Таинственный незнакомец

      Его зрачки нервно забегали по строкам. И с каждой секундой этого чтения он всё больше погружался в задумчивость.       «Дорогой Эрик, Я знаю, какой тяжёлой была та встреча для нас обоих. Мне очень сложно и больно понимать, каких страданий стоил тебе мой опрометчивый поцелуй. Но я не смогла иначе…»       Вздох. Её поцелуй всё ещё оставался на губах, стоило ему закрыть глаза и вспомнить её лицо. Светлые кудри, затуманенный взгляд и пальцы, крепко сжимающие его рубашку и притягивающие к себе.       «Опрометчивый поцелуй». Без мыслей о чём-либо — просто животный порыв двоих людей, от соприкосновения которых искрит в воздухе. Если бы не эти чёртовы стены, проклятая маска, опостылевший подвал… Мог бы он стать таким же Раулем в её глазах? Врядли. Он не смог бы завоевать её своим гением, втереться в доверие и проникнуть в мысли, находясь вдалеке, не имея возможности лицезреть её каждый день в гримёрной. К тому же, он был сильно старше их обоих. Но страсть охватывала его, словно молодого юнца, заставляя терять голову.       «Порой я думала о том, что мы могли бы быть вместе. Но эта картина моментально исчезает, стоит мне вспомнить все ужасы, на которые ты готов. Ты оберегал меня от многого, учил и лелеял. Ты стал моим лучшим другом и наставником. Я всецело посвятила себя музыке, как ты и просил. Но есть вещи, которых не изменить — мы не можем быть вместе…»       Лёгкая дрожь прошла по рукам и он нервно стиснул бумагу в пальцах. Он видел это в её глазах и боялся — этой самой фразы, услышанной из уст Кристин. Отказ. Отторжение. Бездна. И сейчас, вот она — витиеватые буквы на бумаге отвергают его. Она отвергает его. «Твоё отсутствие лишило меня опоры, но случившееся со мной показало только одно — ни на кого полагаться нельзя. Как и нельзя верить чужим словам. Мне остро необходимо твоё присутствие в моей жизни, но без страха за себя и своих близких. Я отвергаю тебя как жениха, мой ангел. И взамен могу предложить лишь то, что я готова дать тебе добровольно — мой голос и мою помощь, если ты её попросишь. Если это выше твоих сил — я уеду навсегда вместе с Раулем туда, где ты никогда нас не найдёшь. И это письмо будет последним моей мольбой к тебе. Сжалься же, музыки Ангел. Я люблю тебя, но не так, как тебе бы того хотелось. Я желаю тебе найти счастья. А если счастье недоступно тебе — то покоя твоей мятущейся душе. Кристин.»       Слёзы капали на бумагу, размывая красивый почерк. Челюсти крепко сжаты, а у скул ходят желваки. Призрак Оперы плакал, до боли сжимая кулаки и стискивая зубы. Рыдания его были безмолвны, а страдания бесконечны. Ради неё он готов был сжечь театр, переубивать персонал и вздёрнуть Рауля. А она желала ему счастья. Чудовищу, живущему в подземельях.       Он взревел и резким движением рук вправо снёс со стола бумаги, партитуры, злосчастную чернильницу, которая слетела и покатилась по полу с лёгким звоном стекла. Письмо возлюбленной улетело туда же, оказавшись в груде уже никому не нужных листов. Он запустил пальцы в волосы, тяжело дыша. Хотелось подохнуть. Хотелось выть. Хотелось повесить пару человек.       Что останавливало его от того, чтобы прямо сейчас выкрасть её из дома, выстрелить в сердце Раулю и навсегда, чёрт подери, оставить себе прекрасное создание, которое он сам вылепил из податливой глины?       Сердце пропустило удар.       Он тряхнул головой, скидывая с себя наваждение. Очнулся от транса, который разгонял его мысли до невероятной скорости, заставляя продумывать попытки выкрасть Кристин, звучание её голоса в ушах, прикосновение к её руке.       Призрак нашёл письмо среди хаоса. Посмотрел ещё раз. И решительно смял листок и бросил его в угол. Также нужно сделать и со своими чувствами к ней. Выбросить их, как ненужный мусор, утопить в ненавистном озере и не возвращаться больше к этому. Любить её, обожать и дрожать пред ней стало настолько привычкой, что избавиться от мыслей было сложно. Но возможно же!       Он умудрялся избегать её долгое время. Несмотря на произошедшее с ней, он смог погасить тот пожар, что горел в его груди. Буря, которая вырывалась раньше от одного взгляда, сейчас вышла из-под контроля только чтобы воплотить месть. А в мести Призрак никогда себе не отказывал.       Чтобы окончательно не сойти с ума, он налил себе вина и вернулся за стол. Отложил маску, облокотился на спинку стула, откинул голову и закрыл глаза. Ком из горла предательски не хотел пропадать. Утопая в гневе и жалости к себе, он уже почти забылся в некой апатии, из которой его вырвало кое-что.       Запах корицы и яблок.       Он с выдохом взял второй конверт. Вдохнул запах, пытаясь успокоиться. Эрик представил себе девушку, которая пишет это письмо за своим столом в пустующем классе. Быстро строчит буквы и улыбается. И почувствовал тепло в груди.       Призрак ещё раз глубоко вдохнул, скидывая нервное напряжение, открыл конверт и погрузился в чтение. Сегодняшний сложный день канул вместе со всеми событиями, стираясь под напором скачущих букв. Слишком много потрясений.       В письме девушка рассказывала о начале учебного года и первого учебного месяца. О новых новостях от ребят — многих Эрик узнавал по именам, потому что они часто упоминались в письмах. И здесь было несколько неожиданных, интересных новостей.       Реннет просила вместо подарков оплатить обучение мальчишке — посыльному, который приносил ей цветы. Она рассказала, что малыша зовут Жеан, он очень старательный и способный, но принять его в школу по своему желанию она не может. Родители его бедны, а сам он с трудом кормит маму и сестру. Пьянчуга-отец умудряется прокручивать все свои заработки, благо, не претендует на деньги Жеана — ему глубоко плевать на своего отпрыска, поэтому он и не знает, чем промышляет его сын, пока отец его валяется в забытьи около какого-нибудь трактира.       Она рассказывала об их совместных чаепитиях и историях, которые ей рассказывал мальчишка. Он жадно смотрел на книги в углу, а когда она предложила взять одну — отказался. Читать он не умел. И больше всего на свете ей хотелось, чтобы у него появилась такая возможность.       Эрик хмыкнул. Он никогда даже не задумывался о том, как зовут парнишку, сколько ему лет и как он живёт. Он размышлял о нём просто — хочешь заработать, делай. Мотивы его мало интересовали. Босой детворой был полон весь Париж, так с чего бы жалеть маленьких оборванцев, которые в свои 8 лет могли быть карманниками и форточниками, а могли пачками умирать от простуды? И снова девушка удивила его — милосердием и добротой. Такой открытой и смелой просьбой. Он явно был её недостоин.       Здесь же была ещё одна просьба.       — Ну уж нет! , — проворчал Эрик, положив на стол письмо. Он пошёл запивать этот сложный день вином. На сегодня стресса было достаточно.       В конце письма была всего пара строк.       »…15 октября в деревне на окраине Парижа будет праздник урожая. Все будут в масках встречать осень и обмениваться подарками. Я буду рада показать тебе свой мир также, как ты показал мне свой. С любовью, Реннет»