Свидетель

      У него совсем не было времени найти что-нибудь, что помогло бы скрыть синяки, рассыпавшиеся как по телу, так и по лицу. Управляющий, заметив его в таком виде, собирался отправить на склад, подальше от покупателей, чтоб не распугал своим раскрасом. Но другой продавец не вышел и пришлось отменить план спрятать Дазая.       Осаму был где-то глубоко в своих мыслях, но за это ему не платят. Потому он раскладывал овощи на положенные места, но это было больше на автомате, чем «вот, я раскладываю огурцы». Машинально отработанные движения: развернуться к тележке — забрать огурец — положить его на стойку. Ещё раз. И ещё.       — Извини.       Молочный отдел? Кофе и презервативы на кассе. Выпечкой не торгуем. Что с лицом? О, не спрашивайте...       Повернувшись, Осаму напугано крякнул. И швырнул в него огурец.       Чуя выглядел ошарашенным и пару секунд смотрел перед собой.       — Ауч, — сказал он и подобрал выброшенный овощ с пола. — Меня, вместо приветствия, посылали нахер. Прощались. Просто отворачивались. Но чтоб огурцом в лоб... Ты, блять, особенный.       — Что ты здесь делаешь?!       — Э-эм, — одновременно с задумчивым мычанием Чуя перешёл на развитие моторики... по отношению к пойманному овощу. — Прости, я немного растерялся. Если ты спрашиваешь, где я достал этот адрес — староста вашего потока. Ей известно о каждом. Почти всё. Если ты спрашиваешь, что мне от тебя нужно...       — Что ты делаешь с огурцом, боже...       — М? — Чуя потерянно моргнул, смотря на Дазая. И опустил взгляд. Пальцы были сплетены в кольцо. — А. Это же полиэтилен? Плёнка зашлась пузырьками, вам вообще можно такое продавать? Ты не чувствовал рельеф, пока огурец был у тебя?       — Нет, я имею в виду... твои движения.       Чуя снова выглядел удивлённо. После нахмурился и побегал взглядом. Он точно думал о том, как бы ему не разулыбаться от внимательности Дазая.       — О чём ты думаешь? — Он недовольно фыркнул и передал овощ, обозначая примерное нахождения возможного брака. — Сам проверь.       Осаму приставил ладонь параллельно и пальцами провёл оговорённую линию. Чуя не врал, и Осаму согласно кивнул.       — Да. Плёнка немного... Продавать можно, огурец в норме. Но это можно было проверить так же, как я. А не теми движениями, что ты.       — Я вообще об этом не подумал... Не опошляй еду. Эй, у тебя настолько давно не было секса?       — Фу, боже, ну и мерзость, — Осаму откинул огурец на стойку.       — Дело не в моих движениях, а в твоих мыслях.       — Завались, пожалуйста.       Вполне вежливо. Чуя пожал плечами. Осаму прочистил горло и развернулся к нему более очевидно.       — Это было по-идиотски. Но есть что-то, в чём я неизменно хорош. — он усмехнулся и тыльной стороной ладони коснулся чужого лба. — В меткости.       Он слегка погладил пришибленную область. Чуя, побитый кинутым в него огурцом, улыбнулся в ответ. Он достаточно усыпил бдительность эмоцией. И был внезапным, когда двумя пальцами поймал ладонь, Осаму опешил, начисто теряя эмоции и попытку загладить место повреждения.       Чуя резким движением отдёрнул рукав, замечая синяки. Он серьёзным взглядом посмотрел на Дазая, констатируя:       — Руки заламывали.       Осаму попытался выбраться. Теперь Чуя впился пальцами в запястье, не позволяя этого, он сжимал, требуя остаться на месте.       — Ты запомнил лица? Узнать сможешь?       — Отпусти, — прошипел Осаму.       — Отпущу. Только скажи, сможешь ли ты опознать ублюдков, мы найдём их и выбьем всё дерьмо.       — Отпусти меня.       — Скажи, что ты запомнил—       — Отпусти!       Чуя разжал пальцы. Осаму выдохнул и побегал нервным взглядом: произошедшее отпечатывалось совсем свежими воспоминаниями. Он вернулся к работе, отвечая Чуе между делом:       — Всё произошло слишком быстро. Не лезь.       Чуя подался вперёд, не скрывая враждебного настроя.       — Что ты нахуй сейчас сказал?! Тебя избили. Из-за меня, чёрт возьми.       — Никто их не найдёт. Прекращай.       Чуя поравнялся сбоку и вытянул шею, пытаясь заглянуть в глаза:       — Ты в кого такой терпила?       — В мать, — улыбнулся Осаму. — Погибшую. Недавно была годовщина, а ты спрашивал, почему я заливаюсь днём.       Чуя выглядел так, будто Осаму снова приложил его, только теперь чем-то тяжёлым и прямо по голове.       — Вот... чёрт... — Чуя растерялся, но спустя пару секунд нахмурился: — Ты так от темы уйти пытаешься?       Осаму пожал плечом.       — Нет. Ты спросил — я честно ответил. Не хочешь слышать ответ — не задавай вопрос.       Чуя прочистил горло. Есть такие люди, они сначала терпят, терпят, а потом терпят, терпят... Чуя был в достаточной мере потерянным от услышанного, чтобы оставить паузу, за которую следил за Дазаем, его выкладкой огурцов и его...       Чуя хмыкнул, комментируя:       — Сам не лучше.       Осаму перевёл взгляд и вскинул бровь.       — Я теперь тоже проверяю долбанную плёнку, и это из-за тебя, а теперь и ты переставай искать подтекст в огурце.       — Не в огурце, а в твоих движениях.       — Я. Проверяю. Долбанную. Плёнку. Дело не в моих движениях, а в твоих мыслях.       Осаму победно дёрнул бровями, сразу после возвращаясь к работе.       Чуя помедлил и расплылся в улыбке.       — Я ужасен, но да, дело в моих мыслях... твои длинные пальцы хорошо смотрелись бы на моём члене.       Осаму, вздрогнув, почти уронил огурец с полки, куда намеревался положить, к счастью, он его поймал. Он поморгал и обернулся к Чуе, заинтересованно поднявшему брови.       — Ты ужасен.       — Я так и сказал, — Чуя рассмеялся и опустил взгляд, кусая нижнюю губу. — Угу. Замена всего одной переменной, и эти пальцы—       — Замолкни, фетишист! — Осаму смеялся, стараясь делать это не слишком ярко, и замахнулся на Чую огурцом снова.       Чуя отшатнулся и даже поднял ладонь в защите, но улыбался.       — Чш. Я ни за что не поверю, что никто до меня не хвалил твои руки и тонкие пальцы...       Осаму задумчиво промычал. Он улыбнулся и отвёл взгляд, рассматривая тележку, которую разгружал.       — Ты знаешь... конечно. Только в основном это было после того, как я их облизывал.       Чуя открыл рот, и Осаму, выбив землю из-под его ног, столкнул взгляды, чтобы проверить реакцию. Чуя выглядел почти заведённым, изучая его, но, добравшись до лица, растерял огонь в глазах.       — Не могу думать об этом, пока твоё лицо настолько в синяках.       — Не встаёт из жалости или типа сочувствия?       — Дурак, — Чуя фыркнул в сторону, стараясь сдержать улыбку.       — Пришёл ко мне на работу, огрёб от неожиданности, почти завёл, теперь обзывается... что ты за человек.       Чуя хмыкнул.       — Эти, чёрт возьми, синяки... — мрачно вздохнул он.       — Не самое приятное зрелище, да, выгляжу дерьмово, спасибо, я уже слышал это от управляющего.       — Нет, я имею в виду... Я виноват в этом—       — В чём? — перебил Осаму. — В чём конкретно ты виноват, давай по пунктам.       Чуя поводил рукой по воздуху.       — Э-э, ну, сложно сказать наверняка, но—       — Супер. Вот и защёлкнись. Я просто не успел объяснить ситуацию.       — Ты сумасшедший, я тебе сейчас добавлю! Ты что несёшь вообще?!       — Ты мне не ответил, что ты сделал, чтобы я получил.       — Но и, чёрт возьми, я это так не оставлю.       — Новости разлетаются быстро, да?       Чуя подавился воздухом, уловив, что Осаму имеет в виду.       — Да, из-за того, что ты не жаловался, до вышестоящих это не дошло. Все болтают только между собой.       — Для администрации ничего не было?       Чуя фыркнул. Он подался вперёд и отодвинул ворот рубашки. Осаму поправил ткань и постарался откинуть от себя пальцы, потому что там тоже есть синяки, потому что нужно постараться найти место, где их нет, Осаму избегал зрительного контакта, пока Чуя бегал глазами от лица к рабочей рубашке под фартуком.       — Я вырву им кадыки, слышишь?!       Осаму отбросил руку от себя в воздух и сократил расстояние между лицами, заглядывая в глаза:       — Кому? Призрачным парням?       — То есть, ты не запомнил?..       — Не успел, прикинь, у меня не было грёбаного времени, чтобы рассматривать их!       — Остин?       Оба обернулись на менеджера, сложившего руки на груди.       — Какие-то проблемы?       Осаму потупил взгляд в пол и тяжело вздохнул.       — Я уже ухожу, — сказал Чуя. Он легонько пнул Дазая в плечо, чтобы обратить внимание. — Пока. Хорошей смены.       Он мимолётно осмотрел менеджера грузным взглядом и, нахмурившись, двинул к выходу. Никому не нравятся представления на рабочем месте. Но всё равно пусть идёт нахер со своей внезапностью.

༒

      Вообще-то в любой другой раз Чуя не стал бы так наглеть, если говорить о переписке прям в аудитории. Он максимально закрывает собой экран, чтобы никто из особо любопытных с задних столов не имел возможности подсмотреть, типа, узнать информацию, которую знать никому нельзя.       Чуя неизменно останавливается к краю длинного стола, чтобы в любой момент выйти в проход без просьб двинуть в сторону. Он кусал губы, думая над ответом в телефон, не сводя взгляда. На парковке видеться им больше нельзя: легко поймать; о, был уже один такой, внезапный случай.       Чуя тяжело вздохнул, но размышления прервал парень, внезапно нарисовавшийся сбоку. Он опустил на стол лист, и Чуя судорожно отвернул экран, выпрямляясь, и заблокировал телефон. Он поднял взгляд, стараясь не выглядеть растерянным: его чуть не спалили снова.       — Подпиши, — кивнул Лео.       Чуя просканировал его и хмыкнул.       — Сходи в задницу, я ничего не подписываю, пока не прочитаю.       — Тогда читай. Но я заранее уверен, что ты захочешь подписать.       Чуя положил телефон на стол: заблокированным экраном вниз. Чтоб наверняка. Он пробежал глазами по строчкам заявления и усмехнулся. Бумажка, требующая подписи, веселила его вполне искренне, это было и смешно, и насмешливо. Чуя потянулся за автоматической ручкой, пусть и не спешил использовать её: принялся щёлкать, смотря на Лео.       — Чистосердечное?       Лео кивнул.       — Справки с твоей работы и этого признания достаточно, чтобы нас с тобой не мотали по собраниям. Такой гемор.       — Мм, — Чуя подался вперёд, ближе к нему, и качал ручку меж пальцев. — С чего бы вдруг?       Лео выдержал взгляд.       — Прости.       Чуя снова просканировал его и промолчал.       — Я типа... испугался.       — Чего? — тон Накахары был требовательным.       Но Лео оставил паузу перед и без того бессмысленным ответом.       — Не могу сказать.       — Не могу простить, — Чуя пожал плечами.       Лео пробарабанил пальцами по столу и вздохну.       — Приходи на вечеринку.       Чуя машинально вскинул брови: в остальном он понимал, о чём речь.       — М, да. Я слышал. Там объяснишься?       — Вряд ли...       — Вот и ответ.       — Нет, послушай, — Лео хлопнул ладонью по столу. — Мы все должны пойти туда.       — Все — это?.. — Чуя поводил рукой по воздуху, хмурясь.       — Все — это все. Мэтт подбросит нас, потому что меня лишили прав на время, а твоя тачка в сервисе. Мэтт... не будет присутствовать там, но хотел бы с тобой переговорить.       — Ты просто сваливаешь на него всю ответственность, потому что он может разгрести и убедить. В отличии от тебя. Не первый день вас знаю.       Лео ответил после непродолжительной паузы.       — Так ты придёшь?       — Возможно, — Чуя раздражённо повёл плечом и развернулся к столу. — Давно не видел Мэтта.       — Осаму был очень убедителен, — торопливо сказал Лео.       Задумавшись, Чуя уставился в пространство. Он пропал в размышления на добрую молчаливую минуту.       Осаму, ага.       Осаму постарался разрушить их дружбу, чтобы Чуя обратил внимание либо на него, либо на собственные проблемы. Осаму что-то им натрещал, чтобы они отвернулись от Чуи, и у него это вышло. Осаму вёл себя, как козёл и уже наверняка отозвал свои заявления перед ними.       Но также Осаму был рядом, когда Чую расплющило. И из-за этого...       Чуя внимательно посмотрел на Лео, будто только его заметил, и сообщил:       — Его избили на прошлой неделе.       — Как?! — не скрывая удивления, Лео подался вперёд.       — Чем?.. — продолжил тупую цепочку Чуя. Он недоумённо приподнял ладонь, намекая на глупость услышанного.       — Погоди, погоди... Кто?       — Вот, — покивал Чуя. — Вот это уже хороший вопрос.       Осаму сказал, что не успел запомнить.

