Hell yeah Hallelujah

Сошлись по-мужски на тридцати пяти с условием обязательной компании при вечерних попойках. Это условие ставил Телор, вывернув их легенду так, что со стороны они теперь выглядели не иначе как парой маргиналов, возможно, это было несколько отвратительно, зато до зубовного скрежета правдоподобно. Нерис наверняка не понравилось новое клеймо любительницы спиртных напитков, но если бы он спрашивал мнение о себе всех своих напарников, наверняка не дослужился бы… до того, до чего дослужился. Да что уж там — знал, что говнюк, порой гордился этим, но не в этом случае. Впрочем, после ненавязчивых разговоров о спиртном низушек успокоился окончательно — если люди думают, что знают твой грязный секрет, всем становится на тебя насрать. Лет двадцать назад Телор, ещё зеленый сопляк, услышал эту мудрость от шепелявой шлюхи-информатора из темерской провинции, поразился мудрости и накрепко запомнил, пронеся за собой сквозь года работы. Правило работало безупречно, о чём он шепотом, улучив момент, и поведал напарнице, но таким тоном, что никто в трезвом рассудке не воспринял бы это, как извинение за легенду. Ни в коем случае это им не было. Низушек проводил свою экскурсию, с тоскливым превосходством оглядывая “алкоголиков из Гесо”, но, видимо, находился в настолько же безвыходном положении, как и они сами. На первый взгляд в работе не было ничего сложного, кроме обычных для такого рода деятельности физических нагрузок — но Телор все равно хмурился и пару раз намекнул, что за такое можно и пару флоренов, несмотря на торги, и добавить — тогда завязывался ленивый, ни к чему не приводящий спор, а потом они спотыкались о лаги или оставленное ведро с краской, и введение в курс продолжалось в прежнем темпе. Самым паршивым в этом всем было, что поработать валиком и кельмой действительно придется. Вести следствие, судя по всему, тоже, и нельзя сказать, что это отнимет совсем немного времени, так что из бесконечно повторяющегося цикла человеческой жизни, видимо, следовало исключить сон. Но что уж там, Телор это успешно практиковал многие годы, может потому и поседел раньше срока. — Так-то тут почти не пьют, — пояснял низушек, показывая, где лежат инструменты, — вам повезло найти единственный в городе кабак, где наливают пиво. Они же все тут эти, как их мать, мормоны. Десять жен, конечно, иметь как бы незаконно, поэтому они не очень-то любят, когда в их дела суют нос. Так-то милейшие люди, — при этих словах он скривился так, будто в рот ему выжали целый офирский лайм, — культурные, по углам не пиз… не то что ваши, гесовские. Эй, чувак, я без наезда! В конце концов, закончив презентацию своих владений, низушек с напутствием о том, что можно приступать хоть прям щас и сам отправился за перфоратором — оформлять оконные проемы в готовых стенах. Судя по его озабоченному виду, действительно всерьез беспокоился о сроках, так что о том, чтобы филонить, дознавателям не стоило даже и мечтать. От рабочих в трейлере осталось порядочно хлама, нашлись и рабочие спецовки, при виде которых Телор неожиданно впал в практически неадекватный восторг — дело в том что в них, заляпанных краской и раствором, никто бы уже не опознал строгих высокомерных господ, приезжавших днем на проверку, характерная одежда строителей словно бы стирала из восприятия окружающих черты лиц и любые приметы, и на лучшую маскировку, пожалуй, они не могли и надеяться, несказанная удача. Перевязывая волосы покрытой плотной белой пылью банданой, Телор, поглядывая в крошечное окно, по случаю распахнутое для проветривания, пояснял: — Думаю, чтобы все тут… отработать, нам достаточно нескольких дней. Придется не вызывать подозрений. Ты что-то руками делать умеешь? Или тебе повезло, и у вас в вашем Мехте все было культурно? В центральном Нильфгаарде, впрочем, всё было более чем культурно, но на каникулах юного Телора отправляли к дядюшке на ранчо, дядюшка был горяч темпераментом, любил выпить и потом под мухой учить всех многочисленных молодых родственников настоящей мужицкой жизни, так что Телор умел доить коров, класть кирпич, чинить полупромышленные рефрижераторы и успокаивать пьяных; умел, впрочем, это всё так себе, однако на несколько дней этого будет достаточно. Оглядывая Нерис, рискующую в спецовке попросту утонуть, с каким-то непонятным отсутствием досады думал о том, что, разумеется, напарницу прикроет и, если понадобится, будет вкалывать за двоих — возможно, она сама в это время сможет делать то, чем занимается лучше всего, то есть расследовать. Если нет — заниматься этим по ночам даже лучше. — И надо выяснить, какого cuach'a сбежали предыдущие рабочие. — Если сбежали, — уточнила Нерис, закатывая рукава спецовки, — потому что их могли сбежать. Как господина Керидвена. Если ты понимаешь, о чем я. Выпрямившись, она поглядела на Телора с добродушной насмешкой: снисходительное "ты что-то руками делать умеешь" определенно требовало достойного ответа, и, чуть поразмыслив, чародейка пришла к выводу, что немного откровенности не повредит, тем более, что печаль по поводу этой главы своей жизни она изжила еще во время обучение в Лок Гриме и особой тоски при воспоминании не испытывала. — Я родилась в Турне, — поделилась она, — это рабочий городишко на Вельде. Отчим бухал, мачеха от него сбежала, меня время от времени забирала на ферму бабка, где лет до десяти я только тем и занималась, что что-то делала руками. Потом меня отобрали социальные службы, поместили в приют, оттуда меня забрала вторая мачеха, а отчим, я не знаю... спился, наверное. Меня как-то никогда не интересовало. В общем, кое-что я умею, да. А, и да, не стоит