Гармония

Дерево Душ было величественным, и дело даже не в его огромном размере, в многочисленных ветвях, простирающихся на воистину широкий радиус вокруг. В нем чувствовалась неведомая сила, все внутри Норма затрепетало только от одного взгляда на него будучи еще в полете. И так было каждый раз, когда он прибывал в это священное место. Цу’тэй проворно спрыгнул со своего икрана и бросил свой пронзительный, внимательный взгляд на ученого. Тот благодарно потрепал Труди по гибкой шее, услышал ее довольное воркование и разъединил связь. Он машинально поправил ремень специального чехла за спиной, в котором хранилась скрипка, и на’ви слегка кивнул головой в сторону, тут же направляясь вглубь леса из светящихся лиан. Норм послушно двинулся следом, мысленно порадовавшись, что сообразил в этот раз не обуваться — чем дальше они продвигались, тем более сырой была земля, постепенно переходящая на влажное мохообразное растение, поросшее бледными тонкими нитями. Несмотря на кажущуюся неуютность, ногам не было холодно, стопы приятно пружинили на растительности, создавая ложное ощущение водного матраса. Ксеноботаник с легким удивлением понял, что ветви Дерева Душ стали гуще, а их лианы чаще, да настолько, что в скором времени пришлось раздвигать их руками, чтобы увидеть впереди чужую спину, покрытую россыпью сияющих точек. «Будто специально в чащу заводит», — спокойно подумал Норм без тени страха или беспокойства — Цу’тэю он безоговорочно верил, даже слишком сильно, хотя какую-то неделю назад старался не попадаться ему на глаза, дабы не оказаться со стрелой в груди. Он чуть не налетел на его спину, когда таронью без предупреждения остановился — надо же было ксеноботанику именно в этот момент восхищенно озираться на простирающийся бесконечный светящийся лес. И только то, что чужой шевелящийся хвост мазнул его своей кисточкой по груди позволило вовремя прекратить свой шаг. — Пришли, — в этот момент Цу’тэй вдруг показался осунувшимся, он повернулся к Норму, и тот, инстинктивно поджав уши, будто открывал для себя что-то таинственное, вышел вперед, сразу очутившись на небольшой лужайке, обрамленной покачивающимися лианами. Странно, он не заметил, чтобы тут гулял хоть маломальский ветер. — Это твой «секретный штаб»? — с легким благоговением поинтересовался ученый, понимая, что люди и на’ви в каком-то смысле весьма схожи — инопланетные аборигены тоже любят устраивать свое секретное место. Ксеноантрополог внутри преисполнился восторгом. — Наш, — поправил его Цу’тэй, и Норм вмиг скис, сообразив, что тот говорит про Сильванин. Скорее всего, будучи юными на’ви, они приходили сюда, обещая выбрать друг друга, когда придет их время, но Эйва решила иначе. Ученый не хотел думать, что Великая Мать виновата в гибели старшей сестры Нейтири, но не будь она мертва, не появилась бы цепочка событий, благодаря которой оло’эйктаном оматикайя стал Джейк Салли. Торук Макто, объединивший вместе разные племена и победивший небесных людей. Норм, следуя молчаливому кивку на’ви, стянул со спины чехол и присел, безбоязненно уложив его на сухие корни, пробивающие здешнюю землю, расстегнул молнию и достал музыкальный инструмент. В голове взметнулась мысль о том, как Цу’тэю каждый раз удается безошибочно находить это место? Каких-либо ориентиров аватар не заметил, и был бы он один, заплутал бы среди светящихся лиан, чуть ли не плотной шторой обрамлявших небольшой твердый участок земли. — Цахейлу, Норм, — сказал Цу’тэй, и тот, уже успевший приставить скрипку к плечу, с сомнением посмотрел на него. — Хочешь, чтобы я играл… — он запнулся, пытаясь понять, как выразить свою мысль про то, что не сможет использовать инструмент, если сейчас образует связь с Деревом Душ, но подошедший непозволительно близко таронью с теплотой прижал ладонь к его груди — жест на’ви, обозначающий доверие и призывающий