Легенда о боге войны

добро без лица, зло без вины, праксис клинков, логос войны. орущая сталь, в ней речь улови – его вечная бойня для вечной любви.

– Дыши. Поверх тяжело вздымающейся груди легла чья-то ладонь. – Дыши, генерал. Голос неизвестного был спокоен. Цзин Юань отчаянно таращился во тьму, старясь увидеть хоть что-то. Но прямо перед мужчиной стелился непроглядный мрак. Чужая рука продолжала судорожно подниматься и опускаться на грудной клетке. Холодные пальцы обхватили кисть генерала. Он нервно дёрнулся. Прикосновение было до одури ледяным. – Угомонись, – резко выплюнули. Цзин Юань почувствовал, как его ладонь насильно коснулась грубой ткани, нашивок и петель. – Дыши со мной. Грудь неизвестного спокойно вздымалась и опадала. Раз. Два. Раз. Два. Медленно качали в такт чужие лёгкие кислород. Под огрубелой ладонью генерала спокойно вздымалась грудь, но биения сердца не ощущалось. Раз. Два. – Дыши со мной. Неосознанно подстраиваясь в такт, Цзин Юань глубже вдохнул воздух, наполненный ароматом диких северных трав. – Когда-то они росли здесь в изобилии, – произнёс незнакомец, угадывая мысли мужчины. – Но об этом никто не помнит. Теперь. – Здесь когда-то было что-то? – спросил генерал Лофу, чувствуя как чья-то ладонь во тьме будто изучающе скользнула по его светлой рубахе. – Да, очень давно, – прозвучал отстранённый ответ. – Кто ты? – Мы уже виделись. И не раз, генерал, – ладонь неизвестного огладила грудь, обожгла холодом тысячи бурь. Из морока прямо перед Цзин Юанем резко выплыл его собеседник. Багряные глаза последнего хищно блеснули. На губах скривилась лукавая усмешка. – Узнаёшь? Мужчина отшатнулся. От неожиданности он отступил назад. Слишком близко явился незнакомец. Непозволительно близко. Цзин Юань шагнул, но отступился. Его нога подвернулась и потеряла опору. – Тише-тише, – с издёвкой протянул неизвестный и подхватил испуганного генерала. Одна чужая рука продолжала держать кисть, другая – легла на пояс. Цзин Юань успел ухватиться за широкое плечо незнакомца, потеряв всю опору под сапогами. Оставалось надеяться, что крепкая хватка на талии не ослабнет. В таком танцевальном поклоне, наслаждаясь растерянностью генерала, неизвестный мужчина склонился над самым лицом генерала и выдохнул в уголок его сухих губ: – Нужно быть осторожнее на поле боя. Война на севере не окончена. Просыпайся. И отпустил талию с рукой. С криком Цзин Юань полетел в непроглядный мрак. Он подскочил на своей постели. Расширенными от ужаса глазами генерал судорожно оглядывался по сторонам. Дышал резко и рвано, сглатывая слюну. – Чёрт, – прошипел мужчина, хватаясь за гудящую голову. Нет, всё в порядке. Цзин Юань находился в своей палатке. Небольшой, но уютной. Вон, по центру стоял стол, заваленный картами и свитками, грубый табурет, потухшая свеча, кисти. Острая боль прострелила бок. Генерал тихо зашипел и оглядел себя. Под тонкой рубашкой просвечивали слои бинтов. Было больно, но не настолько, чтобы генерал Лофу Сяньчжоу не мог стерпеть. За пределами палатки слышался шум. Держась за раненный бок, мужчина поднялся и с трудом поплёлся к выходу. Он откинул полог своего шатра. Над предгорьями стояла безлунная ночь, освещённая языками пламени. В лагере царил хаос. Взору предстал ряд пока что целых палаток, но за ними клубились столбы дыма. Военный лагерь Лофу Сяньчжоу горел. – Чудовища Мары! – выпалил один из солдат, пробегавший мимо Цзин Юаня. – Чёрт бы вас побрал! – прорычал тот и, схватив