༒

      В комнату наблюдения явились все трое. Чуя и Лео стояли по обе стороны от кресла охранника и пялились в экран с большим любопытством, нежели Мэтт, стоящий позади, за спинкой. Мэтт скрестил руки на груди и выглядел отстранённым.       — Смотрите, — Лео указал на небольшое изображение. Фоновое тому, что открыто на большую часть монитора. — Недалеко от этого места нашли Эдварда. Поразительно, что здесь и почти вокруг всё видно, а вот немного подальше...       Слепая зона, слепая зона...       Чуя судорожно сглотнул. Он скользнул взглядом, вспоминая, как старался пресечь, обойти это место, чтобы камеры не поймали его зад по траектории до места встречи. Он прочистил горло и покосился на Лео.       — Ты ещё не забыл про это?       Лео перевёл, вроде, безразличный взгляд.       — Такая громкая история...       — Смотрю, тебя интересует чуть больше остальных.       — Дело-то не раскрыли. Если это был кто-то из студентов... — Лео оценивающе сложил губы и пожал плечами. — Страшно жить, Чуя.       — Да что ты, — Чуя едва ли осознал за собой, насколько враждебно выглядел со стороны. Склонившись к креслу так, чтобы находиться примерно на уровне спинки, он не стремился разрывать зрительный контакт. Как и Лео. Пусть тот и выглядел вполне отстранённо.       — Вот, — наконец сказал работник охраны и запустил воспроизведение. — Вам нужна раскадровка каких-то определённых моментов или что?       — До вас не дошли слухи? — лениво спросил Мэтт.       Лео и Чуя шикнули на него почти одновременно. Мэтт непонимающе побегал глазами. Внимание вернулось на монитор.       Момент, когда Чуя влетал в помещение, он не помнил. Зато увидел сейчас. Со стороны. Позже туда же зашёл Осаму. И какое-то время ничего не происходило.       Изначально к двери подбирались двое парней — третий присоединился к ним после приветствия, выплыв с противоположной стороны.       — Нам нужны эти парни, — быстро сказал Чуя.       — Гетеросексуально, — посетовал Мэтт.       — Тебе, блять, кто сказал, что я гетеро? — Чуя обернулся, с непониманием раскрыв ладонь руки, оставшейся на спинке кресла.       — Нет? — Мэтт чуть шире открыл глаза. В явном удивлении от новой информации.       Чуя мотнул головой и посмотрел на экран. Изображение поймано паузой. Охранник отматывал время появления парней на сильной временной раскадровке и между делом уточнил:       — Что произошло?       — Кража, — нашёлся Лео.       Чуя скосил на него взгляд и покивал.       — Да. Кража. Разберёмся сами.       — Вы в этом уверены? — охранник почему-то остановил взгляд на Чуе, без долгих мотаний головой по сторонам, будто нарочно. Хотя, возможно, дело в том, что Чуя говорил последний.       — Абсолютно.       — Задержись, пожалуйста, после того, как я отдам вам распечатку скриншотов.       — Я? — тупо переспросил Чуя и шире раскрыл глаза.       — Ты, приятель, — охранник улыбнулся и вернул внимание монитору.       Скоро послышался шум работы принтера. Лео едва ли не был готов драться за возможность таскать распечатку в своих руках. К его стремлению возглавлять друзья давно привыкли, так что не нашли в этом ничего сверх-удивительного. Он двинул в сторону выхода первым.       Выпрямившись, Чуя придержал Мэтта за плечо. Перехватив взгляд, он вопросительно кивнул, не скрывая недовольства.       — Нравится трепаться за моей спиной?       Мэтт без каких-либо эмоций и грубости отвёл от себя руку за запястье.       — Я пытался убедить его, что ты нормальный человек.       Кивнув, Мэтт вышел за Лео, а Чуя задержал взгляд вслед и чувствовал себя растерянным. Потому что в показаниях и выводах что-то упорно не сходилось... то, что говорили Осаму и Мэтт будто противоречило каждому из них, и это... в достаточной мере странно, чтобы поразмыслить об этом...       — Итак...       ...чуть позже. Чуя повернулся на скрип кресла. Он сплёл ладони за спиной и выпрямился. Да, он был на отсмотренном материале, но так же, как и в этом помещении здесь и сейчас. Любые подозрения — беспочвенно. Выпытывать более конкретную информацию?.. Нахрена она мистеру охраннику, которому явно за это не платят?       — В чём дело? — дружелюбно улыбнулся Чуя.       — Ну... Давай прямо?       — Я слушаю.       — Тебе подсказать адрес реабилитационного центра?       Звук из одного уха пропал, оставляя протяжный писк. Ногти впились в ладонь, благо, они за спиной, и этого не видно. Чувствуя себя пришибленным по голове, Чуя смог только улыбнуться и поднять брови:       — А? Не понимаю, о чём вы говорите.       Он сказал ему типа ложись на рехаб, ложись в больницу, у меня есть адрес, давай, на реабилитацию...       — Всё ты понимаешь, дружище. Жаль, тебе не видно себя со стороны. Иначе бы ты даже не пытался спорить.       — Нет. Я никогда...       — Не юзал наркотики? Ну-ну, конечно. И на отсмотренном куске записи ты не мучался. Не было ощущения, вроде... высохшего тела, которое собирается развалиться. Или, возможно, ты не помнишь, что чувствовал в тот момент. Но я вижу тебя сейчас.       Чертовски трезвого, до грёбаной тошноты чистого, атакуемого мыслями о назначенной встрече, слабого и уязвимого без привычной дозы...       — Неправда.       Он знает, что это так. И охранник хмыкнул, будто тоже зная, что это так.       — Очень и очень самонадеянно. Единицы слезают самостоятельно.       — Я не один, — уверенно ответил Чуя. И осёкся. Широко раскрытые глаза выбрали направление в слепое пространство перед лицом.       Он болтнул вроде "я не один, мне помогают слезть"... пробалтываясь в том, что ему есть, с чего слезать.       — О... Так я зря их выгнал, чтобы поболтать с тобой наедине?       Чуя несдержанно крикнул.       — Нет! Они... нет. Блять, я...       "Они ничего не знают", говорил он Дазаю. Друзья не в курсе грёбаной зависимости. Но они за дверью.       — Расслабься. Я храплю ночами, мне не приснилось докладывать на тебя. Просто заметил, как ты мечешься.       Чуя с сомнением нахмурился.       — Чтобы замечать подобное, нужно быть знакомым?       — Или работать охранником в реабилитационном центре? Слушай, я многое повидал. Кажется, у меня выработался некий... радар. Предлагаю тебе помощь, вот и всё.       — В больничке полежать, — недовольно пробурчал Чуя, будто самому себе. Он криво усмехнулся и покачал головой.       Ложись в больничку, Чуя, давай, на грёбаную реабилитацию, будто это не позорно, ага...       Заебали.       — Ну да. У меня остались номера с прошлого места работы. Дружеский совет. Так будет легче.       — Мне это не нужно. Спасибо.       Собеседник помедлил.       — Круто, что есть человек, который верит в тебя.       Чуя напрягся и поджал губы.       — Не позволяй ему разочароваться. Это больно.       — Я...       "Я понятия не имею, о чём вы говорите..."       — Я услышал, — Чуя побегал глазами по небольшому помещению. — Здесь есть... камеры или прослушка?       — Само собой, нет. Иначе бы я не стал говорить всё это. А насчёт того, что промелькнуло в твоей голове... Не заставляй родительский кошелёк трястись.       — Я зарабатываю, — с укором возразил Чуя. Впрочем, собеседник верно растолковал мелькнувшее предложение оплатить молчание.

"Я и платить был готов и угрожать..."

      — Очень за тебя рад. Удачи. Не проёбывайся. Если что, знаешь, где меня найти.       — Мне это не понадобится.       — Не зарекайся.       Чуя послал его нахер только мысленно. Он покивал и ушёл молча.       Осаму не говорил настолько прямо, что сомневается в Чуе. Едва знакомый человек укорил, что Дазая можно подвести. Но, типа, разве это возможно в той степени, где Чуя продолжает травить себя? Глупости.       На телефон пришёл ответ. Изучая сообщение на ходу, Чуя завернул за угол учебного корпуса. Впрочем, встреча, встреча, его ждёт встреча, а значит...       Не пойти ли нахер им обоим? Может, вообще всем?       Заебали.