доверять. — Я помогу. Сильванин ждет. Норм мучительно сглотнул вдруг вязкую слюну — четырехпалая рука приятно грела живым теплом чужого тела и своим посылом — никогда еще на’ви не проявляли к нему такое невербальное общение, словно он действительно был из племени оматикайя. И получить это от такого на’ви, как Цу’тэй было невероятным, слишком волнующим, слишком… Спеллман привычно закрыл глаза — несмотря на клише, это действительно помогало абстрагироваться от посторонних раздражителей и играть, не отвлекаясь ни на что. Он приставил смычок к струнам и сделал глубокий вдох, стараясь успокоить участившееся сердцебиение. Казалось, вместе с его грудной клеткой содрогается и ладонь Цу’тэя, которую все еще держали прижатой к его груди, возможно, сильнее, чем следовало бы. Норм заиграл, не слишком медленно и не слишком быстро, взяв за основу какую-то давно подзабытую мелодию без особого посыла — ему не хотелось, чтобы струны звучали грустно или весело, ни то, ни это не подходило ни под ситуацию, ни под настроение. Теплая ладонь медленно соскользнула с его кожи, напоследок странно пригладив синюю кожу, чуть более мягкую и податливую, чем плотная кожа чистокровного на’ви. К затылку прикоснулись чужие пальцы, словно их обладатель зашел играющему за спину привычно тихо и невесомо. Черные волосы на основании немного изучающе пригладили, а потом, заключив в неплотное кольцо, скользнули вниз, несильно сжались и подняли кончик куру. Норм почувствовал, как нутро сжалось в ожидании, приятным волнительным предвкушением забившись в груди. Он почти увидел, как желтые, сияющие внутренним светом, глаза всматриваются в проснувшиеся бледно-розовые пушистые нити и наблюдают за их медленным, но нетерпеливым танцем, прежде чем поднести их к странно-колышущим лианам, чей мерцающий свет мягкой пульсацией пробивался сквозь веки. А потом что-то произошло, вокруг что-то изменилось, но Норм не открыл глаза, поскольку знал, что это было. Несмотря на то, что связь с Деревом Душ оказалась настолько непримечательной, что практически незаметной, совсем не такой, как цахейлу с па’ли или икраном, он ощутил дикий восторг от того, что его разум, наконец, смог соединиться с великой нейронной сетью, окутывавшую планету, с божеством не только для на’ви, но и каждого живого существа Пандоры. С Эйвой. Он рвано выдохнул, остро ощущая чужое присутствие вокруг, но совсем не угрожающее, а наоборот, теплое, полное удивительной заботы, в которой хочется забыться. Одновременно с этим кто-то присел рядом на мерцающую от прикосновений траву, впервые в своей жизни (смерти) слушая струнную музыку. Даже в Дереве Душ можно было почувствовать на себе чужой взгляд, который так разительно отличался от взгляда Цу’тэя, что Норм даже подумал, каким образом такие разные по своему характеру на’ви смогли полюбить друг друга — от Сильванин совсем не ощущалось угрозы, ее янтарные глаза смотрели с доброжелательным любопытством, мягко всматриваясь в аватарское лицо. Ученый был уверен, что именно так предстал перед ней, поскольку отчетливо чувствовал собственный хвост, мерно покачивающийся из стороны в сторону. — Гармонично, — раздался нежный девичий голос прямо перед ним, когда Норм завершил мелодию. Он открыл глаза и увидел Сильванин. Она выглядела точно так же, как на одной из фотографий Грейс, юная, улыбчивая и красивая девушка. На ее шее красовались бусы, те самые, которые Грейс носила, когда Норм прибыл на Пандору. — Не грусти о прошлом, думай о будущем, — мелодично пропела Сильванин, медленно перебирая пальцами отполированные бусины из черного дерева. Ученый встрепенулся, понимая, какое кислое, должно быть, у него выражение лица. А потом дух на’ви подошла к нему и слишком близко. Похоже, никто из оматикайя никогда не слышал о личных границах. Каждый может чуть ли не прижаться своим телом к твоему, прикоснуться, не