Таинственный незнакомец

Середина сентября.       Дни стали лететь быстро. Быстрее обычного. Кристин мучилась чувством вины и искала встречи с Призраком Оперы. Она подолгу сидела в гримёрке, расчёсывая волосы. Вслушивалась в каждый шорох во время репетиций с труппой, надеясь, что зловещий голос сверху внесёт свои коррективы в их постановку. Она пела на сцене, отдавая себя каждой частичкой, бросая взгляд на пятую ложу. Со сцены Призрака никогда было не видно в ложе. Поэтому, оставалось только надеяться, что он слышит.       Никогда ещё Кристин не отдавалась музыке и пению настолько рьяно. Их гастроли в Венецию готовились с особой тщательностью, актёры репетировали большую часть дня и крошка Лотти была совсем без сил. Пару раз по вечерам она даже поднималась на крышу, всматривалась в силуэты статуй, надеясь увидеть шевеление развевающегося от ветра плаща Призрака.       Но… ничего.       Ни угроз, ни наставлений ни, что было немаловажно, поддержки. Её ангел музыки испарился, словно его никогда и не было. Оставил её.       Не этого ли она хотела? Лотти сидела на стульчике в гримёрке, глядя в зеркало своего трюмо. Полторы недели тишины. Она открыла небольшую шкатулку для украшений и достала обручальное кольцо. Кинула взгляд на небольшой календарь на стене - сегодня 15 сентября. Два месяца, и она графиня де Шаньи.       Почему-то сейчас, в эту самую секунду Кристин не была самой счастливой в мире невестой. Все беды мира давили её вниз, заставляя сутулить плечи. Рауль любил её, заваливал подарками и каждую минуту говорил о том, какое счастье их ждёт. Она любила Рауля, но...       “Что я сделала не так? Он злится на меня настолько, что не готов больше видеться? А что, если теперь он меня ненавидит?” - мысли крутились, а та самая вина подкидывала всё больше странных и мрачных выводов. Их репетиция была в начале месяца, и с тех пор её голову не покидали мысли и рассуждения. Сомнений тоже было немало. Казалось, весь её мир снова замкнулся вокруг Ангела Музыки.       Она не МОГЛА без него. Годы общения, наставничества и даже преследований заставили Кристин приклеить к себе его тень. Даже когда наваждение и вера в магию рассеялись, девушка не могла избавить себя от чарования голоса своего ментора, от его бездонных, наполненных отчаянием глаз. От его мольбы любить чудовище.       Жалость - большой враг доброй и кроткой души. Она напрочь вытирает логические доводы, оставляя жизнь полной абсурда. Жалостью иногда можно навредить сильнее, чем здравым отношением и рассуждением. Взять себе десятую собаку в однушку, потому что её жалко, но при этом голодать от невозможности потянуть всё взятое - это безрассудство. Укол жалости проникает под кожу, заражая всё нутро трепетом и слезами перед беззащитным существом, которое от тебя зависит. Коварство этого чувства зря не оценено по-достоинству.       Вот и сейчас - тяга к Эрику вполне брала пять баллов по безрассудству. Ну что она, заберёт его с собой в особняк и будут они жить втроём с Раулем? Вместе играть в крокет на выходных и весело пить чай в беседке?       А-б-с-у-р-д!       Или сбежать от Рауля и остаться с Призраком в подвале, под его постоянным взором, проводить с ним часы, музицируя, а потом слушать его стенания? Смотреть, как из злости или ревности он разносит всё вокруг и грозит другим смертью?       Сейчас единственным невыносимым было время, когда у неё крутятся мысли. Она хотела шанс - шанс объясниться, расставить всё по точкам, и желательно, не провалиться от его страстного и глубокого взгляда. И по возможности, не попасть под его гнев (об этом она тщательно старалась не думать). Девушка вздохнула и убрала кольцо обратно в шкатулку. ***       Конец сентября       Мадам Жири была довольна. За последний месяц она уже четыре раза выходила вечером в сад, чтобы забрать конверт у девушки. Она знала, что переписка была явно не деловая. И, хотя это её не касалось, она терзалась любопытством. Стараясь не подавать виду, она всё же рассмотрела таинственную “пассию” призрака.       Девушка была чудно́й. Стандартная для того времени форма одежды - юбка в пол, простое пальто, из-под которого виднелась белая рубашка. На шее - яркий вязанный шарф. Немного нелепая деталь, которая, в прочем, не возбранялась. Надвигался октябрь, и уже холодало.       Русые кудри девушки были убраны и уложены в высокую причёску. Огромные карие глаза смотрели прямо, а когда она улыбалась, в уголках глаз появлялись морщинки. На руках были простые перчатки. В ней не было чего-то сверхъестественного, чего-то особенного. И это удивляло мадам.       Она знала Кристину с детства, вырастила и воспитала её - девочка тоже не особо отличалась, её таланты в танцах и игре на инструментах не обгоняли сверстниц. Но что-то зацепило в ней призрака, который стал её покровителем. Он развил в ней голос, сделав не просто певицей - но дивой, которой восхищались все. Музыка соединила их, и гениальный композитор и художник сделал мисс Дае своей музой. Звезда оперы в сравнение не шла с простой учительницей. Что же связывало их с призраком?       Любопытство, каким бы оно не было, не заставляло строгую мадам терять самообладание. Конверт принимался и молча попадал в ложу номер пять, как и было доложено в инструкции от П.О. Она неукоснительно следовала указаниям, за что её сполна вознаграждали, и мадам Жири это вполне устраивало.       Но случилось то, что не обошло её внимание стороной - и вот уже женщина вынуждена была вмешаться в цепь событий - ей нужно было поговорить с Призраком тет-а-тет и предупредить его о том, что происходит в театре.