— Я не знала, что подарить человеку у которого всё есть, — она всё так же стоит перед порогом, когда Аддамс делает шаг назад, пропуская девушку внутрь комнаты. — И поэтому я приехала, чтобы избавить тебя от кое-чего, Уэнс.
Приподнятые брови, выражающие явное удивление, брюнетка облизывает пересохшие губы и ждёт объяснений. В глазах заинтересованность. Ещё никогда к ней не врывались, чтобы сказать, что хотят что-то у нее забрать.
Энид рассматривает выражение лица девушки, пересекая грань между коридором и комнатой, и оказывается тем самым в номере. Бросает свой небольшой рюкзак на пол, прислонив его к стене. А затем делает неуверенный шаг вперед. Неловко прикрывает за собой входную дверь, не разрывая зрительного контакта. Замок щёлкает и девушка облокачивается о запертую дверцу.
— Я пришла, чтобы лишить тебя… — Аддамс ждёт продолжения и Энид выдыхает: — одиночества, Уэнс. Я пришла, чтобы ты больше не была одна.
— Что? — Уэнсдей хмурит брови, наблюдая за проходящей мимо фигурой, которая оставила обувь у двери. — Ты…
— Твой день рождения не должен проходить вот так, — Синклер проходит в глубь комнаты, осматривая стол и начатую бутылку вина вместе со стеклянной посудиной рядом. — Если ты найдешь второй бокал, то мы отметим его вместе, — Энид чуть улыбается, стоя спиной к ошарашенной брюнетке. Она знает, зачем на самом деле пришла. Приняла решение, ещё когда была в их комнате в особняке.
— А если не найду? — Аддамс подходит ближе, оказываясь за спиной и блондинка чувствует жар чужого тела. Так близко. Опасно близко. Но она лишь ещё больше ухмыляется, подхватывая бутылку и разворачиваясь лицом к девушке. Упирается поясницей о стол, когда понимает, что Уэнсдей была ближе, чем ей казалось. — Ты проехала сотни километров, чтобы выпить со мной вина? — глаза Аддамс опасно сверкают, когда она подходит ближе.
— Я сделала это, чтобы быть с тобой, — выдыхает Энид, когда чувствует, что брюнетка подошла совсем близко, опираясь ладонями о стол по обе стороны от её тела.
Уэнсдей склоняется над ухом, собираясь что-то сказать, чувствует как грудь Энид приподнимается, чтобы быть ближе. Сама себе усмехается, обдавая горячим дыханием ушную раковину, а затем резко отстраняется, видя как Синклер выдыхает, чуть сгибаясь в спине от резкости действия.
— Тогда давай выпьем. Раз ты так хочешь, — она обходит стол, подходя к барной стойке, и в шкафу берет ещё один прозрачно чистый стакан.
Медленно подходит обратно, становясь достаточно близко к девушке, и аккуратными движениями поднимает темную бутылку со стола. Наливает темно-красной жидкости в бокал и передаёт девушке, а затем проделывает ту же операцию и с напитком для себя. На ней белая рубашка и чёрного цвета брюки. Волосы собраны в небрежный пучок, а первые три пуговицы расстегнуты, открывая вид на выпирающие ключицы. Рукава закатаны по локоть. Взгляд сконцентрирован на занятии, и Энид ощущает, что откровенно пялится на девушку, не сводя с неё глаз.
В конце концов Аддамс замечает этот взгляд, нагло ухмыляясь, опускается вниз, оставляя уже пустую бутылку на полу. Энид сглатывает, когда наблюдает за этим специально медленным действием.
— Что-то не так? — с наигранной наивностью интересуется Уэнсдей, подняв свои глаза в голубую пару. Синклер судорожно качает головой, заставляя брюнетку улыбнуться.
Не отрывая взгляд, Аддамс делает глоток, смотря как Энид нервно выпивает всю алкогольную жидкость. Уэнсдей отрывает губы от стенок бокала.
— Полегче. Оно вообще-то спиртосодержащее, — низким голосом говорит она, видя, как Синклер жадно поглощает всё содержимое.
Энид отставляет бокал только тогда, когда допивает последнюю каплю. В её голове этот разговор строился легко и чётко, а в данный момент все слова будто рассеялись, оставляя лишь пустоту в голове и дрожащие губы, которыми Энид собиралась произнести хотя бы слово. Сейчас ей срочно нужно набраться смелости, чтобы начать и всё-таки сказать всё прямо в лицо этой завораживающей брюнетке. Завораживающей? Алкоголь начинает давать своё. Энид ещё и не ела ничего целый день, поэтому даже один выпитый залпом бокал оказывает своё влияние уже через несколько минут, когда Синклер чувствует как вспыхнули её щеки, приобретая ярко-розовый оттенок.
— Уэнс, — зовет она и, услышав вопросительное мычание, продолжает: — почему ты здесь? Почему ты приезжаешь сюда каждый год? Это… — закусывает губу и немного кривится, прежде чем сказать, — это связано с Вилланель?
Аддамс хмыкает, чуть приподнимая уголки своих губ. Отходит к панорамному окну, становясь спиной к девушке. Руки заведены за спину. Уэнсдей громко вдыхает, а затем так же шумно выдыхает углекислый газ из своих лёгких.
— День рождение — это праздник для всех. Но не для меня. Всё что сделано в мою честь — отвратительно, как и люди с тортом и свечами, как и эти разноцветные шарики, которые мне так и пытались впихнуть. До шестнадцати я это терпела. В то время как раз начала заниматься писательской деятельностью и подстраивала окончание своей книги, чтобы поехать в издательство как раз к этому дню. Уезжала сама и была здесь целые сутки, а потом, на следующий день, возвращалась, когда интерес к моей персоне утихал. Спустя пару лет, получив свою первую большую оплату, я начала приезжать в один из отелей через два квартала отсюда. Оставалась здесь подольше. Нью-Йорк стал моим убежищем от всего, но никогда не был мне родным. Здесь хорошо думается, здесь я могу писать в одиночестве, где никому до меня нет дела. Нью-Йорк напоминает мне о том времени, когда мне нужно было думать лишь о том, в какое приключение попадёт Вайпер в этот раз.
Синклер внимательно слушала, всё так же опираясь о стол, повернув голову. Подойти не решалась.
— Вайпер? — аккуратно поинтересовалась Энид, а брюнетка так и стояла, повернутая спиной, когда её темные глаза изучали вид огоньков из окна.
— Я читала много литературы, а после… подумала, что могу писать сама. Не так, как они. Не так смазливо и наивно. Без всех этих розовых мечт и радужных ожиданий от жизни. Я описывала самые страшные, как всем казалось, преступления. Вайпер — моя главная героиня, в какой-то степени она была похожа на меня: такая же холодная и закрытая к чувствам и безразличная к чужому мнению. Она расследовала все эти убийства, выходя на правильный путь раньше полиции. Дописав свой роман, я приехала в одно из здешних издательств. В своё время оно было лучшим, хотя и сейчас весьма популярно. Мне отказали. Один раз, второй, третий… а потом я поняла, что не хочу публиковаться и писать для людей в принципе, и как раз в тот момент закончила школу, а потом поступила в университет, где уже познакомилась с Ксавье и Дивиной.
— Но ты всё равно приезжаешь сюда, — Энид тихо подошла к Аддамс сзади, находясь не более чем на расстоянии вытянутой руки. — Даже спустя столько лет.
— Этот день… это единственный день, который я могу провести наедине от всего, закрыться от всех и просто делать то, что раньше доставляло мне удовольствие. Да, мир не увидит ни одной рукописи, но именно здесь я могу собраться с мыслями. Раньше я писала лишь детективы, потом — в моей жизни появился человек, который неосознанно заставил добавить к Вайпер любовную линию, которой раньше там не было. А после того, как…
она умерла — здесь я запирала себя. Это была единственная возможность спрятаться от реальности. Но сейчас… за сегодня я не написала ни одного предложения, которое раньше не обходилось бы без одного имени, — плечи приподнимаются при глубоком вдохе. — Сегодня всё по-другому. Сегодня Нью-Йорк давит на меня одиночеством.
На спину ложится теплая рука. Энид ладонью ведёт выше, поглаживая плечо и подходит совсем близко, положив на него свою щеку. Вырисовывает неизвестные и ей самой узоры на лопатке, скрытой под рубашкой, бессознательно прижимаясь ближе.
— Теперь ты не одна, Уэнс. Теперь я всегда буду рядом, — шепчет она, обжигая теплым дыханием чужую шею, вызывая пробегающие мурашки по коже старшей.
— C'est tellement bien que tu sois venu. — Говорит медленно и отчетливо.
— Ты же знаешь, что я понимаю.
— Надеюсь на это, — всё так же не поворачиваясь говорит Уэнсдей. И Энид смущается.
— Уэнс, — зовёт она, и Аддамс вопросительно мычит, а затем оборачивается, вставая перед блондинкой лицом к лицу. И Энид продолжает: — если бы у тебя было одно желание, что бы ты хотела сделать?
