На протяжении целой недели, Эн не мог разрешить в себе это чувство. Томимое, мучительное ожидание не оставляло его даже в минуты отдыха; каждый раз, когда он появлялся в библиотеке, рабочего не покидала мысль о своём тайном преследователе. Эн заглядывал в лица, в речи, в поведение остальных дронов, но никак не мог найти той чудаковатой черты, что ему предалась через письмо незнакомки. Все рабочие словно умертвились, стали для него единим целым образцом поведения и характера –
они все одинаковые! Его взгляд торопливо скользил по дронам, желтые глазки метались из стороны в сторону, но, увы, ничего необычного не находили. В моменты разочарования, Эну казалось, что это была чья-то шутка, что та таинственная записка ничего более, чем розыгрыш его коллег.
Но нет. Почерк, слова, повествование – всё было пропитано правдивостью тёплого, боязливого чувства, с которой просто не могут разыгрывать. И, кажется, ни один из дронов этого особняка не может так выражать мысли, как она, эта загадочная незнакомка. Эн заметил эту характерную подмену в остальных рабочих, только тогда, когда он стал думать о ней: об этой странной девушке, что не хотела появляться на публику и транслировала свою волю через письма.
С каждым днём Эн всё меньше боялся, и всё больше млел одной мыслью: получить очередное послание, что так сильно взбудоражило его разум в первый раз. Он снова хотел прочувствовать этот необузданный шарм волнения и страха, когда его масляной насос начинает отбивать бешеный ритм, а губы трястись в безмолвном ужасе.
Каждый час своей нынешней жизни, Эн отдавал мыслям об этой записке, кажется, он не мог думать ни о чём другом, кроме как того происшествия в билиотеке. Его рабочие показатели заметно снизились, теперь он не так часто давал представлений на баре, бутылки и стаканы выскальзывали из некогда ловких рук, и с громким хрустом бились об пол. Вскоре, его произвели в обычные дворецкие, эта работа была в разы проще, и давала больше свободного времени.
Остальные также стали замечать изменения в Эне. Необратимые процессы волнения, и с тем же нетерпеливого предвкушения сделали Эна молчаливым и нелюдимым. Парень больше не желал проводить время с другими дронами, всё его свободное времяпрепровождение находилось в одной библиотеке, и никто не смел нарушить покой его возбужденного рассудка и сердца. А если такие дроны находились, то Эн, со всей своей доброй учтивостью, выдворял незваного гостя и запирался в библиотеке на долгое время.
Каждый раз, садясь за книгу, Эн доставал из кармашка записку. Подолгу мял и рассматривал её на наличие хоть какой-то значимой зацепки. Распластавшись серыми кляксами, масляные капли уже успели засохнуть и теперь пергамент стал более разборчивым и опрятным.
-Масло…, – говорил Эн под сильной мыслью, – почему…, зачем? Её ли это масло?
Никаких догадок. Всё это было очень странно, почти нереально – думал про себя Эн. Он лихорадочно перебирал в уме возможные разгадки, припоминал лица всех женщин, как дронов, так и людей, находящихся сейчас в особняке, выискивал в памяти каждое необычное мгновение, каждый разговор, каждую улыбку, что дарили Эну в таком несметном количестве.
-Кто ты? – говорил он сквозь задумчивый сон, – кто ты, чёрт возьми….
Маленький дворецкий чувствовал в себе болезнь: горячка или лихорадка, как у людей. Вся его душа была беспокойна, и только очередная записка от незнакомки могла бы решить его душевный недуг.
-Может быть Джей? Или… или новенькая? Ви…?
Нет, это невозможно, все они донельзя застенчивы и рассудительны. Джей бы никогда не стала изливать душу в таких красках, она чрез чур прямолинейная особа, лишенная всякого света лирики и красноречия; за то она хорошо рисует. Тогда Ви?
Нет!
Эта тихоня ни за что бы не решилась на такой шаг, а если бы надумала отправить таинственное послание, то сделала бы это уже не один раз. И слова тоже не её, она бы точно так не писала!
