Не оставляй меня

Звук бьющегося друг о друга металла, рассекающего воздух, и переступающие шаги двух тел прерывали тишину в тренировочном зале. Уэнсдей наняла человека, который занимается с ней фехтованием каждое воскресенье, держа её в тонусе, поэтому сейчас она выплёскивала все эмоции не в алкоголь или скитания по городу, а в отточенные удары рапирой. Нанося один удар за другим, маленькими шагами перемещаясь назад для защиты, а потом — вперёд для атаки, Аддамс выбивала из себя все ненужные мысли и получалось бы почти успешно, если бы не, будто ставшая поперёк горла, фраза Энид «Ты узник собственного сердца», которая эхом раздавалась в сознании брюнетки, что заставило её потерять концентрацию и пропустить очередной удар тренера. — Ты сегодня не собранная, Уэнсдей. Всё в порядке? — Спросил мужчина, снимая маску. — Завал на работе, — безучастно ответила Аддамс, кладя рапиру на подставку, а маску вешая на стойку. — У тебя всегда на работе завал, но ты никогда не была такой. — Джеймс, если я снисходительна к тебе, это не значит, что ты можешь играть с моим терпением, которое в последнее время все так и испытывают на прочность, — прошипела девушка, подходя к гребному тренажёру. — Я понял, Уэнсдей. Не кипятись. Тогда если на сегодня я свободен, то встретимся на следующей неделе. — До воскресенья, Джеймс, — отстранённо ответила Аддамс, концентрируясь на упражнении. После ещё нескольких тренажёров, брюнетка пробежала пару кругов по залу. Тренировочный зал находится в правом крыле, дальше за кабинетом Аддамс, и представляет из себя большое помещение, в котором стоит ряд самых, по мнению брюнетки, полезных тренажёров, боксёрская груша, турник и оснащённое место для занятий по фехтованию. Уэнсдей надела боксёрские перчатки и принялась наносить удары, тренируя выносливость… Да-да-да. Это себе она может врать, на самом деле, просто старается меньше думать и сильнее бить, при этом не замечая ничего вокруг. Именно поэтому Уэнсдей не замечает, как входная дверь со скрипом открывается и она оказывается в помещении уже не одна. — Да здесь целый спортивный комплекс, — удивлённо произнесла Энид, осматривая зал, заставив тем самым обернуться Аддамс, отвлекаясь от бедной груши. — Хочешь позаниматься? — Спросила брюнетка. — Я хотела поговорить. — Говорить нам не о чем, но если всё же хочешь позаниматься, то дай мне минуту переодеться и всё помещение в твоём расположении, — взгляд Уэнсдей скользнул по блондинке, которая была в одном оранжевом топе и такого же цвета спортивных штанах в обтяжку, заставляя Аддамс проглотить подступивший ком. Она быстро отвернулась и, пройдя в раздевалку, сняла с себя фехтовальную куртку и остальную экипировку, оставаясь в свободной чёрной майке с оголёнными плечами и спиной и, естественно, такого же цвета спортивных штанах. Покидая помещение, девушку перехватывают за локоть, заставляя остановиться. — Что такое, Энид? — в своём тоне произнесла брюнетка, скидывая чужую руку. — В новостях всех говорят о твоей новой коллекции. Ты сделала нас обсуждением номер один, ты это понимаешь? Аддамс, о нас не говорят только немые, — Энид закипала. — Технически, это сделала ты, — Уэнсдей хмыкнула, но потом продолжила, — в чём проблема? Все и так думают, что мы в отношениях, опять же, благодаря тебе. Да, мне не нравится, что теперь все болтают обо мне и Вилланель, но в чём твоя проблема, Синклер? — темноволосая встала на расстоянии вытянутой руки, изучая голубые глаза. — Мои родители… — блондинка опустила голову вниз, рассматривая свои кроссовки. — Что не так с твоими родителями? — Аддамс напряглась, хотя и виду не подавала. Девушка молчала, будто бы потеряв всю свою смелость, которую она