недооценивать годы обучения в Лок Гриме — мы жили в той части кампуса, где если ты не можешь сам отремонтировать себе проводку, то попросту кукуешь без электричества. Она поправила сползающую с плеча куртку и вопросительно поглядела на аэп Ллойда. — Идем? Бригада из них, надо сказать, получалась довольно неплохая — настолько, что в какой-то момент запыхавшаяся Нерис подумала, что в случае увольнения они могли бы всерьез податься в сезонные работники. Большую часть тяжелой нагрузки, конечно, принимал на себя Телор, но чародейка тоже старалась не бездельничать: она замешивала раствор, разливала смеси, бегала с ведрами, и к тому моменту, когда на Ривердейл окончательно опустились сумерки, аэп Ллойд успел научить ее быстро и ровно выкладывать кирпичи, так что завтрашний трудовой день обещал быть еще более плодотворным. Непривычное к столь долгим физическим нагрузкам тело капризно ныло, и последние силы Нерис потратила на то, чтобы натаскать в душевую воды из колодца: о теплом душе мечтать не приходилось, потому что прогревался резервуар солнцем, но неприхотливая чародейка была рада даже прохладному купанию — все, что угодно, лишь бы смыть с себя вездесущую здешнюю пыль. Коттедж располагался на небольшом возвышении, с которого открывался вид на соседнее поле — когда Нерис выходила из сооруженной из брезента кабинки, там, вдали ей почудилось шевеление, и настороженно подобравшись к забору, она пристально вгляделась в вечерний сумрак, ожидая было увидеть следящего за ними пастора — сердце настороженно сжалось, и... Тот самый эльф, что портил салфетки в забегаловке, бродил среди кукурузы, будто искал что-то, и недостроенный дом на холме его определенно не занимал. Чародейка задумчиво выпрямилась, потерла мокрые волосы вылинявшим полотенцем и рассеянно направилась к их времянке — на всякий случай рассказывать об увиденном Телору. Ночь опускалась на Ривердейл под шум ветра и крики ночных птиц; издалека доносился собачий лай и мерный стук — обычный вечер в сельской глубинке, скучный, тихий и привычный. Жители здешней общины сейчас, наверное, сидят за столом и благодарят Великое Солнце за посланный им ужин. Дознавателям Великое солнце послало пакет куриных наггетсов, пару банок консервированных помидоров, брикет масла, немного квелых овощей и месячный запас замороженного бекона, на который, видимо, были скидки в местном супермаркете. Нерис с сомнением оглядела это богатство, и, принимая на себя образ заботливой жены, попыталась изобразить из этого нечто похожее на южнонильфгаардское гымбо. Очень, очень дешевый гымбо; но аэп Ллойд работал на стройке неприлично добросовестно для агента под прикрытием, и определенно нуждался в плотном ужине. — Пупс, — объявила чародейка, водружая тарелку дымящегося варева перед Телором, — этот супчик я испекла тебе сама. Кушай, не обляпайся. В работе, думал Телор, пытаясь стереть с лица судорогу после объявленного во всеуслышание прозвища, в работе точно так же, как и в отношениях, самое важное — уметь идти на компромиссы и договариваться, в том числе путем засовывания своего мнения куда подальше. Сейчас это было важно — пусть тогда, когда они вернутся в Бюро, Телор снова получит право быть злым ублюдком, сейчас от него требовалось опустить свою перекошенную рожу в миску и поблагодарить за ужин. Причем вовсе не Великое Солнце, как в этом городе было принято, и к тому же — это было на порядок лучше, чем готовила Лливедд. В том числе ещё и потому, что никто не был ему обязан это делать. К счастью, трейлере нашлось еще дешевое пиво, запасенное, видимо, предыдущими работниками, и кофеварка, так что оба дознавателя отметили окончание рабочего дня любимым напитком по вкусу. Легенда совершенно неожиданно оказалась прилипчивой, как жевательная резинка марки «Ofir dope», и не отмывалась вместе с пылью и строительной грязью — в какой-то момент дознаватель поймал себя на том, что засранный трейлер уже не кажется ему отвратительным, присутствие Нерис рядом — чем-то чуждым и неправильным, а программы по телевидению прекращают раздражать. Неплохая разгрузка для разума, надо думать, поэтому он с чистой совестью на время выбросил из головы размышления о несчастном Керидвене и разодравших его гризли, о сбежавших работягах и о том, что делает на кукурузных полях укуренный эльф, черкающий на салфетках круги и неизвестные символы, и даже о том, что Лливедд никогда в жизни ничего не сделала дома руками, зато требовала за двоих. Крошечный телевизор, приютившийся на холодильнике, кажется, был ровесником того, что висел в местной забегаловке и принимал только два канала — первый имперский и какой-то местный, по которому гнали бесконечные зерриканские сериалы — чародеи развлекли себя просмотром, не отказав в удовольствии покомментировать происходящее, а потом, когда свет за маленьким окошком погас совершенно, Нерис вдруг прервала очередной издевательский монолог на тему отношений главных героев друг к другу и к миру и серьезно поглядела на напарника. — Ну что?.. После трех чашек кадфы спать ей не хотелось совершенно. — Идём, — легко согласился Телор, мигом сбрасывая с себя маску среднестатистического нильфгаардца, каждый вечер проводящего вот так, развалившись перед телевизором с бутылкой пива. Местная трансляция его изрядно удивляла, потому что зерриканские сериалы никак не могли быть образцом нравственности даже с точки зрения обычного верующего в Великое Солнце, что уж говорить про мормонов. Хотя, если вспоминать слова низушка про десять жен… Ночь в Ривердейле была полна шороха кукурузных листьев и голосов, доносящихся из распахнутых по случаю жары окон, слишком отдаленных