Не оставляй меня

Утром Уэнсдей, как обычно, просыпается раньше блондинки и, переодевшись, оглядывается на спящую девушку. Волосы хаотично лежат на подушке и частично свисают с кровати вместе с головой белокурой. Аддамс подходит ближе и присаживается на корточки, зарываясь пальцами в блондинистые волосы Энид, прочесывает пряди, и наклоняется ближе, вдыхая аромат волос. Синклер дёргается, вероятно, пробуждается ото сна и первое, что она видит: Уэнсдей, сидящую перед ней. — Уэнс? — сонным слегка хриплым голосом удивляется Энид. Аддамс смотрит под ноги, обнаруживая там книгу и выпавшую розу. Ту самую, которую брюнетка оставила ей вместе с запиской. — Твой цветок, — Уэнсдей протянула розу, положив сборник стихов на тумбочку. Вероятно, Энид зацепила книгу во время сна. — Ты уже во второй раз даришь мне эту розу, Уэнсдей, — Энид улыбнулась, привставая на локтях, чтобы принять цветок. — Ещё очень рано, поспи немного. Всё-таки вечер может быть сложным, — проговорила Уэнсдей, поднимаясь и, накрыв девушку пледом, вышла из комнаты. Да, сегодняшний день будет очень сложным, поэтому Энид необходимы будут силы и Аддамс это знает. Она поднимает на ноги всю прислугу для уборки дома и мисс Фриман, которой предоставлено меню любимых блюд будущих гостей. Сама же Уэнсдей заканчивает вчерашнюю работу, а потом направляется в конюшню, проводя время с Беатрис. Вернувшись в особняк спустя несколько часов, Аддамс обнаруживает блондинку, порхающую по всему дому, помогая работникам дома всем чем может. — Энид, успокойся, — Уэнсдей останавливает девушку за плечи. — Всё хорошо? — Да, я просто переживаю… хочу, чтобы всё было идеально… — Кто мне вчера говорил, что идеальность не главное? — Для меня не главное, Уэнс, но моя мама считает, что всё должно быть безупречно. Брюнетка помедлила с ответом, а потом продолжила: — Пошли прогуляемся к набережной. Тебе нужно развеяться, — Аддамс опускает чужие плечи, ожидая ответа. *** Ужин в восемь, а сейчас на часах только полдень. Девушки гуляли по пляжу, наслаждаясь приятным тёплым октябрьским днём. Аддамс заставляла Энид больше говорить, чтобы та не зацикливалась на будущем вечере. — У тебя все документы на руках, чтобы вылететь в Париж для показа? — вдруг спросила Уэнсдей, чтобы потом не возникло проблем. — Что? Разве я тоже поеду? — Синклер смотрела с распахнутыми глазами. — Ты сомневалась? Конечно, ты поедешь. Как работник компании, как моя девушка, ты обязана там быть, Энид. Итак, нужно ли чем-то помочь с документами? — брюнетка искренне удивлялась мыслям девушки. — Нет, Уэнс, с этим всё в порядке. Я просто не ожидала. Знаешь, эта коллекция принадлежит ей и… я подумала, что не должна быть там, — они стояли у берега, дойдя до края пляжа. Лёгкий ветерок приятно развивал распущенные светлые волосы, заставляя девушку постоянно заправлять их за уши. — Не против съездить со мной кое-куда? — спустя минуту молчания спросила Аддамс. — У тебя важная встреча завтра. Разве тебе не нужно работать над досье от Бьянки? Я и так забрала уйму твоего времени, — последнее прошептала девушка, отводя взгляд. — Поедешь? — не отвечая на вопрос, Уэнсдей настаивает на своём и, увидев в ответ смущённый кивок, девушки покидают пляж, направляясь в особняк за машиной. *** — Торговый центр?! Ты серьёзно? — удивлению белокурой не было предела. Она сидела в машине, рассматривая подземную парковку одного из самых больших ТЦ в городе. — Зачем мы здесь? — Я думала, что вы, маленькие девчонки, любите такое. Пройтись по магазинам и скупить кучу ненужной одежды, — саркастично и безучастно ответила Аддамс, заворачивая на парковочное место. — А потом пойти в кафе и съесть отвратительно сладкий торт, запивая его не менее отвратительным напитком, — продолжала Уэнсдей. — К тому же, тебе нужно что-то необычное к сегодняшнему вечеру и я думаю, что ты бы хотела выбрать сама. — Девушки вышли из машины, направляясь на первый этаж здания. — И… мы будем не одни, — добавила Уэнсдей, завидев девушку, заходящую в здание. — Йоко?! — блондинка была приятно удивлена, налетая на подругу. — Привет, малышка Эн. Аддамс сказала, что тебе нужен шоппинг и кто я такая, чтобы ей отказать, — посмеялась Танака, прижимая девушку к себе. — Спасибо тебе, — тихо прошептала блондинка. — А теперь вперёд. Проведём наш сеанс психотерапии, — улыбнулась Йоко, потянув Синклер за руку в ближайший магазин. Танака