тот самый тон, который Дин окрестил «ангельским превосходством», — с детства учатся полагаться на свои ощущения. Вызванная символами дихотомия вынуждает их избегать источника этого психического диссонанса, поэтому они забывают о нём. — Выходит, они больше доверяют магии, чем собственным глазам, — фыркает Дин. — Оно не так уж эффективно, — медленно, будто сквозь стиснутые зубы, произносит Кас, — если приходится бороться сразу с двумя чувствами. — Выходит, про секс не может быть и речи, — не подумав, выдаёт Дин. Кто бы сомневался, он просто не мог не свернуть в это русло, так ведь? Кас резко поднимает голову. — С удовольствием бы проверил эту теорию. — Где-то под толщей сарказма слышится неподдельная нотка горечи, и у Дина как раз достаточно времени, чтобы подумать, откуда, черт возьми, она взялась, но тут Кас внезапно добавляет: — Меня, как обычно, режет без ножа твоё разочарование моими занятиями. Вот этого он точно не ожидал. — Ты, наверное, не делаешь ничего такого, чем я… то есть, чем он не баловался, — пытается сгладить углы Дин, но в то же время в ужасе задаётся вопросом, в кого, черт возьми, он превратился здесь за пять лет. Прыгать в койку с кем-то после небольшого разговора — вполне нормально, но заниматься сексом с дюжиной людей — это как-то… неправильно? Кас насмешливо приподнимает бровь, и Дин неохотно добавляет: — Ну или ничего такого, чем он не подумывал заняться. Кас совершенно не меняется в лице, из-за чего Дин задумывается: быть может, это уже абсолютно другой разговор с совершенно другим Дином Винчестером. — Прошу прощения, — неожиданно говорит Кас, отводя взгляд в сторону. — Я плохо сплю. Точнее, вообще не сплю. Дин на мгновение впадает в ступор. Затем он сглатывает. — Я понимаю, что моё присутствие… — он через силу заставляет себя продолжить: — … для тебя проблема, но если всё настолько плохо, то я могу ночевать в хижине Дина. От одной этой фразы живот скручивает от тошноты. В течение дня ему и правда довольно не по себе сидеть в той хижине, но в целом, ему удаётся игнорировать гнетущее ощущение, что он — призрак в доме своей местной версии. А если придётся проводить там и ночи…. — Нет, — Хотя Кас не смотрит на символы на дверном проёме, Дину всё равно вспоминается та его фраза про «нелепые правила проживания». Он до сих пор понятия не имеет, что это значит, а в книгах Каса не нашлось никаких подсказок. Дин понимает, что хижина Каса обозначена местом жительства. Вот только ему не понятно, почему тот выбрал именно её, а не любую другую. — Неважно, где ты — рядом со мной или нет. Ты всё равно остаёшься проблемой. Дин принимает эти слова с каменным лицом. На правду не обижаются. — Однако ты можешь снять с себя какую бы то ни было ответственность за качество моего сна, — добавляет Кас, с таким видом, будто сам удивляется тому, что говорит. — Ты здесь не при чём. И я начинаю привыкать к твоему присутствию. — Спасибо, — отвечает немного опешивший Дин. — Рад слышать. Каса, судя по всему, удовлетворяет его ответ. Он плетется через распахнутую дверь спальни в ванную, рассеянно потирая рукой затылок. Под слегка опустившимся воротом рубашки Дин замечает темно-красный след на шее, оставленный явно не зубами, и вновь задаётся вопросом, когда Кас, черт его побери, умудряется спать. По его возвращении в гостиную Дин замечает проблеск усталости под слабой маской невозмутимости. Стало быть, ответственность и гедонизм — вещи несовместимые, особенно с графиком Каса, которого тот придерживается настолько рьяно, будто при его малейшем нарушении рискует лишиться рассудка. Возможно, это первый задокументированный случай в истории, когда секс повышает уровень стресса, а не наоборот, удрученно думает Дин. Он даже не подозревал, что такое возможно. — Не знаю, подбодрит ли тебя это, — начинает он при виде того, как Кас устало потирает глаза, — но ты неплохо справляешься с должностью лидера. — Ты не умеешь врать, — Кас одаривает его слабой улыбкой, которая, как кажется Дину, вполне искренна. — Теперь я восхищаюсь