༒

      В чём-то Осаму, вероятно, был прав. Чуя нашёл его комнату быстро, когда как сам часто менял места проживания. Но не может же дело быть действительно в нём?       Отмахнувшись от неприятных мыслей, Чуя занёс кулак над дверью. Но помедлил.       Он наскоро поправил воротник и отдёрнул края расстёгнутого чёрного пиджака. Счистил несуществующую пыль с чёрных брюк. Первая сверху пуговица на бордовой рубашке уже была расстёгнута. Чуя расстегнул ещё одну. Мотнул головой: не пойдёт. Застегнул. Проверил наличие чокера на шее.       Занёс кулак над дверью. Помедлил.       Сбил волосы у виска, пачкая пальцы липким лаком. Проверил наличие чокера на шее. Расстегнул вторую сверху пуговицу на бордовой рубашке. Пойдёт. Быстро постучал, чтобы не передумать.       Чуя оставил ладони на бёдрах и обернулся, выдувая воздух. Края пиджака выпирали по бокам от бездумного выбора положения рук. Чуя поправил воротник и отдёрнул края расстёгнутого чёрного пиджака.       Заметив Дазая, Чуя потупил взгляд и приставил кулак к губам. Он резко развернулся от него и беззвучно выругался, не зная, что Осаму за его спиной расплылся в удивлённой, но искренней улыбке и поднял бровь. В пустое пространство коридора Чуя так же беззвучно рассказал о том, насколько Осаму ахренительно выглядит. После, наконец, решил поведать и ему самому.       Поравнявшись снова, Чуя поводил рукой по воздуху и глупо усмехнулся:       — Переспим? Ой!       Осаму прикрыл глаза и рассмеялся. Он опустил голову вниз во время смеха, и его волосы чуть ссыпались вслед за решением.       — Я хотел сказать... Ты просто... Это так... короче...       Осаму улыбался, вопросительно наблюдая за попытками связать пару слов. Белая рубашка с широкими рукавами и рюшами была прижата ремнями. Портупея. Чёрные скинни джинсы, выделяющие рельеф стройных, но сильных ног. Бег на стадионе, конечно, не мог не сказаться на внешнем виде.       В секунду Осаму перестал придерживать дверь.       Незнакомый Чуе парень выглянул из-за неё, в следствии отодвигая подальше. У него в руках был йогурт и ложка. Выглядел он настолько обычно и непрезентабельно, — конечно, в сравнении с двумя тусовщиками, — что не хотелось задерживаться взглядом.       Особенно, когда рядом Осаму.       Боже.       Чуя влюблён.       Фигурально.       Осаму выглядит так, что приходится бороться с желанием взять его прямо здесь и сейчас. Не снимая особо одежды. Так, по мере необходимости...       Сосед Дазая смерил Чую взглядом и даже удовлетворительно сложил губы. Правда, повернувшись к Дазаю, он кивнул в сторону с явным пластом укора:       — Твой типаж — горячие и слабоумные?       — Заткнись, — ухмыльнулся Осаму.       Конечно, он имел в виду и первую студенческую влюблённость Дазая — симпатичный подлец-гомофоб, оклеветавший его впоследствии. И Чую. Который не смог внятно выразить своего восхищения, потому что захлёбывался слюнями, и... о, пиджак пришлось второпях застегнуть. Благо, он достаточно длинный. Дазаю следует запретить быть таким. Это невыносимо, и тело кричит о невыносимости.       — Не, чувак, серьёзно. Я сказал, что был уверен в своей гетеросексуальности... ровно до момента, когда ты отлип от зеркала и повернулся ко мне.       Осаму посмотрел на Чую и махнул рукой:       — Он правда сказал так.       — Ты... — Чуя прочистил горло. — Ты выглядишь просто невероятно. Такой... э-э, красивый. Изящный, типа. И... эта одежда тебе очень идёт. Мне нравится.       Завершил шквал комплиментов Чуя широкой улыбкой. Он не проебался, звучало нормально? Он донёс ему ту степень восхищения, какой располагал? Он не ляпнул, что Осаму выглядит аккуратным и элегантным в сравнении с тем, как его худоба обычно почти граничит с болезненной? Вернув эмоцию, Осаму опустил взгляд:       — Спасибо.       — Уже лучше, — сосед указал на Чую пальцем руки, в которой находилась ложка. И чихнул. Прикрывшись тыльной стороной той же ладони.       — Не чихай возле моей белоснежной рубашки! — взвизгнул Осаму.       — Где мне, блин, чихать, если мы живём в одной комнате?!       — На свою кровать иди чихай!       — Какая нахрен разница, ты всё равно уже уходишь!       — Да! — Чуя оживился и рефлекторно вытянул руку вперёд. — Идём.       Он мгновенно осёкся, прикладывая ладонь к затылку, и потупил взгляд.       — Ты...       Он зажмурился и покачал головой. Он треснул себя ладонью по затылку за опрометчивость, правда, сразу после пришлось поправить причёску — он старался над ней около полутора часа!       Осаму остался ошарашенным и смущённым, договаривая.       — ...подал мне руку?       Чуя открыл глаза на свист. Сосед Дазая поочерёдно бегал взглядом:       — Он тебя хочет, — он отправил в рот ложку йогурта, но прервался всего на секунду. — Причём так сильно, что мне неловко рядом с вами. Тестостероном воняет.       — Я бы сказал, чем воняет от тебя, но у меня нет времени рисовать карту с маршрутом до душевой кабинки.       — Я болею.       — И воняешь. Ещё и завистью.       — О ну, вообще-то, это у меня ежевичный йогурт. Так что, кому тут ещё нужно завидовать...       — Хм. Ну, посмотрим, как твой ежевичный йогурт трахнет тебя этой ночью.       Они столкнулись взглядами настолько многозначительно, что теперь Чуе было неловко рядом. Прошла пауза, и парень с йогуртом приподнял уголок губ, многократно, многозначительно кивая:       — Я рад, что ты оправился.       — Съеби, — Осаму без намёка на грубость подвинул его за плечо тыльной стороной ладони. У него явно были проблемы с партнёрами — может, не только с ними — после скандала. Он с улыбкой кивнул в пространство, куда ушёл его сосед. Правда, сразу после секундно показал ему средний палец, пусть не убирая улыбки.       И повернулся к Чуе.       — Идём? — повторно позвал Чуя, но уже с вопросительной интонацией. — Нас, наверное, уже ждут...       Чертовски неловко после того ухаживающего жеста. Дазай Осаму, вроде, принцесса, которой была подана рука.       — Не в кроксах, — Осаму кивнул вниз и подобрался к шкафу с обувью.       — О. Да. Конечно. Я здесь.       Осаму завис на секунды, но вернулся к запланированному, прочищая горло. Здесь? Да, Чуя уже был здесь, и не раз. Но если вспомнить первый...       Чуя тряхнул головой, но это не помогло избавиться от воспоминаний. Когда он явился сюда впервые, уверенность при попытке постучать так же пропадала. Только тогда он не поправлялся. Опускал голову, разжимал кулак. Разворачивался от двери. Он чувствовал себя мерзко. Брошено, как оставленные на улице щенки. От самого себя было противно. Но разговор должен был свершиться. Пока слухи не расползлись.       Кто же знал, что всё так обернётся.       Может, Осаму знал? Он всегда знает слишком много.       Переобувшись, Осаму привычно выплыл через посторонившегося Чую. Он закрывал дверь на нижний замок, когда Чуя нарушил молчание.       — Как зовут твоего соседа по комнате?       — Этого придурка? — усмехнувшись, Осаму пальцем указал на дверь. — Оскар. Мы с ним с первого курса комнату делим. Он меня так уже заебал...       Несмотря на то, что он говорил, он улыбался. Да ладно, Чуе предельно понятно, что так или иначе, они близки. Его "заебал" действительно разнится с тем, как "заебали" все вокруг Чую до прихода.       — Оскар, — покивал Чуя. Следовало запомнить, записать: соседи Дазая не менялись не то чтобы так, как сожители Чуи... Оскар просто стал первый и последним за прошедшее время. Так что, имя одного чувака стоит запомнить.       Осаму отлип от двери, поравнявшись, и Чуя поймал его за подбородок, медленно изучая лицо горящим, заинтересованным взглядом.       — Совсем незаметно. Ты действительно выглядишь потрясающе. Ты пользовался косметикой?       — А, это... — Осаму смущённо отвёл взгляд и слез с пальцев. Он кивнул в сторону лестницы и продолжил, пока они спускались: — Ты... подбирал когда-нибудь тональный крем?       — О... Да, — Чуя глухо усмехнулся. — По той же причине. Я подрался на школьном выпускном. А мне нужно было восстановить права — сделать фото — и подать документы в этот колледж. Ахренительно непрезентабельно было бы делать это всё с побитым лицом.       — Вау. В чём была причина драки?       — Ты думаешь, я помню? Я надрался в соплю. Помню только, как садился в такси и пил из бутылки, скрытой бумажным пакетом. А дальше провал. Просто... ничего.       — Скорее всего, было очень весело.       — Возможно, — повернув голову, Чуя шире раскрыл глаза и покивал. Потому что да, скорее всего. Кто бы это всё ещё помнил.       Осаму посмеялся, и они вышли на улицу.       Мэтт ждал на парковке. Он курил, заведомо отойдя в сторону от машин.       Парни поравнялись, и Мэтт встретил каждого поочерёдным рукопожатием, перерастающим в столкновение плечами. Он выглядел обычно, потому как не собирался посещать вечеринку: синие джинсы и слегка потрёпанный серый худак. Он ведь водитель, просто подкинуть, не наряжаться же.       Сбросив пепел, Мэтт кивнул в сторону своего авто.       — Лео уже сидит на переднем, вы грузитесь назад.       Проследив траекторию, Чуя заметил, что дверь на переднее пассажирское открыта. Со вторым предателем, так же кинувшем его какое-то время назад, тоже нужно поздороваться. Как-нибудь позже. Осаму сказал, что касательно рассадки они всё услышали, и Чуя вернул внимание рядом стоящим.       Повисло неловкое молчание. Чуя с укором бегал глазами от одного к другому.       Докурив, Мэтт затушил бычок кроссовкой. Он выдохнул и обвёл парней указательным пальцем.       — У нас с вами... какое-то недопонимание произошло, да?       — Вроде, нет, — пожал плечами Осаму.       Он повернул голову, потому что Чуя ущипнул его за бок. Чуя намекающе приподнял брови, и Осаму зажмурился, будто с осознанием, будто до него только что дошло, будто у него не было предположений, будто... Это всё притворство, абсолютно.       Осаму задумчиво промычал и покивал.       — Да, возможно. Я не слишком достоверно пересказал твои слова. Перевернул некоторые выводы. Но так было нужно.       — Кому? — требовательно спросил Чуя. Правда, Осаму не взглянул на него.       — Мне рассказать ему, как было на самом деле?       — Тогда мы поссоримся, — усмехнулся Осаму.       Мэтт поднял бровь.       — А так он считает, что я треплюсь за спиной и наговариваю.       Осаму помялся, смотря по сторонам, и избегал любых взглядов, когда вздохнул:       — Валяй.       Чуя заинтересованно перевёл взгляд на Мэтта.       — Мы чуть не подрались.       Осаму фыркнул. Мэтт покосился на него, но продолжил болтать с Чуей.       — На пустом месте, получается, но... В какой-то момент он посторонился и начал оскорблять меня. Фразой в духе «с кем поведёшься» начал поливать грязью. Но уже тебя. Я протестовал. Чтобы он не втягивал в наши разборки других. Точнее, я пытался говорить тише, но Осаму бегал от меня, выставив руки в защитном жесте.       — Этого можно было не говорить, — пробурчал Осаму. Чуя метнул на него взгляд и просканировал.       Осаму защищался... от Мэтта?       — Нет, Осаму, это то, что я был обязан сказать! — Мэтт повернулся к нему, явно закипая, и повысил тон: — От кого ты защищался?! От меня? — он поймал Чую в поле зрения, не снижая запал: — А ты кого считал треплом?! Я тебя защищал! Вы, блять, за кого меня держите оба?!       — Не кричи, — попросил Осаму.       — Не буду!.. — на снижение прокричал Мэтт. Он прочистил горло и сбавил обороты. — Но если вы не знаете, что такое дружба — меня крайним оставлять не надо.       — Дружба? — Чуя сощурился и усмехнулся. — В самом деле?       — Если ты об этом... То ты прав, у меня тоже нет шерсти.       — И кто, получается, крайний?       Чуя держал себя от того, чтобы посмотреть на Дазая. То есть, он держал себя от этого, держал, но потом просто смотрел, будто его голову повернули против воли, за верёвку, как марионетку. Мэтт тоже пялился на Дазая.       Осаму улыбался и изучал пространство между ними, стараясь игнорировать направленные в упор взгляды.       — Ты знаешь, почему я поступил так.       — Я знаю, почему ты поступил так, — Чуя мимолётно погладил Дазая по плечу и повернулся к Мэтту: — К чёрту это. Я не парюсь слишком сильно.       — Пообщаемся позже?       — Окей.       Мэтт прошёл к своей машине, жестом позвав за собой.       — Багажник снова забит? — почти риторически спросил его Чуя.       — Пока только багажник, — подмигнул Мэтт, открывая дверь к водительскому.       Чуя улыбнулся и покачал головой. Багажник забит дурью, которая отправит их разум в приятное место, позволяя расслабиться и быть спокойными, прямыми, честными и...       Чёрт, ещё поздороваться с Лео.       Чуя поравнялся с дверью переднего пассажирского и протянул ладонь, которую Лео сразу схлопнул в приветствии. На нём был синий смокинг. Правда, сожжённое состояние волос укладка не спасла, а ещё тёмные корни отросли до вполне заметной длины, в общем и целом, выглядел Лео недостаточно хорошо, чтобы задерживаться и размениваться на комплименты. Распустив рукопожатие, Чуя посторонился, пропуская Дазая.       М, ну да. Лео выглядел из разряда "вообще ни о чём" на фоне Дазая.       Чуя подобрался к двери и даже просунул пальцы под ручку, чтобы открыть.       Восторженный свист заставил остановиться в таком положении и сверлить происходящее. Лео не торопился отпускать протянутую ладонь Дазая, задерживая его рядом.       — Ты выглядишь ахренительно, приятель. Мне нравится эта штука, надеюсь, она не мешает тебе дышать.       Осаму широко улыбнулся и покивал, но промолчал. Он бросил взгляд на Чую, будто ломая брови в каком-то намёке.       — Мне ты ничего не сказал, — перехватив взгляд, влез Чуя.       — Сравнил тоже, — фыркнул Лео и наконец отпустил чужую ладонь.       — Козёл, — беззлобно прошипел Чуя.       Поравнявшись с ним, Осаму склонился к уху:       — Он долбится в глаза, ты нереальный. Мне нравится твой чокер. Но, будет честно, если я надеюсь, что он как раз мешает тебе дышать.       Горячий шёпот опалил щёку, и по телу пробежал разряд. Чуя открыл губы в заторможенном вдохе, задерживая воздух. Дыхание перехватило, и чертовски горячий Осаму ляпнул, что надеется на трудности с этим... Дышать Чуе стало сложно именно с его бессовестностью. Так что суть не в чокере, а в этом самодовольном...       Чуя проводил передвижения взглядом — Осаму обходил авто сзади, чтобы подобраться к пассажирскому за водительским. И улыбался, смотря в ответ. Чуя пофлиртовал с его надеждой на удушье от чокера средним пальцем, и Осаму довольно подмигнул, пусть не вернул жест.       Лео закрыл дверь громко. Осаму скользнул в салон. Чуя раздуплился последним.       Выбитый из колеи нарастающими в частоте ударами сердца.       Ещё бы.       "Ты нереальный, надеюсь, ты задохнёшься" — мило.       Мэтт болтнул о планах, пока они кружили возле парковки недалеко от назначенного места. Осаму подался вперёд и постучал по креслу, чтобы обратить на себя внимание.       — Лучше не дуть здесь. Особенно сейчас. Мы можем остановиться в другом месте.       — Да заткнись, — разочарованно простонал Лео. — Чего ты так суетишься?       — Это буквально рядом с тем домом. Копы только и ждут поймать кого-нибудь. На парковке. В такое время. Сами, считай, к ним едем. Грёбаный бред же, не?       — Не понимаю твоих опасений. Всегда останавливаемся на парковке.       — На неприметных парковках, не в день громких вечеринок! Твоя голова в заднице, что ли?! — Осаму повысил голос.       — Мне-то куда ехать? — Мэтт скользнул взглядом в зеркало заднего вида. Спокойный тон выражал, что резкие противоречия его не особо парят.       Осаму потянул ремень, чтобы подвинуться в пространство между передними креслами. Он побегал взглядом и указал пальцем.       — Давай уедем? Туда. Там через объездной путь есть неприметное место. Это недалеко. Я покажу.       — Как скажешь, — Мэтт вырулил в указанном направлении.       — Выскочка, — бросил Лео.       — Рот закрой, — отозвался Чуя.       Осаму расплылся в улыбке и посмотрел на него светящимся взглядом. Лео неудобно выгнулся, пытаясь сделать то же самое.       Мэтт не повёл и бровью, а Чуя смотрел именно на него, так что удачно игнорировал направленные взгляды. Если нужно будет, он замечание повторит. Да, он, вроде, защищает человека, который пожелал ему задохнуться. И это ни много, ни мало... вставляет.       По итогу они заехали в тупиковый двор.       Все двери были открыты, однако дым выветривался слишком туго из-за повышенной влажности на улице.       Чуя не вспомнит, как давно и по какой причине положил голову на плечо Дазая. Едва слышное шипение заставило поднять взгляд. На четверых всего две скрутки. До этого они без устали болтали. В наступившей тишине звук горения отчётливо выдал нахождение в руках: Лео и Осаму.       Расслабленное тело слегка ломило, но Чуя может не переживать об этом. Это было больше как массаж иголками. Практика, вроде безмятежного лежания на острых предметах. Исключительно в медицинских целях.       Лёгкий туман в голове; пересохшее нёбо. И безразличие. Чуя поднял брови. Что, собственно, мешает ему сейчас поцеловать Дазая? Почему нет?       Потому что он не видит его лица. Чуя фыркнул. И удобнее расположился на плече.       Осаму в целом удобный для того, чтобы лежать на нём. Что ещё более важно — он совсем не против такого положения.       Когда Чуя успел позволить себе подобные мысли? Да, точно. Дурь остаётся дурью.       Осаму передал ему косяк. На фоне Лео что-то доказывал Мэтту.       Выскочка. Лео сам — конфликтная выскочка. Будет добиваться своего, даже если по пунктам ткнуть его туда, где он не прав. Идиотский характер.       Чуя втянулся, смотря перед собой. Плевать, в принципе, на Лео.       — Какого хрена вы слиплись?       Чуя устало прикрыл глаза и втянулся. Только подумал наплевать на него, как он раскрывает рот. Ну что за разочарование?       — В чём проблема? — уточнил Осаму.       Чуя может сказать, судя по интонации, что он улыбался. Чуя отвёл косяк подальше, тоже улыбаясь этой мысли. О, он может представить улыбку Дазая. Она заставляет его улыбаться в ответ.       — Не, ни в чём, просто... — Лео помедлил, но не заткнулся вовсе, как понадеялся Чуя. — Мэтт. Ты же вроде собирался съездить к родителям. Почему мы курим в тачке? Здесь всё провоняет. А ещё тебе нужно поболтать с Чуей.       — Даже до половины ещё не добили. Торопишься куда-то?       — Тачка, Мэтт. Вонючая, в траве, тачка.       Мэтт вздохнул и покинул салон. Призыв повторить за ним не прозвучал, но всё было понятно и без него. Лео выскользнул следом и так громко хлопнул дверью, что звук долбанул по мозгам оставшимся.       — Мудила, — скривился Чуя, поднимая голову.       — Расслабься, — ленивым тоном отозвался Осаму, наблюдая, как Лео огребал за хлопок дверью от Мэтта.       До них долетали справедливые "олень", "хлопни себе по башке", "в следующий раз вырву руки", "включи мозг, если есть" и "больше не смей так делать". А потом ещё раз "олень", и Осаму, смотря на Чую, рассмеялся первым, Чуя быстро поддержал порыв.       Осаму белыми кроссовками на высокой подошве коснулся асфальта, выскальзывая из салона с полноценным упором. Ну, точно принцесса. Никакой небрежности, вроде, выставить из тачки одну ногу, которая уже идёт куда-то, пока вторая опускается следом... так делают преимущественно все, кроме Дазая. Возможно, дело в том, что он не водитель, кто знает. В любом случае, это было грациозно, Осаму бывает невероятно манерным.       Чуя зажимал нижнюю губу зубами, когда поравнялся с ним. Взгляд потяжелел от употреблённого, из-за чего казалось, что Осаму неприлично выше, чем обычно. Дело в траве и подошве, но в любом случае. Чуя смотрел наверх, когда позвал и протянул косяк.       — Осаму, — он улыбнулся, отводя взгляд: — Ты помнишь, как я пришёл к тебе на работу?       Осаму рассмеялся, пытаясь затянуться. Чуя прикрыл лицо ладонью, смотря на него загоревшимся взглядом:       — Этот идиотский огурец...       — Огурец!..       И оба взорвались смехом.       Не, серьёзно. Это пиздец как забавно — получить огурцом в лоб, ещё и через бросок, пусть на небольшом расстоянии, но чёрт возьми... Казалось, больше ничего в тот день не произошло. Чуя извиняется — Осаму бросает в него огурец — Чуя непонимающе стоит с тупым выражением лица.       Чуя выдул воздух и надавил на прикрытые веки, когда порыв сошёл на нет. Он бегло осмотрел остальных. Осаму, не избавляясь от улыбки после порыва, — чёрт возьми — подмигнул ему снова. В животе Накахары начинает разгораться пожар, ему следует прекратить заигрывать...       А, да, остальные. Мэтт улыбался, пусть и не втыкал, о чём речь, и почему их рассмешил какой-то огурец. Лео выглядел либо безразличным, либо недовольным, либо что-то между. И, отобрав косяк у Мэтта, склонился к плечу, что-то ему конфиденциально вышёптывая.       — О чём воркуете? — без колебаний спросил Чуя.       — Напомнил, что вы хотели поболтать, — с улыбкой отозвался Лео.       Мэтт приглашающе кивнул в сторону. Приват, приват.       Чуя скосил взгляд на протянутый Дазаем косяк и затянулся с его руки.       — Можешь забрать с собой, — распорядился Лео и сократил расстояние. Он поднял взгляд в карие глаза: — Мы сориентируемся.       И протянул самокрутку. Отобранную у Мэтта. Какой важный, просто невероятно.       Чуя хмыкнул. Это плохой, неумелый, дешёвый флирт "поделюсь с тобой косяком, я его ради тебя отобрал".       Осаму проводил взглядом Чую и Мэтта, в неизбежности оставаясь один на один с Лео, чёрт возьми, снова.       Лео оттянул и отпустил ремень: небольшое железное крепление ударило по ключице с возвращением, послышался короткий стучащий отзвук. Осаму болезненно цыкнул.       — Я говорил тебе так не делать.       — Конкретно так? — Лео удивлённо поднял брови.       — Не шпынять меня. И не тискать. Вот, что я тебе говорил.       — А-а. Да. Просто странно было слышать, что я не должен делать так, а я вроде первый раз вижу тебя с подтяжками.       — Это не подтяжки, — Осаму устало закатил глаза.       — Не разбираюсь, — улыбнулся Лео.       Осаму побегал взглядом, оставляя паузу. Вспомнив разговор с Чуей, он спросил:       — За что тебе выписали штраф и забрали права?       — Перетянешься? — Лео протянул косяк.       Осаму, конечно, принялся, но напомнил:       — Я вопрос задал.       Лео бегал взглядом по лицу и расплылся в улыбке.       — На тебе косметика? — спросил он, будучи бессовестным в рассматривании.       — Только тональный, — фыркнув, Осаму закатил глаза.       — Мм... А что насчёт подводки или чёрного карандаша и туши?       — Если как-нибудь соберусь на Хэллоуин-вечеринку и буду в костюме студента во время сессии, потому что оно всё осыпается под глаза.       Лео посмеялся, но поправил:       — Или... в костюме рок-звезды. Ты, конечно, не то чтобы... не с твоим характером. А знаешь, в чём больший прикол накрашенных глаз?       Осаму втянулся и вопросительно кивнул.       — В том, как это всё растекается от спермы на лице.       Осаму потерял лицо, сердце забилось чаще, но не потому, что идея его вдохновила, а скорее... То есть, теоретически, это действительно горячо, и Осаму мог бы быть не против провернуть это на себе, просто...