заводила Энид в каждый бутик, заставляя примерить самые, по её мнению, подходящие образы. Синклер радовалась совместному времени с Йоко, мысленно благодаря Уэнсдей за это. Она надевала и строгие пальто, и лёгкие платья, и рубашки, и смешные леопардовые штаны, чтобы Йоко сделала фото на память. А сама же Аддамс тенью ходила за девушками, оплачивая покупки, которые показались Энид слишком глупыми или неоправданными, но при этом она смотрела на эту вещь с огромным желанием. Уэнсдей оплачивала покупку, указывая особняк в качестве доставки, и направлялась дальше за подружками. Энид радуется, как ребёнок беззаботному времени, и знает, что потом ей никак не отплатить Аддамс за её потраченное время и нервы, ведь блондинка помнит, что Уэнсдей не любит ни общество, ни людей в целом. *** — Стоит ли нам сделать перерыв? — спрашивает Аддамс, выходя из очередного магазина, увидев фудкорт. — Я невероятно проголодалась, но мы не нашли подходящее платье. Зайдём ещё в этот магазин. Я верю, мы должны что-то найти, — грустно вздохнула блондинка и Аддамс кивнула, проходя следом за девушками. Уэнсдей рассматривала манекены, на которых висели самые разнообразные образы. Она проходила внутрь бутика и взгляд пал на один из манекенов. Легкое белое платье чуть ниже колена. Рукава из прозрачной матовой органзовой ткани, которой покрыто и само платье сверху. Талия перетянута полосой из белой ткани, которая застёгивается на спине. Аддамс засмотрелась, представляя Энид в таком виде. — Энид, я думаю, мы можем пойти что-то поесть, — позвала девушку брюнетка. — Пожалуйста, давай ещё посмотрим здесь, — подходя, Синклер ещё не знала, что Уэнсдей уже нашла подходящий вариант. — Как тебе это? — брюнетка указала взглядом на манекен. — Оно… прекрасно… это даже лучше, чем я себе представляла, — глаза Синклер восхищённо блуждали по предложенному варианту, а губы непроизвольно растянулись в улыбке. Аддамс тоже слегка улыбнулась, окликнув консультанта, и попросила подать нужный размер в примерочную, куда все три девушки и направились. Энид надела платье и кружилась перед зеркалом, а потом и перед Йоко с Уэнсдей. Аддамс, склоняясь к тому, что это в рамках договора, оплатила покупку и сейчас на счету блондинки было семь или восемь пакетов из разных бутиков, которые пришлось нести и Уэнсдей, ведь девушка одна бы не справилась. Танака и Синклер, как и говорила ранее Уэнсдей, наелись сладкого десерта, запивая его приторным молочным коктейлем, а брюнетка же пила свой чёрный горький кофе. Во время перекуса позвонила Бьянка, спрашивая все ли документы в порядке, на что Аддамс поблагодарила девушку за хорошую работу и узнала, что французов решено перенести с ужина на обед, ведь вечером у них рейс обратно в Париж. *** — Уэнсдей, ты куда? Машина же на парковке, — удивилась Энид, когда брюнетка пошла к центральному выходу, а не на подземный паркинг. — Вы уедете с водителем, у меня есть одно дело. К тому же, вам явно есть что обсудить без моих ушей, — усмехнулась Аддамс, подходя к чёрному тонированному «мерседесу», открывая заднюю дверь. — Всё нормально, да? — спросила Синклер, стоя так, что лишь дверь автомобиля их разделяла. В ответ кивок и положительное «мгм». *** — Она скупила всё, на что я смотрела, — удивилась блондинка, зайдя в комнату. — Ну, рассказывай, подруга. Что между вами происходит? — начала Йоко, сидя в комнате на третьем этаже. — Ничего, — выдохнула блондинка, садясь в позу по-турецки. Танака повторила это движение, сев напротив. — Кажется, ничего, — продолжила Энид. Подруга лишь сверлит её взглядом, но ничего не говорит. — Я не знаю… — она шумно выдохнула прикрывая глаза, но рука Йоко на плече заставила поднять голову. — Она целует меня, а потом говорит, что всё ошибка и в тот же вечер вновь это делает. И в итоге избегает меня уже неделю. Вот только вчера… — Что было вчера? — заинтересованным взглядом Танака изучала эмоции на лице своей подруги. — Вчера она сказала, что рядом со мной не может не чувствовать. Со мной она чувствует себя тепло и спокойно, но она не готова к этому. — Интересно, значит ли это, что она призналась тебе в любви в стиле Аддамс, — ухмыльнулась Танака. — У неё есть любовь, Йоко, — фыркнула Энид. — Вилланель, — протянула она каждую гласную букву. — Уэнсдей не может отпустить, она даже не пытается. До сих пор хранит её комнату в идеальном порядке, закрытой на ключ. — Но