Уэнсдей потупила взгляд. Синклер замерла, ожидая ответа. Она ждала, наблюдая за немигающим взглядом карих глаз. Того омута, в который она каждый раз падает, чаще всего даже не осознавая этого. Блондинка стала зависима от этих темных глаз. От этого смотрящего
так только на неё взгляда. Аддамс раздумывает о чём-то долгую минуту, не отрываясь от прекрасного лица стоящей напротив девушки.
— Если бы я могла сделать всё что угодно, то… — она не договаривает, предпочитая показать. Кладёт руки на талию, прижимая девушку к себе и впивается в её губы, неторопливо изучая. Наслаждается процессом, сминая чужие такие податливые уста. Податливые? Да, Энид ответила почти мгновенно. Сразу, как только отошла от состояния неожиданности. Её ладони легли на шею, поднялись к щекам, а затем Синклер пальцами зарылась в темных волосах, оттягивая их у корней, чем вызвала сдавленный рык в свой рот. Энид это понравилось, она ухмыльнулась, не разъединяя их губ, а затем провела ту же операцию вновь. Ситуация повторяется, заставляя брюнетку вновь зарычать вперемешку с мычанием.
Только вот теперь Аддамс действует решительнее, разворачивает их, прижимая Энид к стенке огромного окна. Синклер, чувствуя соприкосновение, содрогается от холодной поверхности панорамного окна. Уэнсдей неторопливо целует, пока её руки уже под свитером блондинки поглаживают бархатную кожу прохладными пальцами, вызывая мурашки. Брюнетка изучает то, что ранее было недоступно. Улыбается сквозь поцелуй, когда осознаёт всю реальность этой картины. Вот она Энид. С ней. Рядом. Блондинка мычит в тот момент, когда Уэнсдей чуть оттягивает нижнюю губу, оставляя на ней небольшой укус. Как животное проводит языком, слизывая выступившие капельки крови. Изо рта вылетают неприличные стоны, когда руки Аддамс скользят ниже, сжимаясь на ягодицах. А затем вновь возвращаются под свитер, поднимаясь выше по ребрам, а после по-хозяйски возвращаются на талию.
И вот поцелуй вновь трепетный и нежный, будто девушки хотят показать насколько же он желанный и долгожданный. Энид отрывается первая, тяжело дыша.
— Это и было всё твоё желание? — с придыханием спрашивает блондинка, стараясь отдышаться.
— Вечер ещё не закончился, — издевательски улыбаясь, отвечает Аддамс.
— Не забывайся, Уэнс, — Энид дерзит в ответ, так же язвительно ухмыляясь, а затем отстраняется, уходя к столу за добавкой в виде новой бутылки, которую находит на кухне.
— Ты сама пришла ко мне, — в догонку кидает ей Уэнсдей. Синклер сама себе неловко улыбается. Этот вечер обещает быть запоминающимся.
— Давай лучше выпьем за твой день рождения, — Энид подходит с двумя бокалами обратно, пока всё это время с неё не сводит взгляда темная пара глаз.
— Разве мы только что пили не за это? — с напускным непониманием говорит Уэнсдей, принимая из рук блондинки напиток.
— Сегодня мы будем пить только за тебя, Уэнс, — протягивает она, а затем, смотря прямо в чужие глаза делает маленький глоток красной жидкости. Намеренно действует неаккуратно, заставляя одну капельку всё же побежать из краешка губы. Медленно и до одури соблазнительно стирает вино, а затем не менее соблазнительно слизывает жидкость с подушечки пальца, заставляя Аддамс нервно сглотнуть.
— За твои двадцать пять, Уэнс, — протягивает бокал и стекло со звоном бьётся друг о друга. Вновь делает глоток, а затем ещё несколько, осушая стакан до дна. Уэнсдей, не отрываясь, делает то же самое.
— Это интересно… — вдруг говорит она. — Праздновать этот день. Быть с кем-то, — объясняет брюнетка, когда видит непонимающий взгляд голубых глаз.
— Это ты ещё в компании не пробовала, — Энид улыбается. Так чисто и наивно.
— Не думаю, что мне бы понравилось больше, чем сегодняшний день, — Уэнсдей чуть поднимает уголок губ в ответ, а затем обходит девушку, оставляя бокал на столе. Видит, что лист всё ещё вставлен в тиски печатной машинки. Аккуратно достаёт его и резко сжимает, небрежно складывая лист бумаги в бесформенное тело, а затем выкидывает в урну, чуть наклонившись вперед поперёк стола.
— Что-то не так? — и Уэнсдей оборачивается. Её лицо расслабленное и даже весьма удовлетворённое. Уголки губ растягиваются в улыбку, а затем она протягивает руки вперёд.
— Иди ко мне, — шепчет она и Энид повинуется. Как и всегда. Она подходит, успевая лишь оставить пустой бокал на столе, на который сейчас опирается брюнетка, как оказывается прижата к чужому телу.
Уэнсдей просто обнимает девушку, спокойно положив голову на её плечо. Чувствует тепло и защищенность, обнимая блондинку за хрупкую талию. Энид же в ответ обвивает шею, на носочках приподнимаясь, чтобы быть на одном уровне с Аддамс. Брюнетка просто гладит чужую кожу, вновь забравшись под ткань светлого свитера. Своими прохладными пальцами водит по чужому телу, прижимаясь ближе. Старается раствориться в аромате цветочного шампуня и черничного геля для душа. Вдыхает запах светлых волос, блаженно прикрывая глаза. А Энид улыбается, когда чувствует это. Она становится ближе, оказываясь между ног опирающейся о стол Уэнсдей.
— Уэнс, — первой эту умиротворенную и совсем ненапряженную тишину разрывает именно блондинка. — Я слышала то, что ты сказала сегодня ночью. — Аддамс отрывается от объятий, мечась меж голубых глаз. Но Энид не даёт брюнетке сказать и слова, ведь продолжает сама. — Давай сотрём Италию вместе? — и Уэнсдей в этот момент чувствует, как её сердце сделало не один переворот, а после и вовсе сорвалось с места, упав вниз, куда-то в ноги.
Молчит. Они обе молчат. Энид всё так же в чужих руках, а карие глаза не спускают взгляда с её лица.
— Я… я влюбилась в тебя, как сумасшедшая, — вторит она ранее сказанные слова. Только теперь в лицо. Глаза в глаза. — И я больше не хочу тебя отпускать. Никогда. Если ты дашь мне шанс и время закончить всё здесь, то мы улетим в Италию вместе.
Я обещаю.
— Уэнс, я не… — лицо Энид максимально серьезное, и Уэнсдей немного хмурится, пока не замечает как дергаются уголки губ блондинки. Энид, понимая, что её раскрыли, ударяет Уэнсдей ладонями по груди, прижимаясь ближе к чужому телу. Руки Аддамс тут же обхватывают тело, готовые скрывать его в своих объятиях от всего мира. — Я тоже люблю тебя, Уэнс. Очень люблю, — шепчет она, прижимаясь ещё ближе, стараясь стереть черту между их телами в принципе.
— Не оставляй меня, Эни.
— Никогда, — она повторяет то, что говорила Уэнсдей ранее, и брюнетка расслабленно выдыхает.
— Это лучший день рождения, который у меня когда-либо был. Возможно, мне стоит полюбить этот день, — шепотом продолжает Аддамс, цепляясь за пряди светлых волос. Перебирает их между пальцев.
— Вечер ещё не закончился, — вновь копирует слова брюнетки. — Этот день может стать ещё лучше.
Энид хотела бы сказать что-то ещё, прикоснувшись к чужой щеке подушечками своих пальцев, как её прерывает звонок телефона из её рюкзака, который всё ещё стоял в прихожей. Блондинка медленно и неудовлетворительно отстраняется.
— Прости. Я сейчас, — тараторит она и уходит за мобильником, заставляя Уэнсдей наблюдать за своими действиями.
Аддамс приподнимается, подходя ближе к девушке, когда та достаёт телефон, а затем подходит к кровати, что стоит напротив входа в номер. Садится на идеально застеленную постель, принимая вызов.
— Да, Йоко… нет, я не могу сейчас говорить, — она украдкой смотрит на брюнетку, что садится на корточки перед девушкой. — Да, со мной всё в порядке, — Уэнсдей аккуратными движениями пальцев отодвигает прядь блондинистых волос, улыбаясь. Энид смущается, но продолжает отвечать но вопросы подруги. — Да, она рядом, — а затем, вероятно услышав ещё один вопрос, тихо выдыхает. — Нет. Всё хорошо, — и очень тихо добавляет, смотря на брюнетку у своих ног, — даже очень, — а затем совсем торопливо. — Поговорим позже, мне нужно отключиться. И я тебя. Дивине привет.
И завершает разговор, переключая всё внимание на девушку напротив, которая всё так же мягкими касаниями поглаживала щёку. Энид не успевает отложить телефон, как Аддамс выдёргивает его из рук, откидывая куда-то в сторону на кресло, которое стояло неподалёку спинкой к панорамному окну.
— Ты что творишь?
— Лишаю тебя лишнего предмета в руках, — с такой же напускной наивностью отвечает Уэнсдей. А затем улыбается. Хищно и невероятно обаятельно. Именно такой находит эту улыбку блондинка, прощая то, что её телефон пролетел пару метров, приземлившись, благо, удачно.