спрашивая, без предупреждения сжать пальцы на плече или хвосте, как это любит бывший оло’эйктан. — Цу’тэй постоянно делает такое лицо, — вздохнула девушка, больше притворно, чем искренне, поскольку ее губы тут же растянулись в легкой игривой улыбке. — Я рада, что ты не даешь этому случаться так часто, как раньше, — она повторила жест своего любимого, мягко прижав четырехпалую ладонь к груди Норма, пока тот старательно переваривал ее слова. — Что ты имеешь в виду? — Норм сглотнул, внезапно прекрасно осознав, о чем она говорит. Сильванин чарующим легким шагом обошла аватара, скользнув рукой с груди на плечо, а потом на спину, скрытую безрукавкой. Ее пальцы вдруг спустились ниже и собственнически обхватили основание полосатого хвоста. Его обладатель не вздрогнул лишь по той причине, что уже привык к такому отношению из-за Цу’тэя. Уж не от нее ли он перенял эту привычку? — И правда, странно одеваетесь. Но, знаешь, есть в этом что-то привлекательное, — она вновь встала перед Нормом, лучезарно улыбаясь. Неудивительно, что Цу’тэй ее любил — такая улыбка покорит любого воина. Светлая, добрая и полная любви. Из нее бы вышла прекрасная цахик. — Я привлекаю Цу’тэя? — тупо спросил ученый, чувствуя себя безмозглым бревном. — Будто сам не знаешь, — Сильванин положила свои ладони на его щеки и потянулась к нему, привстав на цыпочки. Норм автоматически склонился и почувствовал, как теплые губы коснулись его лба. А потом девушка нежно обняла его, как бы это сделала любящая мама. — Даже у небесных людей есть поговорка о том, как противоположности притягиваются, созидая гармонию, — раздался ее мягкий голос в его дернувшееся ухо. — То, что отторгает, в итоге и привлекает, если привыкнуть и узнать получше, — хрупкие девичьи руки, наконец, отпустили Норма, но теплое чувство, окунувшее в приятную безмятежность, осталось. — Не только Цу’тэй узнал кого-то получше, правда? — Мир вокруг мягко задрожал, будто развеиваясь в потоках колыхающегося света. — Спасибо за прекрасную мелодию, я всегда буду ее помнить. А потом Норм очнулся. Он немного ошарашенно посмотрел на таронью, сверлившего его своим взглядом и почему-то державшего его скрипку со смычком. Но бережно, будто на’ви боялся хоть как-то повредить дорогой для ученого инструмент, и от этого аватар только больше вник в слова Сильванин. — Мог уронить, — пояснил Цу’тэй, но ксеноантрополог и так знал, что при общении с Эйвой, тело расслабляется. Не очень сильно, чтобы остаться на ногах, но достаточно, чтобы руки выпустили все, что держали. — Спасибо, — только и смог выдавить из себя Норм, потянувшись за скрипкой со смычком. Перед мысленным взором предстала картина, как пальцы на’ви аккуратно перехватывают музыкальный инструмент из его обмякших рук. Забавно, что именно из-за него и началась вся эта эпопея, когда в один из ничем неприметных вечеров ученый привычно затянул импровизированную мелодию. — Давно? — глухо произнес Норм, укладывая скрипку в раскрашенный чехол, и посмотрел на стоящего рядом Цу’тэя. Тот дернул ушами на вопрос, но промолчал. Только его янтарные глаза смотрели с таким выражением, что Норм почувствовал стыд за свой глупый вопрос. «Давно», — говорили эти глаза. Кошачий нос аватара медленно, глубоко втянул воздух, и тот подумал, что он немного изменился. Все так же чувствовался легкий аромат древесного сока, речной воды и сложно описуемый индивидуальный запах Цу’тэя, немного терпкий, но приятный, отдающий свежесорванными листьями и зеленой корой. Вот он и стал ощущаться ярче, будто насыщеннее. И гибридный мозг быстро обработал информацию, заключив, что на’ви рядом желает быть ближе. Намного ближе, чем простое прикосновение или даже чем секс. Синяя кожа, почти полностью повторяющая человеческое строение, покрылась мурашками, когда незримые волоски, имеющиеся только у гибридов, встали дыбом. В затылке знакомо