Острые грани реальностей

Она на взводе, Джек видит это в мимолётном прищуре глаз и в поджатых на долю секунды губах, читает по тому, как она поправляет волосы, стянутые в и без того тугой пучок, и хмурит идеально выщипанные брови. Если бы между ними было что-то серьёзнее, чем взаимовыгодное сотрудничество, он бы непременно нашёл немного ласковых слов, но они здесь просто выпускают пар и удовлетворяют потребности друг друга. Мария не нуждается в его утешении, она и выбрала то из числа прочих именно его за хмурый молчаливый вид. Джек знает этот её взгляд из-под чёлки, препарирующий лучше любого ножа из арсенала Солдата, любуется остро выделяющимися в полумраке прихожей скулами, напряжённой линией плеч, подтянутой фигурой в облепляющем, как вторая кожа костюме. А ещё он знает, какая гладкая и нежная на ощупь её кожа под ним, и как мало на ней для полевого агента шрамов. Везучая сука. Она тянет его на себя, вгрызаясь со злостью в подставленный горячий рот, дёргает за тщательно уложенные волосы, пытаясь вызвать недовольство и ответную грубость, но Джек также знает, что нужно ей на самом деле не это. В его руках она умещается целиком, становится на мгновение мягче и ласковей, словно сбрасывает маски одну за другой, но и податливая покорность не более чем ещё одна ширма. Мария вытряхивает его из тактического костюма за считанные секунды, вслепую ведёт по направлению спальни, подталкивая к широкой кровати, и Джек опускается на свежие хрустящие простыни, утягивая её за собой. Она длинно лижет его шрам, уходящий от кромки губы по подбородку вниз, прикусывает у бьющейся жилки, собирая языком с десяток ударов пульса, и торопливо стекает ниже, уже сильнее смыкая зубы на ключице. Он неторопливо снимает с неё одежду, зная, что пока Мария не наиграется вдоволь, его прикосновения к обнажённой коже будут только мешать, отвлекая, и тем не менее трахать одним только взглядом ему никто не запрещал. Бельё на ней скучно-чёрное, бесшовное, но Джеку по большей части всё равно, ведь они сходятся в главном: ей нравится верховодить, а ему — отдавать кому-то эту власть. Он ворочается под ней, широко раздвигая ноги и притираясь к маленьким аккуратным ягодицам через два слоя белья, но Мария словно не замечает этого, то катая между пальцами, то оттягивая зубами его набухающие от грубых ласк соски. Она чередует широкие влажные мазки языком и долгие посасывания, когда в горячей изнанке рта оказывается не только чувствительный комочек плоти, но и ореола, массирующие мягкие движения пальцев и грубые выкручивающие, с оттяжкой. Джек шумно втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, запрокидывая голову и комкая простыни в больших ладонях, потому что знает, что если сейчас прикоснётся к ней, крепко сжимая бёдра — всё закончится. Мария отстраняется, слезает с него, чтобы дотянуться до прикроватной тумбочки, и на одно короткое мгновение пустота и прохладный воздух оглушают, но тепло её тела и смехотворный для Джека вес возвращаются, а с ними и щекочущие касания округлых ногтей. Она показывает ему небольшие зажимы и массивное эрекционное кольцо, и когда он давит предвкушающий стон, её губы растягиваются в тонкой улыбке. Ей нравится дразнить и вылизывать его шрамы, нравится подводить к черте потери контроля, когда Джек непроизвольно издаёт все эти громкие смущающие звуки, не стоны даже, скорее щенячий скулёж. Под бельём Мария совсем мокрая, он чувствует её мягкий запах совсем близко и блаженно прикрывает глаза, стоит её раскрытым бёдрам опуститься на его лицо. Язык без труда проскальзывает между влажных губ, и Джек разводит ладонями её ягодицы, придерживая, чтобы въехать сразу длинно и полно, пачкая слюной и смазкой подбородок. Зажимы смыкаются на сосках, добавляя остроты, кольцо плотно охватывает у основания, и он совсем не ожидает мягкой вибрации, которая проходится от налитой бордовой головки вниз, вдоль набухшей толстой вены. Мария выгибается на нём, устраиваясь удобнее, опирается ладонью на поджарый твёрдый живот и прикладывает к мошонке виброяйцо. Джек почти кусает её, захлёбываясь в ощущениях, и почти ненавидит за невозможность кончить прямо сейчас. Ощущение горячего влажного языка под головкой делает всё в разы хуже. Он добавляет к языку средний палец, сгибает его внутри и неудобно выкручивает запястье, шершавой мозолистой подушечкой большого грубо массируя клитор, и долгий хнычущий звук, который вырывается из её горла, заставляет его почувствовать себя отомщённым за эту изысканную пытку. Мария сжимается и вздрагивает, и его тоже пробирает мелкой мурашечной дрожью вдоль позвоночника, когда ласкающий рот сначала исчезает, а потом возвращается уже без сдерживающего давления кольца, сглатывая вязкую сперму. Если бы между ними было что-то серьёзнее, чем взаимовыгодное сотрудничество, он бы непременно подмял её под себя, выцеловывая и вылизывая каждый дюйм кожи в ответ, выглаживая и трахая крупными сильными пальцами, пока она не начнёт умолять о члене. Но они здесь просто выпускают пар и удовлетворяют её потребность верховодить и его — подчиняться.