нагинату, бросился следом. Под лёгкую ткань рубашки лез северный ветер, раздувавший пожар. От незнакомых рук, что во сне касались генерала, остался лишь призрачный след где-то на раненном боку. Там больно кололо, отчего мужчина сильнее закусывал губы. Но терпел. Руки ночного гостя подарили если не исцеление, то прохладу, притупившую боль. Хотя Цзин Юань не мог знать, что вражеский меч прошёлся прямиком до печени. А с такими ранами по земле долго не ходят. По лагерю бегали солдаты империи. Они яростно кричали, хватали мечи и вёдра с водой. Все бежали туда, где плясал языки огня. – Поражённый Марой приближаются с востока! Их десятки!– к Цзин Юаню, спотыкаясь, подбежала Фу Сюань. Лицо девушки было перекошено от ужаса. Её мягкие локоны спутались, а одежда, надетая в спешке, смялась. – Занять оборону! – в нескольких метрах раздавал на бегу приказы Яньцин, но стоило ему заметить Цзин Юаня, как юноша сразу остановился: – Генерал?.. Вы в порядке? – Живее живых, – прохрипел тот. – Советник Фу Сюань, спрячьтесь где-нибудь. Перепуганная девушка стояла как вкопанная. – Живо! – гаркнул на неё генерал. Советник всхлипнула и бросилась в обратную от пожара сторону. – Тушите огонь, – приказал Цзин Юань пробегавшим мимо солдатам. Яньцин повторил за ним, предупредив офицеров. – Нельзя, чтобы пламя охватило весь лагерь. До самого рассвета не смолкал звон мечей. Проклятые Яоши предприняли подлую попытку напасть на врагов глубокой ночью. Правильно это или нет – никто не знал. На войне никогда не было правил. Сколько Цзин Юань себя помнил, здесь всегда работал лишь один закон: убей, чтобы выжить. На том всё. Мужчина опустил своё копьё. Он тяжело осел прямо на усыпанную пеплом землю. Сил стоять больше не было. Рубашка генерала взмокла и прилипла к разгорячённому телу. Последние догорающие палатки спешно тушили офицеры, пока солдаты оттаскивали порубленные трупы прокажённых. Подул ветер, заставил передёрнуть плечами от холода. – Генерал, – тихо позвал Яньцин. Он почти неслышно подошёл сзади. На его мягкой щеке виднелась кровоточащая царапина. – Вы замёрзнете, – адъютант заботливо укрыл Цзин Юаня плащом. – Спасибо, – прохрипел тот. – Я рад, что с вами всё в порядке. Врач думал, что вы не выживите. – Я не собираюсь умирать, – слабо усмехнулся мужчина. Лагерь наполовину был разгромлен. Виднелись остовы сгоревших палаток. Раненных тут же поднимали и уводили в дальнюю часть лагеря. Кого-то вели под руки, кого-то несли. Вдали, на фоне сгорающих оград, виднелся тёмный силуэт. В его руке был меч, который он вонзил в одно из тел проклятых, что пытался встать. Фигура в зареве пожара обернулась, блеснула своими краснеющими очами в сторону усталого генерала. Она встряхнула длинными смольными волосами и растворилась в пламени. Следующие дни Цзин Юань провёл в лагере. Рана на боку не успела до конца зажить, а мужчина уже стоял над картой севера в своём обычном одеянии. – Доклад разведки, – Фу Сюань положила на край стола свиток. Генерал на него даже не взглянул. Он что-то промычал в ответ, продолжая внимательно разглядывать пергамент. На этот раз его не интересовали вражеские укрепления. – Вас что-то тревожит, – заметила советник. – Конечно, – отмахнулся мужчина. – Я беспокоюсь за солдат. Как всегда. – Ложь. Цзин Юань поднял на Фу Сюань удивлённый взгляд. – Ложь, – повторила она, складывая руки на груди. – Я волнуюсь за Лофу Сяньчжоу, – чуть погодя ответил генерал. Советник вздохнула: – Не стоит