это же безумие. Девушка умерла, причём давно… — брюнетка осеклась. — Знаешь, Эн, мне кажется, она старается. Смотри, сколько всего она делает для тебя. Езда верхом, прогулки на набережной, успокаивающие разговоры… — Она впервые за три года играла на виолончели для меня, — еле слышно прошептала Синклер. — Уэнс разрешает называть её так, хотя даже Дивине не разрешает никаких прозвищ… — Вот видишь. Ты точно ей не безразлична. Даже, если она это и скрывает за своей фирменной маской безразличия. Её поступки говорят другое… А ты, что чувствуешь ты? — Я… я, как идиотка, радуюсь каждой оставленной записке и каждым случайным касаниям и объятиям… Мне нравится наблюдать за ней во время работы. Концентрация её взгляда, напряжённая челюсть, когда что-то не получается, и властная ухмылка, когда она видит готовый результат. А ещё она очень сосредоточенно, но в это же время расслабленно, водит машину, иногда под нос ругаясь на иностранном языке. Когда играет на виолончели, Уэнс прикрывает глаза и расслабленно доверяется музыке и своим движением, заставляя смотреть на неё, не отрывая глаз… — Энид, ты влюбилась, — Йоко перебивает этот монолог признания. — Ты по-настоящему влюбилась в Аддамс, ты осознаёшь это? Минута молчания, которую обрывает стук в дверь и, после тихого испуганного "входи", в комнату заходит виновница разговора. — Энид? — брюнетка удивлённо смотрит. — Ты ещё не готова? У тебя осталось полчаса, — девушка посмотрела на часы. Синклер выпала из реальности, всё ещё думая над словами Йоко. «Действительно ли я влюблена?» проносится у неё в голове, перед тем как Танака толкает девушку в плечо — Я…? А…? — приходит в себя, переводя взгляд на Уэнсдей. — Опаздываю! — вскрикнула она, подрываясь с кровати, скрываясь за дверьми ванной комнаты, чем вызвала смешок и Аддамс, и Йоко. — Спасибо, что поговорила с ней. Энид с ума сходит в ожидании этой встречи с родителями и ей просто необходимо было расслабиться, — говорит Уэнсдей, когда дверь за блондинкой закрылась и девушки услышали шум воды. — Главное, ты не расслабляйся, Аддамс. Её мать невероятный человек. В самом плохом смысле. Она не воспринимает собственную дочь, не верит ни в один её успех и будет донимать вас обеих. Ты услышишь очень много нового о себе сегодня, Уэнсдей. — Мне не привыкать, — спокойно ответила брюнетка, оставляя небольшой пакет с логотипом компании на кровати и поворачиваясь к девушке. — Как у вас с Див? — А? — Танака подняла бровь от удивления. — …ну мы видимся иногда, сидим у меня в кофейне, болтая о всякой ерунде. Но я… — Она любит какао с маленькими зефиринками, а не латте, как привыкла всем говорить, потому что думает, что какао это по-детски, — Аддамс скривилась, представляя вкус этого невероятно сладкого напитка. — Поговори с ней о книгах, любовные романы с элементами драмы — её жанр. И если хочешь устроить свидание, то освой вместе с ней гончарное дело. Она уже пару лет мечтает иметь свою коллекцию идиотских глиняных статуэток, чашек и ваз, но не находит времени, чтобы научиться. — Вы что, встречались? — удивлённо спрашивает Йоко. Она и подумать не могла, что Уэнсдей может помнить о таких вещах, связанных с друзьями. — Что? Нет, конечно, — брюнетка ухмыльнулась. — Див думает, что я её не слушаю, но каждый раз она ошибается. У вас может всё получиться, если ты этого захочешь. — А у вас с Энид? — вдруг спросила Йоко. — У вас тоже могло бы получиться. Ты же видишь, как она на тебя смотрит, а прошло только две недели. — Я отрицательный герой в её истории, Танака, — ответила Уэнсдей. — Не думаю, что нам обеим это нужно, — подытожила девушка. — Я, пожалуй, пойду, — Танака попрощалась, услышав, что шум воды, доносящийся из ванной, прекратился уже как пару минут и блондинка выйдет с минуты на минуту. — Спасибо за советы с Дивиной, — напоследок проговорила она, выходя из комнаты. — А где Йоко? — Энид вышла в платье, которое они купили сегодня, а Уэнсдей успела сменить одежду и теперь на ней чёрные брюки, перетянутые ремнём, водолазка без рукавов и жилет сверху. — Оставила нас готовиться. Предположу, позвонит тебе завтра, — не отрываясь от зеркала, в которое смотрела как поправлен воротник, то подворачивая его, то оставляя облегающим горло полностью, ответила Аддамс. — Ты переживаешь? Бедный воротник уже не знает как ему лечь, — улыбнулась блондинка и девушка повернулась. — У меня для тебя кое-что