Wulfwiga

Они добрались до особняка поздно ночью. Дверь открыла заспанная экономка со свечой в руке. — Прости, что разбудили, Эльза, — виновато сказал Хэйтем. — Из-за непогоды не успели засветло. — Ничего страшного, сэр. Главное, что вы доехали в целости и сохранности, — она поскорее запахнула дверь от промозглого ветра. Потом прищуренно поглядела на индейца. — Это Коннор. Он поживёт какое-то время здесь, — пояснил старший Кенуэй. — Открой ему комнату в правом крыле. Коннор молча проследовал за экономкой на второй этаж. Кажется, она не очень-то удивилась гостю хозяина. Наверное, у Хэйтема бывали визитеры и постраннее, подумал он, наблюдая, как женщина перебирает ключи в связке. — Прошу, — она наконец разобралась с замком. — Если что-то понадобится — скажите. Кивнув в знак благодарности, он зашёл в комнату. Отыскав в темноте кровать, Коннор рухнул на неё лицом вниз. Липкая усталость, всегда приходившая с использованием сил Священной ивы, пока ещё чувствовалась, и он никак не мог нормально выспаться, особенно с учётом того, что во время пути нужно быть всё время начеку. Теперь же проблемы и опасности ушли на второй план. Хэйтем хитрый и не выдаст ни себя, ни его, так что можно расслабиться хотя бы ненадолго. После этой мысли Коннор отключился. Проснувшись, он не сразу понял, где находится, и резко сел в постели, напряжённо оглядываясь. Потом вспомнил, медленно выдохнул и опустил босые ноги на мягкий ковёр. Обстановка была вполне в духе Хэйтема — скромно, со вкусом, ничего лишнего или вычурного. Слабый свет лился из окна, и Коннор пришёл к выводу, что проснулся достаточно рано. А значит, можно отправиться на разведку. У него не было определённой цели. Коннор рассчитывал, что, может быть, совершенно случайно наткнется на какой-нибудь секрет магистра тамплиеров. Или просто что-то, заслуживающее внимания. Он неслышно прокрался по лестнице, один раз предательски скрипнувшей. Судя по всему, Хэйтем не держал много слуг, да и в целом бывал в поместье не так уж часто. По сравнению с домом Ахиллеса тут было всё по-другому. Еле заметное запустение нет-нет да и проявлялось — в вытертом узоре на ковре, в растрескавшейся половице, в практически ничем не нарушаемой тишине. Не было постоянного гула людских голосов, к которому Коннор привык, пока жил у бывшего наставника. Поздоровавшись с экономкой, Коннор выскользнул во двор, решив оставить второй этаж на окончание исследования нового убежища. Участок оказался достаточно большим. Индеец почему-то представил тамплиера, сосредоточенно пропалывающего грядки, закатав рукава дорогой рубашки, и усмехнулся себе под нос. Хэйтем не выглядел как тот, кто хотя бы раз в жизни занимался ручным трудом. Охотиться умеет, и на том спасибо. Пообщавшись в конюшне понемногу с каждой лошадью, Коннор внезапно ощутил прямо-таки звериный голод и пришёл к выводу, что пора возвращаться. Интересно, подумал он, ныряя в сумрак прихожей, тоскливо ли Хэйтему в этом мрачном пустом доме? Часто ли бывают у него остальные тамплиеры? Устраивает ли он приёмы, как другие знатные белые люди? Коннору однажды довелось побывать на таком (тайком, понятное дело). Он смотрел за разряженными в золото и шёлк гостями и испытывал странное чувство гадливости. Уж слишком фальшивыми казались их фразы и движения. — Вижу, ты времени зря не терял, — магистр тамплиеров обнаружился в столовой. Судя по снисходительному тону, он был прекрасно осведомлён о передвижениях гостя. — Доброе утро, Коннор. Прошу к столу. Шаман бросил на него привычный взгляд исподлобья, но послушался. Он отрезал хлеба, ветчины и сыра и принялся утолять голод, запивая молоком. Хэйтем посмеивался про себя, наблюдая за сыном. — Хочешь попробовать кофе? — поинтересовался