защекотало, скопилось чем-то приятным и предвкушающим. Норм сглотнул несуществующую слюну и разомкнул губы: — Цу’тэй… Ты ведь понимаешь всю серьезность? Я даже… я не… — Это ничто, — отрезал на’ви, он подошел так близко, что от его дыхания всколыхнулись неубранные черные прядки на лбу аватара. — То, что ты считаешь помехой, абсолютное ничто, — янтарь в его глазах сверкнул, ослепил вспыхнувшими чувствами. — Я благодарен небесным людям за то, что они родили тебя. Я благодарен им за это тело, с которым я смог узнать тебя. — Он говорил твердо, что даже если бы Спеллман хотел, то не смог бы засомневаться в искренности этих слов. — Я выбрал тебя. У Норма закружилась голова. От сводящего ли с ума запаха Цу’тэя, от его жаркого голоса или от его слов, он уже не понимал, но прекрасно знал, что его тело выдало его с поличным — губы таронью довольно улыбались, а его нос активно втягивал воздух, насыщенный чужими феромонами. Наверное, именно в такие моменты и понимаешь, что слова совершенно не нужны. Норм не успел даже двинуться, он только перевел взгляд с губ Цу’тэя на его глаза, посмотрев решительно и с определенными намерениями, как тот порывисто прижал его к себе. Его губы коснулись его рта, и в голове помутнело. «Интересная реакция», — смутно подумал ученый, когда его принялись целовать. Удивительно мягко и спокойно, что шло вразрез с характером и привычками властного и самоуверенного таронью. Язык Цу’тэй не использовал, а действовал аккуратно, будто изучая не только чужие губы, но и то, как далеко ему позволят зайти. В какой-то момент, он перешел на угол аватарского рта, скользнул на гладкую щеку, с какой-то долей растущей нетерпеливости начав целовать чужую шею, прямо над традиционным ожерельем оланги (поскольку Норм в прошлом был их координатором во время битвы с RDA, он успел многое у них перенять, включая стиль плетения). Четырехпалые руки с раздражением сжались на воротнике безрукавки, требовательно дернули вниз, и аватар послушно скинул ее с себя, чтобы Цу’тэй уже свободно прижался губами к его полосатой коже. Он подумал, что все развивается слишком быстро, но минутный порыв оттолкнуть от себя разгорячившееся тело ушло в небытие, стоило таронью внезапно сжать клыки на его шее. Похоже, тело аватара благополучно унаследовало все природные рефлексы и инстинкты от местных жителей, поскольку гибридный мозг начисто подавил все человеческое, что могло сдерживать и отрицать то естественное для на’ви, что сейчас происходило. А происходило инопланетное неприличное безумие. Норм полностью отдался невероятной химии, которая за какие-то доли секунды насытила собой его кровь. Он покладисто открыл шею, не замечая, как собственный хвост возбужденно хлещет по своим и чужим ногам. Руки сами вцепились в ремень на поясе, растегивая пряжку, и стоило раздасться тихому металлическому звяканью, как Цу’тэй, натурально глухо рыча, сдернул с аватара одежду, и стало немного прохладней, когда ночной воздух свободно окутал нижнюю часть тела. Шорты вместе с семейниками спали до уровня голеней и удачно зафиксировали неугомонный хвост. Ученый, судорожно хватая ртом воздух и слушая как собственный пульс стучит в висках, почувствовал, как его куда-то требовательно подталкивают, и чуть не упал, запутавшись в спущенной одежде. Она тут же осталась где-то позади, а освободившийся хвост вновь принялся избивать все в зоне своей досягаемости. Практически сразу он уткнулся спиной в ствол, который на самом деле был укоренившимся побегом одной из многочисленных веток Дерева Душ, простирающейся на огромное расстояние от материнской сердцевины. Этим оно было схоже с бенгальским фикусом, некогда растущим на Земле. Ксеноботаник почти победил свою животную похоть профессиональной заинтересованностью, но его грубо развернули спиной к жадно втягивающему его запах и чуть ли не по-зверинному фыркающему