демонстрировала до этого и Уэнсдей это поняла. — Беатрис соскучилась по тебе, — вдруг начала брюнетка, заставив Синклер оторвать глаза от пола и взглянуть на девушку напротив, — пошли проведаем её и там поговорим. — Энид неуверенно кивнула. Возле входной двери Аддамс протянула кофту, которую несла в руках: — Вот, возьми… — она пару секунд помолчала, — там похолодало, чтобы не поднималась наверх, — указывая на предмет, объяснила брюнетка. — Я, пожалуй, надену свою. Дай мне минуту, — и развернувшись, Энид быстрым шагом пошла к лестнице. — Testarda— прошептала Аддамс, смотря на исчезающий наверху силуэт. — Итак, что случилось с твоими родителями, Энид? — Они уже минут десять стояли в конюшне, проявляя внимание к лошади. Аддамс взяла щётку, очищая кожный и волосяной покров животного от пыли и грязи, а Синклер гладила её по голове, давая любимое лакомство в виде моркови. Вопрос брюнетки заставил Энид остановиться и посмотреть на Уэнсдей, которая с упорством приводила лошадь в порядок, но прекратила, вставая напротив девушки, положив руку на Беатрис, поглаживая кожу животного. Блондинка шумно выдохнула, прикрыв глаза, но потом подала голос: — Я же говорила, что мы не общаемся с моего выпускного, — Аддамс кивнула. — Мама никогда не любила меня… Моя родная мать ненавидит меня! Она всю жизнь считала меня неполноценной и не готовой ни к чему, не то, что братья. Она с ними чуть ли не на руках носилась, — Энид скривилась, — хотя некоторые из них даже старше меня! Она унижала меня и говорила, что я ничего не добьюсь в жизни, а после того как я поступила в университет, от знакомых из своего города я узнала, что она говорила, что это потому что я легла в койку к кому-то из администрации, — Синклер потупила взгляд в пол. — А отец молчал и никогда не перечил, лишь смотря на меня жалостливым взглядом. И после выпускного я решила сбежать сюда. Пока было бесплатно, жила в общежитии, в это же время познакомилась с Йоко, которая потом помогла мне с жильём, предложив жить вместе, и с работой, позволив подрабатывать у неё в кофейне в свободное от учёбы время, — она остановилась, поднимая взгляд, заглядывая в карие глаза, обладательница которых покорно слушала весь монолог блондинки. — А потом то, что случилось с грантом и новости о нас с тобой, кажется, оказали эффект на мою мать и сегодня она позвонила мне, чтобы в очередной раз сказать, что я ничтожество. Можешь себе представить: она позвонила, чтобы просто сказать, что она ждала, что у меня ничего не получится! «Мало того, что с университета выперли, так ещё и вступила в отношения с богатенькой самонадеянной девчонкой, которая, вероятно, купила тебя и пользуется как хочет», — спародировала она, слёзы уже норовили покинуть уголки глаз, но блондинка удерживала их, прикрывая веки. А Уэнсдей просто слушала дрожащий голос и наблюдала за вздымающимися плечами из-за тяжелого дыхания. Даже Беатрис прочувствовала состояние Синклер и головой прижалась к её торсу сбоку, залезая носом под руку. Энид облокотилась головой о лошадь, поглаживая животное и потихоньку успокаиваясь. — Давай пригласим их на ужин, — вдруг выдала Аддамс после минутного молчания. — Что? — блондинка посмотрела на Уэнсдей в недоумении. — Пригласим и покажем, что в твоей жизни всё сложилось отлично и тебе больше не нужно её одобрение. Тебе не больно от её слов, потому что ты достигаешь успехов. Да, ты не окончила университет, но ты сделаешь это позже, а сейчас ты работаешь в лучшей компании в городе, с лучшими сотрудниками, у которых перенимаешь опыт, о котором не расскажут в университете. Ты живёшь не в общежитии, а в особняке Аддамс, — Уэнсдей с каждым словом подходила ближе, когда между ними