Чуя поднял голову, настраивая локаторы на очередную работу громкоговорителя, как и все остальные. — Я... хотел бы принести извинения. О, вы знаете этого парня... Вы знаете, что его зовут Осаму, а не Остин? Хах, наверное, я просто не разобрался, как должен говорить об этом, это не было прописано в моей речи... — А... — Чуя поднял бровь, шёпотом разговаривая сам с собой. — Ты, придурок. — Я пытаюсь сказать, что всё... мм... из того, что вы слышали за последнее время... — М? — Чуя был ожидающим, он просил не медлить в своей загадочности, будто он разговаривал лично с ним, а не через штуку для всеобщих объявлений. — Это всё неправда. — Вот мудила, — Чуя улыбнулся и покачал головой. Он и понятия не имел, почему реагирует так, будто выиграл лотерею. — Я всё придумал, и... Осаму-Остин смог доказать свою невиновность. — Да всё, иди уже отсюда, — Чуя закатил глаза, его будто тошнило от этого голоса. — ...Домогательства сексуального характера я также выдумал. — Обмудок, — повторно напомнил Чуя. Он был на другой стороне, потому что видел, как чувствовал себя...
— Осаму. Ты слышишь? Он немного залип, будто тоже прокручивал произошедшее. Правда, с его стороны это явно выглядело и чувствовалось иначе... до... — Эй, может выйдем? Чуя нахмурился: что за писк, где комар? А, точно. Он сказал, что идиоты, вроде того, сзади, не могут забыть ту ситуацию. Чуя вспомнил это и — Давай выйдем, без проблем! — снова развернулся назад полностью. — Угомонись сейчас же! — Осаму грубо дёрнул его за локоть. — Да в чём дело?! — В том, что тебя это даже не касается! — А, то есть, ты позволишь вот так вот трепать языком об этом?! — Что я сказал не так?! Сразу же обозначил, что это неправда! — Вот именно, — Осаму указал на него пальцем и с укором уставился на Чую. Чуя поджал губы. Он пальцами открыл упаковку жевательной резинки и высыпал пару в рот. Крышка закрылась с резким хлопком. На них пялились ближайшие столы, однако, к счастью, не вся аудитория. Чуя перекатал подушки жвачки во рту, не разжёвывая, они стучали о зубы, о шарик. — Пересядем? — предложил он с явными проблемами речевого аппарата. — Ты потом выплюнешь мне всё это в рот? — Осаму вздёрнул бровь. Чуя отразил жест и расплылся в улыбке, потрепав подушки языком по зубам ещё раз. — Это звучит ужасно пошло, — ответил он. — И более мерзко, чем передать жёваную... Оба обернулись на комментатора ещё раз с мрачными лицами. Осаму закатил глаза и кивнул: — Идём. Пересядем. Так они и поступили, однако Чуя продолжил сверлить покинутое ими место. Точнее, парня, который разворошил былой скандал и вызвал в Накахаре бурю. Такого бы, может, не произошло, будь привычная доза внутри организма. Но как же он разозлился. Преимущественно из-за того, что чист. Он развернулся к Дазаю и быстро выдал: — Ты невиновен. Осаму помедлил, рассматривая его лицо неторопливыми линиями. Он выставил открытую ладонь, и Чуя непонимающе нахмурился на неё, после — на Дазая. — Жвачки, — пояснил Осаму. — Ты хочешь, чтобы я сплюнул тебе в руку? — Ты не сплёвываешь обычно? — Осаму поднял бровь. Чуя фыркнул и закатил глаза, соображая незапланированную улыбку. — Не говори, что ты это серьёзно. Осаму взглядом указал на свою ладонь. И Чуя был готов принять эту тупую провокацию, о, он уже видел, как Осаму визжит, только Чуя пытается в самом деле вытолкнуть подушки жвачки ему в руку... Он наклонился, выплёвывая подушки, но Осаму не дёрнулся. Вместо этого он закинул