А люди любят

      Когда в двери щёлкает замок, Антон, раскинувшийся на диване, приоткрывает глаза. Доносятся шелест куртки и шнурков, звуки приходящих на чужой телефон уведомлений, а в комнате тихо вещает сериал на работающем фоном телевизоре. Арсений, показавшийся в проёме из коридора, мягко улыбается и заворачивает сразу в душ, как всегда, чтобы смыть с себя рабочий день. У Антона самого волосы ещё чуть влажные, а с тела не успел выветриться запах то ли карамели, то ли ванили от не своего геля для душа. Антон домой приехал рано, — нетипично, ему после съёмок в «Семейном дерби» никуда больше не надо, а Арсений вернулся из Питера, поздно вечером, но главное — вернулся. Перестаёт шуметь вода, Антон размешивает в их кружках сахар, а Арсений выплывает в одном полотенце на бёдрах, которое держится на честном слове, и прижимается горячим телом со спины, припадая влажной грудью. — Как съёмки у Димки прошли? — Арсений кладёт колючий подбородок Антону на голое плечо, — дома так жарко, что даже чувствительный к холоду Шастун расхаживает в одних пижамных штанах.  — Чётко, — Антон хмыкает, — утонули в гейской теме с лёгкой руки Поза, но это точно почикают на монтаже. Жалко, что Вика не смогла, но было норм.  — И правда, в название слово «семейное», и вдруг — Журавлёв? — Если семейное, надо было мне тебя с собой брать.  Арсений дёргает уголками губ и снисходительно кивает головой, вроде — ты и сам знаешь, Шаст, почему нас в дуэте не зовут. Антон, конечно, всё понимает.  Глухо хлюпнув чаем, Антон поворачивается в объятиях и обвивает свободной рукой Арсения за плечи, всучив ему в руки его кружку. — Опять мой гель брал? — Арсений, уткнувшись носом в ярёмную впадинку, шумно вдыхает.  — Не вредничай, жадина, — посмеивается Антон. — О, гляди, они наш оставшийся выпуск пустили в эфир. Поздно чё-то только, двенадцать ночи уже, — он кивает на телевизор, где на включённом ТНТ они ещё впятером шутят вместе со Складчиковой, и это что-то из прошлой жизни.  — Чтоб рейтинги не портить, — язвит Арсений по дороге до комода, — но я уже в курсе. Видел сегодня вырезки, как ты ананас пальцами трахаешь, и видел, кстати, против своей воли. И Паши Воли тоже, — он вытаскивает чистое бельё, натягивает трусы и широкую футболку, — не свою, баш на баш за гель для душа, что ли.  Антон на каламбур любовно цыкает. — Я уже забыл, чё там было.  — Давай до конца досмотрим, может вспомнишь. — Если ты не устал, можно. Всё равно делать нечего. — Антон чуть кривит душой, потому что варианты досуга для них есть, и потому что он всё-таки помнит, как с полным осознанием того, что делает, он почти год назад на тех съёмках издевался над фруктом, жалея, что у Арсения рядом тоже закрыты маской глаза.  Они переплетаются друг с другом на диване, вполглаза смотрят телек, попутно о чём-то переговариваясь, — комментируют свои же шутки, обсуждают день и планы на завтра. Когда выпуск переходит к «Без чувств», Арсений многозначительно косится, будто ожидая реакции, но Антон стоически не выражает никаких эмоций. Ему даже почти стыдно за происходящее на экране, шутка про ананасовый сок рвётся наружу, и он, превозмогая внутри себя кринж и смех, поворачивается в конце импровизации на Арсения.  — Ты случайно не ананас? А почему я тогда так хочу засунуть в тебя свои пальцы? — Антон поджимает губы, лишь бы не расколоться.  — Шаст, ну ёк-макарёк! — Арсений отмахивается.  — Ну чего ты? — Антон утыкается в грудь, звонко посмеиваясь. — Будешь выделываться, что у тебя не разыгралась фантазия, когда ты там стоял и слушал эти звуки? — А ты только этого и добивался, да? — Кто знает.  Арсений, не проронив ни слова и коротко вдохнув, цепляет обе кружки и уходит их мыть.  — А-арс, дело есть, — Антон всё ещё с дивана пытается перекричать воду, — ну Арс, — но быстро сдаётся, встаёт и тихо подкрадывается сзади.  — Ну чего?  — Хочу довести тебя до оргазма только пальцами, Арсений. — Антон использует сразу несколько запретных, но всегда работающих приёмов, — понижает голос и хрипло шепчет в чужое ухо, касаясь губами чувствительного места за ним, от чего Арсений еле заметно вздрагивает, называет полным именем и обрушивает свои желания внезапно, напрямую, в попытке смутить.  Арсений выключает воду и дёргает плечами.  — Х-хорошо, — он весь даже будто уменьшается, окружённый длинными руками Антона, которыми тот упирается по бокам столешницы, — сейчас?  — Если есть настрой, — Антон проходится лёгкими поцелуями вдоль позвонков, — не зря ногти сегодня стриг.  — Не убивай его.  — Кого?  — Настрой. — Арсений поворачивается лицом. — Я рад за твой маникюр и ввиду этого за безопасность моей жопы, идём уже в спальню, — он рвётся к двери, но Антон его перехватывает за руку и, развернув, выразительно пялится ниже живота. — Ц, ну чего?  — Всё время забываю, как легко тебя бывает завести, — одним уголком губ улыбается Антон, глядя на попытки Арсения одёрнуть футболку ниже, чтобы закрыть привставший член. Ничего он не забывает. Ничего, что связано с Арсением.  