— Мы не договорили, — тихо шепчет Синклер, прильнув щекой к ладони и положив свою поверх. Уэнсдей отрывается от чужой покрасневшей щеки и разворачивает кисть, сплетаясь с пальцами другой девушки.
— Мне кажется, нам уже не о чем говорить, — Уэнсдей приподнимается, рукой потянув на себя и блондинку, а затем резко разворачивается, усаживая девушку на свои колени, садясь на кровать. Большой палец одной руки так и продолжает поглаживать чужую кисть в сплетении их пальцев, а вторая — ныряет под светлый свитер.
— Уэнс, — Энид всё же зовёт вновь, останавливая тем самым касания руки Аддамс на своей талии. Пальцы вылезают из-под ткани одежды, оставаясь на бедре.
— Ммм, — брюнетка смотрит прямо в глаза, несмотря на приглушенный свет, что исходит лишь от лампы, висящей над письменным столом.
— Я… — она теряется, смущается, стараясь скрыться от этого внимательного взгляда. Уэнсдей нежно поглаживает внешнюю сторону бедра, заставляя Энид краснеть ещё сильнее от внезапно появившихся мурашек на её теле. — Я… — она вновь пытается собраться с мыслями, чтобы продолжить свою мысль, но Уэнсдей перебивает её.
— Ты не готова? — аккуратно интересуется она. — Это нормально, если…
— Что? — резко отвечает блондинка. — Я не об этом, — закусывает губу, мнется, перед тем, чтобы всё же сказать. — Я… просто, если мы действительно… — выдыхает, чтобы окончательно настроиться. — Что мы будем делать? Уэнс, я останусь здесь ради тебя настолько, насколько это нужно, но…
— Но ты боишься, что я обману тебя и мы никуда не поедем, — Уэнсдей улыбнулась, возобновив поглаживания чужих джинс на бёдрах. — Энид, я тебя теперь никуда не отпущу. Запомни это. Я не брошу тебя, пока ты не сделаешь этого первой.
Энид смущается, расплывается в улыбке. А затем приподнимается, перекидывая колено, и обвивает чужой торс своими ногами, садясь на колени брюнетки вновь.
— Поцелуй меня, — шепчет Синклер, пока Уэнсдей не отрываясь смотрела на девушку. Её руки поддерживают блондинку за бедра, спускаясь вниз на ягодицы. А услышав предложение Энид, ладони замирают на пояснице, куда успели добраться за это время.
Уэнсдей мгновенно выполняет чужую просьбу, или же это всё-таки была мольба. А может и вовсе приказ? Аддамс уже плевать на это, ведь она сплетает их языки в этом жарком влажном танце. Пальцами приподнимает край этого уже надоедливого свитера и проникает под него, мелкими касаниями, больше похожими на мини-разряды тока, проходится по спине, лопаткам, возвращается на талию, сжимая кожу, стараясь быть как можно ближе. Прижимает девушку к себе. Энид же охотно отвечает, стараясь не отставать. Она кладёт свои локти на плечи, оплетая шею брюнетки, жмется ближе, ёрзает на бедрах, вызывая несколько стонов сквозь поцелуй.
— Энид, прекрати, — рычит она, отрываясь на мгновение от губ с привкусом красного полусладкого, а затем, не давая девушке ответить, вновь впивается в чужие уста. Более напористо, более страстно и развязно. Уэнсдей прикрывает глаза отдаваясь моменту. Блуждает пальцами по телу, где-то зажимая кожу сильнее, вызывая протяжное мычание в свой рот. Возможно, завтра на нежной коже останутся следы от пальцев, но как же это не волнует их обеих в данный момент.
Аддамс отстраняется, переводя дух, но на этом не останавливается, опускаясь руками на ягодицы и с силой сжимает их, срывая с девичьих губ неожиданный стон. Этот звук приятными волнами отзывается в сознании брюнетки. Она видит, как Синклер запрокинула голову, давая больше пространства на своей шее, и Уэнсдей пользуется этим, прильнув своими распаленными от поцелуев устами к доступной зоне. Осыпает шею мелкими касаниями губ, иногда задерживаясь чуть дольше, чтобы оставить пару красных следов. Они не станут багровыми кровоподтёками завтра, но на данный момент этого весьма достаточно, чтобы вновь ощутить чужие пальцы, которые зарываются в темные волосы, а нежный голос сдержанно мычит от удовольствия. Поднимается на подбородок, оставляя и там быстрые, смазанные поцелуи, спускается ниже и ниже. Языком проводит по кадыку, а затем губами двигается в сторону, скользя по коже шеи. Впивается в пульсирующую венку, теперь уже действуя жестче, ведь после её манипуляций на коже остаётся серьезный след, который утром точно даст о себе знать.
— Рядом… — томно говорит брюнетка, дыша в ключицу, на которой оставляет поцелуй. Хорошо, что у свитера хороший вырез и вязанные вещи легко оттягиваются в сторону. — Навсегда, — полутоном продолжает она. Энид вспоминает, где слышала это. Вернее, говорила сама. Она судорожно выдыхает, прижимаясь своим телом к губам, и это абсолютно полностью срывает крышу Аддамс, которая, казалось, ждала слишком долго.
Они обе ждали этого. Ждали так долго и до дрожи в коленях. Сложно делать вид, что тебе всё равно, когда это на самом деле таковым не оказывается. Девушкам приходилось даже бороться с собой. Со своими эмоциями и ожиданиями. Кто же не давал им сорваться раньше? Кто же запрещал несколько недель назад сказать, что всё поменялось? Всё изменилось, и теперь ни одна не представляет свою жизнь без второй.
Но сейчас они просто здесь рядом, отдаваясь друг другу. Накаляя атмосферу до предела своими жаркими поцелуями. Уэнсдей отрывается, смотрит затуманенными глазами в такие же потемневшие синие. Они обе тяжело дышат, но Аддамс не останавливается, хватая края свитера и тянет его вверх. Энид, понимая намек, поднимает руки, позволяя избавить себя от этого на данный момент крайне лишнего элемента одежды, который Уэнсдей откидывает куда-то в сторону, и вещь бесшумно падает на пол.
Взгляду Уэнсдей предстаёт просто невероятный бюстгальтер. Красного цвета. Вычурное кружево утонченно обрамляет силуэт, подчеркивает нежность и деликатность кожи, тонкие бретельки поддерживают чашки полупрозрачного белья, за которыми виднеется вздымающаяся грудь девушки. Аддамс скользит глазами по телу, похотливо изучая его. Карие омуты бродят по талии, ребрам, ключицам, задерживаясь перед этим на скрытых такой ненадёжной вещью полушариях.
— Что-то не так? — шепчет Энид, боясь услышать что-то не то. Но что же
не то она могла услышать от той, что с таким обожанием смотрела на тело младшей девушки. Вероятно, в её жизни был неприятный опыт, который теперь даёт неуверенность в себе.
— Красное бельё, — Уэнсдей поднимает опьяненный взгляд, изучая изменяющуюся мимику на лице блондинки. — Именно этот комплект вы купили с Див, не так ли? — на лице сверкнула опасная ухмылка.
— Да… — выдыхает Энид, вновь ощутив на коже чужие пальцы, что казалось нашли упокоение на её теле.
Аддамс хмыкает, понимая, что бельё — часть подготовки. Энид знала, что брюнетка должна его увидеть. Сегодня. Сейчас. Но Аддамс промолчала — не сегодня об этом. Уэнсдей лишь про себя думает, что ей приятно это. Приятно знать, что Синклер хотела этого давно, надев комплект вызывающего белья.
— Подготовилась, — шепчет на самое ухо, а затем проводит по мочке уха языком, спускаясь кончиком ниже и ниже на шею. Меняет свой язык на губы, которыми оставляет множественные поцелуи.
Отстраняется, поддерживает девушку за бёдра, поднимаясь с кровати, а затем разворачивается, медленно укладывая Энид на кровать, сминая ранее идеальные одеяла. Синклер охает от неожиданности, обвивая ладонями шею. Прижимает Уэнсдей к себе, чувствуя прохладную постель под спиной, и завлекает ту в новый поцелуй. Брюнетка, уперевшись руками в подушку по обе стороны от лица Синклер, склоняется, уходя в омут с головой. Сминает чужие податливые и уже опухшие уста, а затем вновь спускается на шею, и не задерживая на ней слишком большого внимания, скользит ниже, обведя ключицы языком. Двумя пальцами аккуратно стягивает одну лямку кружевного бюстгальтера с плеча, а затем вторую другой рукой. Ладонью спускается ниже, собираясь добраться до застёжки и Энид, понимая действия брюнетки, чуть выгибается в спине, позволяя лишить себя ещё одного, такого ранее ценного элемента нижнего белья.
— Tellement obéissant, — голос Аддамс опустился до опасно низких тонов.
Пальцами берётся в центре бюстгальтера и тянет вверх, избавляясь от него, откидывая куда-то к уже лежащему на полу свитеру. Её взору предстают две округлые половинки подтянутых грудей. Набухшие соски показывают всё то желание, которое хранило молодое тело. Энид собирается инстинктивно прикрыться руками, но Уэнсдей, сев девушке на бёдра, перехватывает её запястья, не давая скрыться.
