Бог и лучник

В светлой священной роще, что располагалась неподалеку от дворца, в самом дальнем ee конце, было место, куда асы заходили весьма редко и неохотно. По контрасту с идеальной чистотой ухоженных дорожек, этот заросший густым подлеском, не расчищавшийся, наверное, с самого начала времен, медвежий угол вызывал у богов и богинь легкую гримасу отвращения, а у некоторых и явный страх. Именно здесь, в окружении древних елей, терновника и высокой травы лежало запретное озеро – небольшой водоем со спокойной темной водой – глубину которого невозможно было измерить. Бартон наткнулся на это заброшенное озеро одним особенно жарким днем, когда все уважающие себя асгардцы наслаждались прохладой каменных стен дворцов и особняков, а его гордый и самолюбивый повелитель торчал на очередном крайне важном заседании Совета под председательством верховного божества Одина. Зная об Асгарде, богах и их иерархии меньше чем ничего, Клинт даже и не пытался понять, почему Локи с легкостью уходил от выполнения одних обязанностей, и никак не мог отвертеться от других. Так что Бартону пришлось смириться с тем, что зеленоглазый бог мог в любой момент внезапно объявить о том, что их планы изменились и он срочно нужен отцу. В этом случае, агент просто пожимал плечами, закидывал за спину свой рюкзак с тренировочным оборудованием и уходил бродить по окрестностям, чтобы отыскать безлюдное место, где можно было позаниматься всласть, попускать стрелы в мишень, устроить себе забег с препятствиями или просто поваляться на траве, размышляя о крутых поворотах судьбы… Те несколько недель, что он провел в Асгарде, стали для Бартона одной из сильнейших встрясок в жизни. Многие из его привычных представлений рухнули, не оставив по себе даже развалин. Новые же еще не успели народиться, поскольку для их построения ему катастрофически не хватало информации. Единственной неизменной величиной, вокруг которой вращалось все, был Локи, ставший для агента чем-то вроде точки опоры. Да, не особо надежной – какая уж там надежность в прихотливом и переменчивом боге обмана – но, по крайней мере, постоянно присутствующей в уравнении. Локи таскал его по всем местам, которые, как он считал, были обязательны к посещению. Клинта представили всеотцу, оказавшемуся огромным плечистым и крепким стариком с седой бородой и снисходительной улыбкой. Судя по тому, как Один вскидывал голову и понимающе щурил свой единственный глаз, произнося долгую и витиеватую речь о том, насколько он рад принимать у себя существо, сумевшее оказать на его младшего сына хоть какое-то влияние, папаша, действительно был всезнающим и всевидящим. Во время этого невинного выступления Бартона то и дело прошибал холодный пот. Лицезреть верховное божество трех миров обычному человеку было крайне тяжело чисто физиологически. Мощь, исходившая от всеотца, сметала внутренние рамки, выстроенные Клинтом для структурирования собственной личности, рушила, растворяла все, сплавляя эмоции и мысли в единый поток. Ощущение было необычным и крайне пугающим. Пару раз он чувствовал, что просто балансирует на грани помешательства. Если бы не Локи, то и дело встревавший в разговор с какими-то колкими замечаниями, Бартон вполне мог выйти из зала ментальным инвалидом. – Ты выдержал его «пронзающий взгляд», – прошептал Локи Клинту в ту же ночь, рассыпая ладонью искры по его обнаженной спине. – Он испытывал тебя, и ты выдержал. – Мог бы предупредить, что будут пытки, – он вдыхал аромат темноты и таял под пальцами своего повелителя. – В этом случае, «предупрежден» вовсе не значит «вооружен», – прохладные губы щекотали мочку уха. – Скорее наоборот. Но ты смог. Ты сильный, мой сокол, иначе и быть не может. У меня всегда и все самое лучшее… Чуть меньшим, но, все-таки, шоком стало посещение Бартоном королевской конюшни. Когда огромный, как дом, мощный восьминогий конь подошел к подозвавшему его Локи, ошейник и наручи, с которыми Клинт уже свыкся и даже не замечал, затрепетали и нагрелись так, что стало почти невозможно терпеть их на коже. Бог еще ничего не успел произнести, а Клинт уже знал, откуда взялся этот удивительный материал, из которого Локи выделал для него экипировку. Рука его машинально потянулась к груди коня, пальцы коснулись темно-серой шкуры, на которой были явственно видны широкие шрамы. – Он признал тебя, – Локи сиял от удовольствия, глядя, как Слейпнир тычется своей огромной мордой в лицо обалдевшего Бартона. – Это мой сын, Клинт, – добавил он, между прочим, с улыбкой наблюдая, как расширяются глаза агента. – Я даже не спрашиваю, каким образом конь может быть твоим сыном, – произнес Клинт. – Смотри-ка, учишься прямо на ходу, – засмеялся трикстер. – Я сам родил его, если тебе интересно. – Но ты взял кусок кожи собственного сына? С живого… – Думаешь, мне