Поразительно, как быстро они распаляются, несмотря на количество лет, проведённых вместе, и не работает пресловутое «страсть уходит из долгих отношений», когда им получается друг друга удивлять из раза в раз. Всколыхнув руками, Арсений удаляется в комнату, ведя бёдрами, и Антон, как всегда заворожённый, идёт следом.  В спальне Арсений укладывается поверх незаправленной кровати звездой.  — Перевернись, — Антон на коленках ползёт ближе, — хочу начать с массажа. И если ты щас пошутишь про массаж простаты… — Я молчал, — бубнит в сложенные под подбородком руки Арсений, всё же перевернувшись на живот.  Антон задирает, но не снимает чужую футболку, зато стягивает трусы, удерживаясь от комментария, что хотя бы дома Арсений носит нижнее бельё. Прохладными руками наглаживает бёдра, ягодицы, сминает их большими ладонями, раздвигает, и коротко проходится пальцами по ложбинке. Арсений мычит, подаётся назад, расставляя шире ноги.  — Не торопись-ка, — Антон берёт подушку поменьше и, сжав Арсения за бок, переворачивает, подложив её под спину.  — Сам такой, — буркает под нос Арсений, и Антон на это усмехается тонким фальцетом. Член Арсения покачивается и блестит на конце, рефлекторно у Антона набирается полный рот слюны, но он упрямо хочет сделать так, как планировал, поэтому отрывает взгляд, берётся за тюбик смазки и уводит руку Арсения, который тянется к своему члену.  — Не-не-не, только мои пальцы.  — Ну Ша-аст, — Арсений крест-накрест закрывает руками лицо, и вид его натянутых мышц тела пускает у Антона внутри жар. — Я это делал уже, у меня большой опыт, так что мы оба знаем, что тебе понравится. Подключи чуть-чуть выдержки, — Антон с полным знания видом выдавливает смазку на длинные пальцы, — хорошо, что снял с них железо раньше — растирая и разогревая её.  — Я тебе что, фотоаппара-ат? — Арсений рвано выдыхает, когда Антон оглаживает вход, и проталкивает одну фалангу пальца внутрь.  Он не двигается, только смотрит и даёт Арсению привыкнуть.  — Давай только во мне не хуярь так резво, как в том ананасе.  — Будешь много разговаривать, я найду, чем тебя заткнуть, — звучит пошло от того, как клишировано, и Антон понимает, что угроза сомнительная, но она работает.  Когда Арсений расслабляется и начинает спокойно дышать, Антон проталкивает палец дальше. Арсений раздвигает колени шире и удовлетворённо мычит, за что получает поцелуй во внутреннюю сторону бедра. Антон ввинчивает палец, пока не чувствует, что можно добавить второй, а после раздвигает их внутри. Сверху нарастает тональность стонов, и Антон, нащупав уплотнение, давит подушечкой пальца. Он, словно кот, ластится щекой к ноге, круговыми движениями массируя простату, Арсений цепляется то за простынь, то за его волосы, а другой рукой переплетает с ним пальцы.  — Сожми, — Антон дёргает пальцами на себя, — давай, Арс, — и Арсений в ответ сжимает ягодицы, надавливая сам на пальцы внутри.  Паховые мышцы напрягаются, выделяются вены, и каждый раз Арсений шерудит рукой, ища, за что схватиться, в последний момент отдёргивая руку от члена. Такое послушание похвально, и Антон усердно выполняет обещанное. Активно двигается внутри, выходя и входя снова, жмёт сильнее, не обращая внимания на своё собственное возбуждение. Всё его нутро стремится доставить Арсению удовольствие, а ему приносит наслаждение, и то, как тот мечется по кровати, двигая навстречу тазом, и задушенный шёпот своего имени, и крепкая хватка чужой руки.  — Щас, щас, — Антон прикусывает кожу на тазовой косточке, — щас, мой хороший.  И либо Шастун так хорошо старается, либо Арсений принимает это за призыв к действию, но пальцам Антона становится теснее, — Арсений на следующем высоком скулеже дёргает поясницей вверх и кончает, выплёскиваясь себе на живот.  Антон, довольный собой, невесомо чмокает его в коленку, перекладывается повыше, рядом, и бережно вытирает футболкой чужой живот, скидывая её на пол, уверенный, что разнеженный Арсений возникать сейчас не будет.  — Это что, волшебник исполняет мечты? — севшим голосом хрипит Арсений.  — Не подъебёшь — не проживёшь? Ну, получается так, — и на свой, и на чужой вопрос усмехается Антон в ответ, — спи.  — Куда спи, а ты.. — Арсений под боком начинает возиться, лбом уперевшись ему в руку, — штаны-то не лопнут?  — Они свободные, — Шастун жмёт Арсению на нос, будто на кнопку «выкл.» — справлюсь сам, а ты устал.  Антон знает, что даже после всех дел, что его неугомонный парень сделал за день, дороги в сапсане и оргазма, Арсений будет ещё несколько минут настаивать, ведь негоже в долгу оставаться, но вскоре, утомлённый, сдастся и засопит, а с утра наверняка возместит это, потому что Антон проснётся от горячих поцелуев внизу живота. Так и происходит, и когда Шастун чувствует, как чужая рука ослабляется, прекращая попытки до него добраться, а дыхание в плечо становится размереннее, он бережно укрывает Арсения, который, конечно, тот ещё фрукт. Возможно, в следующий раз им тоже стоит снять это на камеру, но уже для личного архива.