— Не смей закрываться от
меня, — Уэнсдей чуть ли не рычит, поднимая одной рукой кисти девушки вверх, не давая той выбраться из хватки. А Синклер и не собиралась. Она лишь смотрела на то, как брюнетка восхищается её телом, и нельзя сказать, что девушке это не льстило.
— Я не… — хотела было начать Энид, но её фраза сменилась неожиданным стоном, слетевшим с её алых губ. Аддамс правой рукой сжала одну из грудей, вызывая порцию несдержанных звуков. Сминала её, оставляя красные следы своих пальцев на молочной коже. Указательный и средний палец начали играться с соском, перекатывая его меж собой, а брюнетка накрыла своими губами уста Энид. Теперь ей всегда будет мало, она никогда не сможет насладиться поцелуями с этой блондинкой, которая одним своим вздохом сносит крышу. Они обе терпели слишком долго. Ждали этого очень долго, изнемогая от желания быть рядом.
Аддамс отпускает чужие руки, находя своей ладонью противоположную половинку груди, не разрывая поцелуй. Тугой обжигающий узел накалялся внизу живота Синклер всё сильнее, заставляя ту нервно выдыхать от каждой манипуляции, которую брюнетка проводит с её телом. Стонать ей в губы, когда Уэнсдей резко сжимает обе половинки ранее никем
так нетронутой. Да, у блондинки были отношения и половые связи с мужчинами, но никто не вызывал в ней
столько эмоций, столько страсти и азарта. Желание быть сейчас здесь одно из самых прекрасных, которое девушка когда-либо имела.
— Энид, ты невероятна, — с отчетливой хрипотцой проговаривает Аддамс, и Энид задыхается в новом стоне просто от этого голоса. Просто от этого тона и произнесенных слов. Её считают невероятной. — Ты бесподобна, — шепчет миллионы комплиментов и в это время медленными поцелуями спускается ниже к груди, намеренно проводя губами по телу. Смазано и быстро. Осыпает тело скорыми касаниями, доходя до задуманного ранее места.
Собирается опустится на грудь губами, даря Энид новую порцию невыносимого удовольствия, но Синклер останавливает девушку за плечи, заставляя Аддамс поднять удивленный взгляд.
— Не чес-стно, — выстанывает она, пока рука Уэнсдей сжимает её грудь вновь. — Ты в одежде, — сбито добавляет она, когда Аддамс расплывается в улыбке. Ехидной и невероятно сексуальной.
Энид по взгляду всё понимает, аккуратно протягивая свои руки к белой рубашке, начиная с первой пуговицы, пальцами спускается ниже и ниже, расстегивая одну пуговицу за другой, а после — небрежно задевает торс девушки подушечками пальцев и чувствует, как пресс напрягся, а сама брюнетка сдавленно застонала. Продолжает эту каторгу над сидящей на ней девушкой, которая с терпением наблюдает. Ощущает неуверенность и неловкость, которая передаётся с тем, какими дрожащими руками Энид выполняет это пресловутое действие.
— Эни, расслабься, — говорит Аддамс, привлекая на себя чужой взгляд. Руки девушки так и остаются на талии старшей, когда она заглядывает в темно-карего цвета глаза. — Ты всё делаешь правильно, и ты
можешь делать всё, что
тебе покажется правильным, — продолжает спокойно и ненавязчиво, пока Синклер мучается с последней пуговицей, которая в итоге всё же поддаётся, после чего Энид распахивает оба края рубашки.
Глаза тут же забегали по подтянутому телу, начиная от ключиц, которыми Синклер любовалась ещё когда пришла, потом спускается ниже, рассматривая чёрный бюстгальтер, обрамленный кружевом. Удобный, но в то же время невероятно притягательный. Голубая пара глаз двигается ниже, останавливаясь на животе, на котором видны очертания кубиков пресса. Энид вновь находит лицо Уэнсдей, сталкиваясь с одобряющим взглядом и успокаивающей улыбкой.
И как только Уэнсдей могла быть такой разной в одночасье?
Сглатывает невесть откуда взявшийся ком в горле, протягивая руку к животу. Подушечки пальцев припадают к коже и Уэнсдей вмиг напрягается сильнее, показывая уже явные мышцы пресса, что складывались во всем известные кубики. Ведёт четырьмя фалангами вниз, наслаждаясь тем, как сбито задышала брюнетка. Очерчивает указательным пальцем каждую неровность, вызывая пару явных стонов.
— Больше не могу, — рычит Аддамс, убирая руку от своего тела, сплетает со своими пальцами и по простыни протягивает на уровень головы блондинки. Припадает к чужим губам, оставляя смазанный поцелуй, а затем резко спускается ниже, начиная медленно и дразняще облизывать ореол груди, сжимая другую половинку в ладони. Стоны наполняют комнату, когда Уэнсдей добавляет к своим действиям зубы, аккуратно оттягивая сосок и покусывая кожу вокруг, а затем старательно зализывает, вызывая новую порцию нетерпящих выдохов.
На этом не останавливается, спускаясь ниже, пока ласкает вторую половинку груди, заменив свой рот пальцами.
— Уэн-сдей, — бредит блондинка чужое имя. — Уэнс…
Для Аддамс слышать своё имя из уст блондинки оказалось последней каплей, ведь она быстрыми движениями расстегивает пуговицы джинс, а затем приспускает их, после чего и вовсе избавляется от этого элемента одежды. Взгляду предстаёт вторая часть белья, в виде тонкого, изящного кружевного материала, что так приятно прилегал к телу блондинки. Красное белье будто тряпка для быка действует на Уэнсдей и та поддевает его пальцами по бокам, поглаживая кожу, где материал соприкасался с телом. Энид стонет от ощущения пальцев брюнетки так близко к себе.
Уэнсдей устраивается поудобнее, раздвигая ноги, и принимается ласкать внутреннюю часть бёдер, начиная около колен, оставляя на нежной коже попеременные поцелуи и укусы. Движется медленно и тянуще, припадая губами то к одному бедру, то к другому, вызывая по телу Энид множественные подергивания и мелкие судороги удовольствия. Аддамс скользит устами по коже, направляясь всё ближе к самому сокровенному месту любой девушки, и замечает краем глаза, как грудь Энид вздымается чаще и активнее, а сама девушка давится собственными стонами от любого прикосновения будь то пальцы или губы. Ладони Уэнсдей поглаживают внешнюю часть бедер, периодически сжимая до красных следов, вызывая тем самым сладостные для ушей Аддамс звуки.
Дойдя до края, до красной линии, за которой только разврат и страсть, животное желание и непреодолимое влечение, Уэнсдей останавливается, поднимая взгляд на уже вспотевшее лишь от предварительных ласк лицо. Глядит исподлобья, встречаясь с затуманенными глазами из-под приспущенных век. Руки поднимаются выше, вновь оказываясь под опоясывающем лоскутком ткани, который Аддамс задевает, намереваясь спустить вниз, приподняв свои ладони, потянув ткань за собой. Немного приподнимается, поднимая чужие стройные ноги кверху, прижимая к своей груди, и избавляется от последнего элемента ткани на молодом девичьем теле. Энид инстинктивно закидывает ноги за Уэнсдей, опоясывая её спину, когда Аддамс приподнимается держа в руках красные трусики, словно трофей. Сжимает их в кулаке, поднося к своему носу и делает глубокий вдох, не разрывая зрительного контакта с Энид, которая от таких действий округлила глаза, не зная куда деться от этого взгляда. Куда же спрятаться от собственной смущённости, чтобы сердце не билось так быстро, а глаза не хотелось закрыть, чтобы успокоить собственную нервную систему. И вот она прикрывает глаза, но чужая свободная рука находит её ягодицу, сжимая в своей ладони невинную кожу.
— Смотри на меня, Энид, — томным голосом говорит она, продолжая наслаждаться ароматом, которым одарила Энид свой комплект белья. — Твой запах сводит с ума, — добавляет она, и Синклер забывает как дышать на пару мгновений. Заливает краской уже и так разгорячённые щёки.
— Уэнс… прекрати.
Аддамс откидывает белье в сторону, всё ещё продолжая смотреть на Энид своим издевательски сексуальным взглядом, а после Уэнсдей кладёт руку поверх лобка, когда видит, как блондинка прикрыла глаза. Но это действие заставило её вернуться в сознание вновь, нервно выдохнув.
— Только скажи, и я сделаю всё, что ты хочешь, — продолжает издеваться, водя по линии живота, лобку. Играется, не заходя дальше дозволенного.
— Сделай всё что угодно, Уэнс… — судорожно проговаривает она, когда чувствует краткие прикосновения к своим половым губам, без явных наступательных действий.
Но Уэнсдей опускает руку, задерживаясь в паре сантиметров над распалённой кожей.
— Я сделаю это, только после того как ты скажешь мне, чего же именно желаешь ты.