почти не оказалось расстояния, брюнетка продолжила. — Покажем, что Уэнсдей Аддамс не самонадеянная девчонка, которая использует тебя, а твой любимый человек, который готов поддерживать и оберегать, — закончила брюнетка, большим и указательным пальцем поднимая подбородок и заглядывая в голубые глаза. — Ничего из этого у меня нет, — прошептала Синклер, высвобождаясь от чужих пальцев. — У меня есть работа, на которой мне приходится обсуждать украшения, которые были сделаны в честь погибшей невесты моей фальшивой возлюбленной. Мама права, я так ничего и не добилась. — У меня тоже есть фальшивая возлюбленная, которая отлично убеждает моих родителей в искренности своих и моих чувств. Я могу сделать то же самое для твоей семьи. — Ты уверена, что сможешь это сделать? — Никогда не сомневайся в Аддамс, — брюнетка ухмыльнулась, кладя ладонь поверх плеча Синклер, но потом осознав, что сама говорит о неприкасаемости, опустила руку. — Спасибо тебе, Уэнс, — прошептала Энид, накинувшись на Аддамс с объятиями, окольцевав шею. Брюнетка опешила, но расслабилась, прижимая хрупкое тело ближе за талию. Запах черничного геля для душа въедался в лёгкие Уэнсдей, словно едкий дым, а Энид не могла понять чем же пахнет Аддамс. То ли лес, то ли… — Прости, никаких прикосновений, — Синклер пришла в себя, отходя от брюнетки и зарывая свой взгляд куда-то в землю под ногами. Уголок губ Уэнсдей со смешком дёрнулся в улыбке от смущения девушки напротив. — Эй, Беатрис, почему у меня возникает ощущение, что Энид ты успела полюбить больше, чем меня? — Аддамс разбавила тянущуюся тишину, потянувшись к лошади, тем самым привлекая и уже улыбчивое лицо Синклер. — Я тоже тебя люблю, Беатрис, — блондинка подошла к лошади, положив руку на животное рядом с ладонью Уэнсдей. — Знайте, я начинаю ревновать, — Аддамс улыбнулась, двинув кистью ближе к Энид, делая вид, что просто гладит лошадь. — Кого: её или меня? — Спросила Энид и хихикнула, уводя смущённый взгляд от пристальных карих глаз, обладательница которых замерла после услышанной фразы. — Ты когда-нибудь ездила верхом? — Да. Уэнсдей переводит тему и прекрасно об этом знает так же, как и Энид, которая предпочла не реагировать. — Что? — Синклер не ожидала подобного вопроса сейчас. — Я… нет, никогда. — Хочешь попробовать? — Аддамс в ожидании смотрит в глаза напротив, поглаживая лошадь. — Да, очень, — блондинка с азартом и огромным желанием смотрела то на животное, то на Уэнсдей. — Тогда иди, Нейтан подготовит тебе одежду, а я пока выведу Беатрис, — Аддамс отправила Энид к конюху, а сама вывела лошадь на арену, которая прилегала к конюшне. Спустя минут десять вышла Энид в полной экипировке: облегающая тёмно-коричневая куртка, такие же облегающие серые бриджи и ботинки на каблуке. Аддамс никогда не признается, что засмотрелась на блондинку в таком виде. — Почему без каски? — Вместо того, чтобы оценить её вид, нашла изъян. Браво, Уэнсдей… — Мне было некомфортно и Нейтан сказал, что можно обойтись без неё. К тому же, ты рядом и ничего не случится, — Энид засмущалась, а Аддамс недовольно выдохнула, сцепив зубы, но с Нейтаном о технике безопасности она поссорится потом. — Хорошо, иди сюда. — Энид тотчас послушалась, уже стоя рядом с девушкой в ожидании исполнения своей мечты. Да, она всегда хотела попробовать освоить езду верхом, но не было ни возможности, ни поддержки со стороны родителей, которые ограничивали все желания девушки. А сейчас есть и возможность, и желание, и поддержка в виде темноволосой. — Контакт с Беатрис у тебя не хуже моего, но перед тем как научиться седлать лошадь, тебе нужно почувствовать животное, — Аддамс вмиг стала похожа на строгого конного тренера, а Энид