Цикл "Идеальный мир": Хорошая девочка

            За 8 лет до победы над Плутарком.       Тэсс плохо помнила последовавшую за этой сценой ночь. Ее память сохранила лишь рваные лоскуты воспоминаний: вот она только что сидела у порога, свернувшись клубочком, а вот уже остервенело сдирала с себя облегающие, словно вторая кожа, комбинезон и белье, на которые возлагались такие надежды. Вот она швыряла их в самый дальний и темный угол, а вот лежала в кровати, укутавшись одеялом по самые уши, и бездумно смотрела в потолок — лишь слезинки стекали по вискам, оставляя на подушке влажные следы. Не такие следы она сегодня надеялась оставить на своей постели, совсем не такие!       От этой мысли делалось так больно, что хотелось орать и кидаться всем подвернувшимся под руку. Или лучше: найти Стокера и расцарапать ему лицо. А потом взять домкрат с длинным рычагом и что есть сил колотить им по столь любимому командиром мотоциклу до тех пор, пока тот не превратится в груду металлолома…       Но сил поднять домкрат не было. Их не было даже на то, чтобы просто встать с кровати за салфетками.       О том, что начался новый день, возвестил будильник. Тэсс кое-как поднялась, хотя ей казалось, что ее тело буквально вросло в кровать и, вставая, она оставила на ней содранную кожу, так тяжело дался подъем. Глянув на себя в зеркало, она ужаснулась: нос распух, в глазах полопались капилляры, волосы от влаги сбились в колтун. Выйти в таком виде из комнаты означало гарантированно привлечь к себе внимание, и совсем не так, как она еще недавно хотела. Вздохнув, Тэсс написала Харли, что у нее сильно болит живот и попросила позволения отлежаться. Та разрешила, и Тэсс, умывшись холодной водой над раковиной в крохотном кухонном уголке, с облегчением повалилась на кровать снова.       «Чашки забыла!» — неожиданная мысль пронзила девушку, словно шилом точно в сердце ударили. Она зажмурилась, поняв, что за ними придется идти к Стокеру и объяснять, зачем пришла. Может, стоит сбегать сейчас, пока в штабе никого нет?.. Но потом она поняла, что база уже просыпается, и ее заплаканное лицо обязательно привлечет внимание. А если еще и увидят, как она в таком виде под утро покидает кабинет, где ночами засиживается только Стокер… Ну уж нет! Теперь ее бы не напугали сплетни, но вот осторожные расспросы приятельниц обязательно последуют.       «А может, и правда стоит пойти в штаб, да пусть Карабина будто случайно увидит? — с внезапной злостью подумала Тэссен. — Сделает выводы и так отходит Стокера, что сутками у Линка он в этот раз не обойдется!»       Какое-то время Тэсс лежала, в подробностях смакуя идею о подобной мести, но минуты текли, а она так и не поднималась с кровати. Ближе к утру девушка поняла, что рыдания больше не душат, а отказ командира не стоит подлой порчи его репутации и подрыва авторитета. Да и ее обида уже совсем не такая сильная, какой была всего пару часов назад.       «Мы должны думать о благе Марса. Сейчас ничто другое не имеет значения».       Произнесенные им слова всплыли в памяти, и Тэсс с болью поняла, что не станет предавать и подставлять того, кто так радеет за их мир. Да, лично ей Стокер сделал сегодня очень больно, но она просто не могла держать зла на марсианина, который поставил благо их мира выше личных интересов.       Успокоенная этой мыслью, Тэсс сама не заметила, как уснула.       Она спала весь день и проснулась только к самому вечеру. Потянувшись, перевернулась на другой бок и попробовала снова задремать, понадеявшись, что сможет проспать до утра, а утром выйти на работу, не сбивая режима. Но сон больше не шел, зато живот буквально скрутило от голода, и голова противно заныла. Еще немного поворочавшись, Тэсс поняла, что желудок точно не даст заснуть снова, поэтому встать придется. Когда она умывалась, ее взгляд упал на рабочий коммуникатор, который ей вчера все же хватило самообладания аккуратно положить на стол, а не швырнуть об стену.       «Работа позволит забыться, — вдруг поняла Тэсс. — Не важно, что случилось между нами. Я по-прежнему личный механик командира и должна привести его мотоцикл в порядок».       Тэсс вспомнила, как всех отвлекла тяжелая работа после недавнего боя. И внезапно ей стало от себя ужасно противно: плюнула на свои обязанности и лила слезы, когда каждый марсианин должен работать ради победы не покладая рук! Брать пример с их командира, как и он ставить общее благо выше личного! И миг, когда эта мысль пронзила ее, точно выстрел из бластера, Тэссен самой себе пообещала, что всегда будет следовать долгу, чтобы не случилось, быть на месте там, где нужна ради общего дела. Сегодня она позволила себе отложить работу, а если с утра завоют сирены, оповещающие о нападении?! Все ее коллеги уже исправили повреждения на подшефных машинах, и только у Стокера байк стоит и ждет, когда она соизволит перестать потакать своему плохому настроению и обиде.       