Flashback
— Барклай, мне срочно нужна твоя помощь, — говорит Уэнсдей после минутного молчании, сидя вместе с девушкой в кафе возле офиса. — Свадьба через два месяца и мне нужна помощь с подарком. — Подари ей что-то из новой коллекции. Перед свадьбой же будет показ. Или отвези её куда-то на отдых. — У меня есть подарок, — Аддамс остановилась, делая глоток отвратительно горького кофе, — я купила дом за городом. Вилланель говорила, что ей не хватает времени со мной наедине, потому что дома никогда не бывает пусто. Ты понимаешь, каково это быть Аддамс. Родственники, родители, которые слишком часто приезжают и прислуга всегда при работе. К тому же, центр города, всегда шумно и многолюдно, — она поджала губы от досады. — Но там мы будем только вдвоём и никто не будет знать, где нас найти, — влюблённо и мечтательно произнесла брюнетка. — Кроме тебя, — она вернулась в реальность. — Мне нужна помощь с интерьером, потому что я не могу всё контролировать отсюда, но и отлучаться из дома не хочу. Это испортит сюрприз. — И поэтому ты просишь меня? Почему не Дивину? — Бьянка внутри радовалась, что Аддамс доверяет именно ей. — Див слишком много болтает. Уже через неделю об этом будет знать Торп, а потом это место и вовсе перестанет быть секретом. Ну так что? Поможешь? — Уэнсдей ухмыляется и Бьянка расслабленно кивает, делая глоток своего коктейля.End Flashback
— Вот, я всё приготовила, мисс Аддамс, как вы и просили, — Джесси держала в руках пакет с лотками, наполненными какой-то едой. — Там всё: и куриный бульон, и творог, и овсяная каша, и пачка галетного печенья, не понимаю только, откуда оно у нас, — удивилась повар, передавая пакет в руки Уэнсдей. — Передавайте Энид мой привет. — Обязательно, мисс Фриман. И… спасибо, — а Барклай только удивлённо смотрит. — Когда ты успела прочитать, что ей можно будет есть? — Пока собирала вещи, созвонилась со своим семейным доктором. Она дала меню на ближайшие пару дней, пока мы будем за городом, — медленно проговорила Аддамс, не отрывая внимания от дороги. — Отмени все ближайшие встречи, которые запланированы. Это время я проведу в загородном доме и не собираюсь оттуда выезжать, — так же сконцентрировано продолжила Уэнсдей и только краем глаза увидела положительный кивок от Бьянки. — Как она? Вы поговорили? Она сделала это из-за родителей? — спрашивала Аддамс, подходя к Йоко, которая выходила из палаты. — Она сказала, что собирается спать. С ней всё в порядке и думаю будет лучше, если ты сама с ней поговоришь. Всё не так, как мы думали, — ответила Танака. — Я не хочу оставлять её, — она обернулась на закрытую дверь, — но мне нужно идти. У меня встреча с клиентами. Они хотят закрыть мою кофейню для дня рождения… Но я обязательно приеду утром, — Аддамс кивнула. На улице уже темнело, хотя совсем недавно был обед. Уэнсдей и не заметила скорость, с которой прошел этот день из-за нервов и переживаний. Танака попрощалась и с Бьянкой и покинула девушек, тяжело выдыхая. — Аддамс, я тоже поеду. Ксавье пригласил меня сегодня в ресторан, я не могу ему отказать, — с сожалением выдала Барклай и брюнетка понимающе кивнула, оставаясь один на один с закрытой дверью. Уэнсдей подошла к большому окну, где были не закрыты жалюзи и рассматривала белокурую девушку. Её глаза прикрыты, грудь медленно вздымается, руки лежат вдоль тела, в одной из которых катетер для капельницы. Но она жива и она обязательно поправится. Уэнсдей не стала причиной чьей-то смерти вновь. Хотя думает брюнетка сейчас совсем не о Вилланель, которую буквально пару недель не могла и на минуту выбросить из головы. На данный момент мысли заняты хрупкой фигурой с блондинистыми волосами, которая сейчас мило морщит нос, вероятно, ей снится что-то. — Зачем же ты сделала это? — тихим голосом говорит