завороженно слушала, впитывая информацию как губка. — Покорми её яблоком, а потом можешь погладить её по шее, — Энид выполняла указания, а Уэнсдей наблюдала, держа узду. — Теперь вот держи две щётки: этой ты счищаешь грязь, а этой смахиваешь. Той, которой счищаешь — проводишь против шерсти, а другой — только вот так вниз. После подготовки лошади и её снаряжения, начался самый трепетный и волнующий момент: седлание и сама езда. — Левую ногу ставь в стремя, левой рукой держишься здесь, а правой вот здесь и отталкивайся, — Энид следовала указаниями и, с лёгкой помощи руки Уэнсдей, она через мгновение оказалась в седле. — Уэнс, это так круто! Боже, это лучшие ощущения в моей жизни! — Синклер пищала от радости, а брюнетка просто наблюдала за всем этим с лёгкой улыбкой на устах. — И это ты ещё не сдвинулась с места, — саркастично, но в приподнятом настроении отвечала Уэнсдей. Аддамс держала лошадь за узду, водив их с Энид верхом, кругами по арене. После пары кругов она остановила Беатрис. — А теперь сама, — Уэнсдей переложила повод в руки Синклер. — Я боюсь. Может не надо? — в глазах блондинки Аддамс действительно увидела страх. — Значит целовать меня при всех ты не побоялась, а сейчас боишься бедной лошади, которая, к тому же, любит тебя. Ну надо же, Синклер. — Саркастичные, но какие-то даже успокаивающие слова брюнетки оказали на Энид нужный эффект. Она взяла повод в руки и внимательно слушала каждое действие, которое позже должна будет исполнить на практике. — …а теперь вперёд. Только запомни, что не у всех получается с первого раза и это нормально совершать ошибки. Но у тебя всё получится, ты слишком упрямая, чтобы не сделать этого, — Аддамс провела ладонью по икроножной мышце. — Я же говорила не напрягать. — Я… просто немного нервничаю. — Расслабься и доверься мне и Беатрис. А главное — себе. Просто верь, что у тебя получится так же, как и я верю, — Уэнсдей, чья ладонь всю фразу лежала на спине, поглаживая ткань куртки, сейчас убирает руку, делая несколько шагов назад. И Энид улыбнулась. Она не ожидала таких успокаивающих и поддерживающих слов от своей фальшивой девушки и от этого сейчас так приятно внутри. Её кто-то поддерживает, кто-то верит в неё… "Я сделаю это. Я смогу" твердила себе Синклер, пока не осознала, что она уже идёт вперед. Энид широко улыбнулась, оголяя чуть ли не всю челюсть и шла вперёд, поворачивая направо в конце арены. — Это потрясающе. Мне так нравится. Я не думала, что это настолько интересно, — кричала она Аддамс, которая наблюдала за движущейся фигурой. — Держи спину ровной и смотри прямо, — лишь ответила Уэнсдей. Спустя неизвестное количество минут, Энид подъехала к брюнетке. — На сегодня всё? — к такому выводу пришла Уэнсдей. Она не собиралась останавливать Синклер в её желании, ведь видела, что оно такое наивное, детское и искреннее. Аддамс была готова стоять там хоть до ночи, пока Энид самой не надоест или она не устанет. — На сегодня? Ты дашь мне сделать это ещё раз? Я была очень неумелой и Беатрис, кажется, не очень довольна, — блондинка немного расстроилась, хотя она смогла. Синклер думала, что не смогла сделать это идеально, поэтому считала, что ничего не получилось. Кто же внушил ей, что для успеха нужна идеальность…? — Ты отлично справилась, Энид, и Беатрис, кажется, всё устраивает, — Аддамс смотрела на блондинку, надеясь, что смогла развеять её неуверенность. — Да, родная? — она повернулась к лошади, а голос стал нежнее, насколько это вообще возможно для Аддамс. После брюнетка перевела взгляд на Энид. — Теперь мне нужен инструктаж как слезть, — проныла Синклер, осознав, что этого ей никто не объяснил. — Для начала вытягивай ноги со стремян. На будущее: ни в коем случае нельзя оставлять одну из ног в стремени, так как лошадь может чего-то испугаться и потащить тебя за собой. Просто перекинь правую ногу через лошадь, держась правой рукой за заднюю часть седла, а затем спрыгивай. — Энид выполнила все указания, но что-то пошло не так и она почувствовала, что теряет равновесие. Спустя несколько секунд она осознаёт, что не шлёпнулась о пол, а прямо сейчас находится в руках Аддамс, которая держит её, не дав упасть. — Ездить верхом научилась, а слазить — нет, — прошептала брюнетка, всё ещё держа одну ладонь под коленями, а вторую — под плечевым корпусом. — Прости, — ответный шепот Синклер, которая не сводит глаз с лица, которое сейчас так близко. Но Уэнсдей разрывает этот контакт, ставя девушку на землю. — Этому уж научишься в следующий раз. Нам нужно собираться, если ты всё-таки хочешь поехать к Бьянке, — Аддамс убрала руки за спину, делая полшага назад. Энид, уже второй раз за полдня, делает шаг навстречу, врезаясь в чужое тело и обхватывая своими маленькими ладонями в шею брюнетки. — Уэнс, ты сегодня исполнила мою мечту. Спасибо тебе, — Энид полушепотом благодарила девушку, сжимая ладони сильнее. — Извини, я сегодня слишком тактильная, — Синклер, не почувствовав ответных действий девушки, руки которой всё ещё были за спиной, начала отдаляться, проговаривая извинения, но крепкие руки, резко прижавшие её за талию, не дали ей отойти. Они просто стояли, обнимая тела друг друга. Энид пальцем водила сзади по коже на шее Аддамс, а брюнетка большими пальцами поглаживала спину Синклер. Светловолосая смогла наконец распознать запах хвои и горького кофе, исходящего от тела Уэнсдей и впервые ей понравилось такое сочетание, хотя раньше она бы с уверенностью сказала бы, что это очень странный аромат, не подходящий её вкусу. — Ещё раз спасибо, — прошептала Синклер, наконец отдалившись, чувствуя, что нарушает личные границы брюнетки. — И за объятия тоже. Мне это было нужно. — Родители смотрят на нас из сада, — поджав губы, ответила Аддамс, опуская глаза вниз, но потом взгляд вернулся в лицо напротив, в котором ярко запечатлены эмоции опустошенности и подавленности. — Они сидят там с самого начала, — закончила она. — Так ты всё это сделала из-за своих родителей, Уэнсдей? — она шептала, но это был не просто шепот, это был крик, крик её души. Энид, исполняя свою мечту, была на седьмом небе от счастья, с которого Аддамс благополучно сбросила её вниз на землю. Синклер сбросила перчатки, которые до этого держала в руках, и резко развернулась, собираясь уходить, но почувствовала останавливающее прикосновение на своём запястье, заставляющее обернуться. — Я делала это, потому что ты хотела, Энид, — прошептала она, освобождая чужую руку от своей. Внутри блондинки вновь появилось то уютное тепло. — Я пойду приму душ, — лишь ответила Синклер. — Я зайду позже, — брюнетка развернулась к лошади, — ну что, Беатрис, прогулки каждый день — это достижение. Ты должна сказать Энид спасибо потом, — светловолосая слышала, как Аддамс общается с животным и не могла не остаться, чтобы не проследить за этими разговорами и отношением Уэнсдей к своей лошади, пока они не скроются за дверьми конюшни. «Она умеет любить» в который раз подумала про себя блондинка, направляясь в комнату особняка. Стук в дверь, но ответа не последовало, поэтому Аддамс вошла, думая, что блондинка всё ещё в ванной, но каково было её удивление, когда она увидела показывающееся из-за двери тело Энид, обёрнутое в полотенце. Еле прикрытые полотенцем бёдра, оголённые слегка влажные ключицы, на которых остались капли воды, руки, вытирающие локоны волос… — Я… я думала, что ты ещё в ванной, — Уэнсдей хотела бы