***
Призрак наблюдал за репетицией с верхнего мостика под потолком. Новый старший рабочий сцены - Готье Ламбер (последователь покойного Жозефа Буке) снова приложился к бутылке. Этот парнишка был наслышан об ужасах оперы, и многие отказывались от этой работёнки, но Готье был славный малый, которому нужны были деньги и крыша над головой. Он был рукастый, обучался всему быстро и что самое главное - не боялся высоты, поэтому на потолочным мостикам перемещался весьма расторопно. Но была у него страсть - выпивка. И он снова напился, надеясь провести пол репетиции в дрёме и не свалиться на голову балеринам. На этот раз он вырубился опрометчиво и надолго, благодаря стараниям Эрика. Очнётся он только к завтрашнему дню с дикой головной болью. К тому моменту всё уже будет кончено. Наконец, довольная Карлотта вышла из костюмерной с пуделем в одной руке. Она улыбалась во все зубы, проходя мимо артистов второго плана. Расшитое платье сидело не совсем правильно, но сегодня была репетиция в костюмах - без исключений. Служанка забрала у дивы собачку. Вторая помощница принялась порхать вокруг, поправляя подол платья. Карлотта шикнула на неё и девушка унеслась, через минуту вернувшись с париком. Шикарные золотые кудри появились на голове артистки. Она поправила шапочку, чуть одёрнула парик и откашлялась, продвигаясь вперёд. Маэстро взмахнул палочкой, призывая к собранности. Первая ария грянула. Оркестр начал играть, а балерины встали на места. Эрик присел на мостике, свесив одну ногу вниз. Теперь оставалось только ждать. Несколько раз приходилось останавливать репетицию, чтобы мадам Карлотта могла поправить причёску, попить воды или погладить пуделя. Теперь, когда от неё зависел успех постановки, она снова превратилась в капризную примадонну, которую все ненавидели за её склочный и взрывной характер. В спектакле, который они играли накануне, она была в главной роли. Только вот сам перфоманс был, по её экспертному мнению, второсортный и недостоин её таланта. Она мечтала покорять величайшие сцены театров мира. А эта честь досталась мелкой шлюшке виконта. Но вот, мы снова здесь, а малютка глотает слёзы, не в силах вымолвить ни слова. С каким воодушевлением и гордостью пела сегодня Карлотта! Несколько номеров спустя наступила соло ария примадонны. Балерины танцевали вокруг. Прожектор выцепил фигуру Карлотты, и оркестр начал плавно играть мелодию. Первая распевная нота, которая должна была быть нежной и нарастать постепенно, была спета низко и переходила наверх высоким скачком. Эрик поморщился. За столько лет она не удосужилась вычистить свои привычные ошибки, которые портили песню с самого её начала. Про остальные завывания и говорить не приходилось. Наконец она разошлась в полную силу, делая несколько шагов вперёд, вытягивая руки. Девушки убежали за кулисы. Балерины благодарно выдохнули, садясь на табуреты за сценой, разминая уставшие ступни. Эрик, который находился ровно над певицей, поджал губы и начал вслушиваться. Конец припева, лёгкий проигрыш, и… Карлотта сделала несколько шагов назад, оказавшись ровно в середине сцены. В этот момент Эрик вытащил из складок плаща бутыль, поджёг ткань и разжал пальцы.***
Бутыль разбилась у ног артистки, обдав её горящими брызгами. Синтетическое платье и парик вспыхнули. Визжа, Карлотта оступилась, запуталась в подоле и упала на спину. Она ворочалась и кричала, пытаясь сбить пламя. Жидкость, попавшая ей на лицо, обжигала веки. К ней уже бежали артисты, которые вылили воду из бутылки на свои хлопковые рубахи. Остальные уже несли в вёдрах воду, чтобы потушить сцену. Карлотта сдёрнула с себя горящий парик и провела рукой по лицу. Она не переставала кричать. Ей на грудь легла мокрая рубаха, которую прижимали к уже обожённой коже. Ткань платья расплавилась и прилипла, застывая на её руках и груди комками. От боли женщина закричала и распахнула глаза. Её взгляд устремился наверх, где прямо над ней виднелась зловещая чёрная фигура и белоснежная маска. Призрак стоял во весь рост, глядя вниз. Она закричала снова, на этот раз не столько от боли, сколько от гнева. Её крик переходил в животное рычание. Она потеряла сознание. Наконец, спасительное ведро воды было вылито на платье, и оно с шипением потухло. Очаг возгорания удалось устранить достаточно быстро и огонь не успел добраться до кулис или задника, оставаясь в центре - там, где разбилась бутылка. Поверхность слегка обгорела, но дело было поправимым. Что же касается певицы - нельзя было сказать однозначно. Её немедленно отправили в больницу с тяжёлыми ожогами. Балерины нервно жались к мадам Жири, плача и дрожа от страха. Легенда театра вернулась и начала мстить, и ни у кого не было сомнений, чьих это рук дело. Сама мадам выглядела растерянно. Она прижимала к себе Мег, с ужасом наблюдая, как на носилках мимо неё проносят неподвижную Карлотту. Даже смотреть на неё было страшно. Подкатывающая тошнота, запах горелого мяса и чувство вины. Это она рассказала призраку о проделках Карлотты, но она не знала, что конкретно он будет делать. Но оставить Кристин в плачевном состоянии такой незащищённой... Она увела девочек прочь со сцены и разогнала персонал. Репетиция окончилась катастрофой. Ужас снова разлился по театру. Господа директора заперлись в своём кабинете в ожидании констебля. Оперу снова охватила лихорадочная паника. Эрик нёсся по театру с ощущением триумфа и возмездия. Удовольствие удовлетворённого садиста струилось по венам, вызывая дичайший прилив адреналина. Вот он - Призрак оперы, которого боятся, от которого бегут, чьё имя не называют слишком громко. Он спустился в подвалы и вернулся в свою обитель. Он метал, разнося декорации, роняя подсвечники, разрывая и сжигая листы. Часть посуды и хрупких вещей была расколочена о стену и его уголок уюта снова обратился в пристанище хаоса. Он бушевал, он торжествовал, он жаждал крови, и эту жажду было не утолить. Он подошёл к зеркалу и сдёрнул маску. Чудовище, вылезшее из преисподней, безобразное и отвратительное, улыбалось ему из отражения. Он хохотал, как безумный, ощущая внутреннюю лёгкость и несокрушимость своего могущества. Он способен вершить судьбы, и вряд ли кто-то сможет сравниться с ним в этом! Он царапал своё лицо и из его чрева вырывался демонический смех. Наконец психоз прошёл, и он смотрел на свои руки, на пальцы в крови, на царапины на лице. Он тяжело дышал. Одержимость сменилась апатией и в одну секунду наступила пустота. Всё удовлетворение, полученное им, испарилось. Осталась только усталость. Эрик ушёл в свою комнату и лёг в гроб. Захлопнул крышку и провалился в сон. Чудовищу - пристанище для чудовищ.