Сборник драблов по МШ

В его бездонных чемоданах не хватает места. Кругом страшный бардак, и он мечется из угла в угол, неуклюже сметая вещи хвостом. Вся эта канитель его окончательно утомила, и он в какой-то момент даже думал плюнуть на переезд и просто разложить все собранные вещи по местам, но вид из окна каждый раз заставляет передумать, не дает покоя. Надстройка на надстройке. Просто картина Пикассо. Свой хулиганский творческий порыв здесь выразили все, кто только мог. Секби уже со счета сбился. Хватит. Навалившись на последний чемодан, он закрывает его с болезненным скрипом и устало выдыхает. Закончил, наконец. Теперь он может смело отправляться в новый дом. Его ждет каменная крепость за несколько миль отсюда. Замок, возведенный им собственноручно, притаившийся меж хвойных лесов и скрытый от любопытных глаз. Там тихо, просторно. Эхо гуляет меж стен и вьется вокруг высоких башен. А самое главное — никакой воды. Ну, надоело ему спать с трезубцем в обнимку. — Ого. Капитальную же уборочку ты тут затеял, — Хайди, входя без стука, встряхивается, чтобы поскорее высохнуть, и присвистывает, осматривая опустевшую комнату. Акулий хвост шлепает по набежавшей с одежды луже у него под ногами. — Да. Настолько капитальную, что аж переезд, — едко усмехается Ящер. — А надолго? — Акула, явно не учуяв подвоха, косится на сваленные в кучу клетчатые сумки и замкнутые сундуки у порога. — Ну, как тебе сказать, — Секби, может, и хотел бы ему улыбнуться, тепло, по-дружески, да только вот во всей веренице событий, ведущей к этому судьбоносному решению, виноват именно Хайди. Ведь именно он послужил, своего рода, спусковым крючком, по нажатию которого все и завертелось. — Навсегда. — В смысле? — в сказанное верить не хочется. — Тебе вода в уши попала, что ли? Переезжаю я. Насовсем. Понимаешь? — он вопросительно поднимает брови, и лицо у него от этого выглядит очень забавно, но Хайди не весело совсем. Хвост больше не шлепает по полу, просто безжизненно застыл в натекшей луже. И сказать нечего. — Ну, приглашай на новоселье тогда, что ли, — он неловко затылок чешет в привычном жесте. — Ага, обязательно, — он саркастично усмехается. Чужой опечаленный вид колет сердце. И Секби сжимает кулак, вытягивая его вперед. Хайди ударяет своим, чуть задумавшись. — Может, тебе помочь все это перевезти? А то ты так и в три ходки не уложишься, — он задумчиво осматривает поклажу в очередной раз. — Чтобы вы и туда начали ходить, как к себе домой? Ну уж нет, — он взваливает на плечи первую сумку и под ее весом немного пригибается. — Да я ни слова никому не скажу, — Акула смотрит на друга, как нашкодивший щенок. — Думаешь, я не виню себя во всем этом бардаке? — Откуда мне знать? — нагрузившись, он проверяет, выдержат ли элитры, и едва не падает. Крылья просто складываются под тяжестью поклажи. — Я помогу. Это не вопрос, — он берет пару сундуков из его рук с молчаливого согласия и с облегчением выдыхает, когда понимает, что Секби не препятствует. — Я полечу впереди. Следуй за мной.

***

Приземлиться было непростой задачей. Поклажа сильно тянула к земле, снижались они очень стремительно. Ручки сумок отдавили плечи так сильно, что болело все до самых лопаток, и, коснувшись земли, Ящер просто растянулся на мягком ковре из желтоватой опавшей хвои. Хайди присел рядом, осторожно опуская поклажу наземь, растирая затекшие мышцы. — Ну, ты забрался, — он быстро приметил протоптанную чужими лапами тропку, ведущую в гущу соснового леса. Башни замка виднелись вдалеке. Кроме нового дома Секби в этой глуши больше ничего быть и не могло, а потому он не спрашивал. — Тут так хорошо. Так тихо, — он лег на спину, восстанавливая дыхание, и, закрывая глаза, потянул носом. Озадаченный Хайди послушно смолк и вслушался, глядя, как закат окрашивает вершины сосен в рыжий. И действительно, кроме щебета птиц и шуршания ветра, запутавшегося в кудлатых кронах низеньких азалий, не было слышно ничего. Хайди приложил ладонь к груди, вникая в биение собственного сердца. Ни ругани соседей, ни грохота каменных плит, которыми Клайд все обстраивал свой замок. Секби умиротворенно лежал, не открывая глаз. Казалось даже, что он провалился в легкую дрему или транс. У Акулы от страха все испортить тряслись поджилки, но, набравшись смелости, он склонился над ним очень осторожно. Юноша едва не подавился воздухом, застывшим в груди, когда заметил на чужих губах легкую ухмылку. Да, Секби ему разрешал. Касание губ вышло быстрым, почти невесомым, будто они целовались под страхом быть замеченными, и Хайди понял, что точка невозврата пройдена, когда Ящер снова поймал его за щеки, стискивая его лицо большой ладонью. В голубых глазах с острым зрачком он отчетливо видел свое глупое, взволнованное выражение лица. Секби над ним все так же по-доброму насмехался. Эта робость его определенно очаровывала. — Злишься? — Секби не отпускал, и он бормотал почти в губы. — Немного, — украдкой чмокнув его в уголок губы, приподнимая голову, он потрепал его за щеку мазолистыми пальцами. — Я рад, что ты, наконец, сменил методы. Ящер неспешно поднялся, как ни в чем не бывало, и, взяв часть перевезенной поклажи, отправился вверх по тропе, покачивая хвостом. Хайди, подхватив вещи, ринулся за ним. — Если так будет и впредь, может быть, — он прятал хитрую улыбку за отросшими прядями волос, но Акула отчетливо ее слышал. — Я буду рад видеть тебя в гостях, время от времени.