— Я… — она собирается с духом и силами, понимая, что без слов ничего не получит. — Я желаю тебя внутри. Я хочу ощущать твои пальцы… хочу тебя… — выдыхает она в конце, а сама не знает куда деть себя от этого пронзительного взгляда карих глаз. Щёки пылают так же, как и сердце. Так же, как и все органы в её молодом теле, которое так отчаянно нуждается в ласке.
И Уэнсдей дарит эту ласку, принимая слова блондинки словно приказ. Ладонью опускается на половые губы, распределив выделившуюся жидкость, измазав в ней свои пальцы. Поглаживает их, прежде чем войти, и Энид содрогается от смущения и ещё большего желания, которое распаляла Аддамс своей медлительностью.
Уэнсдей видит, как блондинка закатывает глаза от удовольствия, когда в неё погружается первый палец. Поступательными движениями она погружается в лоно девушки, срывая с её губ уже откровенно несдержанные стоны, когда добавляет ещё средний, после того как чувствует, что тело блондинки активно и положительно реагирует на любое взаимодействие. Продолжая двигаться внутри пока ещё двумя пальцами, она склоняется над лицом девушки, вовлекая ту в быстрый поцелуй. Губы скользят по чужим, голова Синклер приподнимается, стараясь не разрывать их уст как можно дольше, но брюнетка всё же отстраняется, опускаясь на ключицы и грудь, не оставляя те без своих следов. Свободной рукой скользит по животу, делая жалкие попытки снабжать легкие новой порцией кислорода, ведь дыхание было и так напрочь сбито.
Третий палец входит так же легко и с неожиданным
(хотя почему неожиданным) стоном блондинки в плечо Уэнсдей. Аддамс, прочувствовав все слабые точки, при которых тело Энид реагирует с особенной силой, двигалась с бо́льшим азартом и страстью, выбивая из Синклер стоны наслаждения.
— Уэнс-сдей, — слетало с её губ, — Уэнс… ах… да!.. ммм… Только не останавливайся, — выкрикивала она, заставляя Уэнсдей работать ещё более усердно, чем раньше.
Большой палец стимулировал найденный клитор девушки, и блондинка, в этот момент, кажется, потеряла последние капли сдержанности и адекватности. Она насаживалась бёдрами на пальцы, закрывала кулаком рот, когда чувствовала, что её выкрикивания становятся уж больно громкими. Закусывала зубами кожу, когда Аддамс входила на полную длину пальцев, доходя чуть ли не до костяшек. Другой рукой сжимала одеяло в своём кулаке, когда Уэнсдей спускалась губами ниже, нарочно проводя кончиком языка по телу, выводя узоры по животу и ниже.
После, губы именинницы заменили большой палец, втягивая горошину клитора, продолжая входить пальцами во влагалище. Язык выводил известные только хозяйке кривые линии, заставляющие Энид прижиматься ближе к лицу Аддамс. Блондинка теперь сжимала одеяло обеими руками, наполняя громкими стонами всю площадь комнаты, и плевать ей было на кого-то ещё. Сейчас важны только Уэнсдей, её действия и получаемые от этого эмоции.
Это был новый уровень близости. Новый уровень доверия. Ещё несколько дней назад их души были связаны, их сердца бились в унисон, даже не подозревая этого. Но сейчас. Сейчас они чувствуют друг друга ближе, чем это могло бы быть возможно.
Тело Энид дрожит, она изгибается в пояснице, глубже насаживаясь на чужие пальцы, которые находятся в её плоти. Это побуждает брюнетку действовать ещё резче, страстнее, отчаяннее… Аддамс хотела её. Хотела её всю. Каждый стон, каждую мольбу не останавливаться, крики наслаждения и своё срывающееся имя с губ этой девушки. Каждое её движение Уэнсдей старалась зафиксировать в памяти и удерживать всю жизнь. Вот оно то, чего они обе так хотели. Одержимые друг другом. Только здесь и сейчас.
Последний, оглушающий стон, и эйфория от полученного оргазма накрыла блондинку с головой, заставляя обессиленно упасть головой на подушку. Уэнсдей же, показательно слизав все соки девушки под внимательный взгляд голубых глаз, легла рядом, повернувшись на бок.
— Как ты? — шепчет Аддамс, пальцами аккуратно убирая влажные пряди с вспотевшего лица девушки.
— Je ne peux pas décrire avec des mots, — так же шепотом отвечает она, пододвинувшись ближе к лицу брюнетки, накрывая мягкие губы в поцелуе благодарности и любви.
Уэнсдей переворачивается на спину, подтягивая блондинку ближе, не разрывая поцелуй. Девушки наслаждаются каждой проведенной минутой в объятиях друг друга. Но спустя время Энид становится чуть смелее, перекидывая колено через Аддамс, садясь на её бёдра. Руками упирается в плечи, вновь соединяя их губы. Пальцы сжимают и разжимают ткань белой распахнутой рубашки, а после Энид ныряет под неё, ладонями блуждая по ключицам.
Блондинка оборачивается и её взор падает на входную дверь, рядом с которой висела верхняя одежда её и Аддамс. Пальто и чёрный шарф. Шарф. Энид остановилась, смерив его быстрым взглядом, а затем она повернулась к лежащей под ней девушке, которая собиралась потянуться за поцелуем, как её остановили руки на плечах.
— Я сейчас, — тараторит Синклер, оставляя быстрый поцелуй на краешке губ, встает под непонимающий взгляд брюнетки, что приподнялась на локтях, наблюдая за обнажённой фигурой в полумраке комнаты. До неё не сразу дошел смысл и идея блондинки, но стоило той ухватиться за её шарф, висящий в холле, губы Аддамс от чего-то тронулись в улыбке и предвкушении. У Энид появился план, и кто она такая, чтобы этому помешать.
Блондинка вернулась крайне быстро, вновь занимая позу на бёдрах Уэнсдей. Руки тут же легли на чужие ноги, поглаживая кожу, от чего меньшая девушка вздрогнула. Аддамс следила своими чёрными глазами за каждым движением, вызывая смущение второй, пока та аккуратно складывала шарф в несколько слоёв.
— Поделишься своей идеей? — с вызовом в голосе и ехидной улыбкой поинтересовалась старшая.
— Сейчас, дай мне ещё немного времени… — девушка кропотливо в последний раз свернула шарф, образовывая одну относительно тонкую линию, — и вот, — Энид держала в руках сложенную вещь, а брюнетка всё так же непонимающе смотрела. Синклер начала рассказывать, смущенно усмехаясь, — я не выдержу, если ты будешь смотреть на меня так всё время, — проговорила она вполголоса, держа ткань в двух руках, чтобы она не вернулась в исходное положение. — Но именинница сегодня ты и я хочу, чтобы тебе в эту ночь было так же приятно. То есть… — она облизнула губы, стараясь избежать изучающего теплого взгляда темных глаз. — То есть, чтобы я сделала тебе приятно.
Уэнсдей улыбнулась одним уголком губы, а руки переместились, найдя своё место уже на талии, заставляя девушку вновь ощутить волну наступающих мурашек по её телу, которые не остались без внимания старшей, вызывая её смешок.
Энид видела согласие в этих карих глазах, что смотрели с невероятной любовью. И как она не замечала этого взгляда раньше? Ведь брюнетка смотрела так уже давно, и, видимо, лишь Синклер избегала этой вероятности.
— Сегодняшняя ночь должна была пойти по моим правилам, Уэнс, — вновь начала Энид, собрав всю волю в кулак, чтобы прямо сейчас вновь не застонать от прикосновений чужих ладоней, что блуждали по торсу, спине, бёдрам, чтобы не расплавиться от этого взгляда, который Уэнсдей ни разу не отвела даже на сантиметр от лица блондинки, чтобы эта улыбка не поражала её сердце, заставляя всё внутри трепетать.
— Но я нарушила твои планы, — Аддамс усмехнулась. — Что ж… попробуем заново? Только ты останешься раздетой, — уточнила в конце Уэнсдей, вновь вгоняя девушку в краску. Уже в который раз за сегодняшний вечер. Но Синклер в итоге победно усмехнулась: её план должен был помочь ей расслабиться.
— Что ж, именинница, время получать свои подарки, — Энид смущённо растянула губы в улыбке. А затем потянулась к глазам брюнетки, закрывая взор для карих глаз тканью чёрного шарфа, и завязала его на затылке, чтобы тот не спал в самый неподходящий момент. Уэнсдей удивилась, хотя виду и не подала. Лишь дёрнула уголком губ, ухмыляясь. Теперь её организму требовались изменения, а вернее — перестройка, ведь один из важнейших органов чувств в данный момент помочь брюнетке никак не мог. Зато её слух и обоняние явно обострились. Девушка вслушивалась в каждый шорох, пока Энид завязывала шарф. — Ты не сможешь смотреть на меня, не будешь знать и можешь лишь догадаться в каком месте я прикоснусь к тебе в следующее мгновение, — она предательски медленно и томно проговаривала это всё на ухо брюнетки, которая лишь шумно выдохнула, ощущая дыхание на своей коже и этот манящий голос с еле слышной хрипотцой.