"Что значит нет?"

      ...не с ним.       — Какая сперма на лице, Лео?       — Горячая, я думаю.       — Заткнись. Ты... Ты не понял в тот раз?..       — Успокойся, — Лео рассмеялся. — Расслабься. Я понял, что это было слишком рано, чтобы попытаться поцеловать тебя. Я так, просто мыслю. Речь даже не о тебе.       Осаму тяжело вздохнул. Он уверен, что с растёкшейся по лицу спермой, смывающей макияж глаз, он представляет его, это без вариантов. И это мерзко в какой-то степени, в которой сердце стучит загнанный, быстрый ритм, Осаму не может сказать, почему чувствует себя так дерьмово, оно просто есть, от него просто хочется уйти.       — Лео, — Осаму прочистил горло. — Ты мне не ответил на вопрос про тачку.       — Мм, знаешь, что? Мне больше нравится, когда меня называют по полному имени.       — Прости? — Осаму нахмурился.       — Ты его знаешь.       — Леонард?       — Ага.       — Вау, — Осаму удивлённо дёрнул бровью. — Не слышал, чтобы хоть кто-то...       — А я и не всем говорю об этом. Только... тем, от кого бы хотел слышать своё имя таким образом.       — Декану, например.       — Да заткнись, — усмехнулся Лео. — Ты прекрасно понял, что я имею в виду.       — У тебя встаёт, когда декан ругает тебя, но через полное имя?       — Мудак, — хмыкнув, Лео толкнул Дазая в плечо.       — "Леонард, вы проебались, я лишаю вас стипендии" — "Скажите ещё раз"...       — Кончай язвить, — Лео смеялся.       — Да расслабься, — Осаму покачал головой и втянулся.       — Ну так что? Ты меня услышал?       Осаму поднял бровь, смотря на него.       — М. А ты ответишь мне на мой вопрос, который я задал сто часов назад?       — А ты спроси. По-хорошему спроси.       — Типа, обращаясь по полному... странно. Обычно всё с точностью до наоборот.       — Обычно — это скучно, Осаму.       Осаму покивал. Улыбка медленно сползала с лица — на смену подступало чувство потерянности. Несильно, горизонтом. Нечто подобное тому, что промелькнуло на пересечении взглядов с Чуей, когда они — и ещё один человек — встретились на парковке. Тогда Осаму плохо знал Чую. Тогда Осаму Чую... боялся.       Осаму прерывисто выдохнул и затянулся. Разговор как-то зашёл в тупик. Где только таскает этих двоих?       — Какие планы на каникулы?       — Работать, — не думая отозвался Осаму. И передал косяк. — Чтобы было на что жить.       — Родители не помогают?       Осаму сглотнул и потупил взгляд. Это было схоже с ветром, который относил его назад сквозь пространство и время, оставляя то же положение, будто менялось только окружение, и там, где-то, когда-то...

Он руками бесполезно бил стеклянные двери. Лёгкий пластиковый стул отрекошетил, словно мячик. Горшок с цветком. Порезы на костяшках. Кровь стекала до локтей.