Тэсс будто почувствовала облегчение от принятого решения. Как бы не хотелось ей вытравить из себя воспитание матери, а стремление быть полезной оставалось у нее в крови. Оно будто пропитало всю Тэсс изнутри, вросло в нее. Она не хотела быть полезной мужу, как ее мать, но быть полезной тем, кто стремится подарить Марсу свободу — дело совсем иное!       Она быстро натянула рабочий комбинезон, выпила таблетку от головы, сунула в карман коммуникатор и буквально бегом выбежала из комнаты.       Перед тем, как направиться в ремонтный бокс, она заскочила в столовую, успев в последние минуты набрать на тарелку овощей и немного нежирного мяса — бойцы предпочитали что-то посытнее, поэтому то, что любила именно Тэсс, осталось на линии раздачи. Добродушная женщина-повар, как раз собиравшаяся убирать остатки еды, даже подогрела Тэсс ужин, который та быстро проглотила. Таблетка подействовала, долгий сон да еда придали сил, и Тэсс, потягивая чай, лениво просмотрела свои записи, прикидывая, что сможет сделать сегодня, какие детали ей могут понадобиться на складе, а что придется отложить на завтра. Пароль от склада, если что, подскажет Харли, а кладовщику она напишет записку — механики так иногда делали, когда засиживались за работой. По ее прикидкам, она сможет проработать до глубокой ночи, включит себе музыку, какая нравится, потом поспит часа четыре, а завтра доделает все, что не успеет закончить сегодня.       Убрав за собой посуду, Тэсс вышла из столовой, на ходу строча для себя заметки по ремонту. Народу в коридорах было немало, база готовилась к отбою после долгого дня. Комендантского часа у них, конечно, не было, но как правило после ужина бойцы разбредались по комнатам, понимая, что, если хочешь успеть на завтрак, вставать придется рано, да и внезапная тревога может поднять в любое время.       Тэсс добралась до ремонтного ангара, даже не думая, куда идет, настолько успела привыкнуть к коридорам и поворотам. В это время, как ожидалось, было уже совсем пусто — лишь стройные ряды мотоциклов стояли каждый на своем месте. Тэсс подошла к тому, которое было закреплено за мотоциклом Стокера, обошла машину и замерла. Сердце пропустило удар, а горло снова, как сутки назад, сжало, будто рукою с сильными пальцами: на ее ящике с инструментами, который как и всегда находился около переднего колеса, аккуратно стояли две пустые и идеально помытые чашки, полные кексов. Тэсс показалось, что ее ударили в живот, и она с громким вздохом опустилась на корточки, сворачиваясь клубочком и прячась от чашек и кексов: у нее не будет повода самой прийти в штаб — Стокер вернул все, что связывало их помимо работы. Ей показалось, что он будто поставил точку, занеся посуду сюда, прямо на рабочее место, а не передав лично. Он даже до ее комнаты дойти не посчитал нужным, пожалел нескольких секунд, чтоб быстро сунуть через порог чашки!..       Но в этот раз Тэссен не позволила себе расплакаться или отдаться эмоциям. Было больно, удар пришелся точно в рану, которая едва-едва стала затягиваться и отзывалась мучительной вспышкой на малейшее прикосновение. Но она запретила себе горевать по отношениям, которые по сути сама себе и придумала, и зацепилась за цель, ради которой пришла сюда — выполнить долг, сделать то, что у нее хорошо получалось.       Она аккуратно сняла чашки с ящика, огляделась, куда бы те поставить. И быстро нашла глазами стол, где механики держали чай, чайник и все необходимое, чтобы устроить небольшой перерыв в работе. Нести их домой совсем не хотелось, а тут можно было оставить и быть уверенной, что вызывающая теперь только грусть посуда кому-то приглянется. Изуродованный обтекатель она демонтировала сразу после боя, поэтому сейчас взяла его в одну руку, стараясь не порезаться об острые края, а во вторую — чашки, полные кексов. Она отнесла все это к столу, расположенному недалеко от входа на склад с запчастями, подумала, что делать с кексами, и решила вытряхнуть их тут же на стол — первый, кто придет на смену, будет приятно удивлен.       