***
«Несмотря на ваши зачастую не самые логичные решения, признаю ваше предложение опечатать театр хорошей идеей. Однако не стоит устраивать здесь склеп, закрываясь от всех и вся, равно как и не советую посылать полицию в подземелья — одного громкого дела вам будет достаточно. Журналисты уже получили слухи о том, что артистка пострадала вследствии протечки топлива из передних осветительных ламп и искры. Этой небольшой аферы вам хватит, чтобы артисты не боялись продолжать выступать. Давать какие-то комментарии по поводу произошедшего запрещаю. Любой артист, кто присутствовал и видел своими глазами ситуацию, и кто распространится о ней — последует за Карлоттой или Буке, тут уж как повезёт. Я уже послал от вашего имени извинения перед приезжим балетом и заверения в починке неисправностей и полной готовности к работе. Так что работайте, господа, шоу должно продолжаться! Если вы решитесь отложить гастроли в Венецию ещё ненадолго — до января, — то я лично возьмусь за восстановление мадмуазель Дае, — и ваш карман станет намного туже от денег, чем был когда-либо. Советую подумать над моим предложением особо тщательно. Со всем уважением, ваш старый знакомый, П.О.» Эрик отложил перо и размял шею. Положил письмо в конверт и запечатал сургучом с печатью-черепом. После страшного происшествия он проснулся только около полудня, и в театре уже было тихо. Разузнав в чём дело, он тут же принялся действовать. Да, иногда его импульсивность ставила под угрозу не только его, но и весь театр, а от своего гнева он несколько раз чуть не лишился всего. Но на трезвую голову Эрик решал вопросы также быстро, как на кипящую — разносил всё вокруг. В спокойном состоянии сознание его было бескомпромиссным и холодным, что помогало молниеносно принимать решения. И вот он уже идёт в застенках, чтобы передать письмо мадам Жири. Он поймал её не совсем привычным для себя способом — просто схватив за локоть в одном из коридоров, когда она возвращалась из комнат балерин. Мадам чуть не вскрикнула, когда её сгребла и потянула на себя властная рука. Но она тут же успокоилась, увидев тёмные глаза Эрика, и посмотрела на него с укоризной. — Прости, не было времени. Нужно передать весточку директорам, — он вытащил из-за пазухи свой жуткий конверт, который она забрала с коротким кивком, — убеди их перенести гастроли на январь. Любым способом. — Я искала тебя. У меня тоже есть послание, — она вытащила из ридикюля конверт. Тот самый, с завитушками. Письмо от Реннет! — И это… — она осторожно протянула ему ещё одно письмо. Оно было не подписано. Призрак не стал расспрашивать — просто убрал оба в складки плаща, огляделся. Убедившись, что никого нет, он скрылся в повороте коридора. Мадам знала, что даже если повернёт за ним, там его уже не будет. Магия фокусника.Она поправила причёску и пошла в сторону кабинета директоров. Она постучала и за дверью послышалась возня. Её впустили.***
Запах корицы и яблок раздавался из конверта. Эрик покрутил его в руках, не понимая, как мог забыть про него. Он почувствовал злость на себя. Погрузившись в жажду мести, он совершенно забыл о важном для себя человеке. Но мужчина мешкался. Вспоминая своё состояние, своё животное нутро, он снова знал, кем является на самом деле. Тот, кого Эрик тщательно прятал от Реннет, снова здесь. А тот, за кого он себя выдавал — любящий, благородный и учтивый — лишь подделка. Маска, которую он носит не только на лице, но и в душе. Призрак снова чувствовал нарастающую тревогу. Он отчаянно желал быть с ней, больше всего на свете. Но его жажда разрушения была выше здравого смысла. Та простая, человеческая жизнь, о которой он так мечтает — по плечам Эрику, но не Призраку Оперы. Этот убийца всегда будет надменно хохотать в отражении. Внезапно он посмотрел на второе письмо. Неподписанный конверт лежал рядом. Он решил начать с него. Вытащив лист, он замер, читая. Это было письмо от Кристин.