нужно было его сначала умертвить? – усмехнулся Локи, а конь фыркнул, словно понимая о чем речь. – Это жестоко, чудовищно… – Он знал, для чего мне это нужно, – Локи погладил коня между ушей и тот только что не мурлыкал, явно признавая право бога на любые действия. – Тебе еще многое предстоит узнать, мой сокол. И далеко не все будет тебе понятно сразу… В словах Локи была правда. Клинт не понимал многих вещей. Не понимал, среди прочего, и того, почему вид переливчатого Бивреста – радужного моста, который казался агенту Бартону самым восхитительным сооружением мира, – вызывал у его господина чувство безбрежной грусти и глубоко упрятанного страха. Он ощутил этот страх, стоя рядом с ним в полном молчании на краю бездонной пропасти, расстилавшейся прямо у их ног. А странный взгляд, который бросил на Локи Хеймдалль – хранитель моста – заставил Бартона всерьез задуматься над тем, что именно с Биврестом связана какая-то ужасная тайна, узнать которую ему следовало непременно. Он попытался было расспросить Тора, но тот, обычно веселый и приветливый, только нахмурился, словно завернулся в черную тучу, и покачал головой, отсылая Клинта к Локи. Задать же прямой вопрос повелителю Бартон почему-то не решался, и все откладывал и откладывал это на потом, не желая растравлять раны своего зеленоглазого божества… Жар от огромного небесного светила был настолько нестерпимым, а заросли вокруг запретного озера такими колючими, что, с трудом продравшийся сквозь них Бартон даже не задумался над тем, почему это тихое озерцо не использовалось асгардцами по назначению. Отыскав место на берегу, где трава была менее густая и высокая, агент, не особо сомневаясь, сбросил с себя одежду и плюхнулся в чистейшую ледяную воду, обжигавшую и моментально приводившую в чувства. Он дважды переплыл озеро туда и обратно, чувствуя, как наслаждается каждая клеточка его тела. Действительно, что может быть лучше купания в жаркий безветренный день? Наплававшись от души, Клинт выполз на мелководье, оглядываясь вокруг. Неподалеку от берега обнаружилась прекрасная тенистая полянка, а рядом высилось отличное кряжистое дерево, словно созданное для того, чтобы служить ему тренажером для прыжков и вертикальных перемещений. Так что следующие полтора часа Бартон был занят. Сосредоточенно выполняя формальные упражнения, лихо перескакивая с ветки на ветку, пуская стрелы в тонкие веточки, росшие за полтораста ярдов от него, он не замечал, что из зарослей в глубине леса за ним внимательно следят две пары янтарного цвета глаз. – Ты уверен, что это он? – проскрипел один из обладателей янтарных глаз и густой шерсти, росшей кустами по всему его приземистому и коротколапому телу. – Нет никаких сомнений в том, – ответил его собеседник, такой же коренастый и кривоногий. – Тогда, что делает он у запретного озера? Неужели хозяин своего слугу не предостерег? – Тебе это важно? – Чтобы он доставил послание, вот что важно! – Тише ты… – Мы прогоним тварь, если будет она слишком близко. Человек должен выжить. – Зачем? Он может снять записку и с мертвого тела. – Если тварь утащит человека, не будет никакого тела. – Значит, он найдет послание в вещах человека. – Хорошо, но мы должны убедиться, что он прочел... Одинокий беспечный ас на берегу запретного озера – явление с некоторых пор исключительное. Видимо, пришельца не предупредили об опасности. Скользившая среди подводных камней Нави была довольна. Много лун минуло с тех пор, как она нормально обедала. Рыбы, змеи и зазевавшиеся ондатры в счет не шли. Так что внезапный гость, пусть и не большой по здешним меркам, должен был стать отличным дополнением к ее обычно скудному меню. Главное – заманить его в воду. Но судя по всему, на этот раз ей даже не придется пускать в ход свой чарующий голос. Ас войдет в озеро сам, смыть с себя пыль. Нужно всего лишь подождать. А уж терпения ей не занимать… Удовлетворенный своими успехами Клинт вошел в воду по пояс и старательно смывал с себя пот, грязь и крошки коры, ровным слоем покрывавшие его тело. Можно было, конечно, побрести во дворец прямо так, а там уж принять ванну с розовой пеной или маслом лаванды, или еще с какой-нибудь чепухой, которую Локи все время пытался ему навязать, но появиться во дворце в таком жутком виде означало гарантировано вызвать недовольство повелителя. А выговоров по пустякам Клинт терпеть не мог. Он уже отмыл плечи, руки и почти оттер грязные потеки с живота, когда заметил уголком глаза легкое движение неподалеку, поднял голову и увидел медленно всплывавшую из глубины озера даму внушительных размеров. Длинные пепельные волосы облепили ее вполне себе симпатичное лицо и груди размером с два футбольных мяча. Бледная, слегка синеватая кожа и мелькавший время от времени чешуйчатый хвост, не оставляли сомнений в том, что