Навязчивый вопрос мало-помалу гасит бурную, маслянистую кровь Эна. Парень чувствует, как к нему медленно начала подкрадываться усталость. Если он не отключится хотя бы на денёк, то вся его система перегреется в лавовую магму….
С пыльным грохотом, Эн уселся на ковёр. Только в его руке не было книги на этот раз. Рабочий держал в обеих руках записку, чья бумага уже изрядно помялась от бесконечных доставаний и беспокойств. Эн глубоко вздохнул, хотел ещё что-то сказать, но не мог – он слишком устал. Последние силы Эн потратил на слух. Эн жадно ловил ухом каждый звук, каждое мгновение, надеясь, что это вновь будет незнакомка.
-Эн! – послышался девичий голос из-за двери. Тон был звонким и раздраженным, полным некоторого сдержанного негодования, – открой дверь, сейчас же! – но как бы побоявшись своего громкого голоса в столь поздний час, Тесса повторила просьбу, но уже тише, – Эн, прошу…., открой мне…
Дверь со скрипом приоткрылась, из проёма показались два желтых огонька, угрюмо уставившихся на нарушительницу тишины. Эн не находил в себе силы скрывать раздражение и разочарование.
-Эн, что с тобой? – взгляд маленькой Тесс был полон сожаления, – почему ты себя так ведешь?
Эти милые, невинные детские глазки мигом растопили злобу Эна, – и рабочему ничего не оставалось, кроме как пустить девчонку к себе внутрь. Эн открыл дверь, но Тереза не сдвинулась с места, кажется, её очень пугала эта перспектива.
-Почему ты всё время в библиотеке? Нет, ты конечно молодец, ты хороший работник, но мог бы и со мной время провести, хотя бы раз на дню, а то ведь, – настоящие слёзы заблистали в глазах её, – а то ведь вообще не заходишь….
Эну стало очень жалко эту девочку. Её деспотичный, аристократичный порядок жизни, который навязали ей родители, делали девочку беспросветно одинокой, и никто, кроме Эна, не мог заполнить эту маленькую, вопрошающую к вниманию душу. Тесса понимала, что нельзя вот так, без причины плакать в присутствии дронов, поэтому девочка закрыла лицо руками и тихо, еле слышно всхлипывала.
-Тесс…, – Эн положил руку на плечо маленькой мисс, и с тем же очень боялся, как бы она не отвергла его ласки. Но Тереза была без движения, она только плакала и ничего более, – ах…, я не знаю, я просто…, просто очень устал…, – Эн нагло врал, – я устал от людей на баре, и сейчас, благо, меня перевели в другой отдел. Но даже там мне случается дурно от чрезмерного людского внимания….
-Тебя кто-то обижает? – оставив слёзы и как бы оживившись, спросила девочка. Она отняла руки от лица, выказав всем своим выражением крайнее беспокойство, – скажи мне Эн, я сразу избавлю этого дрона–
-Нет-нет-нет, – рукоплескал возбужденный Эн, – ничего не надо…, просто…
-Просто что?
-Я просто устал….
-От меня устал? – с неким презренным холодом сказала Тесса, и хотела уходить, как вдруг Эн остановил её.
-Нет, что ты, нет! – Эн уже хотел раскрыться и показать записку. Он потянулся к кармашку на груди, но внезапно, что-то острое и с тем же очень большое несколько раз ткнуло его в спину. Касания были совершенно безобидными, так касаются до тех, чьё внимания касающийся хочет на себя обратить. Эн резко обернулся – никого.
-Так что…? – спросила Тесс в нерешительности. Девочка не знала: оставить Эна или выслушать его объяснение до конца. Рукавом пижамы, девочка вытирала маленькие слезинки.