всё, что вывалил Чуя из своего рта в свой. Потом побил ладони, пытаясь избавиться от слюны. — Чёрт, меня тошнит, — скривился Чуя. — Теперь я понял, что он имел в виду... — Какой нежный, — усмехнулся Осаму. — Это ради тебя и твоего прокола. Они так и так уже в слюне. — Забрал бы сразу упаковку, чтобы я не взял ещё, пока не куплю новую или типа... — М, — Осаму секундно дёрнул бровями. — Тебе следовало дать мне эту мысль немного раньше, ладно? Чуя изучал его непроницаемое выражение лица с нестирающейся долей презрения. Впрочем, он поморгал, и вроде как отморгался от факта, в котором Осаму втянул в рот то, что мотал по своему Чуя. В какой-то степени это и было горячо, но... — Окей... нахер это. Я пытался напомнить, что ты невиновен в той ситуации. Осаму стал отстранённым. Он смотрел на лектора, будто Чуя не говорил вообще ничего. — Осаму, я знаю, что тебе... трудно вспоминать это. Просто это чертовски несправедливо, и я... не думал, что мы когда-то будем общаться с тобой, но теперь... Эй, все видели, что творилось с тобой в то время. Ты так часто кричал и плакал, ты признался в своей ориентации, но клялся, что не трогал того придурка... Чуя был тихим, но Осаму неизменно вёл себя так, будто Чуя обращался не к нему. — Эй, да блять... ну, не знаю, сделай хоть вид, что ты здесь. Осаму повернул к нему голову, но молчал. — Хей. Вот и ты. Я пытаюсь сказать, что это было чертовски несправедливое дерьмо, в которое ты вляпался только потому что... попытался быть ближе. Потому что влюбился в друга-гомофоба. Влюбился. Не в того человека. — Может быть, я хреново разбираюсь в людях, — Осаму пожал плечами. Чуя вздрогнул, подавив в себе желание закатить глаза. — О, ты сейчас имеешь в виду общение со мной. Потрясно. — Я такого не сказал. — Но имел в виду, — Чуя бросил мимолётный взгляд в сторону их бывшего местоположения. Он подвинулся ближе и перешёл на шёпот: — Все видели, что с тобой сделала та ситуация. Но только некоторые знают о твоих попытках суицида— Осаму накрыл его рот ладонью, обрывая. Чуя был на другой стороне той ситуации, потому что видел, как себя чувствовал Осаму. С его стороны это выглядело и чувствовалось иначе до попыток суицида. Закрыв Чуе рот, Осаму выглядел чуть обеспокоенным, но быстро растерял это потерянной усмешкой. Он смотрел удивлённо, когда покачал головой и смерил взглядом. — Эй? Тормози, ладно? — он столкнул взгляды и — чёрт возьми — улыбнулся. — Я понял, что ты в курсе. Но пожалуйста. Закрой проколотую хлеборезку. Чуя кивнул. Осаму убрал ладонь. — Только Мэтт до тебя вежливо, через пожалуйста, просил меня завалить хлебальник. Осаму передёрнул плечами. — Не сравнивай меня с ним. — Почему? — Чуя вскинул бровь. — Кстати, если так подумать... Вы действительно во многом похожи. — Вообще ни разу, — Осаму фыркнул. — Но я знаю его сравнительно дольше, чтобы твоё мнение не учитывалось. Осаму покачал головой и увёл взгляд в сторону лектора. — О, он же, вроде... раздражал тебя, верно? — Типа того. — Тогда всё сходится. Факт, что вы похожи, стал фактом, а не моим предположением. — Хватит трепаться о прогульщиках, — Осаму прочистил горло и посмотрел на Чую. — Ты как? — А... это, — Чуя стушевался и снова выглядел разбитым, как до появления Дазая. — Тебя ведь интересуют результаты, а не моё состояние? — Да, глупый, именно поэтому я и повесил пакет с лекарствами на дверную ручку твоей комнаты. Кстати, найти твою комнату в списках было не слишком