      ...это был он, это было на самом деле. Сейчас — быстрыми вспышками в перемотке, пока мозг отчаянно прикрывает глаза, что однажды почернеют, почернеют...       Осаму вздохнул. На грудь лёг ком, нужно было его сбросить, нужно было перевести тему, нужно избавиться от вспышек, от блеснувшего лезвия...       — Так что с тачкой?       Лео улыбнулся и вопросительно склонил голову вбок. Осаму едва заметно закатил глаза и вытаскивал это из себя, выплёвывая, как способ зацепиться за другое, отличное от внезапных воспоминаний чувство — неловкость.       — Почему твою тачку забрали, Леонард?       Сравнительно дохуя букв, аж тошнит.       Лео осмотрелся, будто в надежде, что их сейчас прервут вернувшиеся парни, но на горизонте их не было, и он пожал плечом.       — Чуть не въехал в пост.       Осаму сощурился, машинально выдавая:       — Неправда.       — Правда, — Лео пожал плечами и сложил руки в карманы.       Осаму остался при своём мнении: это было не так. Впрочем, времени обдумать вероятную ложь не было, и он обернулся с внезапно нарисовавшейся улыбкой.       — Придурки! — Чуя весело хохотнул и оставил руку на плече Дазая. — Я не злюсь, ладно? Но... Какие же вы придурки. — он перехватил непонимающий взгляд карих глаз и подмигнул: — Ты самый классный. Просто как факт, ладно?       — Никто бы и не собирался спорить, — рассмеялся Лео.       Осаму поочерёдно побегал взглядом. Пока это весело, главное, чтобы эти двое не решили... ну, подраться в какой-то момент? В этом нет ни малейшего смысла, вот только... надо бы это как-то обозначить.       — Да забейте, он уже улетел, — вмешался Мэтт.       — Кто, куда улетел, я трезвый, как стекло! — Чуя нахмурился.       — Ты накурился.       Чуя фыркнул в явном несогласии, но промолчал.       — Ты как сам, Мэтт? — Осаму повёл головой в сторону тачки. — Тебе ещё вести.       — Я в норме. Обычно этих двоих и уносит, а я особо не накуриваюсь.       — Слышишь, кто эти двое? — Лео намеревался стереть имеющееся между ними расстояние.       — Кто этот один? — бросил в спину Чуя. — Давай, хуйню не неси, по факту так и бывает обычно. Смирись.       Лео ответил ему средним пальцем — Чуя мгновенно отразил жест. И ушёл за водой. Осаму верил его трезвости. Позже все загрузились в машину.       Мэтт подбросил их до нужного дома, пожал руки и уехал.       Остальных на входе встретил хозяин дома. Или кем он там был — неважно. В любом случае, он раздал рукопожатия и в ответ на вопрос об уставшем лице уведомил:       — За последние полчаса семерых на парковке с травой поймали. Мне как будто интересно это разгребать.       Губы расползлись в улыбку против воли. Чуя в победном жесте провёл языком по внутренней стороне щеки:       — А могли на четырёх больше, — и бросил издевательский взгляд на Лео.       Лео смотрел на незнакомого парня, исключительно на него, будто парней рядом вовсе не было здесь. Он стиснул челюсти и совершенно ничего не ответил.       — Получилось бы одиннадцать, — хохотнул Осаму. Эффект травы не планировал растворятся, и математические задачки со сложением казались забавными.       Чуя сильно сократил расстояние между ними и зацепил взгляд, опуская интонацию.       — Ты крут.       — Потому что умею считать? — Осаму коротко рассмеялся. Драные математические примеры были чертовски смешными.       — Не-ет, — протянул Чуя. Он смочил губы, скользя взглядом по лицу Дазая.       — М. Потому что включаю голову и иногда думаю наперёд? И то не всегда.       — Именно! — Чуя захлопнул веки и наклонил голову. — Ты так крут, что у меня разболелась голова.       — Меньше дуть нужно было.       — М-м, — он протестующе положил палец на его губы, лениво разлепляя веки. — Чш-ш. Тише. Ты крутой, потому что подумал башкой и предложил покурить в другом месте. Меня заводят парни, умеющие думать, эй, вообще-то всех заводят парни, умеющие думать...       — Ты накурился в лист салата, — посетовал Осаму, качая головой. Впрочем, такой Чуя его не раздражал. Это снова было забавно, и Осаму даже пропустил усмешку.       Они временно разошлись, попав в дом, но быстро нашлись возле одного из столов. У каждого уже были готовые, наполненные одноразовые стаканы: об этом можно позаботиться на ходу.       Первое время они болтали о практических заданиях. Учитывая, что их специальности разные, некоторые вещи приходилось переспрашивать. Чаще Дазаю, потому Чуя начинает болтать про ошибку в сценарии, из-за которой команда не проходит, и Осаму перестаёт понимать, когда он заделался режиссёром, а потом ещё и тренером... Чуя усмехался и опускал взгляд, когда Осаму одёргивал его от терминов. Почти всё он смог Дазаю пояснить в общих чертах.       Преимущественно за тот разговор они поняли и сошлись в том, как оба чувствуют себя белками в колесе.       В момент Осаму решил дополнить свой стакан. Он зачерпывал жидкость из большой круглой посуды и доносил до стакана, не отвлекаясь от разговора. Так, полуоборотом к Чуе, который теперь ещё и администратор, типа, компьютера, угу, это вроде, нужен ли компу адвокат?       Закончив с этим, Осаму предложил дополнить и его стакан. Чуя поднял брови, смотря на него ошарашенным взглядом.       — Я разве не сказал?       — О чём? — Осаму нахмурился. — Мы как-то... разошлись сначала. Мне нужно было в туалет, потом то одно, то другое.       Чуя покивал, вспомнив.       — А-а. Тогда не сказал.       — О чём же? — Осаму уже вполне был заинтересовал.       — Я не пью.       Осаму нахмурился, и Чуя поднёс свой стакан к его лицу, сообщая:       — Газировка. И ягодный сироп. — он обернулся, пальцем указывая на стойку, на которой расположился безалкогольный чан.       Осаму склонился. По запаху содержимое правда было чем-то приторным. Приподняв бровь, он напомнил:       — Буквально пару часов назад рассказывал, как надрался на выпускном.       Чуя легко покивал, но что-то ушло из его глаз, что-то, что подсвечивало их всё прошедшее за разговором время.       — Да. Раньше я пил. В старшей школе. На первом курсе. В августе, когда вернулся в кампус перед началом второго.       Он начал кусать губы. Осаму был осторожным и перешёл на шепот, подавшись к его плечу.       — Неужели все препараты так сильно конфликтуют с алкоголем?       — Что? Нет, я без понятия, насколько. Я просто больше не пью. Вообще. Никогда.       Осаму отстранился и нахмурился, пусть несильно.       — Тогда почему?       — Почему? — Чуя усмехнулся. Он шире раскрыл глаза, покачал головой и поднял руки наверх, карикатурно передразнивая, вроде, самого себя: — Почему же?       Осаму нахмурился сильнее.       — У меня вообще был шанс понять этот ответ?       — Нет? — Чуя задумчиво промычал, отводя взгляд наверх. — Хотя. Отчасти. Что-то около того, но не наверняка. Приблизительно?       Осаму поморгал. Он молчал, пытаясь сообразить, что к чему. Чуя стал внезапной яркой вспышкой эмоций, и Осаму старался высмотреть причину.       — Не грузись, — отмахнулся Чуя. — И меня не грузи. Просто не пью с некоторых пор. Я. Больше не пью. Как факт. Ладно?       Алкоголь, может, и не такое зло. Если пить в меру. Не напиваться до состояния, в котором вполне сильный парень — прошедший по спортивной стипендии — больше не может сопротивляться. Теряет силы оттолкнуть. И ничего не может доказать в последующем.       Чуя усмехнулся и отвёл взгляд, отпивая из стакана. Газировку. С сиропом.       — Было бы ложью сказать, что я не увидел твою задницу издалека и не шёл на неё, — Лео мимолётно погладил Дазая по спине и подобрался к столу. — Но врать я не хочу. Так и было.       Осаму подавился воздухом и развернулся к нему.       Чуя пожал плечами: сам засматривался, чего скрывать. Он потянулся к тарелкам и отправил в рот тарталетку. Подцепил канапе. Без разницы, оно всё равно мешается в желудке, а так вроде...       Он ужасно голоден. Этого следовало ожидать. Долбаная трезвость лишает возможности есть нормально, так что теперь желудку придётся вспомнить, как нужно работать.       — ...так вот, Леонард...       Виноградина встала поперёк горла — Чуя закашлялся. Как он нахрен его назвал?!       Осаму постучал по спине. Приподнимая брови, спросил, всё ли в порядке. Откашлявшись, Чуя покачал головой. После с улыбкой уведомил, что теперь — да. Его брови метнулись наверх, когда он отвернулся от них, но комментировать не хотелось. Он просто забил рот ещё парочкой тарталеток.       — У меня есть парень, — сказал Осаму.       Чуя пожалел, что забил рот. Он резко выпрямился и развернулся к ним, упираясь говорящим взглядом. Он поморгал, стараясь жевать быстрее, и перехватил не менее удивлённый взгляд серых глаз Лео.       — Так что, пожалуйста, хватит, — продолжил Осаму. — Я должен был сказать немного раньше, но...       — Вот как, — Лео остановил свободную руку на бедре. Он отхлебнул из стакана и помотал жидкость — никто не знает, что у него там — во рту. — Парень, значит...       — Да, — Осаму поднял руки наверх и усмехнулся. — Без обид.       Лео сощурился и просканировал его. Он ничего не ответил, он только повёл головой в сторону и удалился по направлению. О, от него распространялись мрачные волны, будто Осаму сказал ему не про парня, а про ракету, которая намерена долбануть конкретно в его комнату, это, типа, неизбежно и это, типа, скоро. Или будто ему за воротник кинули кусок грязи с лопаты.       Чуя не успел дожевать, но слишком хотел разобраться в услышанном, потому стукнул Дазая по плечу тыльной стороной ладони, перетягивая внимание. Он прикрыл рот ладонью, чтобы не быть слишком невежливым, но говорил не слишком внятно, с паузами.       — Быстро ты... разобрался с этим.       Осаму вскинул бровь.       — В плане?       — Не так давно ты говорил мне, что ни с кем не встречаешься.       — Я и не встречаюсь, — Осаму пожал плечами и отпил из стакана.       Чуя шире раскрыл глаза, стараясь жевать быстрее. Он отодвинул ладонь от губ, чтобы вопросительно поводить по воздуху, и вернул обратно. Это было в достаточной степени вопросом, чтобы Осаму ответил.       — О, ну... Я просто отшил Лео. Он... слишком навязчивый. Он мне не нравится.       — А кто тебе нравится?       Осаму приподнял уголок губ и изучал жующее лицо. Чуя подумал, что надо бы жевать чуть менее интенсивно, пока его разглядывают таким влюблёнными взглядом, потому помедлил, но еда не испарилась, и жевать он продолжил.       — Чуть не наступил на грабли, — тихо сказал Осаму.       — М? — Чуя чуть наклонил голову.       — Ауч, — Осаму скривился и приподнял указательный палец руки, в которой держал стакан. — Это было бы больно.       Он развернулся, то есть, он просто отвернулся от Накахары. Он одним внезапным движением вылил содержимое стакана обратно в посуду.       Чуя разобрался с едой и нарисовался сбоку, вытягивая шею, чтобы заглянуть в глаза.       — Ты ведь понимаешь, что это взаимно?       — Ты ведь понимаешь, что всё совсем не так просто?       Чуя стушевался.       "Всё не так просто", конечно. В любом другом случае, когда люди находятся, и какая-то предательская человеческая сущность намекает быть ближе — в этом нет проблемы. Не когда это было соглашение с парнем, о котором Осаму знает в неприличной степени, больше, чем кто-либо, с тех сторон, где больше никого не было. Осаму просто ловит и ловит Чую.       Чуя провёл языком по щеке: осталось странное, неприятное чувство. Рот не привык к еде за время трезвости, а сейчас её было слишком много за один раз. На деле ротовая полость была чистой, но Чуя всё равно поставил пометку прополоскать. Немного позже. Сейчас он снова потянулся за едой, потому что, вроде, если бы ему предложили слона — он бы вряд ли стал отказываться.       Он жевал, пока рассматривая Дазая. "Не так просто", ага. Давай, спроси о трезвости. Чуя готов врать, Чуя уже настроен на "конечно, я трезв, ты, что ли, инфузория туфелька, спрашивать такие очевидные вещи?", Чуя почти сложил ответ на языке, готовясь выдавать, как только прозвучит вопрос.       Повернувшись, Осаму улыбнулся. Правда, то, что он сказал, шло вразрез с ожиданием, было мимо вопроса, на который Чуя был готов дать ответ.       — Ты забавный.       Он снова жевал, просто теперь — задумавшись.       — Я голодный! — прикрыв губы, возразил Чуя.       Осаму рассмеялся, опуская голову. Каштановые волосы сбились вниз от жеста, они небрежно рассыпались следом, и взгляд Накахары открылся шире. Он влюблён. Пусть и всё ещё фигурально. Во внешность.       И, может быть, в собственное непонимание его поступков. Они глупые, если пытаться высмотреть личную выгоду Дазая — не в его пользу.       Улыбка, смех. Так часто, каждому, в любой ситуации. Но никогда не искренне.       Разбитые глаза. Их так трудно заметить за маскировкой — за улыбкой, смехом. За моментом, когда веки потяжелели от выкуренной травы.       От чего он пытается убежать?

— Я не хочу говорить с тобой об этом.

      Но Чуя хочет знать, что так сильно разбило Дазая, что так его поменяло, что он пытается оставить в прошлом, растягивая губы в улыбке, поскольку на неё у него есть силы.       Расскажи.       Ну пожалуйста.

— Я здесь.