она, приложив ладонь к стеклу. — Как могла подумать, что смерть — лучшее решение? Брюнетка нерешительно подходит к двери, тихонько приоткрывая, чтобы не разбудить девушку. Она заходит, оставляя сумку с вещами и пакет с едой на столике, а сама присаживается на стул рядом с Энид. Аддамс рассматривала чужое лицо, опираясь лопатками на спинку стула. Дрожащие ресницы, милый нос, слегка красные щёки, пухлые алые губы и… — Ты сейчас во мне дыру прожжешь, — Синклер приоткрыла глаза, улыбаясь тёмной фигуре. — Зачем ты сделала это, Энид? — брюнетка шептала, поджимая губы. — Я этого не делала, — шепотом ответила девушка и Аддамс увидела слезинку, выбегающую из её глаза. — Это случайность, — глаза Уэнсдей расширились от услышанного, а брови нахмурились от непонимания. Мнимый вопрос «Как это?» и блондинка продолжает. — Я не могла уснуть и выпила таблетку снотворного, но она не помогла и тогда я выпила ещё несколько штук. То есть, я просто приняла больше, чем нужно, — продолжила она, вытирая слёзы. — Спасибо, Уэнс, ты спасла меня. И прости, что доставила тебе хлопот, я этого действительно не хотела. — Ты этого не хотела, но при этом заставила меня переживать. Я боялась, что с тобой что-то случится, Энид, — брюнетка опустила голову вниз, — а ещё винила себя в том, что ушла, оставив тебя одну, — она закрыла лицо руками, но потом выпрямилась и продолжила, — тебя выпишут завтра утром. — Я знаю, доктор сказал мне. Ты сидела здесь до последнего, но почему же ты не зашла раньше? Йоко, кажется, хочет меня теперь убить, — блондинка усмехнулась. — Я бы тоже с удовольствием к ней присоединилась, — Аддамс тоже кинула смешок, а потом продолжила. — Ты есть хочешь? Я узнала, что тебе можно и мисс Фриман приготовила всё, пока я собирала твои вещи. Кстати, она передавала тебе привет, — Уэнсдей берёт в руки пакет, доставая оттуда бульон, ложку и пару салфеток, которые повар очень предусмотрительно положила с собой. — Я не голодна, Уэнс, спасибо. Уже поздно, тебе нужно домой, — прошептала блондинка, приподнимаясь, чтобы облокотиться лопатками об изголовье кровати. — Я помню, у тебя завтра утром встреча. — Теперь моя очередь заставлять тебя есть, видимо, — Аддамс хищно улыбнулась, снимая крышку, но Энид отрицательно закивала, тоже улыбнувшись. — Ну же, или ты заставишь меня кормить тебя, а? — азартный взгляд, зазывающий Синклер в эту неизвестную игру, на которую она соглашается, открывая рот. Аддамс признав свою победу или поражение(?) шире улыбается и подсаживается ближе, набирая в ложку бульон, и подносит ко рту Энид, которая послушно принимает еду из рук брюнетки. Так, ложка за ложкой, Синклер допивает весь бульон. Уэнсдей берёт салфетку, аккуратно проводя по уголкам губ, вытирая остатки супа. Она убирает всё на столик рядом и Энид перехватывает девушку за запястье. — Спасибо тебе, Уэнс. Если бы не ты… — Синклер осеклась, голос дрожал, что значило только то, что девушка сейчас заплачет. Уэнсдей провела пальцами по щеке, заправляя светлую прядь за ухо, чем пыталась успокоить девушку. — Теперь сон, крепкий сон, — прошептала Аддамс, отстраняясь от блондинки, — Спокойной ночи, Энид Синклер, — улыбнулась брюнетка, накрывая девушку одеялом. Энид знает, что девушка должна сейчас уйти и не хочет закрывать глаза, но действие препаратов и усталость дают о себе знать. Синклер просыпается на утро и обнаруживает Уэнсдей, спящую на стуле. Её руки скрещены у груди, а голова наклонена, щекой упираясь в собственное плечо. Грудь постепенно поднимается и опускается, сохраняя ровное дыхание. — Мы квиты, — прошептала брюнетка, которая еле приоткрыла глаз, увидев рассматривающее её лицо девушки, скрывающей взгляд от легкого смущения. — Ты пробыла здесь всю ночь? — в ответ положительное «мгм» и брюнетка встаёт, делая пару