Иначе

      Всю дорогу до Пристани Лотоса Иньчжу молчала и даже не смотрела на него — и, пожалуй, это было к лучшему. Не хотелось рассказывать ни о том, почему он ушёл из дому, ни о драке, ни о том, что было после. В крайнем случае, не сейчас — ему и самому следовало подумать обо всём произошедшем. А заодно мысленно подготовиться к гневной тираде, которую обязательно придётся услышать от матери, но на этот раз уже в свой адрес.       Странно, но, пусть матушка и отчитывала его — за побег, причинённое волнение, пустую трату времени — с не меньшей строгостью, чем обычно, на душе было спокойно. Он был согласен с тем, что поступил неправильно, что лучше было бы заняться чем-то более полезным, чем просто слоняться по городу, и даже чувствовал вину, но… Вопреки обыкновению, желания провалиться под землю прямо на месте не возникало.       Когда матушка, высказав всё, что собиралась, и запретив ему покидать Пристань Лотоса на несколько недель вперёд, отправила его к себе, Цзян Чэн уже был почти уверен, что о его возвращении прознал и шисюн. Потому совсем не удивился, когда тот словил его у самых дверей его покоев. На его расспросы осталось только отмахнуться парой общих фраз и пообещать рассказать более подробно завтра, мысленно надеясь, что к тому времени Вэй Усянь благополучно забудет о терзавшем его сейчас интересе.       Было уже достаточно поздно, день забрал много сил, но уснуть не получалось долго. Мысли раз за разом возвращались к случайной встрече. Она должна была закончиться так же скоро, как началась, Ваньинь точно не планировал задерживаться и заводить новые знакомства — он и цели такой не преследовал, да и не получалось у него никогда, все его «друзья» в первую очередь были друзьями Вэй Усяня, сколько он себя помнил. То, что что-то пошло не так, Цзян Чэн понял уже в тот момент, когда юноша — Мэн Яо, он запомнил, — без лишних церемоний потянул его к озеру, до этого бросив в ответ на его помощь короткое «Спасибо» так небрежно, словно делал одолжение этим. Не то чтобы Ваньинь рассчитывал на благодарность, конечно нет… Но в тот момент ему правда показалось, что юноша ему вообще не рад. Оттого только удивительнее было всё остальное: замеченный порез, любопытство в голосе, слова поддержки, мягкая улыбка в конце… И то, как совершенно не изменилось в нём ничего, стоило открыться статусу Цзян Чэна.       Этот его новый знакомый никак не желал выходить из головы. Он ничего о нём не знал: ни возраст, ни чем он занимается, ни где живёт. А вот сам юноша про него рассказал множество всего за считанные мгновения с момента их знакомства, просто наблюдая — и это по-настоящему поражало. Нет, конечно, Ваньиню встречались крайне сообразительные и внимательные люди — один его гениальный шисюн чего стоил! — да и а-цзе часто говорила, что у него по лицу всё видно… Но тут было что-то другое. От обычного горожанина точно не ожидаешь больших познаний о мире заклинателей — хорошо, если хотя бы знают, под чьей защитой находятся их земли. Хотя… Возможно, он слишком придумывает. Когда ему вообще приходилось общаться с горожанами, чтобы делать сейчас выводы о том, кто и что знает?       Ваньинь шумно выдохнул и перевернулся на спину, устремляя взгляд в потолок. Эти пустые рассуждения точно грозились лишить его сна на эту ночь. Хотя с одной мыслью он всё же был согласен: встретиться с этим юношей ещё раз по непонятной причине и правда хотелось.