для того, чтобы быть различимыми. Телор поначалу собирался приблизиться к домам, но потом передумал и повёл напарницу в противоположную сторону, в поля — подальше, так, чтобы никто из добропорядочных граждан не сумел разобрать, чем они занимаются. Темнота скрывала что угодно, и даже если на них здесь наткнется случайный патруль, всегда можно было оправдаться тем самым, что мормоны всячески порицали. Или нет. В любом случае, очень удобная легенда. — Я надеюсь, носил её недостаточно долго. Было бы неплохо узнать, что случилось с предыдущим владельцем, — пояснил Телор, стаскивая с головы тряпку. Принялся продираться через вымахавшую на добрые семь футов кукурузу первым, прокладывая дорогу, — а в этих зарослях удобно будет провести поиски, только нужно немного углубиться так, чтобы… Дознаватель присвистнул. Приготовившись к длительному продиранию сквозь плотно сомкнутые ряды колючих, жестких кукурузных листьев, он был неприятно удивлен тому, что заросли слишком быстро закончились. Городишко на удивление скупо освещался, так что небо здесь было глубоким и очень темным, звездного света совершенно определенно не хватало для того, чтобы оценить масштабы, так что пришлось зажечь захваченный фонарик. Кажется, в нём садились батарейки, но пользоваться магией Телор по-прежнему, по крайней мере до выяснения обстоятельств, опасался. Заросли закончились довольно странно. Больше всего это напоминало круглую поляну — но все растения, согнутые у самого корня, были уложены правильной спиралью, сходящейся к центру, а по окружности на листьях были черные ожоги, словно их побило инеем. Странная мысль как для середины лета. Тут невольно поверишь во все эти байки про инопланетных захватчиков. — Только неопознанных летающих нам не хватает, — ворчливо произнес дознаватель, — никогда не верил в эти байки про круги на полях, а тут на тебе. Смотри, с той стороны тропа, кажется, тут недавно кто-то ходил, пойдем, посмотрим. Будет неловко, если он на нас выскочит посреди ритуала. — Да они сами их, небось, так уложили, — отмахнулась Нерис, которая в пришельцев из иных миров верила примерно так же сильно, как и в обещания де Витте отказаться от матерщины, — откуда ты знаешь, может, среди них есть колдуны. Последняя мысль, кстати, отчего-то пришла в голову чародейке только сейчас и заставила обеспокоиться: она понятия не имела, приветствует ли Община Свидетелей Великого Солнца Седьмого Дня чародеев в своих рядах — многие религиозные организации косо посматривали на владеющих магией — но если вдруг здешние мормоны обладали нетипичной для мормонов широтой взглядов, то это вдвойне усложняет работу дознавателей. Тем мудрее было не прибегать к колдовству, чтобы себя не обнаружить. Масштабы рисунка, однако, весьма впечатляли: не имея возможности взглянуть сверху на творение неизвестных сил, Нерис могла только гадать, что именно изображает агроглиф, и поражаться его размеру — чародейка даже не представляла себе, часть это большей картины или она вся; и кем бы ни был создатель этого творения, он определенно попортил мормонам приличную часть урожая. Или они сами ее себе попортили — мало ли, может, это часть какого-нибудь ритуала прославления Великого Солнца: обряды и традиции менялись от общине к общине, и порой столь сильно, что в реставрационистах разных направлений не всегда можно было признать последователей одной и той же религии. Неизменной оставалась только символика Великого Солнца — Нерис попыталась представить, не его ли изображает агроглиф, и пришла к выводу, что вполне может; но тратить время на подробное изучение вопроса не стала — в конечном итоге, это было не так уж важно. Телор только покачал головой, запрятывая платок куда подальше: — Нет. Сама посуди, община не слишком богатая, все деньги идут на то, чтобы отгрохать ещё один храм — и они добровольно станут портить плоды, посланные на землю самим великим солнцем? Нет, дело в каком-то вредителе. Не говоря уж о том, что колдовство среди мормонов… Не испытывая ровным счетом никаких сомнений относительно собственной правоты — и не тратя времени на рефлексии — он, махнув рукой, пошёл вперед, по тропе. Уходившая в сторону, та выглядела заросшей, но явно хоженой — видимо, ею пользовались нечасто или немассово — и уводила она куда-то в сторону и от полей, и от городишки, к плодовым садам, окружавшим общину; петляла в малиновых кустах и обрывалась внезапно небольшой поляной, где под сенью старых яблонь приютился трейлер, выглядевший еще более убого, чем временное убежище дознавателей бюро. Обшарпанный вагончик, кажется, помнил еще президента Фергуса, и его тонкие, поеденные ржавчиной бока не обеспечивали вообще никакой звукоизоляции — чародеи могли отчетливо слышать каждое слово, что внутри произносил, по всей видимости, радиоприемник — собственно, шипящую речь его дознаватели услышали раньше, чем вышли к поляне, и перемежающийся треском монолог, доносившийся из-за малиновых зарослей, звучал несколько даже жутко. Неизвестный диктор с надрывными интонациями обещал конец света и пришествие вечного холода — словом, в очередной раз мусолил древнее пророчество, не дававшее покоя всем впечатлительным и скорбным разумом, и накиданный вокруг трейлера строительный мусор заставлял предположить, что хозяин убогого жилища принадлежит скорее ко вторым. Рядом с вагончиком высились башни из старых покрышек, лежали штабеля фанеры, накрытые черным полиэтиленом, и горы какого-то металлолома неопределенного назначения. Сам хозяин, кстати, не скрываясь бродил вокруг трейлера, выглядел ровно таким же побитым жизнью и занимался, видимо, описью своего сомнительного богатства; и