глотков воды. Кофе сейчас бы не помешал, но приходится довольствоваться малым. — У тебя встреча, я знаю, я помню, мы работали над этим сразу после показа. Это важные люди для тебя, Уэнсдей. Я поэтому договорилась с Йоко, она приедет за мной. Почему ты осталась здесь? — Ты задаешь слишком много вопросов. Сейчас должен прийти доктор, — она посмотрела на часы, — потом мы уедем отсюда. А сейчас завтрак, Энид, — перед девушкой предстал творог с ягодами, которые одобрил врач Уэнсдей. Процесс осмотра и выписки не занял много времени, поэтому уже через час девушки выходили из палаты, сталкиваясь с Йоко. Они обнялись с Энид, немного поговорили и Танака поняла, что блондинка не знает ничего о новостях, которыми пестрит каждая страница. Кто-то узнал и про попытку якобы суицида, и про встречу с родителями… — Нам нужно ехать, — Аддамс посмотрела на Йоко, которая поняла, что речь о журналистах. Они обязательно узнают и про то, что Энид именно в этой больнице. Танака обняла подругу и пообещала приехать, как только сможет. — Разве мы не должны были сейчас повернуть? — спросила блондинка, рассматривая поворот, который Аддамс успешно проехала. — Мы едем в другое место. Я объясню потом. Они подъехали к небольшому загородному домику среди леса. О нём знают только родители Аддамс и Бьянка, которая, казалось бы, знает всё об Уэнсдей. Две комнаты: гостиная и спальня. В гостиной камин и два кресла, повернутые к нему, диван, напротив висит телевизор. В спальне одна огромная кровать, зеркало и прикроватные столики. Весь интерьер выполнен из тёмного дерева. За домом следит один старый друг семьи Аддамс, живя в деревне неподалёку. — Спасибо, что так быстро подготовили дом к нашему приезду, мистер Пол, — она пожала руку мужчине, который улыбнулся в ответ и, откланявшись, покинул территорию, оставляя девушек одних на всю округу в 20 км. — Уэнсдей, что мы здесь делаем? Что происходит? — Синклер начала конкретно переживать, когда увидела Уэнсдей, которая вернулась в дом со своим чемоданом и сумкой Энид. — Нам нужно пожить здесь, пока всё не уляжется, — ответила Аддамс, проведя Энид небольшую экскурсию. — Но почему? Я ничего не понимаю… — Энид, ты не читала новости, да? — в ответ отрицательный кивок головой. — Журналисты придумали себе историю о твоей попытке самоубийства и связывают это со мной и встречей с твоими родителями… — Как и Вилланель, — резко перебивает Энид, а потом устремляет взгляд в пол, тихо извиняясь. — Об этом доме не знает никто, кроме Барклай и моих родителей, так что здесь никто нас не достанет. Я поговорила с Бьянкой и мы решили, что лучше скрыться ото всех, чтобы о нас забыли. Потом в новостях появится больше рабочей информации и вся эта шумиха прекратится, только вот… — Только что? — Когда в последний раз ты общалась со своим дедушкой, Энид? — взгляд стал мрачным даже для Аддамс, а глаза потускнели, зная, что сейчас будет. — Что? — она посмотрела на Уэнсдей, но тёмный взгляд просит ответа и девушка продолжает. — Где-то неделю назад. Мы с ним немного поссорились после появления меня в новостях. Он тоже попросил держаться от тебя подальше, говоря, что это принесёт мне проблемы. Я хотела позвонить ему позавчера, чтобы извиниться и попытаться объяснить, что с тобой мне хорошо и спокойно, но он не взял трубку. Его телефон был отключён, — Аддамс подошла ближе, доставая из кармана брюк свой телефон и, открыв на нём новостную ленту, передала смартфон в руки блондинки. «Известный бизнесмен Адриан Синклер скончался во дворе собственного дома. На данный момент детали неизвестны, но полиция ведёт расследование. Никто не исключает как попытку убийства, так и несчастный случай. Ранее отмечалось, что внучка известного мужчины находится в больнице после попытки самоубийства. Связано ли это с её