просто. Почему так часто перебираешься на новые места? Чуя поднял брови и растерянно выдул воздух. — Просто... Вместо нормальных соседей мне попадаются козлы. Приходится конфликтовать. — Именно они ведут себя так, будто пропустили выгул? — Что ты нахрен имеешь в виду? — Чуя недружелюбно сощурился. — Не знаю. Просто, если вокруг хорошего человека сплошь и рядом плохие люди, то... иногда нужно переставить обозначения для полноты картины? Ну это я так. Мимолётная мысль. — Ты плохим человеком меня считаешь? Осаму промолчал и выпрямился, как самый примерный студент. Развернувшись к столу, он сложил руки и смотрел в сторону лектора. Чуя получил разворот, не получая словесного ответа. Впрочем, именно разворот стал ответом. Чуя потеряно уставился в пространство, где пару секунд назад было лицо Дазая. Он не стал менять своё положение и поднял на него взгляд. Считает ли он его плохим человеком на самом деле? Конечно. Нечего гадать, когда видео на его телефоне хранит факт жестокого преступления, которое совершил Чуя, нечего предполагать, когда Чуя, получив вещь поздней ночью, отвернулся в сторону, стараясь сделать вид, будто не при делах, нечего размышлять, когда Осаму... был свидетелем этих вещей. И всё же. Это не слишком справедливо. Это слишком запутанная ситуация, чтобы быть категоричным по отношению к Чуе. Смотря на Дазая, Чуя решил стереть за собой хотя бы прошлое, резко граничащее с настоящим. — Я завяжу, Осаму. Он не перевёл на него взгляд. — Да. Конечно. — Честно завяжу. — Я знаю. — Посмотри на меня. Осаму скосил взгляд. Чуя вздохнул и спросил: — Сколько я тебе должен? — Пошёл нахер, — усмехнулся Осаму. — Нет, серьёзно. Некоторые из лекарств, которые ты припёр, отпускаются по рецепту. Как ты их раздобыл? Осаму чуть замялся, поджимая губы. Он оставил короткую паузу и пожал плечом. — Не важно. Главное, чтобы они снимали твою ломку. Я ведь сказал, что помогу тебе. Чуя опустил глаза. Внутри щипало. Чуя понимал, что его снова разрывает изнутри. От ломки, от осознания действительной помощи Дазая, ощутимой, и от... сожалений. — Они справляются с этим? — продолжил Осаму. Чуя покивал, не зная, видит ли жест Осаму. Он развернулся к столу и подобрал ручку, он сыпался внутри, как песочные часы, он чувствовал, как рушится, как рушится сейчас и как разрушится позже, если... — Спасибо. — Я рад, что ты на этом пути. Наверное, потому что не знает, насколько сильно Чуя мечтает сдохнуть.༒
Это не меняется и на следующий день. Дождь начался внезапно, Чуя абсолютно не был готов. Один в один. Непростительно быстро первые капли переросли в ливень. Ровно как закручивалась воронка сильной зависимости. Это началось неожиданно, Чуя абсолютно не был готов. И теперь он болтался на самом дне. Страдал и от причины, и от следствия. Чуя передвигался по длинной улице без зонта, он не проверял прогноз погоды. Одежда намокла и теперь струи дождя стучали по плечам с отзвуком, будто Чуя был куском бетона — было бы круто, у бетона не бывает чувств. Рыжие волосы без укладки свисали мокрыми прядями и прилипали к не менее мокрому лицу. Чуя чувствовал себя раздавленным, как если бы сравнение с бетоном подразумевало разлитую жидкую форму, по которой как следует потоптались. Но уже было плевать. К чёрту. Он выглядит так, как выглядит, и хуже уже не станет. Чуя был честен с Дазаем — трезвость равняется постоянным тяжёлым мыслям о содеянном. Изначально встреча должна была перейти в драку на