Раз склад был рядом, Тэсс решила, что стоит сразу же притащить оттуда новый обтекатель и оставить на условленном месте, где неисправные запчасти ждут утилизации, старый. Она хотела было написать Харли, чтобы узнать пароль, но тут с удивлением заметила, что дверь на склад была слегка приоткрыта: кто-то аккуратно положил между полотном и стеной гаечный ключ, не давая магнитному замку сработать. Удивившись и насторожившись, Тэсс тихонько пошла в ту сторону: скорее всего, кладовщик делает инвентаризацию, а щель оставил, чтобы было не так душно. Наверняка, так и есть: днем его постоянно дергают, на складе плохо с вентиляцией, вот и объяснение, зачем блокировать дверь! Да и наличие света в мастерской это объясняет! Но проявить бдительность и проверить стоило, а вдруг это диверсия!       Почувствовав, как заколотилось сердце, Тэссен стиснула зубы, запрещая себе бояться. Проходя мимо стеллажа с инструментами, схватила то, что первым попалось на глаза и показалось пригодным для обороны: небольшие, но остро отточенные ножницы по металлу, который она надеялась до поры прятать в руке — вряд ли ее вероятный противник их заметит, взгляд сразу зацепится за более броский обтекатель. Она очень тихо, вспомнив, как учила ее ходить дома мать, когда отец отдыхал, прокралась к двери и приложила ухо к щели, пытаясь расслышать лязг металла, грохот перемещаемых коробок или шелест инвентарных ведомостей.       — Ох… аккуратнее! У меня синяки останутся! — голос Харли был немного ниже, чем обычно. За ее словами последовал шорох ткани, будто кто-то быстро раздевался, а потом послышался звук смачного шлепка. — Ай! Сток! Включай первую! Рано! Я еще не готова!       — Тогда сделай, как мне нравится и как ты умеешь, — голос Стокера был глухим и будто обволакивал, заставляя покоряться. От того, как это было сказано, захотелось опуститься на колени и… впрочем, от услышанного у Тэссен действительно затряслись ноги, а рука что есть сил сжала край обтекателя.       — Ох, ты как с цепи сорвался… Что, у Линка тебе не помогла снять напряжение после боя какая-нибудь молоденькая медсестричка? — хихикнула девушка, а затем снова послышался шорох.       — Не время для шуток, детка, — голос Стокер буквально звенел от возбуждения. — Еще немного, и я за себя не ручаюсь.       — Ты всегда грозишь, Сток, но любви к грубости я за тобой ни разу не замечала, — снова поддразнила его Харли. А в следующую минуту послышался какой-то влажный звук и громкий стон, смешанный с тихим матом сквозь зубы.       Тэсс оцепенела, все отчетливее понимая, что сейчас происходит там, на складе.       «Я твой командир. Я не имею права иметь отношения с подчиненными».       Спустя несколько влажных причмокиваний и громких стонов, Харли поперхнулась и закашлялась.       — Прости! Не рассчитал!.. — голос Стокера звучал виновато, но по-прежнему выдавал возбуждение.       — Все нормально. Иди сюда…       Снова раздались влажные звуки, а руку Тэсс внезапно прострелила резкая боль. Вздрогнув, она посмотрела на ладонь и поняла, что разрезала ладонь об острые края изувеченной детали с байка Стокера, и теперь из раны к ее ногам крупными каплями стекает алая кровь. Тэссен отстраненно наблюдала, как ее кожа расходится, открывая рассеченные мышцы, и внезапно представила, как хватает двумя руками этот кусок зазубренного металла и что есть сил бьет им Стокера. Так, чтобы на его лице оставались глубокие рваные раны. А потом хватает ножницы, которые она все еще сжимала во второй руке, и втыкает их ему в тело. В грудь. В живот. В мускулистые плечи. И затем, точно прицелившись, всаживает острые лезвия точно в глаз, и крутит в глазнице, пока не доберется до мозга…       Лжец!       Его не пугают неуставные отношения! Он сейчас с удовольствием нарушает устав с Харли!       Марс Великий! Посмотри только на одного из своих сынов! Он столь расчетлив, что совместил приятное с полезным: занес ей кружки, и заодно решил потрахаться с ее коллегой! Ни одного лишнего движения не делает командир Борцов за свободу! Везде расчет и оптимизация процессов! Немного удачи, и с умением так тонко просчитывать Стокер сможет менять мир по своему усмотрению!       Самоуверенный мерзавец!       «Каждый раз, когда он возвращался с подарками, от него пахло той женщиной» — слова матери пронеслись в голове, как ураган, отдаваясь болью. Она подарила ему столько времени, так старалась сделать его жизнь комфортнее и лучше, а он проводил время с другой! Совсем как… ее отец, причинивший матери столько боли! Они думали одинаково, одинаково рассуждали — не зря были друзьями! И теперь Тэсс получила такой же удар, какой год за годом получала ее мать!       Предатель!       