развернуться или хотя бы опустить глаза, но взгляд так и метался, изучая доступное тело. — Я пришла взять чистую одежду, — пришла она в себя, опуская голову вниз. — Хорошо, конечно. — Энид смутилась, заметив взгляд карих глаз на своём теле, но лишь улыбнулась, подходя к столику с зеркалом. Аддамс, взяв, то, что хотела, вместо того, чтобы покинуть комнату, подошла ближе к блондинке, которая следила за каждым движением девушки. Рука Уэнсдей скользнула в волосы, доставая оттуда небольшую заколку, которая запуталась среди светлых прядей и протянула аксессуар Синклер, которая стояла, боясь даже сделать лишнее движение. — Дыши, Энид, — прошептала Аддамс, наклонившись над ухом блондинки и азартно улыбнулась. — Я буду ждать тебя внизу. — Аддамс отошла к выходу, а потом и скрылась за дверью. А Синклер выдохнула, приводя сердце в спокойствие. «Да что она вообще себе позволяет!» светловолосая злилась больше на себя и такую реакцию своего тела, чем на саму брюнетку. Когда Энид спустилась вниз, она увидела Уэнсдей, сидящую в чёрной водолазке, закрывающей горло, и такого же цвета брюках, разговаривающую со своей семьёй. Но как только брюнетка завидела подходящую к ним фигуру в своём любимом приторно-ярком свитере, но с накинутой сверху курткой, она поднялась с дивана и, попрощавшись с родителями, девушки покинули особняк. — Завтра они уедут, — начала Уэнсдей, открывая дверь своей машины для Энид. — Почему? Разве они не собирались остаться на неделю? Всё в порядке? — спросила Синклер, когда брюнетка уже сидела за рулём, заводя двигатель. — Решили, что так будет лучше. Я думаю, если всё получится, они ещё навестят нас перед Парижем, — легко говорила Аддамс, удобно устроившись в кресле и сжимая руль одной рукой. В ответ молчание и лишь рассматривающий её взгляд, которые Уэнсдей всё же заметила. — Что такое? — Перед каким Парижем? — удивлённо спросила Синклер. — Разве ты не знаешь? — Аддамс мимолётно посмотрела на сидящую рядом девушку, в глазах которой так и читалось незнание. — У нас есть договор с французами, — Уэнсдей начала объяснять. — После показа мы заключим с ними сделку и представим их новый показ одежды вместе с нашими украшениями, но… — Но что? — Тайлер Галпин. Я думаю, ты слышала о нём. Сегодня у него показ и если его коллекция получит бо́льший успех, то именно он завладеет проектом, — Аддамс шумно выдохнула, поджимая губы. — Поэтому ты сказала, что тебе нужны заголовки, — в голове Синклер начали складываться пазлы. — Ты использовала и себя, и меня, и Вилланель, чтобы оказаться на первой странице каждой газеты. Не удивлюсь, если тот журналист был подослан тобой. — Конечно же, нет! Я бы никогда так не поступила ни с ней, ни с тобой, — резко, чётко и холодно ответила Аддамс, а потом продолжила. — Если бы тебя там не было, то я… я не знаю, что бы я делала. Я говорила, что ты помогла мне, но это не значит, что я пользуюсь тобой. Не практикую такого, — тише добавила Уэнсдей, останавливая машину у какого-то здания. Небольшой двухэтажный домик принадлежит Ксавье, который сейчас встречает гостей у входа. Аддамс привезла с собой пару бутылок шампанского и какие-то фрукты, передавая сейчас пакет Бьянке, которая стояла на кухне, доставая бокалы и тарелки. — Аддамс, вы всё-таки приехали. Энид, неужели ты её заставила? — темнокожая посмотрела на блондинку, которая стояла позади за спиной, печатая сообщение в телефоне. — Кому пишешь? — вдруг спросила Уэнсдей, повернув голову. Но, не дождавшись ответа, вышла на улицу, направляясь в сад, где Торп построил беседку для посиделок с друзьями и коллегами. — С ней всё нормально? — спросила Барклай, протирая последний бокал. — Я не знаю. Наверное, она переживает