кулаках. Несомненно, это без вариантов. Но как же Чуя был зол. Его жизнь пошла под откос, ещё бы. Чуя не был готов, его широко раскрытые глаза пропускали опустошение слёзных каналов, не нужно было даже моргать. Но Чуя был готов к встрече. Он не знал и никогда бы не узнал, сколько прорыдал, пытаясь понять, что произошло. Но он точно знал, что намерен был сделать в ответ. Просто, если теперь привести к ответу его самого... Его осудят, и будут правы. Чуе останется только вытянуть перед собой руки, ожидая сковывающего треска железа. О, быть может, они послушают причину, по которой он решился на избиение. Но они типа покивают, и Чуя снова тянет руки вперёд. Потому что Эдвард в коме. Затянутый в свои мысли, Чуя потерянно смотрел перед собой. Он шагал на автомате, снова сталкиваясь с тем чувством страха. Внимание перетянул громкий рёв: автомобиль мчался по ближайшей полосе навстречу. Прекрасно. Хуже, оказывается, стать может. Чуя отошёл в сторону, зажмурился и отвернулся. Грязь из-под колёс — пожалуйста. Только не в лицо. Иначе его, настолько грязного, выгонит администратор. Чую не окатили водой из лужи, когда, судя по звуку, авто промчалось дальше. Он растерянно открыл глаза. И отпрянул. Осаму был слишком близко. Раскрытым зонтом отгораживал их от проезжей части. Чуя вылупился на него, моргая, будто в проверке реальности. Осаму перехватил его непонимающий взгляд и улыбнулся. — Да уж. Не самое приятное чувство. Но всё обошлось? — тряхнув зонтом, он поймал под него обоих. — Ты... — Я. Чуя с подозрением сощурился: — Что ты тут делаешь? Осаму пальцем указал на рядом стоящее здание — Чуя обернулся. — Навещал знакомого, который помог мне с работой. Чуя вернулся к нему, продолжая слушать. — Типа очников обычно не берут на дневные смены. Это никому не выгодно. Я не слежу за тобой, не думай. Иначе бы начал геройствовать немного раньше. Ну, чтобы ты не выглядел сейчас, как мокрая крыса. Удивительно, что ты тоже оказался здесь. Вообще-то, ничего удивительного, если вспомнить, что это самая короткая дорога из кампуса в центр. Чуя легко кивнул, но это всё ещё произошло в одно время, и он не скрывал удивления. — Поразительно. — И не говори, — Осаму кивнул, намекая продолжить путь, до его появления совместным не считающийся. — Куда идёшь? — За стаканом слащавого кофе. Осаму прыснул. — Так сильно хочешь кофе, что идёшь за ним по такому ливню? — Нет, но, может, зайду по пути. — Какой кофе тебе нравится? — Слащавый, — Чуя закатил глаза. — Сказал же. — Это не то чтобы название, — Осаму с улыбкой покачал головой. — Я считаю, название. Всегда прошу слащавый кофе, а там уж без разницы, что это будет. — Какой скрытный парень, даже не скажешь, какой кофе любишь... — Попробуй от тебя скрыться, ага, — Чуя фыркнул. Конечно, как Осаму только смеет говорить о скрытности Накахары, если знает про него... — Окей, — Осаму усмехнулся в сторону. — Тогда... куда направляешься конечной целью? Запас иссяк, и Чуя стал честным снова. — На работу. — В такое время? — М. За справкой. С места работы. Ну, та херня с лишением стипендии. Нужно будет попросить подправить пару моментов. — Да-да-да, точно. Твоё алиби. — перехватив взгляд, Осаму сложил губы в жесте безразличия. — Ты был на работе в тот момент, когда Эдварда избивали. И когда нашли со слабым дыханием. И множественными переломами. — Чёрт, Осаму... — Чуя вздохнул и на секунду прикрыл глаза. — И так тошно до мыслей о петле. Это честно. — Не