— Я в любой момент могу избавиться от повязки, мои руки свободны, — она продемонстрировала свои слова, подняв руки в воздух, повертев кистями, а после положила их на бёдра девушки вновь.
— Но ты не сделаешь этого, — абсолютно утвердительно и без капли сомнений ответила Синклер, отстранившись от брюнетки, вновь садясь прямо, упираясь ладонями в пресс девушки, которая дёрнулась, не ожидая подобного взаимодействия.
Руки пошли выше, задевая каждый появившийся кубик пресса, достигли груди, сжимая её не очень сильно, но достаточно, чтобы Аддамс сухо замычала, оторвав грудную клетку от простыней. Это забавляло Энид. Вся из себя строгая и никому неподвластная девушка, имеющая власть над многими, и сейчас показывает своё упрямство, даже когда её тело говорит не в её пользу. Девушка аккуратными движениями пошла ещё выше, оказываясь на ключицах, после скидывая рубашку с худых плечей, снимает её, не без помощи понимающей мотивы блондинки Аддамс, и откидывает в сторону, куда-то по соседству со своими вещами.
Первый поцелуй приходится на губы. Смазанный и чуть быстрый, ведь Энид не была уверена в своих действиях. Она лишь имела теоретический набор знаний, и практический, который минутами ранее применила над ней брюнетка. Она знала, что будет полагаться на интуицию и то, как реагирует тело старшей девушки.
— Ты слишком скована для человека, чья власть почти безгранична, — проговорила Синклер снова над ушной раковиной, а затем языком провела по мочке, облизнув. Уэнсдей напряглась, что выдавали очерченные скулы на её лице. Ладони, по ощущениям, нашли чужие ягодицы, сжимая сильнее, от чего Энид чуть сбито выдохнула, сдерживая в себе желание застонать.
— Я держу себя в руках, чтобы не испортить твой спектакль, — с издёвкой говорит Аддамс. — Потому что мне чертовски нравится то, что ты задумала, но абсолютно не нравится, что я не могу видеть твоих стараний, — чуть досадно добавляет Уэнсдей, расслабляя руки, которые вновь покоились на внешней части бёдер.
— Но ты можешь их ощущать, — говорит Энид уже куда-то в шею, своими искусанными и исцелованными губами прикасаясь к коже. Уэнсдей тут же выдыхает весь воздух сквозь зубы, а после нехитрых манипуляций блондинка отстраняется, лишь быстро замечая небольшой след, который она сделала собственными руками. То есть, ртом. Синклер скользит руками ниже, затем заводит одну из них под спину брюнетки, и Аддамс подчиняется, позволяя снять с себя чёрный кружевной элемент нижнего белья, который скрывает за собой два полушария, которыми и предпочтёт заняться Энид в первую очередь.
Губы припадают к одной половинке груди, в то время как пальцы руки играются с соском на втором. Энид своими неумелыми движениями лишь распаляла в Аддамс всё бо́льшее желание ощутить эту неумелость несколько ниже. Но всему свой черед, и сейчас Уэнсдей наслаждается тем, как блондинка ласкает её грудь, заставляя всё же слегка сдержанно застонать, что побудило в Энид её и так разгорающийся азарт. Она, оставив свободную руку на груди, переместилась на ключицы, оставляя и там влажные следы от своих уст, спустилась ниже к ложбинке груди, где в моменте провела кончиком языка, подумав, что это сможет сильнее воздействовать на брюнетку. И да, та снова застонала чуть громче, оторвав грудную клетку от кровати. Такой отклик подстегнул Синклер не останавливаться, а лишь с пущей отдачей спускалась ниже, оставляя дорожку влажных поцелуев по всему телу. Обводила языком каждый кубик напряженного пресса.
— Синклер, мать твою, — прорычала Уэнсдей, пока девушка проводила свои манипуляции над торсом брюнетки. Этот рык с упоминанием её фамилии был для Энид сладостным утверждением, что она делает всё правильно. Это было сочтено нею за комплимент.
Язык дошел до линии брюк, когда ладони оставили грудь в покое, продолжая жадно блуждать по телу. Энид подняла свой взгляд на брюнетку, что явно сдерживала себя: то ли чтобы не снять с себя этот мешающий элемент, то ли чтобы не заскулить от напряжения в теле, которое так нуждалось в разрядке. Это тело нуждалось в Энид. И только в ней. Аддамс нервно сглотнула, когда ощутила, что блондинка остановилась.
— Не вздумай сказать, что ты передумала, — недовольно, но всё с той же ухмылкой отозвалась она.
— Любуюсь тобой, — вторит Энид сказанные ранее самой брюнеткой слова. — Тебе явно не один раз говорили, что ты потрясающая. А я скажу, что ты подобна искусству: такое же сложное, местами непонятное, но такое, от которого ни один скульптор или художник не смог бы оторвать глаз.
И Уэнсдей расплылась в довольной улыбке от этих слов. Она не ожидала, что Энид скажет ей нечто подобное, вероятно, не сейчас, да и вообще она на такие заявления никогда не претендовала. Но это было абсолютно точно приятно и красиво. Синклер говорила медленно, пока её ладони спускались ниже к брюкам. Первая пуговица соскочила так же быстро, как и последующая. Молния змейки опустилась вниз с характерным резким звуком, и Энид слезла с бёдер девушки, сев на колени между ними. Руки ухватились за ткань чёрных брюк, и Уэнсдей задержала дыхание, после чего ощутила себя лишённой этого ненужного элемента одежды, инстинктивно приподняв свои ноги, чтобы помочь. Синклер не стала долго раздумывать, и следом за штанами девушка избавилась и от чёрных трусиков, которые так же бесшумно улетели на пол. Она устроилась поудобнее меж ног, запрокинув их себе на плечи, и склонилась над лобком брюнетки, вдохнув аромат возбуждения этой несносной брюнетки. Теперь она понимала, почему Уэнсдей уделила этому такое внимание, ведь знать, что ты так влияешь на кого-то другого — будоражит сознание до такой степени, что и сам не понимаешь, что оказался под особого вида наркотиком, с которого весьма трудно спрыгнуть, даже если сильно постараться. Но Синклер не собиралась отказываться от «новых доз». Она лишь опустилась ладонью на лобок, пальцами ведя вниз к половым губам, на которых выступила вязкая жидкость, в которой Энид тут же погрязла, испачкав свои пальцы природным естеством брюнетки. Она подняла глаза, наблюдая за вздымающейся фигурой девушки, которая сейчас смотрела бы в потолок, будь её глаза свободными от надоедливого чёрного материала.
Энид аккуратным движением раздвинула половые губы, проникая внутрь сразу двумя пальцами, что заставило Аддамс поднести свой кулак ко рту, прикусив палец, чтобы не застонать на весь номер. Энид привыкала к темпу, регулируя его по скорости и углу входа пальцев. Нащупав именно то положение, в котором Уэнсдей каждый раз вздрагивала, Синклер поняла, что она на правильном пути. Следом подключился и третий палец, также вторгаясь в лоно девушки, а большой палец нашел клитор, массируя его.
— Энид… — сбито проговорила брюнетка чужое имя. — Эни… — вторила она, бёдрами подаваясь ближе к пальцам, что так отчаянно работали внутри неё, даря колоссальное удовольствие. — Быст…рее, — на выдохе проговорила она совсем тихо, хрипя. Но Энид услышала её просьбу, наращивая скорость своих ловких пальцев, от чего Аддамс более характерно простонала, закрыв глаза. Энид этого не видела, но брюнетка блаженно прикрыла свои черные глаза.
Блондинка ослабила темп, входя медленнее, но глубже. Аддамс недовольно хмыкнула, застонав, ведь ещё немного и она была бы на грани того, чтобы получить долгожданный оргазм. Синклер спустилась ниже, убрав большой палец, заменив его своими губами, что сначала лишь кратко касались половых губ, а после язык оказался внутри, играясь с клитором девушки. Уэнсдей жадно хватала воздух ртом, стараясь заполнить кислородом легкие, что нуждались в новой порции воздуха, которого катастрофически не хватало. А Энид не останавливалась, выводя узоры по какому-то собственному алгоритму, который ей казался весьма успешным, ведь Аддамс реагировала на него, как сумасшедшая. Ладонь брюнетки нашла чужую голову, и Уэнсдей по ощущениям собрала волосы Энид в кулак, сжимая, а после пальцы Аддамс нырнули под них, теряясь меж прядей. Уэнсдей упёрлась в корни волос, прижимая голову ближе к своей паховой зоне, и Синклер внутри себя усмехнулась, осознав, что все стены упали. Все выстроенные ледяной королевой границы начали таять ещё давно, стоило блондинке только появиться в зоне видимости владелицы огромной компании. Но именно сейчас Энид чувствовала по касаниям на своей голове, слышала по сбитому дыханию и уже нескрываемым стонам,
знала, что стены разрушены, не оставив после себя и руин, ведь блондинка тактично убрала их все, заменяя лаской и нежностью, страстью и неудержимым желанием. Уэнсдей хотела обладать, но в душе она так же мечтала, чтобы кто-то любил её. Любил во всех смыслах, которое носило это понятие.