самообладанием Дина во время собраний, когда я, в силу трезвости, отпускал различные комментарии, а он был при полном оружии. — Если я замечу, что ты на кого-то нацелился, я тебя остановлю, — обещает Дин. Затем, немного подумав, добавляет: — И я не врал. Ты мне не особо нравишься. Но ты неплохо справляешься. — Спасибо, — благодарит Кас после недолгого молчания. — Так что не так с Сидни? — спрашивает Дин, не успев подумать. Кас невыразительно смотрит на него, но Дин не сомневается, что до Каса дошёл смысл вопроса. — Просто интересно. — Командир его отряда — один из погибших в Канзас-Сити, — слишком ровно отвечает Кас. — Сейчас все напряжены… — Из-за отсутствия Дина или из-за того, что ты здесь главный? — напирает он и внимательно следит за выражением лица Каса. — Рискну предположить, что второе. Кас приподнимает брови в картинном удивлении. — Тебя это беспокоит? — Да, — признаётся он. — Ну то есть, только ты знаешь, что я здесь, и я бы не хотел в один прекрасный день зайти и обнаружить тебя застреленным в спину каким-то мудаком, жаждущим славы и достатка туалетной бумаги. — Они бы так… Кас тут же понимает, что на оговорку списать не получится. Дин застывает на месте. — «Они»? — Неважно, — отмахивается Кас и направляется на кухню. — Но я ценю твоё беспокойство. Я ведь правильно понял, так отвечают людям, которые заводят разговор о том, на что тебе наплевать, и от которых хочется поскорее отвязаться? Дин в который раз напоминает себе, что он пришёл не ругаться, однако всякий раз, когда они оказываются наедине, у него возникает ощущение, будто всё неизбежно стремится к ссоре. — Ладно. Но ты бы мог придумать, чем занять людей, чтобы они не задумали переворот. Я понимаю, почему ты пока что не пускаешь их в город… Кас останавливается у кухонной двери с бутылкой без этикетки в руке. — Понимаешь. Дин воспринимает это как вопрос, хотя он и не является таковым. Ему надоело додумывать. Он хочет, чтобы Кас начал давать ответы. — Дело в военных. Лагерь заключил с ними договор, чтобы, едва завидев Дина, его не расстреляли, не арестовали и так далее? Вы с ними заодно. Кас подходит к Дину и кидает ему на колени непонятно откуда взятую бутылку. Затем он отодвигает журнальный столик на пару футов от дивана и, усевшись на освободившееся место, обращает к Дину полные интереса глаза. — Продолжай. — Ты боишься, что если патрульные столкнуться с кем-то из военных, то они решат поговорить. И в ходе разговора могут спросить у военных, как продвигаются поиски Дина. — Взяв бутылку, он старается не обращать внимание на давящий своей пристальностью взгляд Каса. — Что это… — Пиво. У Джозефа полезное хобби, — перебивает Кас. — Что за поиски Дина? — Те самые, которые, как ты им сам сказал, проводят военные. — Дин отвинчивает крышку, делает осторожный глоток и едва сдерживает стон удовольствия. У Джо определённо талант. — Я полагаю, только поэтому все в лагере не засыпают тебя вопросами о том, почему они сами до сих пор не ищут его. — Одним из главных приказов Дина было в случае его пропажи не искать… — И приказ этот уже все готовы нарушить, — завершает за него Дин. — Но тебе всё равно нужно убедиться, что они не отправятся на поиски самовольно. Кас, к немалому удивлению Дина, расслабленно улыбается ему. Невидимое напряжение ослабевает, и на Дина обрушивается осознание того, насколько же Кас сейчас одинок. Миру пришёл конец, его лидер мёртв, а ему приходится скрывать Дина от всего лагеря, выполнять непонятную и ненавистную ему работу и врать всем обо всём подряд, потому что если он расскажет правду, то станет ещё хуже. Вспоминая о Сидни, о свернутом разговоре про неизвестных «них», он добавляет к этим тревожным мыслям ещё одну — Каса могут убить свои же. Дин вынужден признать, что в таких условиях и сам бы сейчас пил не просыхая. — Ты прав, — говорит Кас, делает глоток пива и задумчиво смотрит на Дина. — Ты видел пайки? Ты ещё не был на оружейном складе… — Здесь есть оружейный склад? — спрашивает Дин, стараясь не звучать слишком уж