Острые грани реальностей

И Рагнарёк всё ставит на свои места... Локи смотрит на него инаково, без прежней колючей холодности, но с некоторым интересом, и Тор придал бы больше значения этим гляделкам в пору горячей молодости, тогда они едва разменяли первую сотню лет, но не теперь, когда Асгард утрачен, и его народу нужен новый дом. Он не хочет ложной надежды, опасается, едва возвратив, снова утратить хрупкую нить их взаимоотношений, поспешив с близостью, и верит, что с уготованного норнами пути не свернуть, а, значит, так или иначе, они оба справятся со своими ролями. Этот новый Тор, достойный своих имени и славы, своего места на уничтоженном троне, разбитый, но не сломанный неожиданно для Локи оказывается самым желанным трофеем во всех девяти мирах. Он неторопливо пересекает порог капитанской каюты, что Тор занимает на захваченном корабле, в тусклом, выставленном на минимальные десять процентов освещении выхватывая тени на чужом лице, дублирует механические замки магическими запорами и раздевается, оставляя одежду аккуратно сложенной. Тор дышит глубоко, вымотанный и спящий, и забраться к нему под бок, прильнуть голой кожей к сильному телу не составляет труда. Локи чувствует мягкую вибрацию его силы, не закрывается от неё, зачарованный мощью и простотой, дикой необузданностью, и тянется к расслабленному во сне лицу, оглаживая кончиками пальцев его скулу и длинный шрам, жёсткую щетину по кромке и морщинки в уголке целого глаза. Тор распахивает его, электрически-голубой, искрящийся тысячами ощерившихся молний, и Локи тонко улыбается, прислоняясь губами к приоткрытому рту. Он пьёт с его языка грозу, и это самый нежный и чувственный, самый колкий и опаляющий поцелуй, что они могли бы разделить. — Локи, — Тор отстраняется медленно, словно нехотя, смотрит на него вопросительно-просительно, но продолжить Локи ему не позволяет, накрывает пальцами тёплые губы. — Ты всё портишь, когда начинаешь говорить, Тор, — он со смешком приподнимается, перекидывая через Тора ногу, устраивается удобно, седлая его бёдра и возвращаясь губами к твёрдому рту. Время разговоров прошло, и теперь, когда Локи, его сильный, выносливый и крепкий, вопреки общему заблуждению, второй принц, его маленький принц становится под ладонями плавким и текучим, он не в силах противиться долгожданному теплу. Тор не до конца ещё обуздал эту силу, и прорывающиеся помимо воли крупицы, маленькие щекочущие разряды Локи принимает, как комплименты на свой счёт. Признание его умений (кусачий поцелуй в шею, царапина под ключицей, зубами потянуть сосок и потереть пальцами, губами по рёбрам вниз и надавить языком), справедливая награда за его ласки. Тор дышит влажно и касается ответно не менее горячо и остро, запуская цепочки электрических импульсов от самых чувствительных мест, и удовольствие пронзает Локи всего, от подставленного под губы нежного горла до подрагивающего в напряжении живота, от припухших под ласками губ до кончика влажно истекающего члена, от твёрдых под пальцами, упруго-тугих сосков до тонких изящных щиколоток. Тор везде, он под ним, в нём, физически, его горячий член проталкивается медленно, растягивает крупной головкой, и эфемерно — плещется молниями в крови, вгрызается разрядами в нервные окончания, и Локи коротит от того, насколько это полно и правильно. И тысячелетие вражды не имеет значения, когда Рагнарёк всё ставит на свои места.