считать меня наивной дурочкой. Иначе я бы не стала советницей канцелярии Её Величества. Если ваш обожаемый Яньцин слеп на оба глаза, то я – нет. Вечно дремлющий генерал Лофу потерял свой сон. Ваши синяки под глазами и серый цвет лица говорят об этом, – довольная собой, усмехнулась Фу Сюань и добавила: – Не припомню, чтобы вы настолько переживали за империю. Цзин Юань чуть погодя спросил: – Здесь есть рядом храмы? – Вряд ли, – отозвалась девушка. – Последнее святилище Ланя осталось в деревне, где мы были две недели назад. Эти земли пусты. Их не видит даже зоркий глаз бога охоты. – Может, тогда заброшенные храмы? Фу Сюань вздохнула и будто маленькому ребёнку объяснила: – Тогда их боги давно забыты. Когда-то в Лофу их было столько же, сколько звёзд на небе. Многие из богов уже мертвы. Они никому не нужны. Если кто и остался, кроме нашего Ланя, то обратился демоном или мерзостью, которую породил Яоши. Но даже такую дрянь на земле что-то всегда держит: воспоминания, человек или место. Капища всех древних богов давно разрушены, о них никто не помнит. Генерал задумчиво провёл пальцем по карте. Только после пожара мужчина вспомнил, где встречал незнакомца с алыми, словно бутоны ликорисов, радужками. Не только на поле боя. Ещё в храме посреди предгорий. Те же дикие цветы, засохшие и умершие, лежали перед алтарём со статуей. Был ли тот человек на самом деле богом, явившимся на зов клинков? Цзин Юань нервно облизнул губы. После сновидения, в котором чужие прикосновения ощущались столь ярко, мужчина перестал спокойно спать. Мысли о незнакомце не покидали его. Тот был красив. От луны и солнца до самой преисподней. Острые черты лица, как и у статуи, были как будто высечены из белого мрамора. Тонко и умело. Чернильные пряди волос – лучше любых шелков во дворце императрицы Юйкун. Подведённые кровавой тушью глаза – соцветия рубинов. Ладонь генерала до сих пор хранила ледяное прикосновение божества. Но его было мало. Хотелось ещё. Хотелось больше смотреть и наслаждаться. Хотелось коснуться изгибов сильного тела, танцующего дикий пляс. А вдруг всё было только бредом сознания, растревоженного войной? Это генерал и хотел проверить. Мужчина с нетерпением ожидал заката. После длительного собрания с офицерами Цзин Юань подхватил свой плащ, накинул капюшон и проскользнул мимо палаток. Яньцин, единственный, кто заметил, как исчез генерал, поспешил было за ним. Дорогу ему преградила Фу Сюань. Упрямая девушка настояла, чтобы адъютант помог подсчитать ей расходы. Юноша, с трудом сдерживая раздражение, выпалил, что у него нет времени. Яньцин бросился за Цзин Юанем, но уже было поздно. Мужчина исчез в сгущающейся ночи. Копыта выбивали мелкий камень из земли. Ветер посвистывал в ушах, трепал белёсые пряди волос и гриву скакуна. Лошадь мчалась дальше, на север через поле боя, где почти две недели назад слышались вопли солдат. В тусклом свете молодой луны виднелись неподвижные тела. Не всех людей Лофу удалось забрать, не всех сородичей поражённые Марой унесли с собой. Плоть медленно гнила, источая сладковатый тошнотворный запах. Цзин Юань гнал коня на север. Всё дальше и дальше, пока манящий человеческим теплом лагерь не скрылся из виду совсем. Мужчина петлял в полумраке. Лунный свет то прятался за серые тучи, то проливался вновь. Лошадь фыркала и пыхтела, метаясь слепо. – Где же оно? – Цзин Юань до рези в глазах всматривался вдаль. Он надеялся увидеть знакомые руины капища, но безуспешно. Всадник