в нем чародейка с удивлением узнала... — Это ж укурок из закусочной, — шепотом озвучила очевидное Нерис, — эльф который. Он что, живет в этой мусорке? Эльф, то ли вовсе не замечавший присутствия чародеев, то ли беспечно его игнорировавший, задумчиво попинал ногой нечто похожее на кусок шпалы, пометил что-то в своей замусоленной книжечке и перешел к следующей горе хлама. Чародейка двинулась было вперед, чтобы подобраться поближе к обители бомжа-пророка, но внимание ее внезапно привлекло шевеление в соседних кустах — и Нерис готова была поклясться, что это вовсе не ночная птица. Краем глаза она успела заприметить темную фигуру — явно человеческую — что поспешно скрылась в зарослях, едва дознаватель повернулась в ее сторону, и из-за малинника донесся шорох ветвей и частые удаляющиеся шаги — моментально потеряв интерес к эльфу-наркоману, Нерис дернула за руку Телора и кивнула в сторону исчезнувшего незнакомца. Обозревая тоскливое нагромождение хлама на поляне, Телор мысленно выдвинул несколько предположений относительно диагноза того, кто тут проживал — а потом рассмотрел и повторно уверился в том, что замешаны, очевидно, запрещенные вещества. Эльф бормотал в пространство, иногда поднимал голову наверх и с тревогой смотрел куда-то в небо, и, совершенно очевидно, разумом пребывал в каких-то иных сферах. Однако, прежде чем дернуться в сторону неизвестного ночного визитера, Телор совершенно неожиданно наткнулся взглядом на ответный взгляд. Эльф смотрел на него едва заметно фосфорецирующими в темноте глазами, огромными, лишенными любых признаков красноты, и не высказывал никакого удивления. — Заходите на чай, — ровно предложил он в спину дознавателям. Голос разрезал темноту так внезапно, что аэп Ллойд вздрогнул, но не оглянулся. Они старались не шуметь, но в темноте на незнакомой тропе под ноги то и дело попадались ветки или прошлогодняя листва. Шум впереди отдалялся, совершенно очевидно незнакомец знал дорогу лучше и хаживал тут чаще, только зачем? Кто-то из друзей безумного растрепанного эльфа, пожелавший остаться неизвестным? Размышлять, зачем они вообще за ним гонятся, особо времени не было — когда они, продравшись через малину, выбрались на освещенное луной пространство, фигура была шагах в двадцати и увеличивала дистанцию, решительно продираясь сквозь поле в одному ему известном направлении, и не забывая оглядываться. Преследование скрыть не удалось. Телор беззвучно выругался и перешел на бег, насколько это было здесь возможно — заросли путались в ногах и норовили хлестнуть по лицу, а фигура то и дело терялась в тенях, но делать было нечего — показав свои лица, они не могли рисковать собственным раскрытием, и свидетеля требовалось… ну, не убрать, но как минимум догнать и отработать по стандартному протоколу. Так что объявлять намерения и обещать не причинять вреда Телор не стал — во-первых, берёг дыхание, во-вторых, не хотел заведомо лгать. Открывать пальбу не хотелось, применять магию было всё ещё чревато, оставалось только поднажать, сетуя об отсутствии когда-то бывших в употреблении бесшумных пистолетов с жидким снотворным, разбавленным мелкодисперсной двимеритовой взвесью. Не то чтобы убегающий производил впечатление, будто он чародей, но никогда не знаешь заранее, где стоит перестраховаться. Впрочем, эти штуки уже лет пятнадцать как запретили, сочтя неконвенционными и унижающими достоинство преступника. Спроси кто Телора, он бы высказал пару неконвенционных выражений по этому поводу, но его, разумеется, никто не спрашивал. Погоня в лунном свете, возможно, выглядела бы поэтично в любом из фильмов, непрестанно крутящихся по тому каналу, который не первый имперский, но участникам было не до поэзии — вконец испортив любое воспоминание о достойном внешнем виде, дознаватель совершил отчаянный рывок напрямик, демонстрируя удивительное даже для самого себя умение не угодить рожей в пересохший ирригационный канал. Преследуемому не настолько повезло. — Вот так сюрприз, — совершенно неконвенционно заталкивая упавшему в рот многострадальный платок, отметил Телор, — Нерис, у тебя есть наручники? Я свои, кажется, прое… в машине. Причиной того, что он о них вообще подумал, как и о кляпе, было то, что упавший был на самом деле упавшей, а лицо её дознавателям было хорошо знакомо — но кто мог подумать, что благообразного вида дама, днём прогуливавшаяся неподалеку от места, где они беседовали с пастором, будет обладать такой прекрасной физической формой? Даже умудрилась при оказании сопротивления попасть ему по носу, и, кажется, разбила его до крови. Так что эта возня заняла какое-то время, да и произвела немало шума — впрочем тут, среди полей, едва ли тому были свидетели. — Телепатические допросы — моя любимая рубрика, — с удовлетворением отметил дознаватель, тяжело дыша и оглядываясь на столь же непросто перенесшую погоню коллегу. Мало какие вещи в этом мире Нерис не любила сильнее бега — нормативы она сдавала через силу и на худший результат; но по-хорошему, беготня за преступниками была прерогативой оперативников, а не криминалистов, хоть и последним порой по долгу службы приходилось принимать участие в задорном спринте. Чародейка лишь немного замешкалась, чтобы наградить вопросительным взглядом хозяина обшарпанного фургона — тот, кажется, не проявлял совершенно никакого беспокойства по поводу происходящего и был равно безразличен и к явлению дознавателей, и к поспешному бегству неизвестного наблюдателя, не оставшемуся для эльфа незамеченным. Странный тип. Может, и правда стоит воспользоваться его приглашением. Эта короткая заминка оставила чародейку далеко позади