есть. Небольшой подарок, — Уэнсдей склонилась над кроватью, поднимая пакет, который оставила до этого и достала из него красный бархатный футляр, предположительно для колье, учитывая размер. И на самом деле, перед девушкой предстал набор из колье, нечто похожего на финальную часть коллекции «Villanelle», только из белого золота, а вместо изумрудов — синий сапфир, и серьги такого же дизайна с небольшим синим камнем внутри. — Мы делали эти украшения, когда с Торпом только начали наш путь, но они до сих пор имеют частый спрос у наших заказчиков. Кажется, это была вторая наша коллекция… — задумалась девушка. — Я не могу это принять, — прошептала Синклер. У Энид дух перехватило от такой красоты, но… — Это слишком. — Хоть раз не выделывайся, а, — недовольно протянула Уэнсдей, заходя за спину девушки. Они смотрели в зеркало. Уэнсдей сначала аккуратно отодвигает пряди волос, соединяя части застёжки. Нежно касается пальцами шеи, расправляя украшения, наклоняется над плечом, заглядывая в зеркало: любуется видом. А Энид в это же время не отрывает взгляд от движений брюнетки и ощущений чужих пальцев на своей коже. А потом приходит в себя, надевая сережки из комплекта. — Потрясающе выглядишь, — шепчет Аддамс, отходя к окну, где уже виднеется подъезжающая машина семьи Синклеров. — Спасибо, ты тоже, — Энид смущенно опускает голову, рассматривая свои чёрные туфли. Уэнсдей подошла к девушке, заглядывая в голубые глаза, что теперь были так идеально подчёркнуты украшением с сапфирами. — Готова? — прошептала брюнетка. — Я соскучилась по ним, — Синклер опустила голову. — Но я немного боюсь. Может не стоило? — Дороги назад нет, Энид. Просто знай, что я всегда рядом. Мы в любой момент можем попросить их уйти. Ты ведь знаешь это, — голос казался нежным и успокаивающим, что блондинка не верила своим ушам, которые слышали ноты заботы в тоне Уэнсдей. — Возьми меня за руку, если тебе будет трудно и сильно сожми, если захочешь, чтобы они ушли. Договорились? — Спасибо тебе, Уэнс. Это не твоё дело, но ты так стараешься для меня… — Не вздумай заплакать, — резко проговорила брюнетка, но осеклась, понимая, что высказалась грубо, после чего уже мягче продолжила: — Быть может, они хотят вновь воссоединиться с тобой. Как ты считаешь, есть такая вероятность? — Аддамс слабо улыбнулась уголком губ, и девушки вышли из комнаты, спускаясь вниз по лестнице — Здравствуйте, мистер и миссис Синклер. Имею честь, наконец-то, с вами познакомиться, — Уэнсдей протянула руку в знак приветствия матери девушки, но кисть перехватил отец, сжимая в ответное приветствие. — Я тоже очень рад с вами познакомиться, мисс Аддамс. Вы счастливы с моей дочерью и я очень этому рад, — мужчина ободряюще улыбнулся и посмотрел на свою дочь. — Ты так выросла, — мечтательно протянул он. — Стала такой взрослой и осталась такой же красивой, — грустно добавил он и Энид не выдержала, накинувшись на отца с объятиями. — Я скучала по тебе, папуль, — прошептала она на ухо и отстранилась, становясь рядом с брюнеткой. — И тебе привет, мам. Я рада, что вы здесь, — с улыбкой произнесла девушка. — Прошу всех к столу, — Аддамс проявляла гостеприимство людям, которые уже ей не нравятся. Это что-то новое в жизни брюнетки… — Мисс Фриман, подавайте горячее! *** — Я слышал, ваша последняя коллекция оказалась очень успешной, — Мюррей Синклер разрушил это давящее молчание, которое нарушали только звон вилок и ножей о фарфоровые тарелки. — Вы поедете во Францию через две недели, верно? — Да, мистер Синклер. Моя компания выиграла этот проект, — спокойно отвечала Уэнсдей, одно дело поглядывая на раздражительную Эстер. — Знаешь, Энид мечтала побывать в Париже и благодаря вам у неё будет такая возможность, — мужчина благодарно улыбнулся. — И ужин великолепный, у вас отличный повар, — добавил он. — Энид не говорила мне, что это её мечта, — Аддамс посмотрела на блондинку. — Но раз уж так, мне нравится исполнять её желания и я с удовольствием продолжу это делать, — Синклер улыбнулась и сама Уэнсдей тоже не сдержала улыбки. — Уэнс недавно научила меня ездить верхом, — Синклер-младшая широко улыбалась, вспоминая этот день. — Это очень здорово, ты давно хотела этого, — голос мужчины был грустным, хотя он очень старался придать свойственной ему доброты и заботы. Со стороны могло бы показаться, что у них приятный и позитивный вечер-знакомство с родителями. Так