      Если тебе нужен человек.       Отсмеявшись, Осаму столкнул взгляды.       Я подожду.       Если тебе нужно время.       — Мне нужна газировка, — сказал Осаму.       Как заевшая пластинка. Туман мыслей вокруг растворился, рассеялся, и Чуе пришлось выдернуть себя из накативших чувств, позволяя склеенной картинке — с просьбами открыться — треснуть.       — М?       — Я выбросил свой стакан. Не хочу больше напиваться.       — Оу. Да. Ладно. Хочешь, я принесу тебе?..       — Это всего пару шагов. Но... — Осаму улыбался, залипая в голубые глаза, светящиеся в ответ. — Если ты хочешь сделать это для меня, я совсем не против.       Чуя улыбнулся в ответ и те секунды молчания смотрел горящим взглядом, он вдруг понял, что Осаму сказал...       "...если ты хочешь сделать это для меня".       Чуя медленно покачал головой, понимая, что свернул не туда. Он просто запомнил эту мимолётную мысль и использует её позже.       Пока Чуя невпопад кивнул и пошлёпал к стойке с безалкогольными напитками. По возвращению руки были заняты стаканами. Осаму встретил улыбкой и отделил дольку от мандарина:       — Ты сказал, что голоден. Я задумался и как-то... на автомате почистил тебе мандарин. Скоро Рождество, так что...       — Не так уж и скоро, — улыбнулся Чуя. Он сбил глаза в кучу на протянутую дольку и вскинул бровь: руки всё ещё заняты.       И Осаму в курсе. Он секундно вздёрнул бровь и подвёл дольку к губами. Чуя фыркнул в сторону, расплываясь в улыбке. Туда же, в сторону, он покачал головой, осознавая, что Осаму намерен покормить его с руки. Да, вообще-то Чуя вполне может поставить стаканы на стол и поесть мандарин самостоятельно.       Но если он хочет сделать это для него.       Чуе было почти смешно, когда он смотрел в карие глаза, губами забирая дольку. Осаму был доволен, что Чуя принял предложение: это читалось в его лице, будто он всё же иногда может улыбаться... искренне.       Правда, пока Чуя жевал, это растерялось. Осаму встрепенулся, шире открывая глаза.       — Погоди.       Чуя перестал жевать, смотря с ответной тревогой. Но повторил движения челюстью ещё пару раз.       — Он же кислый. Тебе можно мандарины... после прокола?       Чуя пожал плечами. Осаму сократил расстояние:       — Мне нужно проверить это в интернете. Отдай!       — М-м, — Чуя закрутил головой и начал жеваться быстрее.       — Выплюнь!       — М-м, — он давился смехом и отворачивался от протянутой ладони.       Осаму, правда, не давил: только касался щёк пальцами, сразу после убирая руку. Это было совсем не настойчиво, не было у него прямого стремления, ну... залезть в рот?       — Чуя!       — М-м.       Нет, он не отдаст эту дольку. Он её уже почти съел. Он приподнял один из стаканов и указательный палец руки, держащей его. В обозначении: всё, я глотаю эту дольку. Так он и поступил.       Осаму рассмеялся и столкнул лбы. Его руки за спиной. Вероятно, сплетены.       Чуя не противился положению и попытался посмотреть в ответ. Из-за близости, правда, лицо расплывалось в повторяющиеся линии. Широкую улыбку на лице прогнать невозможно.       Осаму отстранился совсем недалеко. Только чтобы изображение не рассыпалось. Чуя всё ещё может чувствовать его дыхание на своей коже.       Эмоции растворились, Осаму смерил лицо медленным взглядом и вернулся к глазам.       — Иногда я забываю, — прошептал он в неприличной близости. — Забываю, что ты тот же человек, который... всё это. Чёрт...       Осаму слабо улыбнулся. Снова неискренне, мимо.       — Я бы хотел, чтобы ты забыл.       — Не страдаю потерей памяти. К сожалению.       — Я бы хотел, чтобы ничего этого на самом деле и не происходило, — тем же шёпотом исправился Чуя.       — Я тоже, — Осаму поймал взгляд и больше не строил лицо, теряя причину давить ненастоящую улыбку. — Я бы хотел знать тебя другим человеком.       — Я исправлюсь, — заверил Чуя.       В груди ныло, протяжно, с чувством лжи и потерь. В груди ныло, прямиком от сухости рта, от клокотания сердца, разливающего горячую кровь по венам так ощутимо. В груди ныло, он врал о трезвости в своих мыслях, но он хотел бы знать, что не врал теперь, говоря, что обязательно исправится.       — Конечно, — Осаму широко улыбнулся и отлип. Его интонация, правда, не была радостной, это механическое, сухое "верю", как на лекции, как в комнате, подняв Чую на один с собой уровень, как теперь, отмахиваясь.       Осаму принял протянутый стакан. Чуя сделал это для него и, быть может...       Они расположились на диване и очень много болтали. Веселящий эффект от травы был помощником, но вскоре он испарился, а приступы смеха не закончились, теперь — будучи искренними. Вокруг сновали незнакомцы, часто спотыкаясь о вытянутые ноги Накахары: он расслабленно валялся, откинувшись на спинку, и был развязным в своём положении, что касается либо вытянутых ног, либо широко расставленных, когда он выпрямился. Осаму же был сдержанным в этом, никому не мешая своими ногами, сравнительно более длинными. Просто он выбирал положения, в которых его колени могли быть соединены и не развалился на диване слишком сильно. В этом Чуя тоже уловил пласт манер, особенно, когда в и без того скромном положении Осаму отодвигался, пропуская мимо проходящих.       Окей, возможно, причина была в том, что он опасался, чтобы никакая скотина не оттоптала ему его белоснежные кроссовки с высокой подошвой. Учитывая то, как он завизжал на Оскара по поводу белоснежной рубашки. В любом случае, это не отменяет манерности Дазая в том, как он держался, поправлял волосы и отдавал мимолётные, вежливые улыбки вслед проходящим, несмотря на вероятные мысленные угрозы вроде "тебе повезло, что кроссовки остались целыми и чистыми, будь ты слонярой...".       Осаму рассказывал в этот момент о том, как он хочет испариться, когда к нему на работу приезжает поставка и управляющий зовёт его под предлогом "парням нужно больше рук", а он сомневается, потому что своими безмышечными палками-руками начнёт ронять всё подряд... Чуя тихонько засмеялся, и Осаму прервался, считая это насмешкой над его спортивностью: у Накахары действительно сильные руки и рельеф присутствует везде. Быть может, в последнем, ему удастся убедиться лично совсем скоро...       — Прости, нет, я не смеялся над тобой. Просто подумал... Ты переживаешь за свои кроссовки?       Осаму вскинул бровь.       — Что ты имеешь в виду?       — Что твои кроссовки белые, а вокруг постоянно кто-то ходит, и ты постоянно убираешь ноги, чтобы...       — Ну да, чтобы не наступили, это логично.       — Давай их сюда, — Чуя двинул ближе и рукой отодвинул Дазая, намекая прислониться к подлокотнику.       — Кого?.. — Осаму непонимающе моргнул, но придвинулся, куда хотел Чуя. — Мне разуться?       Чуя посмеялся, не разлипая губ, и покачал головой. Он подобрал ноги Дазая, закидывая их на себя, и Осаму развернулся спиной к подлокотнику, откидываясь.       — Вот так. Будет сложно наступить на них, пока твои ноги на мне, как думаешь?       — Ну... Только если кто-то захочет наступить непосредственно на тебя, кроссовки тоже могут пострадать...       — Ты переживаешь за них сильнее, чем за тот факт, в котором кто-то захочет пнуть меня, наступая...       — Это звучало так? Я думал, мне удастся скрыть эту мысль... — Осаму театрально цыкнул и закатил глаза.       Чуя, смеясь, толкнул его в бок. Теперь он держал Дазая на себе, только недовольным, угрожающим взглядом провожая пробегающих мимо них. Кроссовки Дазая были в безопасности. Белоснежные кроссовки Дазая были в грёбаной безопасности.       Они продолжили болтать, и скоро кто-то запнулся о ноги Накахары. Чуя поднял мрачный взгляд, но парень извинился и ретировался. Вот так. А это могли быть белые кроссовки Дазая, заляпанные от нерасторопности незнакомца, так что решение имело и вес, и смысл.       Темы плавно переходили. Менялись, не оставляя моментов неловкого молчания. В момент Чуя просто чуть размахнулся и, шлёпнув с отзвуком, сжал бедро Дазая крепкой хваткой. Осаму ненатурально простонал, заявляя, что это было больно. Потому жест Чуе пришлось загладить. Он наглаживал место "повреждения", и Осаму был доволен, следя за этим. Вроде, вот так, ага, исправляйся, нечего лупить меня.       У Накахары даже заболел язык. Сколько времени прошло? Трудно сказать. Газировка не слишком хорошо справлялась с задачей, которую бы прекрасно исполнила вода. Просто иногда нужна передышка, и они оставили время на помолчать. Чуя гладил ноги Дазая, расположившиеся на его, и откинулся на спинку дивана. Осаму также был расслаблен в своём положении. Они просто тупили, смотря по сторонам за происходящим.       Чуя фыркнул, поймав в поле зрения парочку, пристроившуюся к стене: они стремились сожрать друг друга. Это были парень и девушка, в равной степени голодные до губ. Чуя покачал головой, не сводя с них взгляд.       — Ни совести, нихера.       — И не говори, — отозвался Осаму, оказывается, смотря туда же. — Вот-вот сожрут друг друга.       — Дословно подумал то же самое, — усмехнулся Чуя.       Осаму протянул ладонь — Чуя её отбил. Их мысли сходятся, это круто.       Чуя почувствовал себя расстроенным, когда Осаму убрал с него свои ноги. Но на то была причина.       Прошло не слишком много времени, прежде чем у них в руках оказались небольшие бумажные пакетики. Чуя помедлил и бросил взгляд на Дазая.       Осаму разорвал пакет. Он высыпал содержимое в рот до половины, остатки — в стакан, а после... заглянул одним глазом в пустой пакет. Чуя рассмеялся: это выглядело комично с серьёзностью его лица... что он пытался высмотреть? Осаму посмотрел в ответ и пихнул Чую локтем, улыбаясь. Во рту шипело. Чуя повторил. Теперь у него тоже.       Взгляд тяжелел. За окном потемнело, однако разгар тусовки не спадал. Отовсюду слышались восторженные крики. Свист. Громкая музыка. Предположительно, в каждой комнате был, если не диско-шар, то какие-нибудь светодиодные висюльки или гирлянды.       В какой-то момент Осаму подобрал ноги под себя и, сидя рядом с Чуей, положил голову ему на плечо. Это вышло не слишком уверенно, потому Чуя двинулся ближе, старясь подставить ему плечо более очевидно и удобно, чтобы он как следует развалился на нём. Осаму с настороженностью спросил, всё ли в порядке с этим положением и может ли он задержаться так. Чуя ответил, не думая, напоминая, что сам опускался на его плечо в тачке Мэтта, позволяя себе ровно то же положение, и уточнение звучит глупо.       Осаму почему-то возразил, что это разные вещи.       Чуя его не понял.       Долбаная шипучка.       — Такая херня играет, просто сил нет.       — Наконец-то ты сказал об этом! — оживился Чуя. — Я последние пол часа думаю о том, что ди-джей уснул лицом на пульте.       — У нас с тобой много общего. Даже... вкус в музыке, получается.       — Кто бы мог подумать.       — М. Достаточно было пообщаться на обычные темы. Нам это как-то как раз и... не удавалось.       Чуя тяжело вздохнул, уловил пласт намёков. Конечно, начало их общения и последующие встречи — нечто далеко не самое обычное.       Так жаль.       Что они оба в это ввязались.       Что Чуя опустился на дно.       И что Осаму это всё видел.       Отмахнувшись от мрачных мыслей, Чуя наклонился к плечу, где валялся Осаму, и предложил:       — Мы могли бы послушать твою музыку.       Осаму поднял взгляд и слегка скатился, чтобы смотреть в ответ.       — Ну, в плане...       — В наушниках, — договорил Осаму.       — Ага. Это, возможно, странно, потому что мы здесь и как-бы...       — Не, я к тому, что у меня нет с собой наушников. Но идея мне нравится.       Чуя поднял брови и выдул воздух:       — Я найду. Попрошу у кого-нибудь. Подождёшь здесь?       — Боишься, что меня уведут? — Осаму усмехнулся на уточнение.       — Нет. Думаю о том, что ты сам захочешь уйти. — Осаму поднялся, и Чуя с тяжестью сглотнул на более явном и открытом пересечении взглядов.       — Ты меня не привязывал, — пожал плечами Осаму.       Расстояние прошибло электрическим разрядом. Всего на секунду, но пределы вольт явно были превышены. Осаму сказал то, что сказал, и Чуя почти задохнулся, пусть отдал ему улыбку прежде, чем подняться, уходя на поиск наушников.       Чуя одолжил наушники у какой-то девушки, занятой своим партнёром достаточно, чтобы не пользоваться девайсами.       И они слушали музыку. Чуе нравилось проводить время с Дазаем, независимо от занятий. Ему нравилось болтать с ним ровно так же, как сидеть молча. Рядом. Главное, не поднимать всю ту грязь, о которой осведомлены оба. И тогда всё будет хорошо, они не душили друг друга ни присутствием, ни молчанием. Им было комфортно вместе, и Чуя...       Чуя просто пропустил мысль, в которой переигрывает их знакомство, начало их общения. Эй, почему бы им не столкнуться в коридоре, чтобы Осаму выронил из рук тетради и обругал "смотри, куда прёшь" Чую? Чуя приглашает Дазая выпить кофе, чтобы загладить вину и...       И никаких сделок.       Никаких торопливых, напуганных "я ничего не видел!" от Дазая поздней ночью.       Никаких мыслей, в которых он видел всё, даже больше, значительно больше...       Чуя мрачно вздохнул: было бы круто, если бы ничего из этого не происходило, а они — столкнулись в коридоре с подозревающим "эй, у нас есть совмещённые пары, я тебя знаю, ты ещё и пинаешься, ну-ка оплати мне обед, и будем в расчёте". Чуя был готов оплатить обед. О, в том бы случае у него ещё и были бы деньги, потому что тогда бы он не тратил их... на наркотики.       Чуе срочно нужно было отвлечься от мыслей, пока они не сгрызли его сожалениями до самых костей, выплёвывая их после обгладывания. Поэтому он предложил потрясти задницей. Осаму согласно кивнул и вытянул наушник. Но Чуя заверил, что в этом нет необходимости.       Они вполне могут веселиться под свою музыку, да, рядом с теми, кто трясётся под колонки. Осаму помедлил — потому что да, это немного странно.       Но совсем немного. Но по итогу так и вышло. Время — едва ли существующая единица. Это просто происходило. Моментом.       Одним. Другим.       После разброс плейлиста выдал сомнительную для танцев песню, и Осаму стушевался, обращаясь к своему телефону. Чуя сократил расстояние. Мазнув взглядом, Осаму улыбнулся:       — Под такое не потанцевать.       — Мы и не танцуем.       Осаму поднял голову и помедлил. Он был намерен переключить трек, но палец завис в миллиметре от экрана.       