Гармония

Когда он проснулся, было еще темно, но будильник, так нахально вырвавший его из сна (и хвала Эйве, поскольку его мозг сгенерировал воистину жуткую дичь с преследующими желтыми глазами во тьме), настойчиво орал, пока человек не поднялся, чтобы выключить его. Норм наскоро умылся и привел себя в порядок. Не разогревая закинул пару мясных кругляшей в рот из холодильника, и торопливо прожевал, пока включал блок псионической связи. Знакомо загудели внутренние механизмы, готовые к работе. В груди уже стремительно нарастало неприятное волнение вперемешку с предвкушением — странное сочетание, и, ложась на противопролежневый гелевый матрас, мужчина не смог понять, рад ли он предстоящему или же пребывал в ужасе. Он закрыл крышку и сомкнул веки, стараясь дышать глубоко и спокойно. Не хватало еще, чтобы при пробуждении его аватар начал выдавать весь спектр чувств, которые его сейчас переполняли — Цу’тэю хватит и маломальского нервного движения, чтобы начать презирать его еще больше, а этого очень не хотелось. Аватар открыл глаза и первое, что он увидел, был оживший кошмар наяву. Он едва подавил возглас, когда адская доза адреналина моментально подбросила его с ниви, и он ожидаемо грохнулся на деревянный холодный пол, для уюта устланый плетеной циновкой. — Ты долго, — недовольно сказал Цу’тэй, наблюдая, как Норм встает на ноги, зачем-то прикрыв голый торс безрукавкой, сорванной с рядом стоящей вешалки, хотя был отнюдь не нагишом, а в семейниках. — Ты… так ты просто стоял и смотрел? — он пытался отдышаться и угомонить сердце, которое, видимо, решило отбить всю жизненную норму в эти секунды. Думать о том, что на’ви зашел в лачугу и стоял в темноте над неактивным аватаром, чтобы в ожидании взирать на него своим немигающим взглядом почти светящихся янтарных глаз, не хотелось — это было не только неприятно, но и в какой-то мере внушало страх. — Ты жуткий, — Норм, наконец, смог совладать с легкими и теперь смотрел на туземца с негодованием, не замечая, как собственные уши постоянно шевелились, будто не могли решить, прижаться к голове снова или навостриться, будто прислушиваясь к тихим постукиваниям собственного хвоста по полу. — Сочту за комплымэнт, — неожиданно на кривом человеческом языке усмехнулся Цу’тэй и кивнул в сторону открытых бамбуковых дверей. — Пошли, — уже на родном на’вийском велел он, и, подождав, когда аватар оденется, вышел. Человек последовал за ним, на последок окинув взглядом «спящие» в своих ниви синеполосатые тела. Были бы это на’ви или гибриды, как Джейк, то от устроенного шума поголовно проснулись бы. Пока они направлялись в поселение к пастбищу па’ли, Норм понуро задумался, не от Джейка ли бывший оло’эйктан нахватался таких выражений? Но довольно быстро забросил это дело, поскольку красота окружающей природы с музыкой лесных голосов вновь переняли на себя внимание. *** Когда они прибыли к скалистым горам, уже посветлело, и Альфа Центавра начала неслабо припекать, из-за чего Норм только порадовался, что успел прихватить свою кепку. Па’ли были отпущены, и начался долгий путь наверх. Трудный, по меркам человека, чей аватар никогда раньше не использовался для таких активных физических нагрузок, но легкий для одного из лучших охотников оматикайя. Поджарое тело таронью ловко перескакивало с камня на камень, обходило по узким тропам, граничащим с опасными обрывами вниз, и влезало все выше чуть ли не по отвесной стене, используя какие-то незаметные глазу выступы и шероховатости. При этом, мышцы, напоминающие тугие канаты, завораживающе перекатывались под плотной синей кожей. Яркое солнце Пандоры красиво выделяло темные полосы, задерживалось своим светом на взмокшем теле, заставляя его блестеть, будто обмазанное маслом. По постоянно гибко изгибающейся спине, стекали крупные капли, посверкивая преломленными солнечными лучами. Норм выдохнул и на миг прикрыл глаза, когда внезапно понял, что любуется. Он и раньше видел, как туземцы с природной проворностью прыгают по деревьям, красиво изгибаются в своих диких танцах по празднованиям, но наблюдать это так близко, что чужой хвост постоянно махал своей кисточкой перед его носом (Спеллман очень старался не отставать, хотя и чувствовал, что начинает катастрофически задыхаться), и в ярком свете Пандорского светила смог впервые за эти годы. Ученый успел хорошо разглядеть на спине