Оргазм, сотрясающий всё тело старшей девушки, не заставил себя ждать. Она напоследок выкрикнула чужое имя, что так сладостно для ушей Энид, слетело с пухлых губ, и Уэнсдей, выгнувшись до этого в спине, сейчас обессиленно упала на кровать, всё ещё тяжело дыша. Её грудь быстро вздымалась и опускалась, а пульс вероятно сейчас было бы не сосчитать без специального прибора. Но она была довольна. Тепло разливалось по её телу от осознания и понимания того, что только что с ней сделала блондинка.
Энид напоследок слизала все соки, которыми одарила её брюнетка, и поднялась, облизнувшись. Специально сделала это громко. Так чтобы, этот звук дошёл до ушей Аддамс. Та сглотнула ком в горле, а после судорожно выдохнула.
— Сними с меня этот чёртов шарф, — она была притворно рассержена, хотя губы трогала мягкая улыбка.
— Ты же можешь сделать это сама, — Энид знала ответ, но и снимать повязку не спешила, пока не дождётся.
— Не могу, ты же знаешь, — чуть фыркнув, она вскинула подбородком вверх. — Мы обе это знаем.
И она действительно не могла. Не физически. Конечно, она могла бы развязать бедный шарф, избавившись от него ещё в самом начале этой игры от Синклер, но не стала. Уэнсдей честно «получала свой подарок» со всеми вытекающими и составляющими, которые в него входили. Чувство уважения у неё было. Да и смущать блондинку лишний раз не хотелось. Та была и так неуверенна, а её внимательный взгляд мог только сильнее заставить девушку робеть. Ну а сейчас это лишь завершение. Сама одела и снимать ей. Синклер медленно потянулась к затылку, развязывая нехитрый узелок и освобождая глаза девушки, возвращая утраченную ранее зрительную составляющую. Уэнсдей откинула его в сторону, потянувшись пальцами к вновь сидевшей на её бедрах девушке. Она аккуратно коснулась щеки, заправляя выпавшие пряди волос. Разглядывала чужое лицо, глупо улыбаясь самой себе, словно вспомнила что-то комичное. Теплая улыбка тронула и губы Энид, которая прислонилась щекой к поглаживающей ладони, прикрывая глаза.
— Всё хорошо? — неожиданно прошептала Энид, резко открыв глаза. — Как ты? — она спросила, потому что Уэнсдей высвободила свою руку, убирая её от тела блондинки.
— Je ne peux pas décrire avec des mots, — повторила брюнетка ранее сказанную меньшей девушкой фразу, и та вновь расплылась в улыбке. Слезла с бёдер, умостившись плече, руками обнимая Аддамс за шею. Одна рука Уэнсдей легла на талию, а второй она нашла край одеяла, что скомкано лежала около неё, и перетянула его на них обеих, укрывая их обнажённые и всё ещё разгорячённые тела. Энид закинула своё бедро на девушку, и их ноги сплелись в незамысловатом сплетении.
— Сегодня ты сделала невероятное, Энид, — спустя пару минут молчания Уэнсдей всё же начала говорить. Блондинка положила руку на противоположное плечо от того, на котором удобно лежала она сама, и начала вырисовывать какие-то хаотичные узоры на бледной коже.
— Что? — прошептала она в ответ. — Я не сделала ничего…
— Сделала! — перебивает Уэнсдей. — Я… я почувствовала себя живым человеком. Когда увидела тебя на пляже, уже тогда моё подсознание твердило, что я должна быть рядом с тобой. А сегодня… в тот момент, когда ты сказала, что слышала мои слова. Я ощутила себя той, кем меня знали, помнили, любили… — последние слова пришлись чуть тише остальных. — Но на этом ты не остановилась, и во второй раз я это почувствовала, когда ты сняла с меня шарф после того,
что ты сделала с моим телом. Я… — она на мгновение остановилась, выдыхая перед тем как продолжить. — Я благодарна тебе за всё. И я сделаю всё, чтобы ты была рядом со мной, Эни. Потому что люблю тебя и не уверена, что теперь смогу по-другому.
В ответ девушка услышала тихое сопение в своё плечо, пальцы уже просто покоятся на плече, не выводя узоров, а дыхание рядом ровное и тёплое. Уэнсдей улыбнулась сама себе, понимая, что девушка просто напросто уснула. И это было нормально: и эмоционально, и физически этот день был наполнен множеством событий. Энид слишком устала, а оказавшись в объятиях родного запаха не смогла противостоять природе, погружаясь в крепкий сон. Аддамс выдохнула, облокотившись щекой о макушку девушки и медленно прикрыла глаза. Царство сновидений быстро утянуло в свои лапы и вторую жертву этой бессонной ночи, до конца которой оставалось не так много времени.
***
Уэнсдей проснулась одна, что заставило её резко приподняться на локтях, чтобы осмотреться. Никого. Неужели… неужели это всё ей приснилось? Нет. Нет-нет-нет. Энид же была здесь! Аддамс встряхнула головой, зажмурив глаза. А после открыла их вновь, оглядывая комнату, и как только она дошла глазами до входной двери, её взгляд уцепился за небольшой светлый рюкзак. А следом брюнетка заметила сбоку фигуру в её собственной белой рубашке, которую она же и скинула на пол этой ночью.
— Всё в порядке? — спросила Энид, когда Аддамс повернула на неё обеспокоенный взгляд.
— Я… — она облизнула губы от недостатка влаги во рту и подступившей серьезности, что сейчас отпускала, пока она рассматривала блондинку в своей рубашке. — Я думала, что мне приснился сон, и на самом деле тебя здесь никогда не было, — выдала она спокойно, а Энид прыснула от смеха в собственную ладонь, сжатую в кулак.
— И как часто тебе снятся
такие сны с моим участием? — выдала Энид, подходя ближе к кровати, на которую в последствии села, коснувшись бедра брюнетки, скрытого под одеялом.
— Такие? — она задумалась. — Такие ни разу, — Уэнсдей улыбнулась, а после потянулась рукой к чужой шее, притягивая девушку к себе. Губы медленно и неторопливо сминали другие, а Энид подтянулась, сев чуть ближе, и положила свои руки на чужие плечи, не разрывая поцелуй. Уэнсдей неохотно отстранилась первой, быстро чмокнув девушку в конце.
— Ты куда так торопишься? — неуверенно спрашивает Энид, когда Аддамс отстраняется, садясь на край кровати, смотрит на часы, и достаёт из нижнего ящика чистое нижнее белье, натягивая его на себя.
— Нам нужно на завтрак, а после мы вынуждены вернуться.
— Я думала, мы прогуляемся по Нью-Йорку, — раздосадовано проговорила Синклер, хотя, на самом деле, абсолютно не обижалась, потому что всё понимала. — Всё? Строгий босс вновь вернулся и не даст мне поблажек? — Энид вновь хитро улыбнулась, смотря на застывшую девушку.
— Одна ночь со мной и уровень твоего остроумия вырос в разы, — Аддамс тоже улыбнулась, обернувшись уже в комплекте белья. Опираясь на локоть подтянулась к блондинке, оставляя на её плече краткое касание пересохших губ. — Где мои брюки? — прошептала Уэнсдей, когда не увидела их нигде на полу.
Энид приподнялась, подходя к креслу, на которое она сложила всю одежду. Энид приподнимает брюки, из которых выпадает небольшой кулон в виде луны, и солнца внутри него.
— О, какой у тебя кулон красивый, — Энид передает брюки Аддамс, которая приподнимает один уголок губ, улыбаясь. Поднимается, натягивая штаны и застегивает пуговицы. Берёт футболку в небольшом шкафу недалеко от кровати. Натягивает черный элемент одежды, подходя ближе к девушке, рассматривая то же, что и она.
Синклер с интересом поднимает предмет в руки, рассматривая, а потом до неё начинает доходить какая-то невесть откуда взявшаяся мысль.
— Ты… — она поднимает грустный взгляд на брюнетку, которая не совсем понимает реакции Энид. — Ты целуешь меня, когда носишь с собой кулон Вилланель? Как ты можешь после этого мне что-то говорить?
— Что? — Уэнсдей удивилась, нахмурив брови и дёрнув головой. — Как тебе вообще в голову могло такое прийти?
— Ты сделала его для своей невесты, признайся. А для меня сделала браслет, чтобы не повторяться. Отвечай же!
Уэнсдей протягивает руки, собираясь обнять девушку и сказать, какая та глупышка, но Энид не позволяет этого сделать, толкая Аддамс в грудь. Поспешно накидывает на себя свитер поверх рубашки и торопливо натягивает джинсы, застегивая их суетливо. И, закинув на плечо рюкзак, пулей покидает номер. Уэнсдей, что до этого времени наблюдала за всем этим, быстро следует за блондинкой.
— Энид стой, — Аддамс догоняет девушку около лифта, придерживая ту за локоть. Синклер резко разворачивается, выдергивая свою руку из аккуратной хватки брюнетки.
— Как я вообще могла прийти к тебе? Как могла допустить случившееся? Ты же не изменишься. О чем я думала вообще? — кричала Энид стоя возле дверей в лифт.