смей, — Осаму покачал головой, но не казался слишком серьёзным. — Конечно, не должно удивлять, что у сына хорошего адвоката есть деньги на решение кучи проблем. — Угу. Только пока я трачу больше, чем зарабатываю. — Идиот, получается. — Получается. Только у меня в самом деле не было проблем с... с тем случаем. — Пока не нарисовалась проблема. Свидетель. Очевидец? Я не особо в терминологию, без обид. — И то, и другое. Наверное. Я, блять, программист, откуда мне знать? — Программист. И виновник. Ну так, если что. Всё ещё слабо шарю за термины. Чуя повернул голову, но ответным взглядом Осаму его не удостоил. Пометавшись глазами по вывескам, он улыбнулся, будто они обсуждали, что после такого ливня на днях ожидается палящее солнце. — Если вздёрнусь — не удивляйся. — Я разобью тебе губы. Чуя задумчиво промычал, прежде чем отразить это: — Не тебе меня осуждать. И вот теперь от улыбки Дазая не осталось следа. Он посмотрел в ответ, но промолчал. — Сам стоял там же. В грёбанных миллиметрах от того, чтобы закончить страдания. — Такое не сравнивают из чисто моральных принципов... Но подтёр бы ты сопли. Я зря тебе помогаю, что ли? — Пытался распрощаться с жизнью из-за тупых обвинений, а теперь говорит «не сравнивают». Круто. — Не из-за этого! — Осаму не был сдержанным, но стушевался, переводя дыхание тяжёлым вздохом. — Оно просто... добило в тот момент. Если бы это было единственной причиной, по которой мне нужно было париться, я бы... было бы немного иначе. Потому что я уверен в своей невиновности. Просто... это было абсурдно. И очень не вовремя. — В плане «не вовремя»? Осаму молчал, рассматривая светофор. Дождь утихать не собирался. Они прошли участок дороги, и Осаму наконец поймал ожидающий ответа взгляд."Мне нечего возразить, Ваша честь."
В его лице почти всегда так. Чуя вопросительно приподнял брови. Но Осаму потерял сравнение и не торопился. Он поджал губы, после отвечая: — Я не хочу говорить с тобой об этом. Чуя фыркнул и закатил глаза, промолчав. — Ты трезв? — Да, — без колебаний. Это честно, это правда. — Круто. Возвращаясь к тому, что тебе следует подобрать сопли... Ты ведь даже никого не убил. Всё, что было до этого — оскорбления, упрёки, намёки, косвенные унижения — ещё можно было вытерпеть. Теперь же Чуя почувствовал, как его протыкают иглой. Теперь же Чуя с силой оттолкнул Дазая в сторону. — Иди своей дорогой. Я и так уже промок. Осаму вернулся и снова поймал его под зонт. — Это не значит, что ты никогда не высохнешь. И Чуя уставился на него, как на самого глупого человека в мире. Они едва ли говорили про дождь. Зачем он даёт ему столько надежд?༒
Дни стали тянуться дольше. И каждую минуту Чуе нужно было держать себя в руках. Каждую минуту ахренительно долгого дня. Такая пытка. Это как лишится рук в один момент. Как если бы приходилось повторять ровно то же самое, что изо дня в день, но рук больше не было, и исполнение привычного давалось крайне трудно. До невозможности трудно. Особенно с мыслями, что эти руки можно вернуть через пару манипуляций — в сравнении это сложнее, но на деле Чуя мог просто набрать номер. Чуя спиной приложился к стене. Так он точно не мешал пробираться к кулеру: опыт подсказывает, что он может мешать собой. Он мелкими глотками пил из воду из пластикового стакана. Кажется, это третий. Конкретно за эту прогулку по коридору на перерыве. Виски сжимало давлением, но он действительно пытался продолжать учиться и работать, так