Цу’тэю. Голова тут же снова затуманилась, и Норм с удовольствием заурчал, когда на его бедра опустились жесткие руки. Они принялись ощупывать нетерпеливо, порой сминая слишком сильно, до боли, изучая и грубо лаская. Аватар, чуть ли не так же принюхивающийся к сводящему с ума аромату возбужденного на’ви, крепко вцепился в шершавый ствол, чтобы такое активное внимание к его пятой точке не шатало его из стороны в сторону. В основание шеи снова уткнулся шумно дышащий нос, а чужие зубы вновь незамедлительно прикусили вспотевшую горячую кожу. Несмотря на боль (пускай не такую сильную, какой она могла быть, поскольку Цу’тэй явно старался действовать бережно, если так можно было выразиться о его довольно жестких ласках), Норм никогда прежде не чувствовал себя настолько сексуально взвинченным. Даже будучи в принимающей роли. Помнится, у него был опыт, когда он учился в институте, но тогда юношеское «все надо попробовать» не воспринималось чем-то зазорным, он никак не ожидал, что много лет спустя вновь будет подставляться, и это будет восхитительно еще до самого процесса. Его хвост властно сжали, почти привычно, за тем лишь исключением, что на этот раз Цу’тэй нахально задрал его, открывая вид на полосатый зад. Другая его рука с трепетом прикоснулась к основанию аватарской косы, и все внутри Норма завопило в сладостном предвкушении. Любопытство, желание, научный интерес и похоть — все смешалось в единый бурный поток эмоций. Норм оглянулся, чтобы увидеть, как желтые глаза, потемневшие от желания, смотрят на него вопрошающе, а в чужих пальцах бережно зажата кисточка его нейрокосы. Розовые отростки извивались сильнее обычного и влажно поблескивали в мягком свете свисающих вокруг лиан, которые, казалось, словно живые покачивались не просто активнее, но в их с Цу’тэем сторону. Ученый сглотнул, не обращая внимание, как затравленно и тяжело дышит, а его уши находятся в непрерывном движении, и кивнул, не в силах произнести хоть что-то. Взгляд напротив стал непривычно мягким, на’ви слегка склонился и накрыл чужие губы своими, пока его пальцы, отпустившие возбужденно извивающийся хвост, поспешно вытягивали собственную косу вперед. Ученый крепко вцепился пальцами в шершавую кору, чувствуя, как собственное возбуждение жарко пульсирует и уже требует разрядки. На переплетение нейроволокон хотелось посмотреть, хотя он ни раз видел, как эти нити обнимают друг друга. Но это единение было другим, очень интимным, уже не таким личным, жарким и совершенно точно возбуждающим от одной только мысли увидеть, как происходит цахейлу для сексуальной связи. Да, это было сокровенное действие, почти таинственное, полное доверия между на’ви, образующих пару, однако это не отменяло и цель физического удовольствия. Цу’тэй оторвался от губ избранника, жадно облизался, будто смакуя, а потом одним уверенным движением свел их косы. Норм тихо застонал, наблюдая за переплетающимися нервами. Впервые он был заворожен тем, как тесно сцепляются нити, влажно скользя друг по другу и замирая, образуя тесный замок. Одновременно с этим в голове прояснилось, на миг вспыхнули чужие эмоции и чувства, переходящие в удивительную гармонию с его разумом. Ощущать это было волшебно, воистину невероятно и неописуемо. Но самым приятным оказалось то, что все это время Цу’тэй не испытывал злость или ненависть к Норму и небесным людям за свое спасение. И именно это и побудило его постараться узнать оставшихся в «Адских Вратах» получше. Вот и открылась тайна, почему таронью, смотрящий на аватаров свысока, начал наведываться к их домику по вечерам. — Боже, — сдавленно простонал Норм, чувствуя, как все его тело дрожит и жаждет тесного общения. В ответ его снова жадно поцеловали, и под хвост сунулось что-то горячее, влажное и пульсирующее. Ученый поджал уши, едва подавив желание зажмуриться, но чужая плоть скользнула