возлюбленной Уэнсдей Аддамс или девушка не выдержала новостей о дедушке? Сейчас нет возможности связаться с ней, поэтому все вопросы остаются без ответов. Кому же теперь достанется наследство известного Синклера? Об этом и обо всех новостях вы можете прочитать детальнее на…» Голубые глаза бежали от строчки к строчке, а потом, не веря в происходящее, возвращались к началу и так раз пять. Непроизвольные капли слёз превратились в истерику и телефон с грохотом упал на пол. Уэнсдей подходит ещё ближе и заключает девушку в объятия. Руки Энид пытаются бить в грудь Аддамс, блондинка кричит и вырывается, эмоции бьют через верх. — Скажи, что это ложь. Уэнсдей! Скажи, что это не правда. Ну же! Скажи это! Аддамс, скажи, что ты врёшь! — Синклер кричит, а Уэнсдей ничего не может сделать, только прижимает девушку ещё ближе, не давая ей сделать лишнего движение. Руки Энид так и остались между их телами, а на плече брюнетка почувствовала влажность. Синклер уже не кричала, только тихо всхлипывая, а Уэнсдей поглаживала девушку по волосам и спине: от лопаток до поясницы, стараясь успокоить блондинку — Мне жаль, Эни, но он скончался четыре дня назад от остановки сердца, — челюсти сжаты до боли, брови выгнуты в сожалении, а руки всё так же гладят чужое тело, в попытке сделать хотя бы что-нибудь. — Это вышло в новости после того, как люди узнали о тебе. Сегодня похороны, но мы не можем на них появиться, ты понимаешь это. — Он всегда старался мне помочь, он любил меня больше всех, Уэнсдей, — слёзы не прекращались, но Энид говорила, всё ещё прижимаясь к Аддамс в поисках защиты и утешения. — Я не могу не приехать туда. Я должна, пожалуйста, — она умоляла, но у брюнетки не было выбора. — Почему мы не можем поехать? — Там будут твои родители, Энид. Теперь я догадываюсь, почему они попросили тебя подписать те бумаги, но мне нужна консультация с юристом. Пойми, я делаю это для тебя, — Уэнсдей говорила полушепотом, всё ещё проводя ладонью по светлым волосам. — Пожалуйста, мы не будем подходить, мы не встретимся с ними и ни с кем больше. Посмотрим издалека, пока все не разойдутся, — Синклер просила, нет, она всё ещё продолжала умолять. Брюнетка посмотрела на наручные часы, вспоминая, когда должно было начаться погребение. — У нас есть час до начала и у меня есть условие, — она отстранилась, заставляя блондинку смотреть в свои глаза. Энид кивнула, ожидая. — Ты не отойдёшь от меня. Я знаю, что как только мы приедем туда, ты не выдержишь и сорвешься. Мы подойдём максимально близко и среди толпы тебя никто не заметит, но ты должна пообещать, что не сделаешь и шагу от меня. — Я обещаю. — В твоих вещах явно нет тёмных оттенков, а нам нельзя выделяться. И заехать в магазин мы не успеваем. Надень моё пальто. — А ты? У тебя же нет в чемодане ещё одного? — Я придумаю что-то. А теперь собирайся и поехали. Мы отсюда ещё пока выедем, сколько времени потеряем. На Аддамс в итоге чёрная водолазка, а сверху вязаный теплый свитер. Энид говорила, что брюнетка не может в этом поехать, но Уэнсдей осталась непреклонна, говоря, что не замерзнет и у них мало времени. Аддамс ехала быстро, но аккуратно, периодически поглядывая на Синклер. Чем они становились ближе, тем её лицо было мрачнее и грустнее. Слёзы застыли, а мысли спотыкались одна об другую. Подъехав, они увидели толпу народа. Да, у её дедушки было очень много друзей, приятелей и хороших партнёров по бизнесу. Все они собрались, чтобы провести мужчину в последний путь. Энид до последнего не решалась выйти. Они стали не в ряд со всеми машинами, а объехали кладбище с другой стороны, оставив автомобиль в лесу. Уэнсдей вышла первая и открыла дверь блондинке, подавая руку, которую Синклер с благодарностью приняла. Но когда она вышла, Аддамс руку не отпустила, только сжав