шрамы, оставленные выходными отверстиями от некоторых пуль, мелкие борозды, явно нанесенные когтями диких зверей, и множество незаметных щербин на размахивающем хвосте, словно от цепляющих веток. Кожа Цу’тэя хранила богатую на события историю его жизни, и ксеноантрополог испытал до жути сильное желание узнать эту историю, и то, кто и как обкорнал одно из его ушей — он не обращал на это внимание раньше, но сейчас отчетливо видел деформированную (будто надкусанную) ушную раковину, слегка и постоянно меняющую свое положение, пока ее хозяин ловко и непринужденно карабкался вверх. Несмотря на весь ужасно трудный для Норма путь, он знал, что ведущий его на’ви выбрал самый легкий, поскольку накануне перед сном связался с Джейком, чтобы лучше подготовиться к событию, и тот в подробностях расписал все, включая парящие камни, связанные между собой одними лианами, по которым карабкаются молодые туземцы, чтобы пройти икнимайю (беспокойство в голосе друга за него невольно вызвало легкую радость, но в то же время Спеллман был раздосадован его неверием в успех), поэтому Норм чувствовал благодарность к Цу’тэю, даже если, тот поступил так из презренной жалости к нему. — Пришли, — сказал таронью, терпеливо дожидаясь лезущего за ним аватара на обросший инопланетной растительностью широкий скалистый выступ. Он с усмешкой посмотрел, как Норм встал на ноги и согнулся, упираясь руками в колени, его грудная клетка ходила ходуном, пока тот тяжело и шумно дышал, словно загнанный па’ли. Цу’тэй отвернулся от аватара и, требовательно махнув рукой, осторожно двинулся за скалистую стену, пригнувшись, словно шел по следу. Только сейчас Норм, продолжая затравлено дышать и чувствовать, как сердце пытается сломать его ребра, услышал характерные крики икранов — они были негромкими, будто их обладатели находились далеко либо в гроте. Уши тут же напряженно оттопырились, неосознанно повторяя за так же ранее навострившимся провожатым, сразу улавливая глухое хлопанье крыльев и неприятный звук скрежета когтей о камень. Он вытер пот с лица, понимая, что с него течет градом, а безрукавка давно отсырела и прилипла к спине, и крадучись двинулся за Цу’тэем, внимательно вслушиваясь в окружение. Гнездовье икранов действительно оказалось по ту сторону скалистой стены, и проход к нему представлял собой щель — достаточно широкую, чтобы пролез на’ви, и достаточно узкую, чтобы остановить икрана, если его не удастся приручить и он пойдет в атаку. Был ли этот дом летающих ящеров выбран именно из-за такой особенности прохода, Норм не знал наверняка, но подумал, что это идеальное по безопасности (для на’ви) место для прохождения икнимайя. Хоть человек и не был учеником Цу’тэя, а уж тем более оматикайя, который готовится стать таронью, но Цу’тэй отнесся к нему со странной несвойственной ему бережностью. — Я за тобой, — жестко сказал на’ви, словно прочитал чужие мысли и решил развеять вокруг себя дружелюбную атмосферу. Его немногочисленные косички тихо стукнулись вплетенными бусинами, когда Цу’тэй кивнул в сторону трещины в скале. Норм кивнул, ощущая, как угомонившееся было сердце вновь пустилось в пляс, а тревожное волнение неприятно скрутило кишки, и, встав боком, сунулся в щель. Его взволновано размахивающий хвост поймали мозолистые пальцы, однако, вопреки ожиданию, сжали мягко, будто в успокаивающем жесте, но ксеноботаник не решился оглянуться назад, продолжая протискиваться ко внутреннему естественному двору, в котором гоготали и верещали горные банши. Цу’тэй действительно последовал за ним, продолжая удерживать его хвост. Сложилось впечатление, что он готовился дернуть своего «ученика на один день» за полосатый придаток назад, если в расщелину с той стороны вдруг сунется щелкающая зубастая пасть. Но все обошлось, и Норм вышел в место, которое выбрали икраны для своих гнезд. Рядом с расщелиной было пусто — летающие ящеры предпочитали находится поближе к обрыву, где было постоянное движение — они взлетали, гарцевали в воздухе и приземлялись, глухо хлопая красочными крыльями. В плечо чувствительно ткнули, и Норм встрепенулся, внезапно поняв, что вся тревожность улетучилась, оставляя вместо себя азарт и возбуждение. Было ли это реакцией на’вийских генов на стресс, или же участие в чуть ли не самом важном событии для каждого туземца так повлиял на ксеноантрополога, но он больше не