о деле с французами, — Энид пожала плечами. — А с тобой… с тобой всё нормально? — Я отлично. Сегодня Уэнсдей научила меня ездить верхом, — Синклер улыбалась, делясь эмоциями с темнокожей. — Ты каталась на Беатрис?! — с удивлёнными глазами спросила Бьянка, чуть не выронив бокал из рук. — Да, а что такого? — Энид и правда не понимала. — Кроме конюха, который ухаживает за лошадью, она больше никого не подпускает к ней. Да и сама Беатрис не любит никого, кроме Аддамс. — Уэнс сказала, что Беатрис меня полюбила, — Энид подошла, чтобы помочь с накрытием стола. Они собирались сидеть на свежем воздухе, но на улице октябрь, что означает не очень тёплую погоду по вечерам, хотя днём ещё достаточно тепло, чтобы ходить без куртки. — Уэнс?! — Бьянка удивлялась каждой произнесённой фразе блондинки. — Ладно, вчера ты была пьяна и она не стала ничего говорить при Дивине и Ксавье, но… как она не убила тебя за новое прозвище? — Она ничего мне не сказала. Ни слова о том, что ей не нравится, — в ответ прошептала Синклер и задумалась о словах Барклай. Она не разрешает даже Дивине называть её разными словечками, хотя они лучшие подруги и пусть Уэнсдей и не признаёт, но она дорожит этой дружбой. — Всем привет. Девчонки, могу я вам помочь? — в дом зашёл Аякс, поставив бутылку вина на столик. — Аякс? Ты что здесь делаешь? — послышался голос Аддамс за спиной парня. — Это я его пригласил. Мы вместе работаем над новым эскизом, поэтому вливаю его в нашу компанию, так сказать, — ответил вместо парня Ксавье, который зашёл сразу за брюнеткой. — Почему я не в курсе? — Уэнсдей, захватив бокалы, прошла в гостиную, сев за один из стульев, стоящих вокруг большого круглого стола. — Проект большой, поэтому мне нужна была помощь. Мы договорились в субботу, а ты… понимаешь… не очень была настроена в этот день. Я бы сказал тебе завтра. — Ладно, если тебе так нужно, то я не против. Бьянка, что известно о показе Галпина? — Все уже сели за стол, не хватало только Дивины и Йоко, но они сказали, что опоздают, Уотсон заехала за новой знакомой и они вместе попали в пробку. — Аддамс, мы можем хоть раз поговорить не о работе? — съязвила темнокожая, сидя напротив сверлящих карих глаз. — Вот сейчас ты ответишь и поговорим о чём-то другом, — саркастично ответила Уэнсдей, делая глоток виски. Назад поедут на такси…? Бьянка рассказала, что сейчас известно немного, но по информации, которая есть у неё, ясно, что коллекция направлена на отображения разного вида золота: желтого, белого и розового. Так же известно употребление александрита — драгоценного камня. — Он использует александрит, — шумно выдохнув, Уэнсдей отрицательно закивала головой, потирая переносицу. — Это отличный ход с его стороны, этим камнем он выгодно подчеркнёт золото, скрывая изъяны от внимательных глаз. Французам понравится этот ход, они ценят александрит не меньше, чем изумруды или алмазы, — Аддамс осушила бокал с напитком. — Хорошо, давайте поговорим о чём-то кроме работы, — брюнетка саркастично продолжила, откинувшись на спинку стула. Дальше вечер проходил спокойно и атмосферно. Бьянка рассказывала о своей поездке в Англию и стажировке, которая в итоге ей не пригодилась, ведь девушка бросила гимназию. Дивина и Йоко подтянулись спустя час и Энид начала отчитывать девушку, которая не отвечала на её сообщения, а Уэнсдей поняла, кому тогда пыталась дописаться Синклер. После этого Танака рассказала, что они попали в пробку и из-за какой-то аварии ждали, пока всё разрешится и дорога будет свободна. Уотсон, как обычно, издевалась над Аддамс, а Уэнсдей так же язвительно отвечала, попивая свой напиток, любезно предложенный хозяином дома. Энид разговаривала с Йоко и Дивиной, а