***

      Цзян Чэн, в отличие от шисюна, никогда не стремился покидать Пристань Лотоса. Город, людный, большой и незнакомый, его совсем не привлекал. Тот побег был единичен и произошёл скорее на эмоциях, чем из желания «узнать нового и увидеть новые лица», как часто мотивировал свои вылазки Вэй Усянь. Поэтому поначалу запрет покидать Пристань не казался чем-то особенно страшным — его даже за наказание принимать не получалось. Но чем дальше, тем отчётливее Ваньинь чувствовал: в город теперь и правда хотелось. Не ради чего-то нового — но ради одного единственного уже знакомого лица, которое в упор отказывалось покидать память.       Может, так влияло то, что это знакомство было первым, в котором он сам проявил инициативу. Может, что-то цепляющее было в самом юноше. Может, он просто глупо повёлся на приятную улыбку и как будто даже поддерживающие слова. Как бы то ни было, как только его «заточение» подошло к концу, Ваньинь тут же постарался найти возможность снова оказаться в Юньпине.       Он ещё с вечера предупредил о своём намерении сестру (шисюна пока решено было оставить в неведении во избежание ненужных ему шуток и вопросов), и на следующий день, как только тренировки подошли к концу, а все обязанности были выполнены, Цзян Чэн незаметно выскользнул за ворота Пристани Лотоса и, встав на меч, направился к городу.       Лишь оказавшись на месте он осознал, что не учёл самое главное: он понятия не имел, где ему следует искать юношу.       Юньпин был не очень большим — но размерами, тем не менее, явно превосходил Пристань Лотоса, а это совсем не играло на руку. Даже в знакомой от и до резиденции ордена надо было постараться, чтобы найти того, кто нужен. Про то, чтобы в совершенно неизвестном городе случайно наткнуться на человека, которого видел лишь раз в жизни, речи и вовсе не шло.       Цзян Чэн вдруг почувствовал себя совсем беспомощным, но тут же постарался отогнать это ощущение. Не следовало предаваться унынию, не успев даже попробовать. Он уже выбрался сюда — а значит, отступать поздно. Девиз его ордена гласил: «Стремись достичь невозможного». И пусть «невозможное» в нём явно не подразумевало поиски иголок в сене (в его случае — поиски не то чтобы большого человека в не то чтобы маленьком городе), он должен был хотя бы попытаться. Миновав ворота города, Ваньинь уверенным шагом направился к рыночной площади — точнее, туда, где, по его предположениям, она должна была быть.       У ворот Пристани Лотоса часто собирались торговцы — и вот уж кто точно знал всё и обо всех. Цзян Чэну не очень часто приходилось с ними общаться, но он точно знал: через этих людей каждый день проходит много народу, народ этот часто любит поговорить и если уж кто и будет знать, кого и где следует искать, то те, кто эти разговоры слушают. Вряд ли ситуация в городе сильно разнилась.       Вот только… У кого спрашивать? И не будет ли он выглядеть слишком подозрительно, расспрашивая всех подряд о ком-то? Новые вопросы заставляли чувствовать себя всё более и более неуютно. И почему он только не продумал всё это раньше…       — Молодой господин, выглядите потеряно. Ищите что?       Погрузившись в себя, он далеко не сразу заметил, что не только дошёл до площади, но и пересёк её уже почти наполовину. Из мыслей вырвал только внезапно раздавшийся со стороны одной из лавок голос. Цзян Чэн обернулся — и как раз успел заметить момент, за который выражение лица позвавшего его юноши изменилось, пряча зазывную улыбку и открывая взору истинное удивление.       — Ты… — уже почти враждебно протянул юноша. Ваньинь на это насторожено нахмурился, внимательнее вглядываясь в лицо напротив, — и в следующее же мгновение узнал того, кто месяц назад и послужил причиной для нового знакомства.       Вот же… А он думал, что дважды случайно встретиться в городе — что-то очень близкое к невозможному. Видимо, ошибался.       — Ищу. Только не «что», а «кого», — Цзян Чэн помедлил лишь мгновение, после чего двинулся к прилавку, из-за которого на него всё ещё смотрели не очень приязненно. — Могу попросить помочь?       Эту встречу в принципе сложно было назвать приятной, учитывая, что их знакомство с этим юношей закончилось в прошлый раз дракой. Но, с другой стороны, это уже было хоть какой-то зацепкой.       — С чего мне тебе помогать? — юноша мгновенно ощетинился, явно не желая идти на контакт после прошлого раза. Цзян Чэн тяжело вздохнул. Ну что же ему так везёт?..       — Слушай, мне жаль, что прошлый раз так вышло, — нехотя выдавил он из себя, стараясь смотреть в глаза напротив как можно спокойнее. Выходило… Не очень хорошо, но он правда пытался. — Но ты сам тогда начал, так что…       — Так что можно было влезать туда, куда не просят? — огрызнулся юноша, не давая ему договорить. — Какое благородство, вы посмотрите!       Цзян Чэн возмущённо хватанул ртом воздух. Такое отношение было в новинку, а потому заставляло что-то внутри закипать. Желание спрашивать что-то здесь резко стало меньше, даже если это могло быть шансом уменьшить время поисков.       — Что за шум? — он уже собирался развернуться и уйти, как из-за ширмы сбоку от прилавка вышел высокий немолодой мужчина. Окинув юношей взглядом, он остановился на том, что всё ещё стоял за прилавком. — А-Пинг, опять ты грубишь покупателям? Хочешь окончательно всех распугать?       — Но отец, он не!.. — «А-Пинг» попытался что-то возразить, но мужчина его уже не слушал, повернувшись к Цзян Чэну с улыбкой куда более приятной — и, кажется, даже почти искренней.       — Прошу простить, молодой господин. Мой сын пока только учится работать с людьми. Могу ли я чем-то помочь?       Цзян Чэн мгновение помолчал, переводя взгляд с мужчины на юношу и обратно и решая, стоит ли пробовать ещё раз. Впрочем, появившийся незнакомец не выглядел как человек, который начнёт вызверяться на него из-за одного вопроса. Пожалуй, следовало попытать удачу ещё раз.       Ваньинь медленно выдохнул, досчитав до трёх, — и, уже вновь спокойно, начал:       — Я… Ищу юношу. Насколько я знаю, он живёт в этом городе. Его зовут Мэн Яо, может, вы знаете…       — А, вот в чём дело, — мужчина не дослушал и мягко усмехнулся: понял без дальнейших описаний. Видно, к тому, о ком шла речь, он относился с гораздо большим снисхождением, чем его сын. — Так это вы совсем не в ту сторону пришли. Вам на окраину города: идёте до конца вон той улицы, — он указал рукой направление, — и, начиная с последнего поворота, дважды направо. Если пойдёте правильно, увидите публичный дом, его легко заметить. Там и ищите вашего юношу.       — Публичный… дом? — Цзян Чэн не заметил, как голос его стал вдруг тише. Глаза непроизвольно расширились в удивлении. Всё и без того бывшее шатким представление о знакомом перевернулось с ног на голову.       — А что ты удивляешься? — воспользовавшись паузой, влез в разговор юноша. Его голос уже начинал действовать на нервы даже до того, как смысл слов доходил до разума. — Заступаешься за него, ищешь и даже не знаешь, что он сын шлю-       — А-Пинг, — торговец чуть повысил голос и кинул в его сторону строгий взгляд. Юноша мгновенно замолк и через мгновение без единого слова скрылся за ширмой, из-за которой недавно появился его отец. Мужчина снова повернулся к Ваньиню, всё ещё бывшему немного растерянным. — Что-то ещё, молодой господин?       Цзян Чэн заторможенно помотал головой — и тут взгляд его упал на прилавок, уложенный разнообразными тканями и аккуратно пошитыми изделиями. Мысли прострелило внезапное воспоминание, а рука сама собой потянулась к рукаву, выуживая оттуда небольшой мешочек. Как предусмотрительно он захватил с собой немного денег… Хоть что-то!       — Подскажите, сколько стоит этот платок?