Ненависть и обида за весь женский род поднялись откуда-то из самого сердца — черные, липкие, они окутали Тэсс, словно вторая кожа. Красная пелена стала опускаться на глаза. Ей показалось, что кровь ее вскипела, а мышцы налились силой. В ту минуту она была уверена, что сможет сделать то, что совсем недавно представляла в своих фантазиях, и не спасут Стокера ни боевые навыки, ни отточенная реакция, ни разница в силе. Она обагрит руки кровью того, кто сделал ей так больно…       Будь ты проклят!..       Тэсс уже хотела было толкнуть дверь, но внезапно навстречу ей шагнула черно-красная тень. Тэсс отпрянула, едва не выронив от испуга свое импровизированное оружие, зажмурилась от внезапно накатившего ужаса и какого-то невиданного трепета, а в следующее мгновение почувствовала, как ей на плечи опускаются огромные обжигающие ладони.       «Я услышал твой призыв. Оставь его мне, — голос в ее голове будто заполнил собой все, стал тем единственным, что могла воспринимать Тэсс. Не было ее тела, не было рвущих душу на куски влажных звуков, не было мастерской вокруг. — Я принимаю твою кровь в жертву, твое проклятие достигло цели — он пожалеет…»       Голос произнес последнее слово, и морок будто развеялся. И не было никаких пламенных объятий, не было непонятного и жуткого обещания. Была ноющая боль в разрезанной руке, были сжатые до побелевших костяшек ножницы, и были стоны, перемежающиеся шлепками обнаженных тел друг от друга.       Тэсс стиснула зубы, и каким-то невероятным, будто не ее, усилием воли заставила себя выкинуть из головы кровавые сцены. Однако она не отказала себе в удовольствии поддеть ногой гаечный ключ, не дать ему звякнуть и аккуратно придержать дверь, чтобы та закрылась без лишнего шума. Тэсс ухмыльнулась: если у Стокера нет с собой универсального ключа, без посторонней помощи им не выбраться. Обтекатель она поставила около закрывшегося входа — была уверена, что командир поймет, кто был здесь и все знает. Позже ей наверняка будет стыдно за то, что она сделала, но сейчас… она просто не могла иначе!       Адреналин кипел в крови так, как никогда раньше. Тэсс сделала шаг, переложила ножницы из левой руки в правую, с силой сжала их в ладони и, широко размахнувшись, воткнула те сначала в первую чашку, потом во вторую. Кисть от первого удара онемела, от второго до самого локтя прострелила боль. На стол, стены и то, что было когда-то столь дорогими ей предметами, брызнула кровь, по металлическим лезвиям потекли красные струйки. Но боль и кровь стоили вида неровных осколков, перемешанных между собой, которые остались от чашек. Будто Тэсс не их разбила, а расколола две жизни, которые могли бы соединиться, сложись все иначе.       Уничтожение посуды, которая была ей так дорога совсем недавно, позволило выплеснуть эмоции и адреналин. Вместо агрессии и бешенства накатили обида, боль и… частичка холодного расчета. Больше она никогда не поведется на чувства. Никогда не позволит себе вот такого трепетного отношения к мужчине и искренней заботы. Она слишком дорого заплатила за тепло, которое хотела подарить, так зачем рисковать снова? А пожар, который все чаще распаляет ее тело?.. Его можно унять и с тем, к кому нет чувств. Достаточно привлекательной внешности и понимания того, что делать. Теперь она будет говорить, что и как ей нравится, и требовать, чтобы ее желания исполняли.       На глаза Тэсс попались разлетевшиеся от удара по столу кексы. Она фыркнула, быстро сосчитала их количество, и сгребла в карманы: с ними она снова пойдет к девушке, занимающейся снабжением, и попросит достать ей в обмен на них самое неприличное белье из того, которое та сможет найти. Она найдет себе самого привлекательного и умелого мужчину, расспросит у подруг, кто из парней чего стоит в постели, и отдастся тому, на кого падет выбор, в том самом белье, которое ей привезут в обмен на эти проклятые кексы! И пусть Тэсс понимала, что никто и никогда не узнает об этом небольшом нюансе, но в ее душе разливалось жгучее удовлетворение от пусть маленькой и, наверное, совершенно детской, но мести.       Тэсс вытерла руку о штаны — найти чистую тряпку в мастерской не так просто, легче добраться до комнаты, и попытаться остановить кровь там. Привычным движением перекинула через плечо светлую толстую косу, посмотрела на нее, на окровавленные ножницы в своей руке… и решительно направилась к выходу из мастерской в сторону жилого отсека: пора было избавиться от того, что всегда будет ассоциироваться у ее с хорошими девочками и правильным воспитанием. А шрам, который наверняка останется на ладони, позволит не забыть жестокий урок, который она получила.       Тэссен шла, а за ней тянулась дорожка из редеющих кроваво-красных капель, исчезнувшая за поворотом к жилому сектору. Будто кровоточила рана, и тот, кто был ранен, пытался спастись, но истек кровью, так и не получив помощь.