Телора, стремительно скрывшегося в зарослях, и отчаянно пытавшейся нагнать напарника Нерис пришлось принять на себя все удары колючих кустов, потревоженных пробегавшим дознавателем, что не прибавляло ей любви к драматичным погоням, малине, Ривердейлу и инопланетянам, которых чародейка за компанию со всеми остальными считала повинными в своих злоключениях. Устала она буквально через полминуты бега; на второй — захотела сдохнуть; малиновые ветви хлестали больно, и Телор, за темпом которого Нерис отчаянно не поспевала, совершенно пропал в зарослях, так что ориентировалась чародейка скорее на шум погони, поэтому внезапный конец малинника стал для нее сюрпризом — вслед за аэп Ллойдом вылетев к границе поля, она сама едва не свалилась в канаву, в которой чародей отчаянно боролся с преследуемым. Нерис сложилась пополам, переводя дух. Сердце колотилось в грудную клетку так сильно, будто вознамерилось проломить ее; легкие превратились к огненную печь и каждый глоток воздуха раскаленным металлом обжигал гортань — к беседам чародейка в таком состоянии расположена не была, и оттого в ответ на просьбу лишь выдала Телору наручники, сопровождая свой жест выразительным пыхтением. На всякий случай она таскала с собой все необходимое, так что если бы аэп Ллойду понадобились влажные салфетки, сменные носки или бальзам для губ — они у нее тоже были. Нерис распрямилась, отчаянно стараясь восстановить сбившееся дыхание. Ривердейльская ночь, хрустально-лунная, приторно-терпкая, напоенная ароматом полевых трав, щебечущая и звездная заставила бы чародейку замереть в восхищении, если бы она сейчас могла думать о чем-то, кроме боли в груди; но когда она наконец продышалась и смахнула с глаз набежавшую слезу, вниманием Нерис моментально завладел их пленник, оказавшийся внезапно пленницей. Поверженная, но явно не сломленная дама глядела на обоих дознавателей с крайне воинственным видом и что-то неразборчиво мычала в заботливо сунутую ей в зубы тряпку, и в пленнице Нерис вслед за напарником узнала одну из местных жительниц, что с таким осуждением глядели на курящего рядом с церковью аэп Ллойда. Вот же физподготовка у домохозяйки, она бы нормативы Бюро сдала на рекордные показатели. Чародейка с сомнением поглядела сначала на кляп, потом на скованную даму, а затем на аэп Ллойда. — У тебя нос разбит. — блеснула наблюдательностью она. Потянулась было ладонью к лицу Телора, но вовремя вспомнила о конспирации и опустила руку. — Потом, — мотнула она головой, — дома поправлю. Давай с этой пока разберемся... может, сначала по старинке? По старинке как-то сразу не заладилось: пленница начала орать дуриной, едва ее освободили от кляпа, и вопли ее были не слишком информативными, зато очень, очень громкими, так что чародейка поспешила затолкать тряпку пленнице туда, откуда ее достала. Вопли сменились мычанием. — Ладно, — покорно признала свое поражение Нерис, — ладно. Давай телепатические допросы. Только будь с ней нежен и все такое, вдруг у них все-таки есть чародеи. Потрешь ей память об этом мелком недоразумении? — Дома тоже не поправишь, - ворчливо возразил Телор, слегка гундося, — потому что там за нами могут наблюдать. Потом, всё равно ведь зайдем куда-либо в лес, хотя я уже не уверен, что эта чертова тряпка сумеет нам помочь. Впрочем... Даже если ритуал покажет передвижения не предыдущего владельца, а той, которая так щедро сейчас орошала тряпку слюной, это будет не хуже. Подумав, добавил: — Но за намерения спасибо. Пленница продолжала сопротивляться, бесцельно извиваясь на земле и колотя ногами — видимо, поняв, о чем говорили дознаватели. Она их узнала даже без формы и в неверном ночном свете, возможно, по голосам, но тем было хуже для неё самой: ближайшие четверть часа будет неприятно, и ведь даже придется обойтись без милосердных заклинаний, притупляющих ощущения. Так, без них, наверняка будет казаться, что ей промывают мозги скользкими щупальцами из скеллигских ужастиков. — Зажми её голову между коленей, держи кляп и следи, чтобы не теряла сознания. Я иногда увлекаюсь, — распорядился он, потом глубоко вздохнул и нырнул внутрь. Телепатические допросы, вообще говоря, всегда были болезненными. Не потому что телепаты и псионики не умели влиять незаметно: просто, как и при каждой вынужденной беседе подобного толка, у дознавателей были свои рычаги устрашения и манипуляций. Здесь было много от примитивной психологии и чуть-чуть — от комплекса всевластия, неизменно владевшего каждым из чародеев. «Если расскажешь, тебе станет легче» — мысленно обещал Телор, ласково, почти нежно, на пробу, прикасаясь к эмоциям. Немного страха, чуть задеть болевой центр, и слегка воззвать к страху неизбежной гибели. Вот она, близко, но дознаватель сможет оградить и отогнать, а взамен нужно всего лишь рассказать, что ты здесь делала, дорогая. Спустя четверть часа Телор взмок и, не открывая глаз, вытер пот. Между бровей при этом замерла и никак не желала исчезать морщина удивления: для начала, дама отчаянно сопротивлялась, будто её кто-то этому учил, а ещё каждый клочок информации приходилось вырывать с боем, угрожая такими вещами, которые обычно применялись только к опытным преступникам. Кое-что он, впрочем, выяснил, но этого было удивительно мало — однако более длительное и мощное влияние могло быть замечено кем-то, кто тоже обладал талантом — а в отсутствии подобных личностей в общине маг уже начинал сомневаться. — Псионика бы сюда, — заметил он невпопад, опуская ладонь ей на лицо. Под движением пальцев сведенные едва ли не судорогой черты разглаживались, под конец он погрузил даму в полусон-полуобморок, который должен был прерваться