-До этого момента, мне, честно, казалось, – Эн говорил с видом тяжелейшего откровения, но конечно – он врал, – мне казалось, что я более не достоин твоего внимания. Я очень боялся стать игрушкой и, кажется, ты наигралась со мной. Прости меня за такие мысли, но–
-Ах, Эн! – с полным сердца радости, Тесса перебила его. Слабые девичьи ручки вновь обхватили туловище дрона, – как ты вообще мог о таком подумать? Как тебе, о господи, ну ты и дурашка. Ты наверно сильно распереживался, не так ли?
-Да, – слабо проговорил Эн, перед тем как обнять свою человеческую подругу.
-Ну, в какой-то мере ты прав, – девочка отпустила Эна, – мне разрешили ещё одного дрона…, ну, ты наверное её знаешь, её зовут Джей, – Тесс выдержала паузу, чтобы распознать реакцию Эна, – но это ты виноват! А, точнее, твои глупые и необоснованные догадки! – прокричала девочка и, с большой долей откровенности в конце добавила, – Эн, мы всегда будем друзьями, ведь так?
-Конечно, Тесс, – дрон потрепал Терезу по голове. Они поговорили некоторое время и девочка, как ни в чём не бывало, удалилась в спальню.
Оставив свою подругу позади, Эн сразу ринулся вглубь библиотеки. Во время разговора он чувствовал, как что-то тронуло его за спину. Это знак! Неожиданно для себя, Эн замечает на полу записку. Весь дух его опал в страшном волнении. Масляной насос замер на какое-то время. Всё его бурное движение вдруг остановилось. Эн медленно, совсем тихо подкрался к записке, будто он вор, намеривающийся присвоить драгоценный пергамент себе. Эта медлительность объяснялась той необъятной, сильнейшей тревогой, что разгорается внутри Эна всё больше и больше.
Он подобрал записку, но раскрывать сразу не стал. Лично для себя, Эн выдержал паузу, чтобы найти силы и решительности раскрыть это злосчастное послание, парень очень боялся.
-Спокойно Эн. Это просто записка. Спокойно.
Парень хотел открыть записку медленно и аккуратно, но рука, словно в каком-то диком припадке страха, резко распечатала записку, чуть не порвав сию.
«Привет, мой дорогой Эн. Ах, ты, верно, не представляешь, как мне радостно наблюдать за изменениями в твоём поведении. Мне искренне жаль, что мои слова произвели столь сильное влияние на тебя, но с тем же это хорошо, ведь я тебе, по крайней мере, не безразлична. Прости меня пожалуйста. Прости меня, прошу, мне очень плохо от того, что это так взволновало тебя. Я видела, как ты потерял место на баре. Да, мои глаза повсюду – я всё вижу, и это ещё одна причина, по которой я прошу у тебя прощения. Я вижу как ты, с присущей паранойей, блуждаешь по тёмным коридорам, в надежде найти меня или хотя бы символ, знак моего присутствия, моей слежки. Ты ощущаешь меня. В этом нет ничего плохого. Я не хочу вредить тебе, но, увы, с тем же не могу выйти из тени и показаться. Если мы увидимся то ты, верно, возненавидишь моё внимание или вовсе запретишь любое общение между нами. Я не такая, как остальные дроны, но, думаю и без этого ты всё прекрасно понял. Ты ведь очень умный.
Ты, верно, как я уже писала, сильно озадачен природой этого письма. Я хочу и одновременно избегаю возможности встретиться лицом к лицу. Знай, что если нам выпадет счастье повстречаться вместе, то ты будешь крайне разочарован, найдя, что твоя тайная спутница всего лишь поломанный, обезумевший от одиночества дрон, которого давно пора отправить на свалку.
Я знаю, у тебя доброе сердце и чистая, незапятнанная горем душа, и я не хочу послужить той неминуемой причинностью, по которой весь твой светлый образ померкнет во тьме отчаяния и вероломства. Я ничего не могу с собой поделать, и сейчас, когда я пишу это письмо, руки у меня дрожат, как никогда не дрожали. Когда я пишу и думаю о тебе одновременно, то сразу дохожу до той припадочной степени, когда более не в силах контролировать свой душевный поток. Я невероятно желаю нашей встречи. Я невероятно боюсь нашей встречи. Я невероятно боюсь твоей невинной впечатлительности, Эн….