чувствовал естественного страха, преследующего его, пока он карабкался сюда. Даже смешно, что несколько лет назад во время битвы за Дерево-Дом, он был гораздо смелее. Или встреча с вооруженными людьми воспринималась, как что-то более близкое, чем приручение инопланетного хищного зверя, или он начал стареть. Чужая рука, оставшаяся на плече аватара, по-человечески похлопала, будто приободряя. — У тебя хорошая реакция, — сказал Цу’тэй, устремив свой острый взгляд на ближайших зверей, уже недовольно ворчавших и с подозрением косившихся в их сторону. — Иди. Норм, будто вовсе разучившись говорить, снова кивнул и снял с головы кепку — в тени высоких скалистых стен в ней не было необходимости, и в предстоящем она бы только мешала. Он осторожно двинулся в сторону загоготавших на него икранов, медленно отцепляя от бедра прикрепленную к нему йимкшу. Под ребрами содрогалось с такой силой, что, казалось, вся грудь ходила ходуном в такт неугомонному сердцу. Первый икран с темными контрастными красно-синими пятнами, недовольно гогоча, ускакал в сторону, ближе к обрыву, Норм тут же развернулся ко второму, который с шипением оскалил свои черные острые зубы, но стоило подойти ближе, как он взлетел с места с негодующим криком. «Бог троицу любит», — с непонятной усмешкой подумал Норм, когда третий ящер с громким возгласом угрожающе встал на задние конечности, яростно размахивая крыльями с невероятной красивой расцветкой — не было смешения разных цветов, только яркие синие перепонки, словно кожа на’ви, по которым ассиметричными разводами разлились нежные его оттенки, подобно отсветам солнечных лучей под водой, да редкие пятна, напоминающие разлапистые брызги пролитой бирюзовой краски. Икран опустился брюхом вниз, злобно зашипел, хищно выдвигая ряд иголоподобных зубов, и аватар устремился вперед под одобрительный клич Цу’тэя. Отскакивая в сторону от щелкнувших ему навстречу зубов, Норм замахнулся болом, чтобы связать зверю пасть, но совершенно неожиданно его кроссовок скользнул по мокрой траве, не успевшей высохнуть от росы в тени скал, и гибкий шнур, пущенный взмахнувшей рукой, улетел в сторону. Сердце пропустило удар и ухнуло вниз, оставляя за собой пронизывающий холод. Падая вперед, Норм с ужасом увидел, как ловко и быстро икран разворачивает к нему свою голову, как снова открывается зубастая пасть, и успел подумать, как же бездарно он потерял своего аватара, пережившего прямое попадание в грудь, пускай и ближе к плечу, но истекающего кровью не один час несколько лет назад. Чудесное спасение пришло в виде его безрукавки, задравшейся от порывов воздуха кверху — икран, метнувшийся вперед, зацепился за нее зубами, которые прошили насквозь ее край. Ящер недоуменно и даже испуганно зафыркал, когда тяжесть синего тела, одетого в безрукавку, повела за собой вниз его голову. Адреналин, казалось, ускорил не только его движения, но и мыслительные процессы, поскольку Норм, удивившись самому себе, моментально выскользнул из своей одежды и тут же вскочил на ноги, крепко ухватившись за темно-бежевую ткань. Он молниеносно накинул безрукавку на голову пронзительно крикнувшего животного и умудрился так же быстро опутать ею всю его морду. Крылатый ящер, очутившись в темноте, снова заверещал и попытался вслепую скинуть со своей шеи вскочившего на нее аватара. Но его временной дезориентации хватило, чтобы Норм, крепко обняв ногами мускулистую шею, цепко ухватился за один из гибких нейрокос зверя. Достать свою куру оказалось уже труднее, поскольку икран продолжал делать попытки скинуть с себя неприятеля, непрерывно мотаясь из стороны в сторону и распугивая подальше своих возмущающихся сородичей. А потом ящер сделал нечто странное и невероятное для своей природы — он вновь вскочил на задние конечности и со всего маху повалился на спину, будто стремился прихлопнуть непрошенного гостя своим телом. На его беду, хоть Норм и оказался прижат голой спиной к мокрой траве, сам зверь оказался почти обездвижен таким положением. Вот тогда человек в теле аватара и поднес свои танцующие бледно-розовые нити к куру икрана. В голове вспыхнул чужой разум, мир вдруг стал ощущаться другим, и Спеллман понял, что не только слышит ободряющие возгласы Цу’тэя, на которые совершенно не обращал внимания из-за напряженной ситуации, но и чувствует воздушные вибрации, улавливаемые костяным гребнем