он. — Я слышал, это жуткая гадость, — подозрительно сказал Коннор с набитым ртом. — Кому как. Мне нравится. Он бодрит, — старший Кенуэй пожал плечами. — Ладно, давай, — согласился индеец, решив поддаться жажде неизведанного. Пристально рассмотрев чёрную жидкость в фарфоровой чашке, он рискнул отпить маленький глоток и скривился. — Он горький! — В этом и смысл, — хмыкнул Хэйтем. Коннор осуждающе посмотрел на него, окинул взглядом стол и после некоторых размышлений разбавил кофе молоком. Попробовав, кивнул. — Вот теперь терпимо. — Разве ивовый чай не горький? — приподнял бровь тамплиер. — Это другое, — буркнул Коннор. — У тебя странные предпочтения. Во всём. — Какая полная характеристика моей персоны, — Хэйтем позволил себе ещё один снисходительный смешок и вытер уголок рта салфеткой. — Твои повадки меня тоже забавляют, так что мы квиты. Кстати, если ты наелся, можем продолжить экскурсию на втором этаже. Полагаю, там найдётся кое-что интересное. Проворчав что-то неразборчивое, Коннор последовал за Хэйтемом. Без привычного плаща, жюстокора и портупеи с оружием он выглядел не таким грозным, было даже что-то домашнее и уютное в его небрежно собранных серебристых волосах с выбивающимися из хвоста прядями, в алом бархатном жилете и старой, но добротно сшитой и явно любимой рубашке. — К сожалению, библиотека не настолько полная, как хотелось бы, но литература тут найдётся на любой вкус. Твой уровень английского весьма неплох, думаю, со многими книгами ты справишься, — старший Кенуэй провёл гостя в большой зал, уставленный книжными шкафами. — Можешь брать любые. — Да, у Ахиллеса выбор был поскромнее, — пробормотал индеец, ведя кончиками пальцев по разноцветным корешкам. — Я читал у него одну христианскую книгу… Кажется, называлась Божественная комедия. Почему-то Ад мне понравился гораздо больше, чем Рай. — Людям гораздо проще изобразить боль и страдания, чем счастье и благодать, — ухмыльнулся Хэйтем. — Если с первыми понятиями они знакомы не понаслышке, то с другой парой у человечества большие проблемы. — А ты бывал когда-нибудь счастлив? — прищурился Коннор. Хэйтем задумчиво прикусил губу. Вопрос застал его врасплох, поскольку относился к той области его личности, о которой он предпочитал особенно не задумываться во избежание потока ещё более неприятных мыслей. — Не знаю, — честно ответил он. — Бывали моменты, когда я чувствовал себя не так паршиво, как всегда. Триумф, приходящий после достижения цели, мне знаком. Удовлетворение от исполненной мести. Любовь… — тут он запнулся и отвёл взгляд, потому что перед глазами мелькнули тёмные, полные нежности глаза Дзио. — Пожалуй. А вот счастье… Скорее нет, чем да. — Я бывал счастлив довольно часто, — сообщил Коннор. — В отличие от вас, мы умеем радоваться мелочам. Если ты проснулся утром, это уже большой подарок от мироздания. — Да, вашей мудрости нам определённо не хватает, — признал Хэйтем. — Знаешь… Большую часть моментов, которые приятно вспоминать, дал мне твой народ. И твоя мать, в частности. — Зачем тогда солгал ей? — спросил Коннор. — Ты мог бы остаться с ней, если… — Не мог бы. И ты это прекрасно знаешь, — отрезал старший Кенуэй, чувствуя, что тема разговора начинает его напрягать. — Пойдём дальше. Я слышал, тебе приходилось управлять кораблём, так что морские карты, которые я нашёл в одном форте, должны тебя заинтересовать. Шаман отчего-то не стал спорить. Его подкупила откровенность Хэйтема. Все-таки у Коннора в голове до сих пор не укладывалось, что они родственники. Даже несмотря на внешнюю схожесть. Хэйтем был полон загадок, то ли поэтому, то ли ещё по какой причине, Коннора не раздражало его присутствие, скорее, наоборот. Он редко доверял кому-то за пределами своей