восторженным, но, судя по выражению лица Каса, с треском проваливается. — Где? — Утром оставлю ключи, — отвечает Кас и улыбается шире. — Вскоре после того, как в Канзасе объявили карантин и прислали военных, Дин заключил с ними сделку. Мы получали припасы и информацию, а они — нашу помощь в патрулировании городов и уничтожении заражённых Кроатоном. — Значит, его будут искать. — Он им очень нравился, — подтверждает Кас и делает еще один глоток прежде, чем Дин успевает распознать мелькнувшее на его лице выражение. — С ними контактировали только командиры отрядов, и я не мог позволить патрульным взять на себя смелость заговорить с первым попавшимся им на глаза человеком в форме. Дин кивает. — И сколько ещё, по-твоему, они будут подчиняться? — Когда я отдал им этот приказ, то не думал, что мы потянем до того момента, когда он станет проблемой, — признаётся Кас с таким видом, будто затянувшееся существование Земли вызывает у него только зубовный скрежет. — Однако, поскольку конец всё продолжается оттягиваться… — И когда Люцифер вернётся, начнёт он с Канзас-Сити. — изумлённое выражение лица Каса кричит о том, что Дин попал в точку. — Люцифер захочет начать свой победный марш в том месте, где он убил единственного человека, способного его остановить. Ничего удивительного. — Да, — губы Каса дёргаются. — Архангелы обожают закатывать мелодрамы. Его армия, если получится, буквально появится из праха Дина. — повисает долгая пауза, после чего Кас бормочет незнакомым Дину голосом: — Он на удивление предсказуем. — Поэтому ты хочешь их чем-то занять, — понимает Дин. Он склоняет голову набок. — Желательно чем-то таким, чтобы дело это занимало у них как можно больше времени и не разожгло бунт в ту же секунду, как ты решишь расслабиться и повернёшься лицом в другую сторону. И я советую не поворачиваться спиной к Сидни. Так, к слову. Улыбка Каса исчезает, и на этот раз Дин обращает на это внимание. — Оказаться свергнутым не так уж и плохо. — Да, если тебя оставят в живых. Но я полагаю, есть причина, по которой ты до сил пор не сдал позиции, — отвечает Дин, встречаясь с его глазам. — Ты говорил, что никто кроме тебя заниматься этим не будет, но имелось в виду, что слишком многие хотели занять твоё место, я прав? — После смерти Дина и командного состава стало непонятно, кто должен взять на себя управление лагерем, — отвечает Кас и отрешенно вертит в руках бутылку. — Я не знаю, что случилось бы, займи кто-то вместо меня эту должность, но могу точно сказать, что улучшений бы не предвиделось. — Ты что-то недоговариваешь. Кас закатывает глаза и делает глоток. — Список весьма длинный, Дин. Я ценю твоё беспокойство… — Но тебе плевать, — с нескрываемым раздражением заканчивает за него Дин, и Кас замирает с поднесенной к губам бутылкой. — Ты тоже не умеешь врать. Что-то заставляет тебя подниматься по утрам, и это точно не оргии. — На них весело, — Кас ставит бутылку и одаривает Дина испытывающим взглядом. — Ты читал сегодняшние отчёты? От них так и клонит в сон, и на этом, пожалуй, все их интересные особенности заканчиваются. — Ничего не происходит, — неохотно соглашается Дин. — Осмелюсь предположить: затишье кажется странным. — Даже если не брать в расчёт Апокалипсис, я бы назвал это беспрецедентным случаем в истории человечества. Однако объяснение этому, по-видимому, заключается в том, что в радиусе пятидесяти миль от лагеря нет ничего, представляющего для нас опасность. — Дин едва успевает осознать сказанное, когда Кас добавляет: — На самом деле, я подозреваю, что там отсутствует и большинство представителей дикой природы, если только патрульные намеренно не избегают тему фауны, предпочитая ей лирику на любую другую мыслимую тему. — Животные исчезли? — Должно быть, ему послышалось. — Да, либо очень хорошо прячутся. Дин мысленно пробегается по отчётам и с ужасом понимает, что Кас прав. Фил наверняка бы настрочил как минимум две страницы, увидь он какое-то животное. — Как я мог этого не заметить? — Труднее заметить то, чего нет, чем