что головные боли — только добавка сверху. И ей удивляться нужно меньше всего. — Да, может быть. А ещё я принёс кофе. Чуя нахмурился и перевёл взгляд, непонимающе моргая на Дазая. Откуда бы силам на большее взяться, если он едва может вспомнить, когда и что ел? — Что? — Ну, это типа, я подошёл, ты спрашиваешь «соскучился?», потому что мы буквально виделись вчера на улице, а я внезапно отвечаю «да, может быть». Только немного на опережение событий пошёл. И... м, — Осаму протянул держатель. — Кофе. Чуя улыбнулся и смерил его взглядом. — Ты забавный. — Смотри, не влюбись, — усмехнулся Осаму. — Не обещаю. Поймав уставшие глаза своими бодрыми, — к счастью, появился сменщик, вместе с ним — возможность выспаться — Осаму помолчал несколько секунд. Улыбка таяла на лицах, если не одновременно, то у Накахары немного быстрее. Осознания неприятные и липкие. В любом другом случае прогонять эмоции бы не было необходимостью. — Кофе, — напомнил Осаму, кивая. Чуя забрал стакан, вопросительно рассматривая. — Что это? Правда, сразу после поставил обратно. — Это... слащавый капучино с... какой-то карамелью. Достаточно слащаво? Чуя моргнул на него снова. — Как? — Как? — Осаму удивлённо поднял брови. — Как что? — Как ты узнал? — А. Просто попросил так же, как ты говорил. Слащавый кофе. Пойдёт? Чуя ошарашенно усмехнулся. Да, это более чем идёт... — А почему он, например, не со льдом? — Ты не сказал, что в твоих интересах "слащавый, холодный кофе"... В любом случае. Я всё ещё держу наши стаканчики... Осаму был намекающим, Чуя ведь поставил стакан обратно, даже не оценив и кончиком языка или носа. Чуя мельком осмотрел держатель с кофе и снова пялился перед собой. Сглотнув, он постарался говорить громче: это была какая-то внезапная проблема, наверное, из-за головной боли. — Спасибо за попытку заботы, но я... воду, ладно? Осаму слегка склонил голову в вопросе, но Чуя видел его только периферией, а после вовсе прикрыл глаза. — Типа... тебя всё ещё сушит? Чуя хмыкнул: Осаму намекнул, что он не трезв. — Нет, просто... тяжёлый период. Непривычно, организм пытается справится. — Типа с потерей? — Типа с потерей. Ничего не лезет кроме воды, я говорил тебе это на лекции. Окей, может, ты прослушал из-за того чувака, или забыл— — Я понял, — перебил Осаму. — Я тебя понял. Ладно. Он покружился, наверное, думая, куда пристроить держатель, раз кофе они сейчас не пьют. Чуя следил за ним лениво, чуть хмурясь от тяжести в венах и ногах. Осаму разместил держатель на широкий зад перевёрнутой бутылки кулера. Он кружился ещё немного, после прочистил горло. — Что с твоей тачкой? — Движок стучит, — просто ответил Чуя, пожимая плечом, но через секунду уставился на Дазая ошарашенным взглядом. Осаму расплылся в широкой улыбке от смены реакции. — Я возвращался со стадиона, когда ты выезжал с парковки. — И проследил за мной, поэтому узнал, что я ездил в сервис? — Чуя поднял бровь. Осаму засмеялся. — Остынь. Я не слежу за тобой. Просто... мы пересеклись вчера пешим ходом. Ну, и Лео упомянул о некоторых проблемах, когда рассказывал, что получил штраф. Его лишили прав на два месяца. Чуя вскинул брови. — Вау. За что? Осаму пожал плечами. Он секундно шире раскрыл глаза, выражая, что не скрывает, а искренне не имеет понятия. — А ты... — Чуя прочистил горло. — Всё ещё ходишь через парковку? — Ага. Каждый раз надеюсь не увидеть тебя там снова. Чуя промолчал. Тошнота поднималась по желудку наверх — он