повернул уставшую лошадь восточнее, считая, что тогда с Яньцином, они просто сбились с пути. Цзин Юань проскакал сотню метров. Ничего. Мужчина повернул лошадь левее. И ещё левее. Так генерал и петлял, уходя всё дальше на север. Чужой. Незнакомый. Смертельно опасный. Прошёл час или два, а руины так и не появились на горизонте. Однако показалось нечто другое. От каменных гряд и сухих стволов отделились силуэты. Они двигались быстро, пригибаясь к земле. Мужчина спешно повернул коня обратно, но было поздно. Оголодавшие шакалы ускорились и бросились в погоню. Мысль о том, что идея поиска непонятного храма оказалась бредовой, пришла только сейчас. Как раз, когда острые зубы хищников щёлкали, почти у самых пят. Запоздало Цзин Юань понял, что не взял с собой даже кинжала. Глупо. Очень глупо. Когда мужчина покидал лагерь, его голова была забита лишь божеством, явившимся на запах крови. О собственной безопасности он думал в последнюю очередь. Наперерез всаднику бросилась ещё тройка шакалов из своих укрытий. Голод гнал их скорее завершить охоту. Цзин Юань горько усмехнулся. Был ли смысл взывать к Ланю? На землях Лофу Сяньчжоу каждое существо имело право на добрый улов. Вот только быть загрызенным заживо вонючими шакалами, генерал желал меньше всего. Хищники грозно зарычали, оскалились, обнажая свои клыки. В полутьме опасно блеснули их глаза. Скакун, испуганно заржав, встал на дыбы. Генерал с трудом держался за узды, чтобы не свалиться на землю. Вдруг молния лезвием рассекла небосвод. Громыхнуло где-то над самой макушкой. Лошадь, заржав громче, бешено брыкнулась, лягнула одного из шакалов и вновь встала на дыбы. Конь больше не слушал окриков всадника, уздечки выбились из рук. Мужчина полетел из седла прямиком к щёлкающим пастям. Вторая ослепительная вспышка блеснула совсем рядом. Цзин Юань ударился головой о крепкий камень. Конь бросился бежать. Ударила третья молния. Испуганно заскулили шакалы. Один из хищников пронзительно взвизгнул. Его морда оказалась залита кровью. Потерявший ориентир мужчина зажмурился, ожидая, куда вопьются острые клыки. Но ничего не случилось. Генерал медленно поднял свои веки. Взгляд долго не мог сфокусироваться, но когда фигура перед ним приобрела чёткость, всё уже было кончено. С лезвия ржавого цзяня стекала шакалья кровь. Перед ногами, перепачкав светлые брючины старого знакомого, лежали мёртвые тела диких псин. Он утёр меч о собственную ладонь, перемотанную бинтами. – Ночные прогулки хороши, если они в императорском дворце, – произнёс мужчина, пряча цзянь в ножны. – Кто ты? – без лишних церемоний спросил Цзин Юань. – Сколько ты собираешься сидеть на земле? – резко спросили в ответ. Генерал тяжело поднялся. Голова кружилась после падения. Перед глазами плясали белые мушки. Цзин Юаня чуть повело, но рука старого знакомого во время подхватила, вернула в прямое положение. – Скоро будет ливень, – смотря на плясавшие молнии и раскаты, сказал тот. – Идём? – Куда? – Я думаю, ты знаешь. Не оборачиваясь, мужчина побрёл вперёд. Генерал поспешил за ним. Идти пешком по сухой каменной земле оказалось сложнее, чем скакать верхом. Мелкая крошка и пыль забивалась в сапоги. Острые камни резали даже через подошвы офицерской обуви. Однако путники прошли не так много, как вскоре в свете вспышек надвигающейся грозы показались знакомые руины. Первые капли упали на плечи, и плотная дождевая завеса сразу же обрушилась после. Путники бросились под защиту