могло казаться, если бы Аддамс не замечала оценивающего взгляда Эстер на себе и особняке. — Зачем тебе моя дочь? — вот и начало увлекательной беседы с миссис Синклер. Аддамс была готова ко всему, держа себя в руках. Она не повторит ни одной ошибки прошлого. Хотя… сейчас в голове брюнетки и нет ни одного воспоминания о том вечере, ведь все её мысли забиты Энид и семейством напротив. — Хмм… интересный вопрос, учитывая то, что вы, миссис Синклер, знаете на него ответ. Ведь мы здесь поэтому и собрались, разве нет? — брюнетка сделала глоток вина. — Нет, я на самом деле не понимаю. У тебя огромная компания и миллионы вариантов, среди которых ты выбираешь Энид. Зачем? — Думаю, вы знаете определение понятию «любовь». Так вот сердце порой делает свой выбор в пользу этой самой любви, — Аддамс посмотрела на Энид. Влюблённый взгляд, мимолётная улыбка… Всё притворство… или нет? — Теперь все знают твою настоящую любовь, Аддамс. Твоя бывшая невеста Вилланель идеальная партия, но как жаль, она же умерла. А может поэтому ты решила взять простую девчонку и сделать из неё копию своей возлюбленной? Почему только внешность выбрала совсем не схожую? Я думаю в твоей очереди достаточно шатенок с зелёными глазами… — Мама! — вклинилась Энид, не давая матери продолжать подобное. Блондинка посмотрела на Аддамс, на лице которой не было ни одного расслабленного мускула, но она держалась. — Вы переходите границы, миссис Синклер. Сегодня наша тема не мои прошлые отношения, о которых вы, как я могу заметить, достаточно осведомлены, — твёрдый уверенный в себе тон показывает превосходство над женщиной. — Энид, как идут дела в учёбе? — переводя взгляд с Уэнсдей, Эстер специально задаёт этот вопрос. Уходя из одной крайности в другую. Теперь давление на блондинке. — Я временно отчислена, но через несколько месяцев я уеду в Италию, чтобы закончить обучение там. — Небось, Аддамс поможет. Сама ты бы никогда не справилась, — Синклер-старшая выплевывала эти слова, но от следующих у Энид начала кружится голова. — А может она заставляет тебя отплачивать за то, что поможет тебе с университетом? Довольна ли она твоей оплатой, а, Энид? Достаточно ли ты стараешься в… — Не стоит продолжать это предложение! — сквозь зубы выцедила Аддамс, сама переплетая пальцы их рук в ладони блондинки. Большой палец успокаивающе гладит тыльную сторону ладони. — Давайте, лучше поговорим о вас. Раз уж у нас вечер откровений, — Аддамс, не убирая руки, сделала глоток вина, устремляя свой взгляд на Эстер. — Зачем вы здесь? Явно же не для того, чтобы поговорить об успехах вашей дочери, о которых вы так и не хотите узнать. Её работа в новой компании, новые отношения, друзья, творческие достижения… всё это вам неинтересно. Так зачем же вы тогда пришли? — Наконец мы начнём говорить открыто. Мы приехали, чтобы Энид подписала одну бумагу, — Эстер достала из сумки папку с документами, вытягивая лист, и передала его в руки Синклер-младшей. Глаза блондинки пробежались по строкам документа, приходя в ужас от прочитанного. Девушка замерла, а лист выпал бы из её ладони, но его подхватила Аддамс, так же вчитываясь в бумагу. Взгляд потемнел, брови нахмурились, губы поджаты. «Как они могут так с ней поступить?» раздалось в голове Уэнсдей. — Я не хочу, чтобы твоё имя как-то фигурировало с нашей семьёй. Да, у тебя останется фамилия, но никаких официальных прав у тебя нет. Я вычёркиваю тебя из наших жизней, Энид. Теперь ты сама по себе, — надменный взгляд Эстер и слёзы в глазах Мюррея. Она заставила его это сделать, угрожая остальными детьми и разводом. Кто же знает, что за планы строит эта женщина? — Вы хотите отказаться от родительских прав, просто чтобы люди забыли, что это ваша дочь? — Аддамс пыталась переварить, как-то понять информацию, но это, кажется, было не в её силах. — Вы вычёркиваете родную дочь, чтобы… чтобы что? — на лице недоумение и злость. — Всё из-за тебя, Аддамс. Все знают, какой ты человек и что уж ты делала с Вилланель, что она решила покончить с собой лишь в твоей голове теперь. Я не хочу быть матерью несчастной девушки, которая после встречи с тобой изменится. Ты её изменишь, а потом доведешь, — в ответ говорила Эстер, но Уэнсдей не верила ни единому услышанному слову. Что-то здесь не так… — Вы снова играете на моих чувствах, хотя тема разговора сейчас Энид, — брюнетка посмотрела на Синклер-младшую, по щеке которой