физически чувствовал это. Руки в момент показались ватными. К счастью, стакан удержать смогли. Раскалывающаяся голова попросила не мыслить об услышанном слишком долго. — А ты... продолжаешь временами вести себя как пришибленный и... дуешь в стакан с водой? — Прости? — Чуя непонимающе нахмурился. Он быстро растерял эмоцию от нарастающего в тяжести недомогания: хотелось упасть на пол и немного... почесать об него кожу, возможно, до каких-то красных ссадин, стирая участки в попытке перестать чувствовать желание сжиматься и кататься по полу. Он действительно подул на воду. Просто не заметил этого. — Ты буквально... — Осаму поводил рукой по воздуху. — Прости, — уже без вопросительной интонации. Чуя пихнул ему стакан и умчался. Осаму также оказался возле раковин. Чуя, правда, заметил его только после третьего подхода в умывании ледяной водой. Это, конечно, не встреча с полом, но, вроде головной треск немного отпускало. Желание быть комком или горошиной, закатывающей в щель на полу никуда не делось. Чуя опёрся ладонями на стойку и смотрел в отражение. Его кожа стала хуже. Не то чтобы там появились трупные пятна, и Чуя типа прикидывал, какой гроб хочет себе, но он выглядел сравнительно лучше до этих попыток слезть. Даже если это странно в том плане, что он как-бы травит себя, а теперь пытается избавиться от этого. Привыкание гуляет вообще по всем параметрам и именно от трезвости крошит сильнее всего. — Ты в порядке?.. Чуя перевёл тяжёлый, ленивый взгляд на Дазая. Он хмыкнул и покачал головой. — Нет. — Неужели ты не таскаешь с собой хоть какие-то таблетки? Чуя стиснул челюсти так сильно, что в голове било снова, волнами — по вискам, и дрель в затылок, если пытаться чувствовать что-то конкретное. Он стукнул по стойке, зная, как сильно от злости напряжены его вены и как вспухли сухожилия на руках, проявляя очертания по тыльной стороне ладони. — Завали. Я сейчас подохну. Он ворвался в кабинку, опустил крышку, сел на закрытый унитаз и согнулся, пряча лицо в локте. Тело собиралось развалиться, внутренние органы трясло, как если бы их пропускали через блендер. — Сука... — едва слышно прошипел он. — Пиздец тебя ломает, — Чуя сказал бы, что слышал в голосе насмешку или типа веселье. Он поднял голову на Дазая, какого-то чёрта прошедшего за ним в кабинку. — Ты чертовски наблюдательный, — выплюнул он, стирая с Дазая отрешённость. Осаму прочистил горло и посмотрел по сторонам, будто мог встретить там что-то, кроме стен кабинки. — Я могу тебе чем-то помочь прямо сейчас? — Ты отлично поможешь мне, если завалишь хлебальник, — Чуя поймал воздух ртом и кулаком ударил стену — шаткая конструкция затряслась. — Заметил, что ты гораздо агрессивнее, когда чист. Или во время ломки, я так и не разобрался. Но что-то типа того. — Осаму просто чешет языком, будто Чуе есть дело. — Это так удивительно, просто пиздец, — с нескрываемым сарказмом прошипел Чуя. Осаму наконец попал в поле зрения повторно. Он смотрел с некоторым сочувствием, но не слишком бросаясь в переживания. — У тебя кровь. — Что? — Чуя нахмурился. — Кровь, — Осаму рефлекторно показал на себе, — из носа. — Блять, — Чуя провёл линию, пачкая пальцы. Он посмотрел на следы, констатируя: — Давление скачет. — Неудивительно. Неудивительно, Осаму. А теперь иди в зад. Чую он раздражал ровно на том же уровне, какой сопровождал воспоминания ситуации с обвинениями по отношению к тому парню. Чуя едва подавил в себе острое желание