нижней челюсти. Норм осторожно вылез из-под шеи животного, чувствуя, как тяжело оно дышит, а его сердце мощными и частыми сокращениями гоняет по огромному телу горячую кровь. Чужое испуганное сознание постепенно успокоилось и приняло его контроль. А потом икран немного неловко перевернулся на живот, цепляясь своими когтями за переплетение горной растительности. — Самочка, — выдохнул ученый, с трепетом опустив ладонь на голову между нейрокос, и осторожно освободил черные зубы от порванной одежды. Икран сердито заворчал, но цахейлу передало лишь смутное чувство благодарности за избавление от непонятной тряпки, застрявшей во рту. — Лети! — велел Цу’тэй, внезапно оказавшись с ним рядом, снова беззвучно и незаметно. Он широко улыбался, словно это была его личная победа, радостно скалился, без остановки шевеля встопорщенным хвостом, как несдержанный юнец, и Норм, вскакивая на своего икрана, словно был на’ви с рождения, заметил, что чужой охотничий нож, закрепленный на кожаном ремне поперек его груди, слегка поменял свое положение. Возможно ли, что в самый опасный момент Цу’тэй выхватывал его из ножен, чтобы ринуться ему на помощь? Норм крепко сжал пальцы на гибких нейрокосах, ящер загоготал, получив мысленную команду, расправил крылья и с места устремился ввысь, заставив своего всадника задержать дыхание от восторга. Джейк был прав — полет с икраном (не на икране) дарил воистину восхитительные ощущения. Зверь, чувствуя, как наслаждался своим первым с ним полетом аватар, издал радостный крик — действительно, первый полет укрепляет связь, и это не просто что-то материальное, объединяющее существ физически, но и эмоциональное, располагающее к доверию и верности на всю жизнь. Они были в воздухе недолго, но, казалось, что прошел не один час, когда Норм опустился рядом с Цу’тэем, уже зная, что делать дальше. На’ви проворно запрыгнул сзади, и новоявленный всадник вновь поднял икрана в воздух, чтобы направиться вниз, к подножию скалы, где их ждали па’ли, безмятежно переходящие с места на место, чтобы покоцать местную растительность или полакомиться нектаром редких росянок. И пока они спускались, плавно огибая парящие камни, аватар явственно чувствовал чужие крепкие пальцы на своих бедрах. В этом не было какого-либо интимного подтекста, пассажир любого всадника держался так, чтобы не свалиться с икрана, но человеческое восприятие этого мира заставило Норма не по-мужски смутиться. Внезапно отсутствие безрукавки ощутилось как никогда остро, когда пышущее жаром тело Цу’тэя позади пригрело его голую спину. Оказавшись на земле, бывший оло’эйктан тут же спрыгнул на траву, напоследок опять очень человеческим жестом хлопнув аватара по плечу. Норм вздрогнул сильнее обычного, когда чужие пальцы уже привычно жестко обхватили его хвост и требовательно дернули вниз, призывая слезть с икрана. При этом сложилось впечатление, что Цу’тэй сделал так не только ради того, чтобы показать свой доминирующий статус над небесным человеком, поскольку он не отпустил придаток сразу, а задержался, чуть ли не изучающе скользнув по сине-полосатой коже вниз. Норм все еще ярко помнил крепкие руки на своих бедрах, и от этого нелепое смущение только возросло. Поэтому, спрыгивая на землю и чувствуя на себе чужой пронизывающий взгляд, он неловко прочистил горло и нарушил непонятную тишину: — Ты был уверен, что я справлюсь. — Норм выжидающе посмотрел в немного раскосые глаза, надеясь, что тело аватара не успело хоть как-то показать его внутреннее состояние. — Почему? — Этим утром, как только ты открыл глаза и не успел осознанно взглянуть на меня, ты уже двигался очень быстро, — Цу’тэй выглядел довольным и удивительно искренне улыбнулся аватару. — Даже твоя глупая неловкость не смогла помешать тебе. Норм почувствовал, как собственные губы растянулись в ответной улыбке, пока в груди стало стремительно нарастать приятное тепло. Он ласково похлопал заворковавшего икрана по его мускулистой, гибкой шее и мягко разорвал связь нейрокос. Вернулись восторг от приобретения крылатого любимца, возбуждение и радость от нового уровня сближения с кланом оматикайя. Ученый полностью развернулся к Цу’тэю, искренне собираясь следовать его совету: — Как считаешь, это не будет неуважительно, если я назову ее Труди? Впервые за все время общения с этим на’ви Норм увидел в его янтарных глазах понимание.