побежала первая слеза, а потом и вторая, но она просто сидела, сжимая чужую ладонь в своих руках. Это был знак… Аддамс перевела взгляд на лицо и, увидев мнимый кивок, повернулась к семье девушки, положив лист на стол. Эстер протянула ручку, — Энид не подпишет ни одной чёртовой бумаги, пока я не узнаю, что здесь происходит! Надеюсь, это понятно, миссис Синклер? — Уэнс, я… — девушка наклонилась к листу, который Уэнсдей тотчас пододвинула к себе. Она посмотрела на Аддамс, которая отрицательно кивала. Блондинка не выдержала и, расплакавшись окончательно, подорвалась со стула, скрываясь на лестнице. — Мистер Синклер, вам с женой лучше уйти. Мои юристы просмотрят этот документ и после того, как я пойму настоящую причину, Энид подпишет это. А сейчас, — она перевела взгляд на Эстер, — попрошу вас покинуть мой дом, миссис Синклер. Вы и так отлично постарались испортить воссоединение с дочерью до того, как подали бумагу. Она ждала вас… вас обоих, но сейчас вы не заслуживаете быть с ней рядом. Аддамс поднялась с места, пожав руку отцу девушки, которую тот первый протянул. В руке девушка почувствовала клочок бумаги, но скрыла удивление, положив свёрток в карман. Она развернулась и, ступив на первую ступень лестницы, за спиной услышала голос Эстер: — Ты заплатишь за это, Аддамс. Я избавлю тебя от всего того, что тебе так дорого. — Желаю удачи, — ответила девушка, не поворачиваясь, а потом ступила на следующую и следующую ступень, скрываясь от глаз родителей, за которыми пришёл охранник территории, попросив их покинуть особняк. Брюнетка зашла в комнату и увидела белое платье, которое валялось где-то в углу, один туфель возле кровати, другой — у входа в ванную, а сама девушка лежит в одной футболке, скрытая большим тёплым одеялом. Уэнсдей подошла ближе, сев на край. — Как ты себя чувствуешь? Тебе что-то нужно? — Аддамс шептала, не смея даже шелохнуться. — Прости меня, Уэнс. Из-за меня ты столько выслушала, — извинилась Синклер. — Где они сейчас? — тихим дрожащим голосом спросила блондинка. — Это не твоя вина, Энид. Всё в порядке... Я попросила их покинуть дом. Мне жаль… что это случилось, но я узнаю, в чём причина. Твоя мать придумала глупую отмазку, скрывая истину. Но я узнаю, я обещаю, — всё так же не двигаясь, Уэнсдей сидела на кровати, в полумраке разглядывая покрасневшее от слёз лицо и голубые потухшие глаза. Она дрожала, то ли от слёз, то ли от страха, а у брюнетки сжималось сердце при виде этой картины. — Я не дам никому обижать тебя, Энид. Никто не сможет ничего сделать, чтобы навредить тебе, — прошептала Аддамс. — Кто что может мне теперь сделать? — глаза Синклер вдруг распахнулись. — Что может плохого ещё со мной случиться, а?! Худшее, что может произойти — я могу умереть! — крикнула блондинка и уткнулась в подушку, накрываясь одеялом. — Сделать тебе чай из ромашки? Или, не знаю… что ты хочешь? — спустя несколько минут спросила Уэнсдей. — Оставь меня одну, Уэнс. Пожалуйста. Не приходи хотя бы к полночи, мне нужно побыть одной. — Если что-то нужно, ты всегда можешь позвать меня, я буду на террасе. Договорились? — В ответ кивок и Аддамс встаёт с кровати и, накидывая на плечи плед, выходит из комнаты, оставляя девушку наедине со своими мыслями. Энид уткнулась лицом в подушку, горькими слезами пропитывая наволочку. Она не понимала, за что родители так жестоки с ней, ведь она всегда старалась быть во всём успешной, помогать матери по дому и с братьями. У неё были хорошие отметки в школе, но даже это не радовало её мать. Эстер не любила собственную дочь, а все вокруг удивлялись: как девушка с таким отношением к себе выросла яркой и стремящейся к успехам личностью. Всё просто: она скрывала себя за наградами по олимпиадам и выигранным соревнованиям по баскетболу. Она говорила об искусстве, вместо криков в её комнате… Что удивительно, на неё никогда не поднимали руку, но Эстер и не нужно было заниматься рукоприкладством, чтобы унижать родную дочь. Даже Мюррей никогда не понимал этой агрессии своей жены к дочери и всячески старался поддерживать Энид. Он зависел от Эстер: любовью, положением в обществе и деньгами её отца, дедушки блондинки, который, наверное, единственный, души не чаял в родной внучке. Он предлагал помочь с университетом, но Энид настояла, что всего добьётся сама. Со всеми этими мыслями блондинка и не заметила как провалилась в сон. Уэнсдей взяла