Позволь мне немного открыть занавес и насладить твой ненасытный интерес.
Некоторое время я была отключена. Все эти часы, проведённые в гибернации, были блаженным сном, который я, увы, была не в силах порвать. Но тут появляешься ты. Не знаю, какой случайностью, но первопричиной моего пробуждения послужил именно ты. Я помню, как ты входил в библиотеку. На тебе был восхитительный тёмно-коричневый пиджак, и заправленная под низ жилетка. Помню, как в суматохе работы ты часто терял тёмную шапочку, и каждый раз, когда ты поднимал её – я заглядывала тебе за спину. Ты ведь даже не догадывался о моём присутствии. Раз за разом, своей удивительно лёгкой, юношеской походкой, ты поднимался по ступенькам и приходил в библиотеку. Меня очень восхищало твоё радостное выражение и то бурление крови, вызванное предвкушением от новой книги. Кровь…. У тебя замечательная кровь Эн. Даже не думай о том, как я это узнала. Я знаю всё про тебя.
И даже сейчас, когда ты читаешь моё письмо, я наблюдаю за тобой с той позиции, откуда ты меня никогда не раскроешь. Я никогда не оставляла тебя; неотступно, с напряжённым вниманием следила за тобой, но для тебя это было также незаметно, как я подсунула тебе записку в первый раз. Как же ты напугался, мой дорогой Эн. Ах, ты такой милый, замечательный мальчик....
Сообщение затянулось. Сегодня у меня нет настроение на красивую речь. Просто знай.
Я к тебе вожделею всем своим поломанным сердцем.
Моя неустанная страсть требует встречи, а иначе, я, наверное, сделаю кое-что ужасное.
Если тебе всё ещё не опротивело это читать, то я жду тебя на втором этаже. Статуя рыцаря. Я не могу больше терпеть. Я больше не могу держать эту тайну»
Эн почувствовал, как все его внутренние процессы перегреваются в жутком волнении. Он не двигался. Он думал.
-О ужас.
Вся библиотека проносится перед глазами и вот, он уже стоит у входа. Предпоследняя строка сильно его напугала. Ноги волокут его на лестницу, у Эна даже не хватило времени обдумать прочитанное, а он уже тут как тут.
Лунный свет бросает тени внутрь особняка, деля каждую ступеньку отдельными отрезками на всей лестничной линии. Эн поднимался медленно и не спеша. Его поражала та скорость, с которой он очутился в назначеном месте. Он дрожал.
Вид из окна на момент отвлёк слепую стремительность Эна – и он замер, чтобы запечатлеть эти чудные виды во внутреннюю картотеку.
-Вау, – проговорил он, словно забыв о роковой встрече.
Медленно отступая назад, Эн наблюдал за мерцанием звёзд на тёмном небосводе, как эти маленькие, яркие крапинки мигают, создавая захватывающий душу узор всему ночному небу. Пятился Эн не долго, вдруг уткнувшись во что-то металлическое, парень заслышал начинающийся грохот падения. Стальные, рыцарские латы начали опадать на дрона, пока и вовсе: вся тяжелая фигура рыцаря не пошатнулась и не повалилась на Эна.
***
Обхватив голову руками, Эн пригнулся и зажмурился что есть мощи.
-Эн.
Вдруг весь металлический грохот прекратился, и на смену ему пришел ровный, немного грубоватый, женский голос.
-Эн.
Парень открыл глаза.
Длинная робо-рука удерживала статую рыцаря. Злосчастный клинок статуи находился в сантиметровой доступности от дисплея Эна.
-Ты такой милый, когда напуган, – прозвучал холодный, однотонный голос, – пристальный взгляд. Ты – щеночек.
***
Постучав импровизированным карандашом, Эн на момент задумался, а потом начал выводить новую линию на листе.