крепче. Энид вопросительно посмотрела. — У меня на заднем сидении был шарф. Надень его, чтобы тебя не заметили, — и она выполнила то ли просьбу, то ли приказ, и девушки направились ближе. Они стояли в стороне, но достаточно близко, чтобы увидеть тело мужчины, а после закрытую крышку гроба и его погружение глубоко под землю. Энид не выдержала, вновь заплакала, а Уэнсдей вжала её в свою грудь и сама почти пустила слезу. Трудно прощаться с родным человеком, которого очень любишь, и Аддамс знает это не понаслышке. Энид потом поблагодарит её за это, а сейчас просто утыкается в плечо, спрятанное под вязаным свитером, и захлебывается в собственной истерике. Аддамс гладит её по волосам, спине и пояснице, возвращаясь к лопаткам, и растирает то ли для тепла, то ли для успокоения. А потом закрывает в свои объятия, будто хочет скрыть от всего мира и Синклер в данный момент не против. Она обхватывает чужую спину, вдыхая уже почти родной аромат. Уэнсдей стояла до последнего, пока не поняла, что люди начинают уходить. Она прошептала, что им нужно сейчас уйти, но они вернутся, когда все уйдут. Девушки так и сделали. Подойдя к машине, Аддамс увидела подъезжающий автомобиль. Одно из её авто. На нём приехал охранник, тот самый, которого Уэнсдей чуть не уволила. Он достал из багажника венок и букет цветов. Уэнсдей поблагодарила его и мужчина уехал, оставляя девушек одних. Энид подошла к венку и прочитала надпись «От любимой внучки». Сердце сжалось, а глаза стали ещё влажнее. Уэнсдей просто следила за ней, не говоря ни слова. Девушка рассматривала надпись, а потом вернулась к брюнетке и без слов обняла её. — Спасибо, — прошептала она, — ты подумала даже об этом, — она говорила на ухо, еле слышно, но Аддамс прекрасно всё слышала, придерживая девушку за талию. Она повернула голову и увидела, что у могилы уже никого нет. Сказав об этом блондинке, они направились обратно. Энид упала на колени перед насыпью земли, заливаясь слезами. Аддамс поставила венок и положила букет, а потом стала позади блондинки. Никто не вёл счёт времени, но уже начинало темнеть. Синклер уже не плакала, она просто сидела, перебирая в руках холодный могильный песок. Слёз больше не было. Тишину нарушила Аддамс, которая присела на корточки рядом с блондинкой. — Нам пора идти, начинается дождь, — она положила руку на плечо, привлекая внимание потухших голубых глаз. — Ты ещё приедешь сюда, я обещаю. — Девушка без слов встала и направилась в сторону машины, Уэнсдей последовала за ней. Дождь всё усиливался и вот уже начался самый настоящий ливень. Дворники в машине работали без остановки, а концентрация брюнетки увеличилась в несколько раз. Перед выездом из города, Уэнсдей остановила машину и, оставив девушку внутри, направилась в магазин за продуктами. Взяв всё необходимое, она вернулась обратно, застав Энид всё в таком же положении лица и тела. Она просто смотрела в одну точку, иногда лишь моргая. Это пугало. Они приехали к загородному дому, а ливень всё не прекращался. Энид открыла дверь и неспеша вошла внутрь, успев достаточно промокнуть. Аддамс зашла следом, забирая пакет с покупками. Там всё, что врач разрешает блондинке после промывания желудка и Аддамс намерена придерживаться этого списка. — Ты совсем промокла, — проговорила Аддамс, помогая снять пальто. — Тебе нужно принять тёплый душ. Он в спальне, там должно быть всё необходимое. Пошли, я покажу. Они зашли в небольшое помещение и Уэнсдей уже собиралась покинуть комнату, но рука на смуглом запястье её останавливает. — Почему ты так добра ко мне? Ты ненавидишь всё это. Ненавидишь тактильность, но сегодня ты обнимала меня и успокаивала, хотя могла этого и не делать, — голубые глаза, которые сейчас казались серыми, изучали карий омут брюнетки. — Разговоры по душам, только