ноутбук, но настроиться на работу так и не смогла. Она думала, думала, думала… что могло произойти, чтобы от Энид вот так вдруг отказались родители. При желании, они могли сделать это в любой момент, но почему-то предпочли сделать это только сейчас. Все эти мысли не давали Аддамс покоя и она встала, подойдя к ограждению террасы. — Бьянка, привет. Я не разбудила? Ты одна? — да, Уэнсдей решила с кем-то об этом поговорить. Впервые в жизни она не утопает в одиночестве собственных мыслей. — Нет. Мы с Ксавье пили чай, но ему позвонил отец и он вышел. Что-то случилось? Ты обычно не звонишь так поздно. — Допустим, что от тебя бы захотели отказаться родители, официально. Вопрос: для чего им это? В чём выгода? — От Энид хотят отказаться родители?! — Уэнсдей услышала, что девушка чуть не подавилась чаем. — Да, они пришли с готовым документом, заставляя его подписать. Я не понимаю, почему именно сейчас… — девушка массировала переносицу, прикрывая глаза. — Как она себя чувствует? — грустно спросила темнокожая и, услышав в ответ «Попросила оставить её одну хотя бы до полуночи», продолжила. — Я могу только представить, как ей тяжело. Бедная девушка, — Аддамс почувствовала, что Бьянка и сама на грани срыва. У неё у самой не очень хорошие отношения с мамой, но не настолько же всё фатально. — Как ты думаешь, почему? — Я не знаю, Уэнсдей… я не понимаю. А её отец? Какой он? — Мюррей показался мне приятным мужчиной, уважающим интересы дочери, но при этом он очень зависит от Эстер, — девушка помедлила, — стой! — вспомнила резко она, — он пожал мне руку и тем самым передал бумагу. Я забыла посмотреть, — она достала свёрток из кармана брюк, разворачивая кусочек листа. — Здесь два имени, — произнесла Уэнсдей. — Адриан Синклер и… — девушка замолчала. "Уэнсдей, не молчи" проговорила Бьянка и Аддамс продолжила, -…и Ричард Бруно. — Отец Вилланель, — брюнетка услышала, как Барклай закрыла рот рукой от удивления. — А второй, вероятно, родственник Энид. Зачем Мюррей написал тебе это? — Я не знаю, Бьянка, чёрт возьми, я впервые не знаю… Ладно, поговорим об этом завтра после встречи с французами и пока никому ни слова. Уэнсдей ворочалась полночи, пока под утро не услышала всхлипы и тихое бормотание Синклер, которой определённо снился кошмар. Аддамс подорвалась, подходя к кровати, и села на край. Положила руки на плечи, тормоша девушку. — Энид. Энид! Энид, проснись. «Я вычёркиваю тебя из наших жизней, Энид» — последнее, что услышала и увидела девушка в своём сне, подрываясь и обхватывая Уэнсдей за шею. — Чшш… — Аддамс поглаживала девушку по волосам, шепча успокаивающие слова, — это всего лишь сон, Энид. Всё в порядке. Чшш… — Уэнс, что мне теперь делать? — прошептала блондинка. — Для начала хорошо выспаться, потом встретиться в обед с Йоко, потом сходить вечером со мной в кино, а потом не знаю… что на счёт послушать что-то на виолончели? — Уэнсдей говорила искренне, с улыбкой, прижимая тело к себе, а, осознав ситуацию, ослабила хватку, отстраняясь. Она уже собиралась встать с кровати, как её перехватили за запястье. — Останься со мной… пожалуйста, — тихий шепот. «Прости, не думаю, что это хорошая идея, Энид. Ложись, тебе нужно хорошо поспать» услышала блондинка и отпустила чужую руку, поджав губы. Уэнсдей легла обратно, проваливаясь в сон, а Синклер за всю ночь так и не смогла сомкнуть глаз, видя образ матери и в сознании слыша те самые слова. Утро наступило так быстро, что даже Аддамс почувствовала недосып. Она увидела хрупкое тело девушки, лежащее на кровати под одеялом и подошла ближе, когда увидела, что блондинка не спит. — Ты так и не уснула? — прошептала Уэнсдей, садясь на корточки перед лицом Энид, и увидела кивок, повернутой на боку девушки. — Позавтракаешь со мной? — в ответ отрицательное покачивание и шепот "Я не голодна". А потом Синклер отвернулась на другую сторону, поджав колени к груди. Аддамс шумно выдохнула, прикрывая глаза и поджимая губы от сожаления, вышла, спускаясь вниз. — Мисс Фриман, Энид плохо себя чувствует и отказалась со мной позавтракать. Возможно, её аппетит разыграется к обеду. Прошу вас приготовить всё, что она любит. Энид же точно успела выделить из ваших кулинарных шедевров свои предпочтения, — в ответ кивок женщины и тёплая улыбка. — Если вдруг что-то покажется вам странным, просто позвоните мне. У неё сегодня встреча с подругой, надеюсь, она встанет хотя