деревни. Белые люди жили ложью, применяя её не только на врагах, но и на близких людях, чего Коннор не мог понять. Тяжело ли Хэйтему выполнять уговор? Вероятно. — Я бывал у этих островов. Опасное место, — индеец обвёл пальцем скопление чернильных пятен на северо-востоке. — Мой отец как-то рассказывал про тайное место, где собирались на совет пираты. Бухта Погибших кораблей в Карибском море, — сообщил Хэйтем. — Туда невозможно добраться, если ни разу не был. Ясное дело, это байка, но красивая, согласись. — Мой дед был пиратом? — удивлённо вскинул брови Коннор. — Ага. Он попортил немало крови как англичанам, так и испанцам. Попутно вступил в братство ассасинов… Потом остепенился и стал приличным семьянином, переехав в Лондон, — магистр хмыкнул. — К сожалению, он не успел мне рассказать практически ничего, погибнув на мой десятый день рождения от руки наёмного убийцы. Он умолк, заметно помрачнев. — Я про тебя тоже ничего не знаю. Надеюсь, ты не собираешься умереть в ближайшее время, — с абсолютно серьёзным лицом сказал Коннор. — Спасибо за… м-м-м… поддержку, — Хэйтем едва сдержал смех. — Нет, правда. Я польщён, что чем-то тебе интересен. Пауза несколько затянулась. Коннор пытался свыкнуться с тем, что сказал Хэйтем, а главное, каким тоном. Знает ли он, насколько глубока заинтересованность его, Коннора? — Я тебя не ограничиваю в передвижениях, ты волен передвигаться по всему участку. Если уйдёшь на охоту, предупреди Эльзу, — выдал очередную порцию указаний тамплиер, словно и не было неловкого молчания. — И если захочешь, чтобы я удовлетворил твоё любопытство… — это было сказано вкрадчиво и полушепотом шаману на ухо. — Ты знаешь, где меня найти. А теперь прошу простить, мне надо привести в порядок документы, коих в моё отсутствие скопилось выше крыши. Как ни в чем не бывало, он удалился в свой кабинет, оставив Коннора в прострации. Что вообще значит его фраза про удовлетворение любопытства? Очередная шутка или… (Тут Коннору стало жарко) намёк?.. — Бред, — сказал он вслух и решил вернуться в библиотеку, чтобы привести в порядок голову. Книги иногда действительно помогали вернуться к ясному рассудку, как и прогулка по лесу без определённой цели. Если не сработает первый способ, он просто прибегнет ко второму, вот и всё. Нечего вестись на манипуляции всяких коварных тамплиеров. Вспомнилось ощущение неровной горячей кожи шрама Хэйтема под пальцами, и Коннор агрессивно уткнулся в первый попавшийся том. Хватит думать о всякой ерунде, сосредоточься на тексте. Цепкие пальцы, сжимающие плечо. Беги, мальчик. Так что там в книге? Какая-то энциклопедия растений с кучей латинских названий. Ядовитый плющ, надо же. Хэйтем ухмыляется, Хэйтем хмурится, Хэйтем прикрывает треуголкой лицо. Может быть, другая книга будет лучше? Так… Декамерон, посмотрим… — Что это вообще такое?! — Коннор почувствовал, что краснеет, едва дочитав первый рассказ. Многие места ему были не очень понятны, но кое-где автор пускался в откровенную пошлятину. — Нет, так дело не пойдёт, — захлопнув книгу и опасливо вернув её на место, индеец отправился проветриться. Замкнутое пространство угнетало, как бы хорошо ни было обставлено. Он привык ночевать под открытым небом, пока не станет совсем холодно, и лишь тогда перебираться в хижину, сквозь крышу которой просвечивают звезды. — Скажите отцу, что я ненадолго, — сказал Коннор экономке и торопливо зашагал прочь. Он старался думать лишь о том, как выровнять дыхание, о том, как хрустит снег под ногами, как удивительно тих морозный зимний день, и на короткое время это подействовало. Индеец взобрался на высоченную сосну, нарочито не используя силу орлиных крыльев, чтобы смола липла к ладоням и иголки кололи плечи. Наверху было