закричать. В груди нарастал ком боли, расползающейся по всему телу. В кости, избивая их, будто яростный стук по батареям. В пальцы рук, выкручивая суставы. Он не заметил, как повторно касался области над верхней губой; как размазал кровь по лицу ещё более очевидно. Зато после, мимолётно изучив сильно перепачканную ладонь, рассмеялся. Тыльной стороной приложил ко лбу. Он сильно зажмурился и одними губами ругался-ругался-ругался. Он согнулся с очередным желанием сложиться и укатиться. В аду наверняка пытают именно таким образом. Чуя болезненно прошипел. Кулаки чесались разнести что-нибудь; можно — своё тело. Бесчисленными ударами по ногам. Но он не стал. Только громко поймал воздух, и это вышло всхлипом. Он крикнул, но незапланированно, даже не слишком осознавая это. — Ублюдок! Я надеюсь, ты сдохнешь... Чуя физически ощущал циркуляцию крови. Она бежала. По венам. Тупое, побитое тело ещё живое. Как и то, не менее тупое, не менее побитое, трудно сказать, как он вспомнил про него... Проблеск сознания заставляет выдуть воздух, будто станет легче, и замотать головой. Он дрожал, но понизил тон, отчаянно вышёптывая: — Нет-нет-нет. Не смей подохнуть. Ёбаный придурок, не смей подохнуть в больнице, не смей!.. — О ком ты говоришь? Чуя поднял голову и поймал Дазая размытым взглядом. Он рывком поднялся к нему, правда, поравнявшись, задержался лишь на секунду: — Ты ещё здесь? Он фыркнул и вышел из кабинки. — Чуя? Он уже был возле двери, но обернулся. Осаму стоял ровно возле только что покинутой кабинки. — Мне чертовски жаль, — сказал он. Дверь позади открылась одновременно с услышанным, и Чуя посмотрел на парней. Кто вообще ходит в туалет по трое? Плевать. Задержался рядом только один из вошедших — удивлённым взглядом изучал лицо Накахары. Чуя забыл, что там кровь. И что Осаму что-то там ему сказал, кажется, он прослушал. Плевать. Коротко взглянув на Дазая, он вышел из туалета. Осаму собрался двинуть, если не за ним, то просто куда-то. Подальше отсюда. Воспоминания не сотрутся в любом случае, но и задерживаться прямо сейчас после увиденного не хотелось. Попытку сделать шаг вперёд остановила чужая рука, с напором лёгшая на плечо. — Не торопись. Осаму непонимающе перевёл взгляд. Дружелюбием вошедшие не светились. И Осаму понял. Как это выглядело с их стороны. Парень в неадекватном состоянии с перепачканным кровью лицом убегал. Пока второй извинялся. Незадолго до этого — крик с оскорблением. Кто-то где-то был «ублюдком», но... Всё совсем не так. Осаму слабо усмехнулся и поднял ладони: — Парни, я понимаю, как это выглядит, ладно? Но я могу всё объяснить... Не может. У Накахары была ломка. Пришлось исправиться; звучало невпопад: — Примерно. То есть... я объясню, но... я имею в виду... Осаму был сбит с толку тем, что творилось с Чуей. Осаму хотел бы помочь ему, но то, как растерялся до, вовремя и теперь — после... Осаму не мог связать и пары слов, казалось, его трясло на каком-то ментальном уровне из-за того, что он видел, как дрожал Чуя. Осаму успел поразмышлять над бесполезным "каково ему — переживать это?", но мог ли он ответить парням, что парень с кровью на лице пытается слезть с наркотиков? Смешно. — Нам только лапши на ушах и не хватает, — второй парень с силой толкнул его обратно в кабинку спиной. — Нет, послушайте... У него не было времени подумать над этим. Последний запер за ними дверь на защёлку. Именно он, в последующем, грубо затыкал Дазаю рот ладонью.