через несколько минут — больше вызвало бы подозрение и оставило бы след, который каждый, кто владел искусством, мог бы заметить — осознанием того, что её вечерний променад неожиданно закончился падением в канаву и неприятным ударом в районе головы. И, разумеется, никаких дознавателей. Но править что-либо большее он не рискнул, соблюдая конспирацию. — …отчего-то следила за эльфом. Но я так и не смог выяснить, зачем, однако она не выглядит, как человек, страдающий F22.8 или схожими психозами, напротив, на редкость стройное и логичное мышление. Её бы на допрос, но тогда нам снова впаяют жестокое обращение с свидетелями, а в этом месяце у меня и без того слишком много нарушений. В фильмах про агентов Бюро и разведки телепатические допросы всегда выглядели эффектно: окруженный магическим свечением дознаватель сосредоточенно хмурился под тревожную музыку, и светящиеся глаза его рассыпали синие искры, а прикованная жертва, отчаянно корчась, молила о пощаде и клялась в незнании. В реальной жизни всамделишная дознавательница сидела в траве, аккурат на краю канавы, зажимала коленями голову время от времени постанывавшей пленницы и отчаянно скучала, пока ее расположившийся рядом напарник сосредоточенно покрывался испариной. И ничего — никакой вам тревожной музыки, никаких визуальных эффектов; только трели сверчков и три человека, молча сидящие посреди чистого поля. От безделья Нерис глазела в восхитительнейшее звездное небо, распахнувшееся над Ривердейлом: столько звезд она, пожалуй, не видела никогда в жизни, и сейчас с каким-то детским восторгом отыскивала на небосклоне Серебряную Деву, которую раньше представляла себе только по астрономическим картам. Похожих по очертаниям созвездий она насчитала три, впала в некоторое замешательство, волевым решением объявила настоящей девой ту, что висела поближе к центру небосвода, и принялась высматривать дракона, столь же неразличимого среди сотен крохотных огоньков. Как только астрологи отличают одно от другого, Солнце Великое. От этого не слишком ценного занятия ее отвлекли слова аэп Ллойда, закончившего, по-видимому, свою до печального неэффектную процедуру — Нерис с некоторым неудовольствием перевела взгляд на напарника, коротко кивнула, поднялась с земли и размяла затекшие ноги, в которых немедленно закололо. — Вызовем псионика, — пообещала она, — если найдем что-то веское. Мы тут первый день только. Потом чародейка помогала Телору пореалистичнее разложить тело мирно посапывавшей пленницы в канаве — так, чтобы глядя на ее позу, действительно можно было поверить в то, что она упала, а не была сбита с ног рослым мужиком — и пару раз свалилась туда сама, потому что ривердейльская ночь была столь же красива, сколь темна. Такого в фильмах про дознавателей, конечно, тоже не показывали. — Если без шуток… — Телор задумался, отводя с дороги молодую малиновую ветку, норовящую дёрнуть колючками волосы дознавательницы, и пропуская ее вперед, — мне кажется, она не сама до этого додумалась. Сложилось впечатление, будто это было чьим-то приказом, но если это так — мы имеем дело с кем-то, кто пугает её больше, чем мои щупальца. А это уже серьезно. Я так подумал, может действительно стоит сходить к этому укурку? Видимо, на чай с… плюшками. — С плюхами скорее, ага. Укурок нам вряд ли расскажет что-то интересное, — с сомнением проговорила Нерис, благодарно обходя придерживаемый чародеем куст, — он в этой общине явно такой же чужой, как и мы, а ты уже видел, насколько эти ребята замкнутые. Да и слова укурка я бы делила на десять — если только ты, конечно, и его не попробуешь допросить тем же способом. Умирающий фонарик горел тусклым рыжим светом, едва освещал путь на шаг вперед и время от времени мигал, обозначая желание скончаться. Чародейка сердито постучала им о ладонь, надеясь продлить жизнь батарейки еще шагов на десять, и пожала плечами. — Но сходить можно хотя бы из любопытства. Слишком он выбивается из местной мормонской пасторали, забавный тип. Найти обратную дорогу к жилищу местного пророка судного дня оказалось несложно, даже несмотря на умирающий фонарик: радио в ржавом трейлере вопило все так же громко и надрывно, а сама поляна, на которой приютился фургончик, была ярко освещена огромным количеством новогодних гирлянд, которыми были щедро увешены не только стенки трейлера, но и соседние плодовые деревья, горы покрышек и натянутый чуть поодаль тент. На короткое мгновение Нерис задалась вопросом о том, как этот хиппи-Лебеда умудрился провести сюда электричество — наверняка же самовольно тянул от ближайшего столба электропередач; и если после этого еще убогая халупа не сгорела, значит, укурок был не таким уж укурком и кое-что умел. Под тентом, кстати, ранее пустовавшим, теперь стояли журнальный столик высотой по колено чародейке, на котором дымился чайник без крышки, и три пластиковых стула разных цветов, определенно добытые порознь, на одном из которых безмятежно восседал хозяин всего этого богатства. — Я знал, что вы вернетесь. — спокойно поприветствовал он дознавателей. Фонарик в руке Нерис мигнул в последний раз и погас совершенно. — Откуда вы знали? — настороженно поинтересовалась чародейка. — Я знал это, — безмятежно ответствовал эльф, — потому что ваш приход был предсказан. А, ну замечательно просто. Нерис многозначительно поглядела на аэп Ллойда. — Не знаю, как у той тетки с психозами, — не удержалась она от комментария, — а вот у этого господина определенно F22.8, если не что-то позабористее. — F20, — уверенно возразил Телор, присматриваясь к эльфу. Тот выглядел умиротворенно и так величественно, словно находился не среди гор