бы ради неё, — брюнетка закачала головой, потирая переносицу и прикрывая глаза. — С ней всё будет в порядке, мисс Аддамс. Я обязательно сообщу, если что-то случится, можете не переживать об этом, — в ответ сдержанный благодарный кивок и Уэнсдей встаёт из-за стола. Чувство вины гложет её всю дорогу, не давая сконцентрироваться. Сейчас у неё состоится встреча с людьми, работы с которыми Уэнсдей так ждала, а она не может думать о работе. На ней строгий брючный костюм и пальто сверху — погода выдалась пасмурной и холодной из-за сильного ветра, который колышет и так опадающие листья на деревьях. — Bon après-midi. C'est un honneur pour moi de vous rencontrer. L'espoir d'une coopération fructueuse, — без акцента проговорила девушка, протягивая руку для приветствия. — О, вы говорите по-французски, это очень приятно, но для удобства мы можем продолжить по-английски. Мисс Аддамс, для нас тоже большая честь познакомиться с вами и вашей компанией, — с улыбкой ответил мужчина, рукой предлагая Уэнсдей присесть рядом с Бьянкой, которая приехала буквально на пару минут раньше Аддамс, а сам сел рядом с какой-то женщиной, вероятно, это его жена, которой посвящён показ. — Тогда обсудим всё, что вы хотите и мы приступим к подготовке, Матэо. Вопросы были самые разные: начиная от качества изумрудов и постановки света для подчёркивания камня, заканчивая возможностью использования истории создания. Уэнсдей оказалась не против, чтобы история их с Вилланель любви была вложена в показ так же, как и любовь Элеоноры и Матэо. Она хочет показать, что любовь есть даже в самом сложном человеке, как она, поэтому соглашается. Энид тоже отлично вписывается, показывая, что любому человеку нужно продолжать жить дальше... Они уже почти заканчивают, как тут у Аддамс звонит телефон. Она просит прощение и достаёт из кармана брюк свой мобильник и, прочитав «Мисс Фриман», её сердце застучало сильнее. — Слушаю, мисс Фриман. Что-то случилось? Я всё ещё на встрече. — Простите, мисс Аддамс. Я принесла обед, как вы и просили, но мисс Синклер не открывает. Я стучала и звала её, но в ответ ничего. И дверь заперта. Что мне делать? Уэнсдей напрягается, вслушиваясь в каждое слово, а потом её, как молнией, поразило фразой Энид, сказанной сегодня ночью «Что может плохого ещё со мной случиться, а?! Худшее, что может произойти — я могу умереть!», и Аддамс могла поклясться, что забыла, как дышать. Дыхание спёрло, зрачки расширились от ужаса, а телефон чуть не выпал из рук, но Уэнсдей вовремя схватила его. — Я скоро буду, я уже еду! — резко ответила брюнетка, отключая звонок. — Простите меня, мы всё обсудили, поэтому закончите с Бьянкой, мне срочно нужно идти, — судорожно проговорила Аддамс, вставая со стула и пододвигая его трясущимися руками. Барклай только один раз видела Уэнсдей такой. И это точно не к добру. — Уэнсдей, всё в порядке? — встревоженно спросила Бьянка, а в ответ пустой взгляд и нервные отрицательные покачивания головой. Аддамс сжимала руль крепче, вдавливая педаль газа на полную. Да, она проехала уже три красных светофора, но сейчас её это однозначно не волновало. В голове была только одна мысль «Энид не может вот так всё бросить». "Она не может бросить меня, не сейчас, пожалуйста…" твердила себе девушка заезжая на территорию особняка. Быстро выскочив из машины, девушка побежала в дом, где встретилась с встревоженным взглядом мисс Фриман. Немедля ни минуты, Аддамс ступила на лестницу и, хватаясь за перила, переступала через ступеньки, поднимаясь наверх. Стучит, но ответа нет. Дёргает за ручку, но дверь заперта. Кричит «Энид», но никто не отвечает. Тогда Аддамс с силой толкает дверь плечом и вваливается в комнату. Взгляд сразу же скользит по полу у кровати, где разбросаны таблетки и пузырёк из-под препарата, а потом концентрируется на хрупком теле в позе эмбриона, не подающего признаки жизни. Глаза Аддамс раскрыты от шока, удивления и страха. Она судорожно через два шага оказывается рядом, облокачивается на кровать коленом и трясёт девушку за плечи. Она выкрикивает её имя, бьёт её по щекам, но реакции нет. Аддамс опускает руку и пытается прощупать пульс на запястье. — Ну же, Синклер, очнись! Энид! Очнись же! Пожалуйста, очнись, — она кричала, но потом, подняв девушку на руки, вынесла её из комнаты, сталкиваясь на проходе с мисс Фриман, у которой на щеках выступили слёзы при виде этой картины.