***

      До конца улицы и дважды направо… Ваньинь преодолел это расстояние быстро, даже не замечая, как меняются строения от более основательных и богатых к тем, что поскромнее, но не менее ухожены. «Очнулся» он, лишь когда среди достаточно маленьких домиков на окраине появился большой и пышно украшенный, резко бросавшийся в глаза. Торговец не врал: такой не заметить было сложно.       Из-за приоткрытых дверей слышалась приятная уху музыка, голоса и смех, в окнах мелькали женские силуэты. Цзян Чэн изо всех сил старался туда не смотреть — от осознания того, где он находится, неустанно краснели щёки. Небо, если матушка узнает, где он был… Он не хотел думать, чем это закончится.       Дверь вдруг скрипнула и голоса стали громче. Ваньинь спешно отошёл назад, прячась за углом дома. В голове проскользнула мысль о том, что зря он, наверное, всё это задумал… Но, стоило услышать знакомый голос, как и она исчезла. Переборов себя, он осторожно выглянул.       На крыльце публичного дома показались двое: молодая, не вполне скромно, но, тем не менее, и не совсем открыто одетая женщина и юноша его возраста, державший в руках корзину, доверху заполненную тканью. До слуха Цзян Чэна доносились обрывки разговора.       — А-Яо, давай я всё же помогу, — голос женщины был не очень высокий, но и не низкий, лился нежно и плавно, почти как музыка. — Тут столько всего, ты до вечера не справишься один.       — Не стоит беспокоиться, матушка, — а вот эти смеющиеся интонации были уже более знакомы. Ваньинь выглянул чуть дальше и узнал в профиле юноши того, кого искал. — Отдыхайте, пока есть возможность, я со всем разберусь.       — Что ж, не смею перечить, — лёгкий смех женщины казался похожим на звон колокольчиков. Она наклонилась и оставила на щеке юноши короткий поцелуй. Взгляд вдруг скользнул по её волосам — и зацепился за нефритовую шпильку с лотосом на конце, образ которой сразу же всплыл в памяти. Так она была… Для матери?       Странно… Когда Ваньинь услышал сочетание «публичный дом», был уверен, что будет чувствовать отвращение и неприязнь, стоит ему здесь оказаться, — именно эти чувства воспитывались в нём по отношению к подобным местам. Но сейчас почему-то не было ни одного, ни второго. Цзян Чэн не заметил, как дыхание перехватило, — он засмотрелся. В моменте, случайным свидетелем которого он стал, было столько нежности, столько ласки… В груди от этого что-то предательски защемило.       — Ладно, я пойду, — из раздумий вывел вновь послышавшийся голос Мэн Яо. Заметив, что тот сошёл с крыльца и направляется в его сторону, Ваньинь спешно отклонился, снова прячась за углом. Ещё подумает, что он подсматривает… Это, конечно, не очень далеко от правды — но он ведь вовсе не специально!       Дождавшись, пока дверь вновь скрипнет, закрываясь, а юноша пройдёт мимо него, Цзян Чэн тяжело выдохнул — и наконец вышел из своего укрытия, догоняя его в несколько шагов. Что ж, раз уже пришёл, надо совершать задуманное.       — Мэн Яо, — на пробу позвал он, всё ещё сохраняя небольшую дистанцию. Юноша остановился и оглянулся — и едва не выронил из рук корзину, узнав стоявшего перед ним человека.       — Ты… Что здесь делаешь? — он явно старался сдержать удивление — но оно всё равно рвалось наружу, заставляя голос звучать неестественно.       Цзян Чэн спешно склонился в поклоне, всё ещё не до конца будучи уверенным, что это приветствие может быть уместным в их случае. Как вообще приветствуют… друзей? Неправильное, наверное, слово. Но в голову пока ничего другого не шло.       — Мы можем… Поговорить?