потом к разговору подключился Аякс, с которым у блондинки оказалось очень много общих тем для разговора. Они же теперь будут работать вместе, поэтому коннект между ними упростит общую задачу. — Ты бы поела что-то, — прошептала Энид, повернувшись к уху брюнетки. Она весь вечер наблюдала, как Уэнсдей только пьёт. — Боишься, что не довезу тебя до дома? — уже слегка пьяным голосом отвечала Аддамс. — Вызовем такси, — безучастно продолжила брюнетка, опустошая очередной бокал. — Боюсь, что в какой-то момент у тебя откажет печень, — съязвила она и отодвинулась. Уэнсдей демонстративно потянулась к сырной тарелке и, взяв пару кусочков, запихнула их себе в рот. — Довольна? — Для начала неплохо, — огрызнулась Синклер и повернулась для разговора с Йоко. — Мы же так и не выпили за то, ради чего собрались, — вдруг оживился Ксавье. — И за что же мы должны были выпить? — безразлично спросила Аддамс. — Как за что? За твою коллекцию и нашу работу. Я хотел отметить это. — Ах, вот оно что, Торп, — кажется, для брюнетки, которая держалась весь вечер, это был предел. — Нечего ещё отмечать, понятно? Считай это нашей самой неудачной коллекцией. Мы проиграли Тайлеру. Не понял? Я повторю ещё раз: мы проиграли, Торп, — Уэнсдей встала со стула и вышла на улицу. Следом пошла и Энид. — Мы же ещё не програли. Почему ты так думаешь? — спросила блондинка, стоя за спиной нервной Аддамс. — Лучше ты ответь на мой вопрос: почему ты здесь? — брюнетка резко развернулась, сверля потемневшими глазами фигуру напротив. — В смысле? — Зачем ты вышла за мной? Зачем ты здесь такая добрая, вечно желающая помочь? У вас с Йоко, Дивиной, даже с тем же Аяксом был очень приятный разговор, — Аддамс начинала закипать. — Ты ревнуешь меня к Аяксу? — удивлённо спросила Энид и улыбнулась. — Пока мы в отношениях ты не можешь вот так мило общаться с кем попало, — Уэнсдей подходила ближе, а Синклер теперь могла разглядеть пылающий огонь в чёрном омуте. — Ты злишься из-за того, что я общалась с Аяксом или из-за коллекции Тайлера? — блондинка не сдавалась, тоже сделав шаг вперёд, не оставляя между ними расстояния. Она подняла голову и, не отрывая взгляда, провела пальцами по щеке и плавными, нежными и аккуратными движениями опускалась вниз на выпирающую от злости скулу, которая после прикосновения перестала быть таковой, шею, затрагивая пульсирующую венку, ключицы, плечо, предплечья и наконец, сплела пальцы их рук. Аддамс с интересом наблюдала за движениями, покрываясь мурашками от таких нежных прикосновений чужих пальцев. Брюнетка положила свободную ладонь на щеку Синклер, привлекая внимание голубых глаз. — Зачем ты это делаешь? — прошептала Аддамс, поглаживая кожу большим пальцем. — Посмотри за мою спину, кажется, мы достаточно их убеждаем, — прошептала блондинка в ответ, оставляя на щеке Уэнсдей влажный след, а в пьяном сознании Аддамс всё рухнуло и она опустила ладонь, делая глубокий вдох. Чёртов алкоголь заставляет Уэнсдей совершать ошибки и это одна из них, как жаль, что она не последняя. Или не жаль?.. Аддамс рывком притягивает чужие уста к своим за шею и её язык смело и бесцеремонно проникает в рот Энид, у которой от неожиданного действия подкосились ноги, но Уэнсдей, держа одну руку на шее, второй подхватила девушку за талию, притягивая ближе. Брюнетка изучала чужую полость, а рука с шеи переместилась на ключицы, плечо, и, не остановившись на талии, легла на бедро. Уэнсдей открыла глаза и, нагло целуя девушку, смотрела на Аякса, который, как и все, подглядывал за парочкой в окно. Но тут Аддамс резко отрывается, смотрит затуманенным от желания взглядом, опускается на ухо и лишь шепчет: — Вот теперь достаточно, — и, облизнувшись, идёт в дом.