храма. Святилище встретило их тёплым ароматом благовоний и мраком. Цзин Юань стянул с плеч походный плащ. С белых волос бежали ручьи, мокрые пряди слиплись. На каменном полу под генералом спешно собиралась лужа холодной воды. – Переждёшь здесь грозу, а утром свалишь домой, – сразу же сказал мужчина. Он присел на одно колено перед алтарём и поджёг ещё парочку свечей. – Иди сюда. Здесь теплее. Весь промокший генерал Лофу подошёл ближе. У алтаря, освещённого подрагивающими огоньками, действительно было уютнее. – Как тебя зовут? – спросил генерал, пока старый знакомый поджигал ещё несколько благовоний. Тот помедлил, но ответил: – Блэйд. Вы, смертные, зовёте меня так. – Кто ты? – А сам как думаешь? – Блэйд поднялся на ноги. За его широкими плечами высилась статуя, простирающая руки к расколотым небесам. Повисло молчание, прерываемое дождевой дробью. Генерал не знал, кем был этот человек, стоявший перед ним. Да и человек ли вообще? Демон? Или забытый всеми бог? Если выбирать, то Цзин Юань сделал бы ставку на дьявола. У небожителей не было таких холодных рук, завораживающих глаз, дивных движений и чарующего лика. Поистине такая красота могла считаться лишь проклятой. – Не за тем ли ты отправился дальше на север, Цзин Юань? – растягивая слова, проговорил Блэйд. Он медленно приблизился к мужчине, почти вплотную, склонился к самой мочке уха, горячо выдохнул: – Уже не боишься меня? Тёмная прядь щекотнула скулу. Настолько близко находился Блэйд. От него пахло кровью. Совсем свежей. Пахло кровью и цветами – старыми, высушенными бутонами. Странное сочетание привкуса сладости и железа расцвело на языке. – Ты ведь хотел увидеть меня, генерал. Не вопрос, а утверждение. Блэйд чуть отстранился, чтобы кончиком носа легко пройтись по щеке мужчины. Чтобы вдохнуть тёплый запах дождя, давно забытый запах живого тела. Желание прикоснуться к неведомому существу пересилило инстинкт самосохранения. Блэйд точно не был человеком. Блэйд был чем-то иным. Совсем не от мира сего. Цзин Юань пропустил тонкие волосы мужчины сквозь подрагивающие пальцы, наблюдая, как тот блаженно прикрыл свои веки. Длинные ресницы дрогнули, затрепетали. Блэйд слабо выдохнул, положил подбородок на плечо генерала. Он прильнул, как дикий зверь, всем своим телом к живому и подрагивающему. Чужие руки крепко обняли, согревая. Генерал, что не терял осторожности даже в родной столице Лофу, сейчас наконец-то расслабил свои вечно напряжённые плечи. – Пойдём, – прошептал Блэйд и потянул мужчину за собой, к алтарю. Он расстелил свой иссиний плащ, покрытый старыми нашивками, на каменном полу храма. Он поманил Цзин Юаня и первым упал в ворох мёртвых цветов. Блэйд устроился сверху, когда генерал добровольно принял их ложе, когда тот решился не противиться и позволить прохладным губам проложить дорожку от нити челюсти до оголившихся ключиц. На лице демона-божества плясала улыбка, освещённая трепетом свечей. Блэйд точно не был человеком. Не был ни дьяволом, ни богом. Он был грехом. Был истинным грехопадением, представшем в образе спасителя и убийцы под маской благодетели. – Не торопись, – мягче обычного произнёс Блэйд, перехватил запястье генерала. Губами он приложился к нежной коже у кисти. Взгляд мужчины, обычно полыхающий и кровавый, стал совсем незнакомым и чужим. Он стал спокойнее, но отстранённее. Будто Блэйд разговаривал не с Цзин Юанем, распятым перед святым алтарём. – Я скучал, – прошептал он, спускаясь ниже, расстёгивая рубашку