мусора и хлама, напоминающих сейчас дешевый триповый цирк, а, по меньшей мере, в королевском дворце. Только сейчас дознаватель рассмотрел, что трейлер был разрисован не обычными граффити, которым были покрыты стены домов всех неблагополучных кварталов каждого конца их необъятной родины, а чем-то сродни претензии на доисторическую живопись. Это, пожалуй, слегка напоминало бизонов, но точно Телор ручаться не мог. Впрочем, с психически больными, альтернативно душевно травмированными, психопатами и бабушками, потерявшими своих дорогостоящих собачек, дознаватели имели дело каждый день. Следовало, разумеется, быть готовыми ко всему, в том числе бить на поражение — но пока что эльф высказывал все признаки дружелюбия. В случае с прогрессирующими, не контролируемыми лекарственными препаратами синдромами это, конечно, не было показателем ничего, и настроение могло смениться в любой момент, так что маг присел на гостеприимно предложенный стул — тот, кажется, доживал свои последние дни и жалобно трещал — только тогда, когда присмотрел себе вблизи увесистый кусок арматуры. Вопреки ожиданиям, радушный хозяин действительно угощал гостей чаем, а не наркотой — сквозь темноту красивой ривердейльской ночи, расцвеченной гирляндами, скорее мешающими, чем позволяющими что-то разглядеть, от него удушающе пахло бумагой, из которой делали самые дешевые пакетики, а на болтающейся бирке даже не было названия торговой марки. Что характерно, эльф проявлял все признаки скрытого педантизма, нити обоих пакетиков обмотав вокруг ручек ровно на три оборота. Это тревожило и сильно диссонировало с окружающим их бардаком, навеивая мысли о том, что диагноз был поставлен не так уж неверно. Так что к содержанию чашки Телор не притронулся — да и не больно-то хотелось, если уж честно. Эльф печально глядел на них своими чуть раскосыми глазами и переплетал одну из длинных тонких косичек, стягивающих волосы на висках. Глаза в этом полумраке казались неприятными, почти белыми с чёткой темной каймой, и зрачки у него были изрядно сужены. — Вы курите? — спросил он, и, получив уверенный отрицательный ответ, закурил сам, расслабленно выпустив в воздух клуб желтоватого дыма. Телор оказался прав — запах явственно сигнализировал о том, что это был не табак, но дознаватель сходу не смог вспомнить, разрешена ли в этой провинции марихуана, к тому же, это сейчас было меньшей из бед. Задумчиво разглядывая застеленную ореолом огней серебряную деву, почти перекрытую крышей тента, эльф пояснил: — Я жду здесь прибытия тех, кто позволит мне разыскать Цириллу. Пророчества открыли мне, что вы поможете. Это было достаточно внезапно. — Если речь о пропавшей президентской дочке, — Телора невольно перекосило, — то я не знаю, причем тут мы, обычные рабочие из Гесо. Эльф посмотрел на него так печально, что дознавателю стало почти что стыдно за обман. Снова затянулся, не спеша с ответами — эти долгоживущие суки вообще никогда не торопились. — А что, если я вам помогу? — Смотря чем, — настороженный маг не удержался от скептического хмыкания. — Советом. Пророчеством. Остерегайтесь гостей с неба. — Это всё? — не выдержав долгого молчания (оглушительно верещащие цикады действовали ему на нервы), уточнил Телор. Эльф пожал плечами, не отводя глаз от неба. Дознаватель проследил за его взглядом — на горизонте, где-то очень далеко, мелькали голубоватые всполохи, видимо, шла гроза. — Впрочем, вам будет достаточно той, что из земли, — негромко сказал эльф, — если выживите, то заходите на чай. — Мне кажется, его заклинило, — посетовал Телор, повернув голову с Нерис и начисто игнорируя владельца этого безумного мепста. Беседа с эльфом если не добавила вопросов, то, по меньшей мере, не преуменьшила их количество, но вообще походило на то, что они попусту тратили свое время. И идея допросить его "тем же способом" с каждой минутой казалась всё более и более здравой - дознаватель подумал, и решил, что надо, коротко кивнул коллеге и зажмурил глаза. Но спустя какое-то жалкое мгновение Телора вышвырнуло наружу из эльфского сознания, как пробку от бутылки с игристым вином — больно было так, что разноцветные огни утратили всякую яркость, а лица собеседников расплылись невнятными кляксами. Если бы маг стоял, то наверняка сейчас не удержался на ногах. — Я все слышу, — наставительно покачал тлеющей самокруткой эльф, не меняя положения. Вмешательство, кажется, его ровным счетом никак не утомило, хотя Телор считал себя без преувеличений опытным телепатом и с подобной реакцией сталкивался едва ли не впервые, — можно было просто вежливо спросить. Нерис обеспокоенно взялась за плечо Телора, чтобы заглянуть чародею в лицо и убедиться в том, что с тем, все в порядке — не сразу поняв, что произошло, она осознала причину временной дезориентации напарника лишь после слов эльфа; и осознав, нахмурилась. Что за дьявол. Этот местный хиппи определенно не так прост, как кажется — и бред его, очевидно, мог оказаться не таким уж бредом. Хозяин трейлера глядел на настороженную чародейку с неподдельной безмятежностью. — Вы не пьете чай, — посетовал он, — а он, меж тем, хорош. — Я с незнакомцами даже воды не пью. — доверительно сообщила эльфу Нерис. Тот поглядел на нее с хитрым прищуром, словно оценивая, стоит ли доверять ей столь ценную информацию, а потом протянул руку для пожатия. — Креван. — Нерис, — с готовностью сжала узловатые пальцы чародейка, — а этот любитель читать в чужих душах — Телор. — Хорошие имена, — одобрил эльф. — Спасибо, — так же серьезно поблагодарила чародейка, — мне его на день рождения подарили. Это было шуткой лишь отчасти: удочерившей ее Филиппе имя приемной