дама – обитательница этого чудесного водоема. – Здрассьте, – выпалил Бартон, машинально прикрывая причинное место и беспомощно оглядываясь на свои, оставшиеся на берегу вещи. – Простите, не знал, что вы здесь э… живете, да? Русалка издала невнятный утробный рык, немного напоминавший гул взлетавшего в отдалении самолета, посмотрела на Бартона своими серыми глазами и начала медленно приближаться к смущенному человеку. Клинт отступил по направлению к берегу – ему совсем не улыбалось вступать в конфликт с аборигенами. Стрелок всерьез опасался, что невольно нарушил какое-то местное табу и теперь мог огрести от Локи по самое не балуй. Вот ведь какая жалость-то, думал он, дамочка обитает именно там, где он вполне мог бы обустроить себе тренировочную точку. Тихое спокойное место, никто не шляется вокруг, не пристает с расспросами и не разглядывает его, как болонку на поводке. И надо же, занято… – Ухожу-ухожу, – он поднял одну руку в успокаивающем жесте, пятясь назад к мелководью. Словно ожидая именно этого движения, русалка стрелой метнулась к выбиравшемуся из воды человеку, ухватила его за руку и резко дернула на себя, впиваясь острыми, как бритвы зубами ему в бок. Бартон ушел под воду с головой, тщетно пытаясь вырваться из железного захвата плотоядной дамы. Бок обожгло словно огнем, вода немедленно окрасилась в красный цвет. Свободной рукой Клинт вцепился в волосы русалки, но оторвать ее от себя не мог. Он задыхался, не имея возможности всплыть на поверхность, а она явно тащила его на глубину. Бартон заколотил дамочку по голове, но вода гасила силу ударов, и он понимал, что долго ему не протянуть. В глазах уже замелькали красные блики. Внезапно стальные пальцы разжались и над озером раздался дикий вой, от которого у человека кровь застыла в жилах и едва не лопнули барабанные перепонки. Агента взметнуло над водой, швырнуло на берег, где он воткнулся спиной прямо в мягкий песок, который тут же пропитался кровью, хлеставшей из рваной раны у него на боку. Сквозь красную пелену в глазах он видел, как вылезшая по пояс из воды монументальная русалка принялась отчаянно отплевываться и тереть свой широкий зеленый язык. Вокруг ее рта красовались сильнейшие ожоги. – Что, съела, дура? – очень недипломатично прошипел Бартон сквозь зубы и провалился темноту. Очнулся он от того, что почувствовал, как кто-то осторожно стягивает его рану. Прохладные пальцы аккуратно прошлись вдоль ее неровных краев, втирая что-то в кожу вокруг. Боли не было, осталось только легкое жжение, которое, он был в этом уверен, пройдет через несколько часов. Локи уже лечил его этой мазью. Там, на Земле. – Ты когда-нибудь перестанешь попадать в передряги? – сидевший рядом с ним на песке зеленоглазый повелитель улыбался печальной улыбкой, так не похожей на его обычную ехидную усмешку. – Я не всегда буду рядом, чтобы извлекать из тебя яды и штопать дыры в твоей шкуре. – Эта дура была ядовитой? – Клинт приподнялся на локте, чувствуя, как протестующее заныло все тело. – Нави, – Локи неотрывно смотрел на темную воду, словно хотел проникнуть сквозь нее и разглядеть убежище обидчицы его птички. – Ядовитая и вечно голодная тварь. Заманивает асов своим пением в воду и жрет почем зря. Именно поэтому сюда практически никто не ходит. Мог бы и догадаться. – Не знал, что ее рычание может у кого-то считаться пением, – хмыкнул Бартон. – Вибрации, Клинт. Она издает такие вибрации, противостоять которым не в силах ни один ас. – И ты тоже? – Я, мой друг, вовсе не ас, – Локи резко повернулся и посмотрел в глаза своему соколу. – Где ты взял это? – он показал Бартону небольшой листок жесткой коричневатой бумаги и странного вида перстень с резным зеленым камнем, зловеще мерцавшим в свете почти опустившегося за горизонт светила. – Нигде, – Клинт удивленно приподнял одну бровь. – Это не мое. – Тогда как же оно оказалось здесь, среди твоих вещей? – Не имею представления. Я валялся в отключке, пока ты не появился. Наверное, подбросил кто-то? – Подбросил, – пробормотал асгардец и покачал головой. – Клинт, тебя уже сто раз могли убить, пока ты «валялся в отключке». И я рад, что это им не понадобилось, – добавил он, повышая голос, чтобы его было слышно во всей округе. – Я тоже, – согласно кивнул Бартон, с усилием натягивая на себя измятые штаны и футболку. – Что-то мне неважно. – Мы уходим, – все также отчетливо произнес Локи. – Утром все будет хорошо. – Надеюсь, – проворчал Клинт, пожимая плечами и углубляясь вслед за своим задумчивым повелителем в темнеющие заросли терновника. – Он придет непременно, – когтистая заросшая лапа заскребла не менее заросший подбородок.– Господину можешь доложить, что задание выполнено. – Утром все будет хорошо, – ехидно хихикнул скрипучий голос. – Только не у тебя, бог обмана. Только не у тебя…