и мучительно долго целуя птичьи ключицы. Для Блэйда не составит труда их однажды сломать. Ему нетрудно залезть под самые рёбра и разбить их вдребезги. Человеческое тело слишком хрупкое. Но всё это будет когда-нибудь потом. Не сейчас. Сейчас над предгорьями восходит луна, а Блэйд ловит судорожный вздох с губ Цзин Юаня. Сейчас божество вспоминает, как нежна человеческая кожа и как ярко горят на ней неосторожные укусы. Сейчас Блэйд стягивает ненужные ткани, царапает бёдра, изучает шрамы, которыми усыпана и его спина. Бог предаётся греху. Полностью и без остатка вклиниваясь между чужих колен. Генерал поднял свои заспанные веки лишь где-то на рассвете. Только-только первые лучи солнца тронули горизонт и скользнули в заброшенный храм. Рядом не было никого. Стояла безжизненная статуя, погасшие свечи и благовония. Блэйда не было. Генерал позвал его несколько раз, но ответом послужила тишина. Мужчина вышел в сад, где, пощипывая редкую траву, стоял как ни в чём не бывало его конь. Цзин Юань взобрался в седло и оглядел мёртвый храм. Он не хотел уходить отсюда, но что-то подсказывало, словно ему здесь больше не было места. Через пару часов генерал уже был в лагере. Обеспокоенный Яньцин пытался вызнать у него, где тот ходил. Однако Цзин Юань мягко заметил, что не о чем волноваться. Ещё несколько дней прошли в приготовлениях к наступлению. И все эти дни мысли Цзин Юаня не покидал Блэйд, который нашёл ещё одно пристанище в чужих мыслях. Бой состоялся на рассвете в один из тех дней, когда небо все ещё было увенчано тучами. Генерал кружил на поле битвы, размахивая своей нагинатой. Капли чужой крови брызнули из распоротой глотки. Мужчина утёр их с лица рукавом одежды, когда краем глаза заметил знакомую тень. Он вновь пришёл. По зову поющих клинков. Старый цзянь со свистом снёс голову одному из поражённых Марой. Не успей генерал увернуться – полетела бы и его. Блэйд хрипло засмеялся, припал своей спиной к чужой: – Теряешь хватку. Это был уже не тот Блэйд. Совсем не тот, что покрывал нежными поцелуями шею, касался мягко губами лба и заботливо кутал своим плащом. – Так кто ты? – Не так ли важно знать это, когда я вновь пришёл. Ты ждал меня, Цзин Юань. – Я… Он не успел ответить, потому что отразил чужое обломанное лезвие. – Ты так жаждал меня увидеть, что совсем забыл, кто ты сам, генерал. Вкрадчивый голос Блэйда раздался над самым ухом. Мужчина обернулся, но застал лишь своего солдата, отчаянно сражавшегося с проклятым Яоши. Лишь быстрая тень мелькнула поблизости. Взмах старого клинка – упали оба противника. – Мне всё равно, кому выпускать кишки. Второй взмах и плавное па – рухнули ещё пара солдат. – Ты смотришь на меня, будто дракон на своё сокровище. Третий взмах – пали поражённый Марой. И Блэйд быстрее молнии оказался вновь рядом с Цзин Юанем. Он провёл большим пальцем по челюсти, оставляя кровавый росчерк. Генерал неотрывно наблюдал за мужчиной, который в завораживающем танце кружил на поле брани. Шум сталкивающихся клинков пропал. Осталась лишь песнь цзяня и треск рвущихся сухожилий. Цзин Юань не слышал отчаянного крика Яньцина. – Благодарю за подношение, генерал, – прошептал Блэйд в самые губы, прикрывая в наслаждение свои веки. Мимолётный поцелуй оставил привкус свежей человеческой крови. Он расцвёл багряным цветком в далёком мёртвом саду и отдался невыносимой болью, пронзившей живот. Последнее, что генерал запомнил – полыхающий злобой взгляд Блэйда с окровавленным мечом.