— Обо мне, — ехидно улыбается Аддамс
Момент и на её щеке красуется красный след от пальцев. Энид со всей силы зарядила пощечину, заставив Аддамс пошатнуться и взяться за покрасневший участок кожи.
— Признайся: представляла её этой ночью? Была ли ты со мной, думая, что это она? Ну же, отвечай.
— Энид, дай мне просто все объяснить. Это не то…
— Избавь меня от себя и своих объяснений, — перебивает Синклер. — Я сама идиотка. Ты никогда не откажешься от нее.
Энид быстро зашла в дверь лифта, нажимая на кнопку с цифрой один. Уэнсдей хотела было ступить и поставить ногу меж дверей, но блондинка отрицательно закивала, Аддамс прочитала по губам «Не смей» и девушка скрылась за металлической преградой.
— Как ты не видишь очевидного? Как не поняла, что я люблю тебя, идиотка, — прошептала Уэнсдей, а её шепот лишь отбился от стен помещения.
***
Энид, потерявшись в собственных мыслях и рассуждениях, не заметила, как автомобиль такси, который она взяла у входа в отель, привез её в аэропорт. Расплатившись с таксистом и натянуто ему улыбнувшись на стандартное пожелание о хорошем дне, девушка выскочила из автомобиля. Купив первый возможный обратный билет, девушка села в зале ожидания, думая, что ей повезло, ведь ближайший самолёт отправлялся как раз всего через час. Она растеряно осмотрелась — такого ли исхода событий она хотела? Конечно, нет. Но может стоило выслушать девушку, может всё действительно было не так, как почему-то она подумала? Уже было поздно. Энид испортила их первое совместное утро, даже не разобравшись в ситуации. С чего она вообще решила, что эти вещи взаимосвязаны? С чего она вообще взяла, что кулон как-то связан с Вилланель? Потому что она ревновала. Да. Даже в голове блондинки эта мысль казалась безумием, когда та пришла к ней. Но это действительно было так. Сложно выиграть у того, кого уже нет в живых, и это ещё больше заставляло девушку нервничать. Она тихо всхлипнула, быстро стерев выбежавшую каплю рукавом свитера.
Когда по территории аэропорта объявили о вылете, девушка взяла свой рюкзак, направившись в нужном направлении, чтобы выйти к трапу самолёта. Девушка обернулась в последний раз. Не таким она хотела запомнить Нью-Йорк и их первую ночь с Уэнсдей. Это был не просто момент интимной близости, это была ночь начала их полноценных отношений, к которым они обе шли очень долго, прикладывая усилия. Но Энид всё это попросту испортила, не дав даже шанса объясниться. Ею двигала обида и ревность. Она чувствовала, что всегда будет второй. А если так, то лучше и вовсе не начинать подобных отношений.
***
Покинув здание аэропорта, Энид шла уже по знакомым улочкам, которые даже пахли по-родному. Она в этом городе прожила не так много, не с самого рождения, к примеру, но всё равно считала его родным. Здесь её близкие, родные. Друзья и знакомые. Её работа и компания покойного дедушки. Девушка шла медленно, несколько заторможенно, глядя в плитку на тротуаре. Она думала, где сможет остаться сегодня, но ни одной вразумительной мысли в её голове не появлялось. Она не может пойти к Йоко, ведь, насколько ей было известно, они с Дивиной только съехались, а её появление могло вызвать неудобства. Энид не собиралась ни под каким предлогом тревожить только воссоединившуюся влюблённую парочку. Нет, она знала, что Танака приняла бы ее с распростёртыми объятиями, но Энид всё равно бы чувствовала себя неуютно.
Домой она не могла пойти по понятным причинам, ведь они с матерью до сих пор не говорили, и она ещё ни разу не посетила новое место жительство её семьи, которая перебралась сюда. Она также не хотела тревожить Оливера, который на днях говорил, что познакомился с какой-то потрясающей, по его словам, девушкой. Они собирались посетить какой-то городок, который та хотела, и парень даже отпросился до понедельника, взяв выходные за свой счёт.
В особняк она не поедет, как минимум потому что через несколько часов его владелица будет там, а как максимум — её родители всё ещё там, и начнут задавать весьма неудобные вопросы, на которые Энид сейчас не в состоянии ответить. В отель тоже нельзя, ведь здесь пресса только и делает, что ждёт промаха от них обеих. А появление Синклер в отеле одной даст достаточно поводов для разговоров. Она не может этого допустить.
В голове возникает единственная, крайне, по её мнению, абсурдная идея, но это меньшее из всех зол, что у неё были. Девушка достала телефон из кармана своей куртки, которую всё же схватила по пути, натянув её на себя только в лифте. Среди списка контактов нашла номер одной темнокожей девушки, что была подругой Аддамс, но при этом с пониманием и уважением всегда относилась и к Энид тоже. К тому же, она знает все детали, и про контракт тоже, поэтому и сможет помочь блондинке.
— Привет, Бьянка.
— Здравствуй, Энид. Как вы? Ты нашла её в итоге, поэтому уехала?
— А… эм, да, — Синклер смутилась, заторможенно отвечая. — Да, Бьянка, мы… — она остановилась, думая, как всё-таки это лучше преподнести. — Мы с Уэнс вместе. Были.
— Вместе? — Энид услышала удивление, которое Бьянка старалась скрыть, прикрыв рот рукой. — Стой. Подожди, что значит были?
— Я нашла кулон, который принадлежит Вилланель. Ты можешь только представить, она сделала мне такой же браслет, по тому же эскизу.
— Энид… — Бьянка выдохнула. — Аддамс никогда не делала для кого-то украшения. До тебя, естественно.
Синклер остановилась посреди улицы, прокручивая в голове только что услышанную фразу. Как это ни для кого? Разве такое могло быть?
— Но я же видела его… — прошептала блондинка сама себе под нос, неучтиво забыв, что на другом проводе её ждёт Бьянка.
— Энид, детка, а ты не думала, что это могло быть связано с тобой?
И блондинка вновь замолчала, всматриваясь в даль огромной улицы, рядом по которой ездили машины и другие транспортные средства. В её глазах образовалась пелена слёз, что мешали обзору, но она вновь стёрла их уже тыльной стороной ладони.
— Энид? Ты слышишь меня? Ты тут? — около уха из динамика телефона она услышала обеспокоенный долгим молчанием голос темнокожей девушки.
— Да-да, Бьянка. Всё хорошо, — она чуть всхлипнула, но быстро подавила в себе истерику. — Бьянка, я идиотка, которая испортила всё с самого первого дня.
— Не волнуйся ты, — Барклай начала говорить спокойнее, чтобы утешить и говорившую с ней девушку. — Аддамс поймёт тебя. И простит. Потому что любит, — добавила она в конце чуть тише. Её по всей видимости кто-то окликнул, ведь девушка потеряла концентрацию разговора, отвечая кому-то на вопрос, а после вновь вернулась к звонку, когда ей сказали ещё что-то. — Энид, прости меня, мне нужно бежать, но я буду ждать от тебя новостей. Договорились?
— Договорились, — тихо и расстроено ответила Синклер, не понимая, как начнёт этот разговор. И где ждать брюнетку, если она так торопливо должна была вернуться из Нью-Йорка.
В голове Энид возникла новая идея и она полезла в список своих контактов, ища другой номер.
— Лили, привет. Какие у Уэнс сегодня рабочие планы. Куда она должна была поехать, вернувшись обратно?
— Привет, Энид, — как всегда вежливо, но весело продолжила девушка. — У мисс Аддамс сегодня встреча в прибрежном кафе, — и не дожидаясь просьбы от блондинки, ассистентка Аддамс продолжает сама: — я скину тебе адрес смской.
— Спасибо, — улыбнувшись, проговорила Энид, скидывая звонок, попрощавшись перед этим и сказав, что будет ждать адрес.
Только успев положить трубку, к ней подбежала девочка лет семи. У неё такие же светлые волосы, которые торчали из-под шапки, на теле куртка зеленого цвета.
— Извините, — проговорила девочка, стараясь не расплакаться. — Мы с мамой шли домой, но ей стало плохо. Она умирает? — из детских зеленых глаз побежали слёзы, а Энид села на корточки.
— Где твоя мама? Не волнуйся, — она утерла соленые капли с щек девочки. — Отведи меня скорее к ней, всё будет хорошо.
И девочка тут же схватила блондинку за руку, утягивая её за собой в ближайший переулок, где ждала её точно не мама…
Энид смотрела в длинный переулок, в конце которого такая же улица с интенсивным движением. Она повернулась к маленькой девочке, но как же она удивилась, когда не обнаружила ту рядом. Её тело тут же напряглось, немного дрожа от страха. Она собиралась развернуться, как перед ней предстал один высокий широкоплечий мужчина, не давая пойти в ту сторону, чтобы вернуться обратно. Сзади подошел второй амбал, прислонив ко рту тряпку с хлороформом. Глаза Энид расширились от страха, она пыталась кричать и вырываться, но неизвестный лишь сильнее прижал тряпку с препаратом, и спустя некоторое время, Синклер обмякла в его руках. Её тело погрузили в черный автомобиль, который быстро скрылся с места происшествия.