после того, как ты примешь душ и поужинаешь, — Аддамс убрала чужую руку, вновь нацепляя маску безразличия, и покинула комнату, подготавливая всё к ужину. Уэнсдей очень давно не готовила, хотя прекрасно это делает. Раньше не для кого было, но сейчас она знала, что, если не приготовит сама, то Энид не поест, потому что ей сейчас точно не до готовки. Она утонула в одном из своих чёрных свитеров, которые взяла с собой, и спортивных штанах, а потом принялась за готовку. Врач сказала, что Энид можно нежирные рыбу, мясо или морепродукты, поэтому Аддамс запекает рыбу с небольшим количеством специй и соли, к которым организм пока не готов, и салат из свежих овощей, заправляя небольшим количеством масла. На десерт обезжиренный йогурт, который Уэнсдей украсит ягодами, и чай. — Мм, Уэнсдей, это очень вкусно, — блондинка мычала от удовольствия, — не думала, что полезная еда может быть настолько приятной. Спасибо тебе большое, ты очень много сделала для меня, поэтому я не останусь в долгу и отыграю остаток времени самым лучшим образом. Всё, что нужно. — Да, конечно, — Уэнсдей отошла, разворачиваясь спиной к барной стойке, на которой блондинка уплетала ужин. — А почему ты не ешь? — Синклер подняла взгляд на спину брюнетки, которая ладонями упиралась о столешницу, но от вопроса повернулась, произнеся что-то вроде «не хочется». — Давай, Аддамс, ты же не откажешь мне сейчас, да? Ты не можешь мне отказать, — она улыбается самой милой улыбкой, которую Уэнсдей когда-либо видела и не выдерживает под гнётом тёплого взгляда. После ужина Энид вызывается помыть посуду, сказав, что должна внести свой, хотя бы маленький, вклад в этот прекрасный ужин, поблагодарив Аддамс перед этим поцелуем в щёку, от которого обе смутились. Синклер прошептала что-то вроде извинений и уткнулась лицом в раковину. Уэнсдей же списала всё на стресс и, не зацикливая внимания, пошла разводить камин. За окном всё ещё лил дождь, заливая всю округу. Ослепительные молнии разрисовывают ночное небо, вызывая после этого громкие раскаты грома. Аддамс разжигает костёр в камине, который теперь согревает комнату. В доме и так не холодно, но сидеть у камина в такую погоду с чашкой чего-то горячего весьма прекрасная мысль. Энид приходит с чашкой чая, усаживаясь на одно из кресел, а Уэнсдей наливает себе в бокал вино, которое ранее купила в магазине, и занимает кресло рядом. На блондинке светло-серый тёплый и очень мягкий плед, ноги Уэнсдей закинуты одна на другую, руки лежат на подлокотниках. Они рассматривают языки пламени горящего костра, не говоря ни слова. Спустя время, когда деревяшки начинают перегорать, Уэнсдей добавляет несколько дровишек и вновь садится обратно. Их телефоны отключены, они не знают, сколько времени или какие новости увидел мир за пределами этого дома. Дрова тихо потрескивают, разряжая тянущуюся тишину, алые галстуки пламени пляшут и дерутся за своё главенство в общей картине огня, тепло расплавляет мысли, убирая на задний план всё плохое, заставляя концентрироваться на приятном. Говорят же, что вечно можно смотреть на горящий огонь и девушки сейчас с охотой бы согласились, ведь уже который час просто молчат, заставляя мозг и сердце отдохнуть, наполняясь теплом, исходящим от камина, и помочь залечить душевные раны. Чья-то рана была совсем свежа, только испытавшая боль поражения, другая же начинала затягиваться, но хозяйка, будто специально, царапала её, снимая кожицу и выпуская кровь наружу. Спустя неисчислимое количество времени Энид поворачивает голову к Аддамс, оставляя чашку на столике перед креслами и разрушает многочасовую тишину своим шепотом: — Поговорим по душам? — в ответ Уэнсдей непонимающе смотрит в лицо блондинки, — ты обещала, помнишь? После ужина, — объяснилась она, расплываясь в улыбке.