ещё холоднее, и Коннор прислонился к стволу, щурясь на солнце. Стемнеет довольно скоро, и следует насладиться коротким светлым промежутком суток как можно более полно. Интересно, отчего-то подумалось индейцу, а Хэйтем смог бы сюда взобраться? Не исключено… Он мысленно одернул себя. Хватит вспоминать проклятого тамплиера в любой непонятной ситуации, вот что! Коннор едва не сверзился с ветки, придя к неутешительному выводу, что выкинуть Хэйтема из головы никак не получается. Его присутствие чувствуется, даже когда он находится на расстоянии нескольких миль, немыслимо! Он скрипнул зубами. Солнце медленно, но верно клонилось к горизонту. Шаман нехотя прыгнул вниз, мягко приземлившись на снег. Пора возвращаться. Мало ли кто здесь может появиться к ночи. О второй причине экстренного возвращения Коннор предпочёл не размышлять, она и так была до неприятного очевидной. Его злила внезапная беспомощность перед обстоятельствами, на которые, как выяснилось, он не мог повлиять никоим образом. Вместе с тем примешивалось любопытство: как отреагирует Хэйтем? Что будет дальше? В том, что Хэйтем прекрасно осведомлён о происходящем, Коннор уже не сомневался. Вероятно, он же и заварил всю эту кашу. Вот только с какой целью? Индеец вернулся в поместье, когда мир вокруг объяли густые зимние сумерки. Неровное пламя свечей заполнило дом танцующими тенями. — Нагулялся? — поинтересовался Хэйтем, когда шаман материализовался во мраке гостиной. — Надеялся, что я не вернусь? — ответил вопросом на вопрос Коннор. — И в мыслях не было, — усмехнулся магистр, отпивая глоток вина. — Просто знаю, что волноваться за тебя не следует… По крайней мере, сильно. — Очередное подтверждение, что тебе не всё равно. Разве ты так планировал? — прищурился индеец. — Считаешь, у меня есть алгоритм действий на любые жизненные ситуации? — Хэйтем фыркнул. — Да, я придерживаюсь порядка во всём, но не до фанатизма. Импровизация — тоже прекрасный инструмент. — Ты не ответил, — шаман приблизился почти вплотную. — Хэйтем, я очень плохо схожусь с людьми, и у меня есть на то причины. Но почему-то тебе я доверился практически сразу, а теперь… — он запнулся, резко утратив решимость и подходящие слова. — Теперь что? — Хэйтем отставил бокал и поднялся с кресла. Насмешка в голосе испарилась без следа. — Мне не нравится, куда меня завели твои игры! — выпалил Коннор, начиная раздражаться от собственного подвешенного состояния. — Я не понимаю, какую цель ты преследуешь, точнее, догадываюсь, но… Но это абсурд! Если бы ты пытался мной манипулировать ради выгоды, я бы сразу это пресёк, а здесь что-то другое! — Тонко подмечено, — спокойно произнёс старший Кенуэй, кажется, ничуть не выбитый из колеи тирадой индейца. — Признаю, иногда я специально делал что-то с целью выяснить, как ты будешь выпутываться. Я тщательно изучал тебя все эти месяцы, сначала для того, чтобы спланировать стратегию дальнейшей совместной работы, а затем… По причине того, что привязался к тебе. — Что ты подразумеваешь под словом привязался? — с подозрением спросил Коннор. — И эта твоя выходка утром… — он ухватил тамплиера за воротник, то ли опасаясь, что тот сбежит от ответа, то ли для собственной устойчивости. — Я хочу правды, а не красивых туманных слов! — Я держу слово, так что ты её получишь, — Хэйтем еле заметно улыбнулся. — Вот только насколько она тебе понравится… — Говори уже, — буркнул Коннор и осознал, что дыхание Хэйтема приятным теплом оседает на щеке, что сам он близко до невозможного и необходимость удерживать его совершенно отпала. — Думаешь, нам нужны слова? — тамплиер завёл выбившуюся прядь волос Коннору за ухо, потом провёл кончиками пальцев по его щеке. Индеец почувствовал, что пульс снова ускоряется