внутрь без лишнего труда, заставив вспомнить, что физиология на’ви позволяет мужским особям выделять смазку при возбуждении. Хвала Эйве, что гибридные тела переняли и это. Чувствовать, как Цу’тэй мягкими толчками вколачивается до упора, замирает, и ощущать, как собственное нутро так же мягко сжимает его плоть, словно он сам покрыл его, как доминирующий самец, было странно, необычно, но восхитительно и буквально умопомрачительно. В его шевелящееся ухо раздался рычащий стон, а затем горячий язык опустился на покусанную шею, слизал редкие красные капли, заставив Норма с урчанием выдохнуть и с готовностью облокотиться оголенной грудью о шершавый ствол. Цу’тэй недолго оставался недвижим, прижавшим всем телом к спине аватара и позволяя чужому задранному хвосту избивать свой бок, пока его собственный неугомонно активничал сзади. На’ви плавно повел бедрами назад, из-за чего Норм, забывшийся в ощущениях, четко почувствовал все шипастые особенности половой системы инопланетных котов. И чуть не достиг пика удовольствия сразу же, стоило чужой горячей плоти проехаться по до одури чувствительному бугорку внутри и с новым нетерпеливым толчком устремиться внутрь, с силой уткнувшись в него же. Из горла вырвался несдержанный стон, как бы ученый не пытался быть тихим. К его шее с готовностью прижались острые зубы, в который раз сжали, уже ласково, не повредив кожу, а по загривку побежали мурашки от опаляющего чужого дыхания. Легкий укус зализали, поцеловали с небывалой нежностью, которую от такого свирепого воина, как Цу’тэй, вообще не ждешь, и Норм почувствовал себя по-настоящему желанным, а не болванчиком на одну ночь. Это было и лестно, и приятно, невероятно радостно и безумно возбуждающе. — Я вижу тебя, — жарко выдохнул Цу’тэй в поджавшееся ухо аватара, которое тут же снова пришло в движение, и начал работать бедрами. Непрерывно, плавно, ускоряясь под конец толчков, чуть ли не выбивая воздух из несчастных легких задыхающегося любовника. — Я… — Норм никогда прежде не чувствовал такую гармонию, что в душе, что в теле, хотя, казалось, происходящее противоречило этому. — Вижу… Тебя… — наконец, простонал он и услышал сдавленное рычание, стонущее и повествующее, что все замки сорваны. Цу’тэй набросился на ученого со всей страстью, которую таил и боялся выпускать. Он крепко сжал пальцы на полосатых бедрах, игнорируя яростно и хаотично размахивающий перед своим носом хвост. Норм, очумевший от такого напора задрожал, когда внизу живота стремительно скрутился горячий узел, сжался и взорвался ослепительной сладкой вспышкой. Волны удовольствия окатили раскаленные нервы, обожгли почти невыносимым наслаждением, и Спеллман начал медленно сползать по стволу, не в силах удержаться на вмиг ослабших ногах. Его с готовностью подхватили под живот, и накрыли сверху, вновь прижавшись к его мокрой спине, когда аватар, оказавшись на четвереньках, уперся руками в пружинистый мох. Цу’тэй достиг пика в несколько мощных движений, заставив Норма снова со стоном ощутить огненный ураган, прокатившийся по телу. Он начал непрерывно дрожать, почти забывшись, и его крепко обняли поперек живота сильные руки таронью, потянули за поджарым телом назад, вынудив сесть на чужие бедра. Ученый обернулся, чтобы поймать горячий и неприлично глубокий поцелуй. Они замерли во времени, неторопясь отходя от оргазма и просто наслаждаясь друг другом, физически, духовно и на том уровне, на котором ни один человек не сможет постичь удовольствие. Норм, тихо урча, подобно на’ви, сейчас оглаживающему его голую грудь, пришел к выводу, что Сильванин права, и такие противоположности, как он с Цу’тэем, действительно создают невероятную гармонию, в которую очень приятно окунуться. Пока тяжелое дыхание пары приходило в норму, странно колышущиеся лианы продолжали мягко пульсировать в такт их успокаивающемуся сердцебиению.