Чуя сократил расстояние сильнее и увёл взгляд на его губы. Они дышали сбито от танцев, они были так близко, горячее дыхание обжигало кожу. Вокруг какой-то шум дёргающихся под колонки людей, но он меркнет на фоне. Они в своём мире, где слушали свою музыку, они в своём мире, где расстояние между тел растворялось, они в своём мире, где уверенность взгляда в глаза смягчалась траекторией на губы...       Где-то там, где Чуя накрыл губы Дазая своими, получая заминку.       Вокруг было чертовски шумно, но оно правда не имело вес в том, как Чуя слышал перекрытое дыхание Дазая, в том, как Чуя чувствовал прерывистый выдох, в том, как Чуя получил ответ, Осаму мял его губы, забивая на сомнения.       Чуя остановил ладони на его бёдрах, ненавязчиво, но более очевидно разворачивая к себе. Он огладил бёдра, ускоряя поцелуй, пусть не сильно, просто стремясь ещё ближе, просто пытаясь отдать должное поцелуем. Осаму не был против, но совсем не тянул руки ответно.       Осаму затянуто отвечал только губами. И без того битое дыхание сбивалось сильнее, в венах скользил адреналин, мысли путались вокруг нарастающего поцелуя, начисто выбивая из головы информацию об их местоположении. Ближе. Ещё ближе, почти слипаясь — Осаму давно отвёл руку с телефоном в сторону.       Чуя шумно втянул воздух через нос. Его захлестнуло честным ответом и податливостью Дазая. Его было сложно не поймать сейчас, и он решил отпустить эти всё ещё желанные губы. Он медленно отстранился, поднимая глаза в карие.       Осаму, легко улыбаясь, скользил взглядом по лицу.       — Под такое не танцуют? — бархатным, в степени заведённым тоном спросил Чуя.       — Мы и не танцуем, — Осаму подмигнул. — Но так, конечно... нет, абсолютно, нет. Это песня слишком...       — Заводная, — Чуя не дал ему собраться с мыслями. — Биты быстрые, и если не вслушиваться в текст, можно решить, что с этой песней всё окей, под неё можно трястись. Знаешь, вроде, она скрывает, что она о мрачных чувствах. Скрывает — сбивает мотивом и ритмом.       ...смехом и улыбкой, ты знаешь.       — Ага, Чуя, я в курсе, это моя песня—       — Некоторые живут по такому же принципу.       Чуя перебил его, и пусть Осаму имел в виду, что песня из его плейлиста, Чуя прямо сказал, что она чуть больше его, чем могло бы быть.       Осаму завис и поморгал в ответ, песня всё ещё крутилась в наушниках, только между ними, ревностно, дерзко по отношению к огромным коробкам-колонкам для всех остальных, для всех, кто не касается их двоих, — их отдельного мира.       — Я не скрываюсь от тебя. И говорю, когда мне плохо.       — Я понял, Чуя. Я понял, что ты хотел сказать.       Чуя улыбнулся и пальцем постучал по беспроводному наушнику, отсоединяя подключение к телефону. Осаму смотрел в ответ, проплывая медленным взглядом по лицу. Чуя склонился к его плечу, не слишком опуская тон.       — Тут так шумно.       Осаму повернул голову к нему, и Чуя чуть выпрямился, сталкивая взгляды, и говорил в ничтожном расстоянии от его лица:       — Уединимся?       Осаму усмехнулся и дёрнул бровью. Он помедлил, отвёл взгляд, но покивал, поджимая незапланированную улыбку.       Оказавшись в одной из ванных комнат, Чуя отбросил пиджак на стиральную машину. Он подобрался к зеркалу и поправил причёску — полтора часа на неё ушло!       Он был резким и недовольным, он одёргивая рукава задравшейся рубашки, он фыркал. Он скосил взгляд через отражение.       — Который час, Осаму? Когда все успели позакрываться?!       Осаму поправлял ремни, он усмехнулся, смотря в ответ через то же зеркало.       — Думаю, минут через пять после того, как мы переступили порог. Эй, будто кому-то нужно слишком много времени перед этим.       — Мы взяли много времени, — Чуя перевернулся спиной к зеркалу и приложился к стойке с раковиной.       — Ну, это мы... — Осаму в тон отошёл от зеркала, впираясь взглядом в посторонившегося Чую.       Чуя снова был вальяжным в том, как опирался задом на стойку. Он просканировал Дазая медленным, внимательным, почти хищным взглядом, и его губы незапланированно разлепились. Он смочил их, быстро возвращаясь в карие глаза, и сдавленно хмыкнул, поднимая бровь.       — Развлекался когда-нибудь в ванной комнате?       — Один? — Осаму недоверчиво вскинул бровь, пусть его губы расплылись в улыбку, выдавая, что вопрос он понял.       — Ты здесь не один, — Чуя заигрывающе дёрнул бровью и протянул руку, обхватывая и притягивая Дазая ближе за талию. — Иди сюда.       Осаму поддался, оказываясь рядом. Чуя глазами спросил о возможности накрыть его губы снова, но, впрочем, сделал это до какого-либо ответа, и Осаму принял поцелуй.       Они целовались, пока помещение с ахренительной акустикой разносило отзвуки слюны, влажных губы, переплетающихся друг с другом. Осаму дышал горячо, и Чуя отрепетировано огладил его бёдра, он лапал его везде, куда дотягивался. Сбитое дыхание нескромно разносилось по пространству. Чуя чуть сильнее сжал бёдра и притянул к себе, подаваясь ближе из своего положения.       Но Осаму по-прежнему не тянул руки. Он позволял изучать своё тело, но не делал этого в ответ, он теперь был достаточно близко, чтобы Чуя чувствовал его стояк, но Осаму просто... не ласкал в ответ руками, только губы.       Отстранившись, Чуя нахмурился и задумчиво изучил лицо Дазая. Он смочил губы, не меняя эмоции, и говорил сравнительно тише с недавними недовольствами.       — Осаму. Прости, что спрашиваю...       Осаму выглядел заинтересованно и вопросительно кивнул.       — Ты меня не хочешь? — ещё тише спросил Чуя.       Осаму фыркнул и закатил глаза, но, смотря в ответ, снова легко улыбался.       — Думаю, ты чувствуешь мой член, и он абсолютно... странно, что ты уточняешь.       Чуя кивнул, но хмуриться не перестал.       — Да, ты твёрдый, но я не об этом. Что с тобой, в чём дело? Ты не хочешь здесь? Скажи, что не так, ты же... совсем не трогаешь меня.       Осаму вздохнул. Чуя убрал от него руки.       Осаму поломался ещё немного, облизывая губы и смотря по сторонам. Он оставил паузу, и Чуя был внимательным с его взглядом.       — Я нервничаю.       — Ты девственник? — Чуя удивлённо вскинул брови.       — Нет.       — Тогда... в чём проблема?       Осаму снова побегал взглядом, не сразу останавливая его на Чуе.       — Та ситуация... с обвинениями.       Чуя беззвучно сказал букву «а» и покивал. Вот оттуда и проблемы. Осаму помялся, но продолжил:       — Мне трудно переступить через это, и будто... будто я всё ещё буду преступником, если начну трогать тебя.       — Но нет-нет, нихера, стой, это ведь... другой случай, — возразил Чуя.       — Чуя...       — М?       Осаму вздёрнул подбородок и поломал брови. Он качал головой, будто вот-вот расплачется, но попытался губами сообразить короткую улыбку.       — Клянусь тебе, я не делал этого. Никогда. Никого ни к чему не склонял и не домогался. Клянусь.       — О боже... — Чуя сочувственно поломал брови в ответ.       — Нет, послушай. Я не такой человек... я бы никогда не прикасался против воли...       — Я знаю, чёрт возьми, не оправдывайся...       — Я не оправдываюсь, но хочу, чтобы ты знал, что я никогда бы так не поступил, Чуя, я правда не понимаю, как так вышло, почему я влюбился в человека, который так перевернул меня, мою репутацию, но он честно сделал это... ни за что. Ни за что, клянусь...       — Успокойся, — Чуя говорил тихо. — Пожалуйста, возьми себя в руки, Осаму, я знаю, что это так, я верю, что ты бы не сделал это, я знаю, что ты не такой, прекрати...       — Мы знакомы не так долго, чтобы ты "знал" что-то о том, какой я человек. Я чувствую, что мне нужно убедить тебя—       — Осаму.       Он замолчал и смотрел в голубые глаза, когда Чуя продолжил:       — Я тебе верю.       Осаму выдохнул и обернулся, улыбаясь, будто за спиной стоял кто-то, кому он доказал свою правоту, кто-то, кому он хотел бы показать, что сейчас сказал Чуя. Он покивал и вернулся в глаза, но улыбка медленно таяла по мере того, как он понимал, что это на этом не всё.       — Спасибо, Чуя, но... Мне было очень... непросто.       — Доверься мне. Я ни за что не поступлю с тобой плохо.       Чуя выглядел серьёзным, потому Осаму усмехнулся в попытке молчаливой просьбы сбросить нагнанное только что трудным разговором напряжение в воздухе.       Чуя выпрямился в своём положении и застегнул вторую пуговицу на рубашке. Осаму вскинул бровь: он передумал, и они не будут развлекаться в ванной, раз Осаму весь такой переживающий по поводу неудачного опыта?..       — Раздень, — сказал Чуя, откидываясь обратно на стойку в расслабленном положении. — Раздевай меня. Будь смелее.       Осаму с сомнением сощурился. Имеет ли Чуя в виду?..       — Я хочу тебя, Осаму. И я знаю, что ты не сделаешь со мной ничего плохого. Я доверяю тебе, а ты — преодолей уже как-то ту ситуацию. Это прошлое, и оно не имеет ничего общего с настоящим.       Именно это Чуя и пытался дать Дазаю, нуждающемуся в подтверждении своих возможностей.       Чуя оставил ладони по сторонам от себя, упираясь на них. Осаму подошёл ближе, и Чуя, поднимая взгляд в карие глаза, ожидающе укусил нижнюю губу.       Осаму не был слишком уверенным, протягивая руку. Он смотрел в ответ, когда пальцы освободили недавно застёгнутую пуговицу. Он проследил взглядом, расстёгивая нижнюю, он смотрел в глаза — следующая...       Чуя задышал тяжелее. Осаму поднял бровь, бегая глазами от его лица к рубашке, где осталось две пуговицы. Чуя склонил голову, сканируя Дазая.       Осаму пальцем скользнул по коже, открытой разъехавшимися уже пуговицами. Чуя улыбнулся и дёрнул бровью: Осаму становился смелее, а именно этого он и добивался.       Он прерывистым выдохом намекнул продолжать, и Осаму расправился с последними пуговицами. Осаму растащил ткань рубашки по сторонам и рассматривал пресс Накахары.       — Нравится? — риторически улыбнулся Чуя, после кусая нижнюю губу.       — Если бы не нравилось, я бы не трогал.       Чуя заинтересованно вскинул бровь. Осаму касался пресса сначала подушечками пальцев, но набирался смелости и вскоре провёл ладонью, поднимаясь к соскам.       Чуя слегка запрокинул голову, разлепляя губы с первыми ласками. Он дышал горячо, выдохами выдаваясь в желании продолжить. Осаму поочерёдно ласкал его соски, внимательно наблюдая за реакцией.       Столкнув взгляды, Чуя смочил губы и пялился. Осаму повёл ладонь по его телу вниз, до ремня, но там — остановился.       — Дальше? — Чуя вскинул бровь.       — Целоваться не хочешь? — Осаму абсолютно зеркально отразил жест.       — Поцелуй меня?       Осаму поравнялся, и Чуя выпрямился, отпуская былую опору. Осаму ладонями отвёл рубашку по бокам снова, оглаживая ладонями оголённую кожу. Он смотрел в глаза, после провёл неторопливую линию к губам.       — Поцелуй меня, — шёпотом повторил Чуя.       Осаму подался ближе, цепляя его нижнюю губу. Чуя выдохнул и ответил, складывая руки на задницу Дазая. Осаму был шумным в выдохе через нос, он слепил их положение сильнее и углубил поцелуй, Чуя коротко промычал, меняя положение головы и сжимая ладони на заднице сильнее.       Шум от них был статичным, и ванная комната с радостью разносила каждый щелчок слюны, каждый шарк по полу после смены положения, все выдохи, все тихие мычания, просящие большего.       Осаму разорвал поцелуй, но не покидал нагретое расстояние между лицами. Он провёл ладонью от талии выше, до подбородка, который поймал двумя пальцами, заставляя Чую смотреть на него. Он чуть отстранился, его губы были расслабленными, пока он рассматривал лицо Накахары, раздетого им и ждущего продолжения.       Чуя открыто усмехнулся, так же не слепляя губы. Его бровь ещё раз двинулась наверх, как-бы вопросительно, как-бы спрашивая, долго ли ещё Осаму намерен осознавать, какую грань после обвинений преодолевает прямо сейчас.       — Ты чертовски горячий... — прошептал Осаму.       Чуя быстро улыбнулся, теряя эмоцию от трудностей с дыханием.       — Ты тоже. Тогда... поцелуй меня? Придумаем, что с этим можно сделать.       Осаму коротко хмыкнул. И слепил их губы снова.       Но ненадолго. Он аккуратно перебирал губы Накахары, после оба отодвинулись, как по секундомеру. От поцелуя остался короткий щелчок. Они столкнулись взглядами, это было многозначительно, каждого насквозь прошибло током, всего мгновение, и мысли были выброшены из головы начисто, остался только шум сбитого дыхания и жар, которые они нагнали в небольшой ванной комнате.       — Чёрт... — несдержанно прошептал Чуя.       В следующую секунду отвечая на страсть, с которой Осаму завернул следующий поцелуй. Чуя резко выдохнул, останавливая ладонь на бедре, пока вторая легла на затылок Дазая, чтобы он не... чёрт возьми.       Чуя задыхался страстным поцелуем, когда напором двинул Дазая к стене, прислоняя безболезненно благодаря ладони на затылке.       Он снова огладил бёдра, вжимая Дазая в стену после. Он шумел с ним наравне, пока Осаму не отстранился в попытке поймать ртом немного воздуха.       Чуя опустил взгляд, спешно разбираясь с его ремнём.       — Ты уверен?       Глупости. Чуя уже расправился и спускал джинсы Дазая вниз. Он поднял голову, отвечая на глупый вопрос только поднятой бровью.       — Твой пирсинг... — пояснил Осаму, сбиваясь в дыхании.       Типа, ещё не зажил.       — Мне. Похер. — жарко выпалил Чуя с расстановкой.       Вроде, на то, сколько времени должно пройти после прокола в идеале...       Чуя скользнул вниз, опускаясь только на одно колено. Он смотрел наверх и получил ответный взгляд.       Усмехнувшись, он вытянул язык и обозначил границы. Он взял на себя роль разбившего страсть в поддразнивания, от которых Дазаю хотелось задохнуться. Чуя подавлял улыбку, пока внимательно наблюдал, как от лёгких прикосновений пирсинга и влажного языка Дазая мажет до метания по стене.       Осаму метался, скользя затылком, путая там волосы. Он вжал пальцы в плечи Накахары, старательно оттягивающего момент.       Чуя был доволен собой, своими невесомыми ласками по отношению к Дазаю, и Дазаю просто пришлось скомкать себя и выбросить подальше.       — Пожалуйста, — разбито прошептал он.       И Чуя резким движением затянул его член в ротовой вакуум, опускаясь по длине. Осаму простонал и закатил глаза, отчаянно стараясь зацепиться за плечи Накахары, стараясь задержать себя в реальности, стараясь не затрястись на ватных ногах и не упасть. Дыхание перекрыло сразу после стона.       Осаму едва понимал, куда делся весь воздух. Чуя внизу вёл себя в нарастающем ритме, и Осаму вскоре откуда-то нашёл зажатый воздух, который с перерывами выдыхал, чувствуя каждое сокращение лёгких, каждое сокращение внизу живота, каждое влажное движение по его члену.       