то, что перед глазами, — говорит Кас, делая очередной глоток. — Но ты заметил. — Кас, не глядя на него, пожимает плечами, и Дин откладывает эту мысль на потом. — А как обстоят дела в других городах штата? Если у них дела обстоят иначе и… — Я думал об этом, — отвечает Кас слегка раздраженным тоном. — Но я не… Возможно, я недостаточно ясно выразился: я не очень понимаю, что делаю. С патрулем немного понятнее, я наблюдал за их работой, но это… — Рассматривай это как длительное управление патрулем, — ободряюще советует Дин. — Говоришь, все здесь могут сражаться? — Кас удивлённо кивает. — Тогда раздели их всех на отряды — у вас ведь всегда четыре человека на всех видах деятельности или только в патруле? — Всегда, — отвечает Кас и ставит бутылку в сторону. — Их так обучали. Интересная деталь, и Дин как-нибудь обдумает её. Он запрокидывает голову и силится накидать план действий. Мобилизовать всех тех, в отсутствии кого не застопорится водопровод и не наступит массовый голод, разделить штат на несколько зон и отправить их по-быстрому разведать текущую обстановку. Уже через неделю накопится немыслимое количество подробных отчётов. Дин выпрямляется и задумчиво смотрит на кухонный стол. Ему нужна карта. Немедленно. — Ты мог бы… — он замолкает, но сразу понимает, что слишком поздно давать заднюю — Кас внимательно на него смотрит. — Э-э, не то чтобы я… ну, знал как оно всё работает. — Он уже понимает, что пожалеет об этом, но всё равно завершает мысль: — Я могу помочь тебе разобраться, если хочешь. Кас вскакивает на ноги и направляется на кухню до того, как Дин успевает произнести последнее слово, собирает стопку карт, попутно швыряя всё остальное на пол, а затем ненадолго ныряет под стол, после чего возвращается в гостиную. Кинув вторую бутылку Дину в ноги, Кас опускается на колени, чтобы развернуть карту на поцарапанной поверхности журнального стола, и закрепляет один край с помощью бонга (которым недавно пользовался, про себя отмечает Дин), а другой — пустой бутылкой из-под дивана. Выудив оттуда же сломанный карандаш, Кас делает отметку на карте. — Мы здесь. Это — маршрут патрульных. — Он рисует идеально ровный круг — вероятно, какая-то остаточная ангельская способность. — Дин организовал патрульные отряды для защиты лагеря и оказания помощи военным в поддержании порядка на границах крупных городов. Дин вскидывает голову. — Погоди-ка, на границах? Чтобы помогать удерживать людей в городе? — Чтобы не дать Кроатону распространиться за пределы штата — или наоборот попасть сюда извне. Дин согласился устранять угрозы сверхъестественного рода, но не более того. Он решает поверить на слово, сохранения рассудка ради. — И всё? — Да. — Кас продолжает отмечать маршруты патруля, а Дин тем временем наблюдает, как Канзас-Сити, Оверленд-Парк, Олейте, Топика и Уичито заключаются в круги, а затем карандашный след проходится по восточной границе штата и обрывается. Кас отклоняется назад. — Но он потребовал, чтобы всех обнаруженных демонов без вопросов передавали нам. — Он безразлично пожимает плечами. Видимо то, что Дин пытал демонов в обмен на услуги, его совершенно не заботило. — Военные в крупных городах быстро осознали, что им противостояли не только заражённые и что им с ними не справится. Отчасти поэтому предложение Дина не отклонили. Дин изучает скопление кругов на востоке и один единственный круг — Уичито — на юге, проводит взглядом чистый участок карты к западу от Топики. Раз военные с трудом смогли осмыслить, что большинство страшилок — не выдумки, то гражданским это осознание наверняка далось ещё тяжелее. И тут его осеняет: заражён весь штат. Кроатон распространяется стремительно, поэтому всё запертое на карантин население Канзаса сочли приемлемой жертвой для замедления распространения инфекции. С тех пор прошло немало времени… — Это всё, что я помню, — моргнув, он берёт протянутый Касом карандаш и недоуменно смотрит на него, в то время как Кас выжидающе смотрит на карту, а затем, наконец, обращает внимание на