и накатывается волна жара. И, к его ужасу, ему это нравилось. Походило на ощущения, что он испытывал перед тем, как взмыть в небо: головокружение, лёгкость в теле, затаенный восторг. Разум кричал, что нужно отстраниться, уйти поскорее, не нырять глубже в тёмный омут. Коннор, ясное дело, этого не сделал. Хэйтем терпеливо выждал, пока мальчишка сделает выбор, и, судя по затянутым поволокой желания темно-карим глазам, исход был сугубо положительный. Целовать Коннора было… Необычно. Как случается в подобных ситуациях, отсутствие опыта компенсировалось напором. Если Хэйтем целовал его осторожно и неторопливо, то Коннор стремился взять верх, кусался и не мог совладать с дыханием и собственным телом, чего с ним никогда не бывало. — Тише, мой мальчик, за нами никто не гонится, — усмехнулся Хэйтем, когда Коннор нехотя прервал их своеобразный поединок. — Ты не можешь знать этого точно, — парировал индеец, пытаясь понять, нравится, ему происходящее или нет. Он склонялся к первому варианту. — Я смогу тебя защитить, не беспокойся, — старший Кенуэй сказал это шутливо, но Коннор отчего-то знал, что в случае опасности так оно и будет. Потому позволил себе зажмуриться и млеть от того, как Хэйтем целует его в шею, как его ладони ведут от груди к животу и ниже, как последние мысли улетучиваются из головы. Подняться по лестнице до комнаты отца было то ещё испытание — Коннор еле вытерпел этот отрезок пути, сопровождаемый лишь лёгкими, будто бы случайными прикосновениями. Кажется, Хэйтем делал это специально, усиливая нетерпение, и индеец пообещал себе непременно отыграться. Едва перейдя порог, он дал понять Хэйтему, что так просто не сдастся, и некоторое время они выясняли, кто же будет вести. В итоге Коннор, конечно же, оказался распростёртым под ухмыляющимся тамплиером. — Не в этот раз, Коннор. — Звучит обнадеживающе, — шаман достойно принял поражение (не так уж сильно он и возражал). Стащив рубашку и наруч со скрытым клинком, Хэйтем ощутил на себе внимательный взгляд Коннора. — Ты снял его с мёртвого ассасина, не так ли? — Я не хотел его убивать, мне пришлось, — Хэйтем поморщился. — Я не ослышался? Ты сожалеешь об убийстве? — Коннор наблюдал, как Хэйтем оставляет дорожку поцелуев на внутренней стороне бедра. — Представь себе, мне знакомо это чувство, — тамплиер прихватил зубами нежную кожу, и Коннор заерзал. — Я вообще-то не такой уж жестокий. — Незаметно, — нагло заметил индеец и охнул, когда Хэйтем ввёл в него первый палец. — Не нарывайся, — старший Кенуэй ухмыльнулся. — Я многое могу тебе спустить, но моё терпение не безграничное. — Буду… Знать, — пробормотал Коннор и затем выругался на ганьягэха, потому что Хэйтем тронул внутри что-то, от чего по телу будто прошёл разряд молнии. — Я так и не смог выучить ваш язык, хотя звучит он красиво, — со вздохом сообщил Хэйтем. — Особенно в твоём исполнении. — Хватит меня дразнить, — прошипел индеец, ворочаясь и изнывая от странного томления, тугим узлом свернувшегося внизу живота. Позже он, ясное дело, пожалел о стремлении к ускорению событий, поскольку привыкнуть получилось не сразу, но затем… Затем было нечто невообразимое. Хэйтем больше не был холодным или отстранённым, да и чужим тоже, казалось, он заполнил собой всё пространство, чуткий, горячий, такой необходимый… Пожалуй, Коннор давно ни в ком так не нуждался, приспособившись со всем справляться один. Мать Рода рассказывала легенду давно исчезнувшего народа о том, что раньше люди находили избранника по синей искре, проскочившей между ними. Искру Коннор не видел, но взявшееся буквально из ниоткуда доверие вполне её заменило. Коннор прижался к Хэйтему крепче, надеясь, что странное наваждение растянется хотя бы на маленькую вечность.