дочери казалось беспросветно провинциальным, а среди всех раздражающих Филь вещей беспросветная провинциальность была первейшей, поэтому бесхитростное мехтское "Лике" Эйльхарт сменила на более благозвучное "Нерис", оформив это как подарок на ее первый день рождения, дабы, видимо, подсластить пилюлю тортом. Приемная дочь позволила бы называть себя горшком, если бы ей пообещали не ставить ее в печь, поэтому смену клички восприняла спокойно, но самонадеянности мачехи даже немного позавидовала: та, видимо, или предполагала легко справиться с вероятным недовольством, или вовсе не допускала возможности его возникновения. "Нерис" по разумению Филиппы означало "госпожа". — Что за интерес у вас к президентской дочке? Вы что-то знаете о ее исчезновении? — Разве это должно вас сейчас волновать? — Креван пустил дымок колечком. — Вы быстро забыли о цели своего визита. — За ее обнаружение все еще обещана награда. — Нерис будто бы безразлично пожала плечами, но в голосе ее послышалась издевка, которую чародейка явно даже не пыталась скрыть. — А работягам из Гесо деньги никогда не лишние, ведь так? Эльф глядел на нее долго — и Нерис так же долго не отводила взгляд. Пропажа президентской дочки была огромнейшим скандалом, пыль от которого не улеглась и по сей день. Винили всех по очереди: и зерриканских террористов, и реданских фанатиков, и саму Цириллу, что по молодости влипала в скандал за скандалом, так что побег на край света с небритым байкером из какой-нибудь Ривии даже не стал бы ни для кого сюрпризом. На ушах стояли все Нильфгаардские спецслужбы, но безрезультатно — сплетничали, что де Ридо несколько месяцев выходил из кабинета верховного с таким лицом, будто его весь час встречи пытали водой; потом скандал как-то поутих, задавленный новым, когда президент, едва выдержав полагающийся траур, внезапно женился на практически ровеснице своей дочери. Осадочек, тем не менее, остался — шутка ли, дочь самого вар Эмрейса исчезла совершенно бесследно — и желтые газеты время от времени радовали читателей и непричастных, просто прочитавших заголовок в витрине киоска, разоблачениями одно скандальнее другого. Кто-то — и среди них, видимо, был и их новый знакомый — всерьез винил в похищении пришельцев; кто-то полагал, что президент сам убил дочь и заставил спецслужбы скрыть преступление; то тут, то там появлялись "скандальные фото" замеченной в толпе Цириллы, которая, судя по времени и местам съемок, скакала по миру со скоростью ужаленной кобылицы, умудряясь за один день побывать и в Третогоре, и в Цинтре. Словом, спекуляций вокруг случившегося была масса, а вот правды — ноль. — Может, когда-нибудь вы ее получите. — наконец сухо высказался Креван. — Но пока собственная судьба должна занимать вас сильнее, поверьте. Она в ваших руках, и я могу помочь только советом. — С чего вы вообще взялись нам помогать? — Вы важны для меня, — просто пояснил эльф. — поэтому я хочу, чтобы вы выжили. — Хорошо. — легко согласилась Нерис. — Хорошо. Давай свой совет и мы пойдем. — Берегитесь орлов. — Что? — Берегитесь орлов. — терпеливо повторил эльф. — И пока это все, чем я могу помочь. Берегитесь орлов и заходите на чай. И затушил косячок. — Мда. — сказала Нерис. — мда. Она стояла у крохотного окошка в их трейлере и сквозь покосившиеся, пыльные жалюзи вглядывалась в ночную темноту, перед рассветом сделавшуюся особенно глухой и непроглядной: сверчки давно умолкли, равно как и все ночные птицы, и полная луна, бледным светом озарявшая это абсолютное беззвучие, выглядела жутковато. Нависавший над вагончиком недостроенный дом, казалось, разевал черный рот двери, пытаясь проглотить приютившийся у него под боком трейлер. — Спать надо. — наконец проговорила чародейка. И отвернулась от окна. Свисающая с потолка лампа без абажура заливала их временное убежище рыжеватым светом, дарившим мнимое ощущение безопасности — и ветхий трейлер превращался в надежную крепость, где, казалось, их не достанут ни эльфские наркоманы, ни угрожающие мормоны, угроза от которых теперь представлялась особенно явной. Ржавый замок на двери поддавался туго и нехотя. — С тряпкой тогда до завтра подождем, иначе на утро будем так себе работниками. А вдруг уволят? Телор тряхнул головой, выходя из оцепенения, поднял на неё глаза и переспросил: - А? Встреча с эльфом оставила в нем гнетущее впечатление и ощущение недосказанности — вдобавок, ещё добрый час у дознавателя звенело в висках, поэтому в доверительной светской беседе он почти не принимал участия, молчаливо пялясь на эльфа, как на срамную статую — плод современного искусства — и пытаясь понять, как этому чертову укурку удается это всё совмещать. Он был совсем не рядовым чародеем, но жил тут в дерьме, зачем? Не из-за президентской-то дочки, в самом деле. Мысли вырисовывались не то чтоб самые радужные. Придя к выводу, что длинноухий приятель точно так же, как они сами, ведет здесь двойную жизнь, но зачем-то решил не скрываться перед ними — а это уже было плохо, потому что все знают, что делают со свидетелями — Телор окончательно приуныл и думать забыл про многострадальную повязку, вспомнив только тогда, когда о ней заговорила напарница. И делать что-либо было уже действительно поздно, даже сама мысль о том, чтобы переться куда-то за поля и до самого утра заматывать эхо ритуала в клубок, вызывала очередной приступ головной боли. — А. Даже не знаю, как переживу очередное увольнение, — не сдерживая сарказма, Телор зевнул. Впрочем, даже из чистого упрямства портить такую удобную легенду было ни к чему, да и они прилично утомились, следовало выспаться хотя бы тот огрызок ночи, который им оставался.