Дина. — Что у тебя на уме? Дин растерянно смотрит на Каса. — Что? — На данный момент живо шестьдесят пять членов лагеря, — говорит Кас, очевидно, интерпретируя это как запрос дополнительной информации об их ресурсах. — Восемь нужны в патруле, восемь на часах, Чака, само собой, исключаем, поскольку он в ответе за припасы… — Погоди, Чак умеет драться? Кас приподнимает бровь. — Да. Если до этого момента у Дина и была слабая надежда на то, что на самом деле всё это — долгий дерьмовый сон из-за перебора с виски, то теперь эта надежда разбивается вдребезги. Апокалипсис — неудивительно, неожиданные путешествия во времени — ничего нового, но Чак, способный взять в руки пистолет и умеющий с ним обращаться — за гранью того, что его мозг мог бы придумать. — Дин научил его, — добавляет Кас с каменным лицом, но голубые глаза вдруг оживляются, и в их глубине Дин замечает кого-то: не такого язвительного, не такого измученного, и не настолько озлобленного. Кого-то, с кем Дин, возможно, был бы не против познакомиться. — Понятно, — всё ещё сжимая в руке карандаш, он смотрит на карту, силясь понять, чем он вообще может помочь. После прочтения дневника Дина он крайне огорчился обнаружением огромнейших пробелов в собственных знаниях. Ему неизвестны события прошедших лет, он не обладает и малой частью приобретённых этим Дином навыков. И сколько бы он ни напоминал себе, в кого превратился этот Дин и чем всё в итоге закончилось, он не видит смысла отрицать простую истину: хотя они оба начинали как истребители нечисти, его будущая версия стала кем-то гораздо большим, чем простым охотником. Должно быть, дело в неожиданном открытии о боевых навыках Чака или вроде того, с горечью думает Дин. Он ни за что, черт возьми, не будет считать себя ниже этого урода-фаталиста, который пытал демонов, сделал из своих подчинённых приманки и в итоге потерпел неудачу. Они были готовы стать приманкой, были готовы умереть только потому, что он им приказал. Потому что они верили в него. — Сколько человек — как минимум, не считая охрану и патруль — должно остаться в лагере, чтобы в нём не началась разруха? — спрашивает Дин с долей беспокойства, но затем осознает, что вопрос, на самом-то деле, хороший. — Ну, для работы столовой, стирки и всего прочего? Кас задумывается. — Пятеро? — Отлично, — твердо говорит Дин. — Насчёт припасов: распределим пайки. Сколько, по твоим расчётам, они пробудут вне лагеря? — Сейчас он сильно жалеет, что вышки сотовой связи стали жертвой эпидемии. Пара рабочих телефонов пришлась бы очень кстати. Начиная с лагеря, он мысленно разделяет штат на несколько частей, а затем начинает набрасывать потенциальные маршруты. — Хватит пяти дней? Кас задумчиво прослеживает глазами начерченные Дином линии. — Не знаю, сколько у них уйдёт времени на основательную работу. Если они справятся за пять дней… — На основательную работу понадобится не меньше месяца и в несколько раз больше людей. За пять дней у нас хотя бы появится представление о происходящем. — Он замолкает и, не дождавшись ответа, начинает постукивать карандашом по карте. — Кас? — Сколько ещё тебе нужно времени… — Мы можем закончить составление плана за ночь, — отвечает Дин, встречаясь глазами с Касом. — Все ночные патрульные придут к тебе вечером, так? Значит, остальные могут выехать завтра утром. — Кас, снова уткнувшись взглядом в карту, медленно кивает, и Дин готов поспорить, что сейчас он видит то, чего здесь на самом деле нет. — Ты не против, если я побуду рядом, пока ты отдаёшь приказы? Глаза Каса тут же обращаются к нему — распахнутые в удивлении, полные безмолвной благодарности и облегчения. Эти эмоции проблёскивают лишь на мгновение и тут же исчезают, как вспышка молнии среди ясного неба, единственным доказательством которой остаётся ожог сетчатки. — Ничуть, — отвечает Кас и снова опускает глаза на карту. Дин сглатывает образовавшийся в горле ком. Ему бы очень хотелось не видеть этот взгляд. Но он с удовольствием узнал бы поближе того Каса, которому этот взгляд принадлежал.