Осаму закрыл глаза и поломал брови, больше не смыкая губы. Он переместил ладонь на рыжие волосы, но Чуя в ту же секунду отвёл от себя его руку за запястье.       Дазаю снова пришлось цепляться за плечи, а что до волос — полтора часа укладки!       Чуя разогнался, и Осаму начал задыхаться, по-настоящему, отчаянно, находясь на грани быть разбитым. Он вздрогнул, но за пойманные плечи отвёл Чую назад намекающим жестом и потянул, заставляя поравняться.       Когда Чуя выпрямился, вставая с колена, Осаму толкнул его к стиралке, после жарко впиваясь в губы. Он шумел и языком скользнул по нижней губе, но отстранился, когда Чуя был готов ответить на сплетение.       Осаму растерянно фыркнул.       — Не мог предположить, что до этого дойдёт...       Чуя понимающе сложил губы в перевёрнутую улыбку. Он вытянул из заднего кармана презерватив, демонстрируя его двумя пальцами, и перевёл взгляд.       — Этого недостаточно... Я тоже не мог знать, иначе бы подготовился лучше. Окей, если бы нам удалось заполучить комнату... там обычно в прикроватных тумбах есть.       Осаму покивал.       — Окей, — Чуя вздохнул и увёл взгляд от бесполезного сейчас презерватива. — Не хочу навредить тебе, так что...       ...нахер это. Он отбросил презерватив назад, куда-то на стиральную машину. Это им не понадобится.       Осаму помедлил, неторопливым жестом сталкивая лбы. Он повернул голову, оставляя легкий поцелуй куда-то на щёку. И повёл линию из подобных вниз, к линии челюсти, после — на шею, где разогнался. Больше прикосновения губ не были осторожными.       Осаму шумно дышал в нежную кожу и принялся терзать шею пылкими поцелуями, нескромно зацеловывая и втягивая. Он пальцами забрался под чокер и потянул Чую в сторону, заставляя дать больший доступ. Чуя, подавшись воздухом, прошипел и зажмурился.       Осаму не церемонился, он втягивал кожу, точно оставляя засосы. Он перевернул ладонь, чтобы вцепиться пальцами в чокер и потянул снова, но уже в сравнительно большей власти, чем когда подушечки безынициативно касались шеи.       Чуя выругался внезапной грубости и втянул воздух сквозь зубы. Осаму хмыкнул, не отвлекаясь от осыпания кожи красными отметинами.       Чуя сыпался от ласк, Осаму с заявкой грубил ему снова, как когда предложил задохнуться, он исполнял это теперь, совсем неочевидно, но придушивая, и Чуя не пил весь вечер, но был пьян истинным желанием Дазая, которое он демонстрировал, избавляясь от своей приторной аккуратности и манерности.       Чуя думал, что уже готов увидеть звёзды, но в момент Осаму оказался на коленях.       В край стиральной машины Чуя вцепился так, словно иначе бы не удержался на ногах. Он повернул голову в сторону зеркала: видно не слишком много, но каштановые волосы и быстрые движения головы. Совсем недавно Осаму смеялся, опуская голову — каштановые волосы сыпались следом.       Смеясь, Осаму опустил голову, и его волосы... те же, что Чуя видел в отражении теперь.       Чуя задохнулся. Осаму внизу был чертовски хорош, смазывая его член слюной и давая ту скорость в скольжении, которая заставляя разваливаться на частицы вслед за его торопливостью. Осаму отсасывал член так же отчаянно, как если бы ему это было необходимо.       Чуя осознал, что слегка залип в отражение и мыслил о надежде, в которой       у них есть шанс.       Чуя прикрыл глаза и, громко выдохнув, запрокинул голову. Осаму действительно чертовски, неприлично и непростительно хорош.       Телефон в кармане пиджака разразился мелодией, и Чуя нашарил его наощупь. Он коротко изучил экран и принял вызов.       — Мэтт?       Он поджал губы, чтобы не издавать лишних звуков и запустил пятерню в каштановые волосы. Осаму продолжал, будто Чуя не отвлёкся на звонок. Осаму, казалось, даже чуть замедлился, чтобы сразу после нагнать сумасшедший ритм, чтобы усложнить Чуе договор с речевым аппаратом. И у него получилось: Чуя говорил сдавленно, почти очевидно сдавленно, стараясь подавить любое проявление сиюминутного удовольствия, но не слишком успешно.       — Угу. Спасибо... Я наберу.       Это далось с трудом.       Чуя перевёл дыхание и закатил глаза, осознавая, что можно выдохнуть и снова быть свободнее в проявлении. Он выругался и отбросил телефон куда-то, пока сжимал пойманные каштановые волосы в кулак сильнее.       Он потянул голову назад за волосы, и Осаму промычал с его членом во рту. Вибрация просквозила Чую от низа живота повторяющейся траекторией: вниз-вверх. Чуя оттянул волосы снова, и Осаму удостоил его стоном, не отвлекаясь от ухаживающих движений языка.       Если у Дазая в опыте отсасывания вагон и немаленькая тележка — это неудивительно, потому что в упор заметно. Чуя едва не кончил, но зашипел и убрал руку, за подбородок пальцем предлагая подняться.       Поравнявшись, Осаму подтёр уголки губ и усмехнулся. Он дышал так же плохо, как и Чуя, и столкнул лбы снова.       — Что он хотел?       — Мэтт? Предложил подбросить до кампуса, если мы освободимся в ближайшее время.       — А если мы этого не сделаем?       Чуя хмыкнул.       — Ты чертовски самоуверен. Но я не выдержу слишком долго.       — Слабак, — издевательски хмыкнул Осаму.       Чуя поймал один из застёгнутых на нём ремней и грубо дёрнул на себя, отстраняясь, чтобы смотреть в лицо. Он дерзко вскинул брови, продолжая держать Дазая, как на поводке в опасной от себя близости.       Осаму ухмыльнулся, не стараясь освободиться из хватки.       — Повтори, — потребовал Чуя.       — Ты слабак, раз кончаешь, как подросток, спустя пару минут.       — Ты хочешь устроить типа соревнование?       Осаму смотрел ровно в глаза с момента поимки. Он многозначительно поднял бровь. О, они ведь даже не делают вещей друг с другом, пока их удел — ласкать друг друга руками, это в самом деле забавный вызов.       — Окей, — хмыкнул Чуя.       Но Осаму пошёл на фальстарт, и он подавился дерзостью, закатывая глаза. Осаму был доволен собой, ещё бы — выбивая воздух и самоуверенность.       — Это нечестно...       Осаму только поднял бровь, отвечая:       — Разве это не исполнение твоей огуречной мечты?       "...твои длинные пальцы хорошо смотрелись бы на моём члене".       Чуя фыркнул: да, асболютно да. Но это всё ещё был бесчестный манёвр.       Чуя дёрнул его за ремень на себя снова и теперь ласкал в ответ. Он распалялся, не в силах держать это под контролем, и перехватил тонкий ремень так, чтобы сжать в кулаке, его костяшки ходили, пока он перебирал пойманную часть ремня, горячее дыхание совсем рядом ломалось прерывающимся шумом, и он зацепил взгляд карих глаз.       Он кусал губы, продолжая ласки, пока Осаму трещал по швам в своей выдержке. Он сократил между ними остатки сомнительного слова расстояние. И сбивчиво шептал Дазаю в губы.       — Оставить тебя только в этих ремнях, без лишнего...       Впрочем, он не договорил. Оргазм Дазая был ярким, и Чуя не заставил себя ждать, почувствовав взрыв волны сразу следом. От того, насколько Осаму с громким стоном проявил вспышку, настигнувшую его в момент, от того, что именно он довёл его до этого, от того, что они сделали это, несмотря на все сомнения Дазая, все трудности с комнатой, все отвлекающие факторы вроде разговора про обвинения и входящего звонка.       Осаму собирался, вроде, обмякнуть и завалиться на Чую, но за пойманный ремень он его придержал и усмехнулся. Осаму смочил губы и покачал головой.       — Это тоже было нечестно, — усмехнулся он в ответ.       — Как там наше пари? — Чуя расплылся в ленивой, но искренней улыбке.       — О чём ты?       — Эй?!       — Не знаю, не помню, чтобы мы о чём-то договаривались... — Осаму отвёл взгляд и пожал печами.       — Нет, ты не имеешь права так—!       — Потому что ты победил? — Осаму собрался, выпрямляясь, и подмигнул. — Окей, тогда мне следует просто признать это, так?       Чуя совсем немного опешил.       — ...Да?       — Но я слишком хочу спать, чтобы вспомнить, о чём там была речь, — Осаму прикрыл губы ладонью и отошёл к раковине с намёком поправиться.       — Да как ты смеешь?! — Чуя фыркнул, он почти кричал, но чрезмерно преувеличенное недовольство ломалось смешками, он ничего не мог сделать с этим. — Эй, Осаму, ты очень самодовольно возникал, а потом пролетел, и пытаешься сделать вид—       — Я реально вымотался. Хочу спать. Ты не хочешь... привести себя в порядок? Только ворчишь о чём-то, что я вообще не помню...       — Однажды я отшлёпаю тебя за такое поведение, — Чуя снова фыркнул в зеркало, для убедительности в угрозе приподнимая подбородок.       Осаму поймал его взгляд через зеркало и сложил губы в перевёрнутую улыбку.       — Договорились.       Чуя подавился воздухом с его непробиваемости.       Они привели себя в порядок и выскользнули на улицу. Чуя накинул свой пиджак на Дазая. Осаму был слишком самонадеян, когда считал, что они задержатся ещё слишком надолго, — а ещё он кончил первым и сразу сделал вид, будто забыл об этом типа соревновании, — они потупили немного на улице прежде, чем подъехал Мэтт.       Мэтт пожаловался на чугунную голову и попросил Чую сесть вперёд, чтобы указывать дорогу, если собьётся. Чуя согласился, пусть и нехотя отпустил Дазая от себя настолько далеко. Ну, на заднее той же машины, но всё ещё далеко, ладно?       После сумасшествия, в котором они побывали совсем недавно не хотелось отлипать вовсе. Чуя думал, как бы ему позаботиться о Дазае, ведь он прошёл трудный для себя момент. Чуя хотел пригласить его куда-то, а после либо уложить к себе в комнату в одну кровать, либо снять комнату, чтобы расположиться там на эту ночь, Чуя прикидывал, что может сделать для него теперь, Чуя достаточно переживал о его моральном состоянии, чтобы, подобравшись к двери переднего пассажирского взглядом спросить у него, всё ли в порядке—       Чуя перевёл взгляд, отмечая, как Осаму зевает и шлёпает к задней дверце в его пиджаке. Чуя поднял бровь: что за безмятежность и желание банального поспать, пока Чуя переполошился за него, как за грёбаную хрустальную вазу?       Осаму перевёл взгляд в ответ, моргая после зевка. Он типа приподнял уголок губ, — это даже не полноценная улыбка, — и скользнул на заднее, оставляя Чуя странно пялится. Должно быть, он в порядке? Просто... даже как-то расстраивает. Вроде, не нужна ему никакая забота, не нужно за ним бегать, развлеклись — на том всё, круто, спасибо, до свидания.       Чуя разочарованно цыкнул и расположился на переднем пассажирском.       Начальная компания рассыпалась: Лео с ними не было. Он наверняка нашёл себе пару на этот вечер и пропадал, он не отвечал на телефон, но он, вообще-то, не маленький, чтобы бегать за ним. Чуя отвечает на звонки едва ли не всегда. М. Да. Правда.       По дороге Чуя часто бросал взгляд на Дазая. Он, наверное, мог бы свернуть себе шею частыми поворотами назад. Было бы обидно и бесполезно: Осаму почти не обращал на него ответного внимания.       Осаму надел пиджак Накахары, втискиваясь в рукава, в отличии от того, как ранее пиджак болтался на плечах. Он, казалось, старался делать хоть какие-то вещи, чтобы не заснуть.       Но он заснул.       Окей, изначально он пил, после получил оргазм, танцы, позднее время... ничего удивительного. Чуя был спокоен по этому поводу и обращался назад реже.       Потому что сначала со сном Дазая всё было в порядке. Надев пиджак, он пристегнулся, лишая себя возможности выпасть вперёд во время резкого торможениями и в состоянии сна нехило приложиться головой в водительское кресло.       Но после он перестал спать спокойно. Чуя обернулся, и в тот момент Осаму был очевидным в своём бессознательно дёрганном состоянии. Он хмурился и пытался убежать? Его от этого, разве что, держал ремень.       Чуя с тревогой подался ближе, но и сам запнулся о крепкий держатель ремня. Это было вроде "стоять! ты не позаботишься о нём сегодня, неа", но Чуя был другого мнения. Он спешно отстегнулся и обратился к водительскому креслу.       — Мэтт, останови тачку. Пожалуйста.       Заёбанный головной болью Мэтт послушно свернул с дороги. Чуя вылетел из тачки, не закрывая за собой дверь, и пробрался на заднее — та дверь тоже осталась нараспашку.       Он приблизился к Дазаю, оставаясь в неудобном положении, чтобы быть с ним лицом к лицу.       — Осаму? — он легонько трепал его за плечо.       Но Осаму только сильнее зажмурился и заметался. Ремень сдавливал и ограничивал передвижения. Чуя тормошил плечо, второй рукой опускаясь на механизм, чтобы отстегнуть ремень безопасности.       — Остановите его кто-нибудь...       Что?       Сбивчивый, тревожный, напуганный шёпот сквозь сон оставил в сердце Накахары какой-то след от иглы, если бы её просто ткнули, но быстро убрали: он понятия не имеет, о чём речь.       Чуя покосился на зеркало заднего вида, перехватывая взгляд карих глаз. Вздохнув, Мэтт подобрал пачку с передней панели и закурил в окно.       Ремень, отщёлкнувшись, втянулся шумным отзвуком, и Осаму был свободен, Чуя продолжил будить его и в момент поймал широко раскрытый, непонимающий взгляд.       Осаму завис, немигающе смотря на Чую.       — Ты как? — Чуя бегал по его лицу обеспокоенным взглядом.       Осаму подтянулся из положения, в котором спал, выпрямляясь, и отвернулся к окну.       — Всё в порядке, Осаму, это был сон, ты... — он помедлил, стараясь подобрать слова: — ...ты в безопасности?       Вышло не слишком уверенно, будто Чуя спросил это, потому что слишком быстро выбрал формулировку. Осаму вздрогнул, не оборачиваясь.       — Отстань, ладно? Мне нужно было просто... продолжить пить. Или побегать. Мне нужно было...       — Загрузиться, — продолжил за него Чуя, понимая, в чём суть. — Загрузиться и забыться.       Осаму плохо дышал в сторону окна, его сбитое тревогой дыхание не стремилось восстанавливаться после — кошмара? — сна.       — Всё окей, Осаму. Я здесь.       Осаму хмыкнул. Он не был торопливым, поворачиваясь к Чуе лицом, но, когда это выполнено, он легко улыбается.       — Спасибо. Давно такого не было... — будто продолжением он обращался к самому себе. Кому, впрочем, кроме него, знать, как часто он впадает в подобное состояние? И как он с этим справляется...       Чуя бегал глазами, не в силах вернуть улыбку или ответить на благодарность. Он размышлял в судорожном ритме, и пришёл к выводу. Если Дазаю нужно загружаться каждый раз, чтобы спокойно спать...       — Эй, мы можем пойти побегать по коробке, если хочешь.       Осаму усмехнулся и покачал головой.       — Прикольный ты, — ответил он.       Чуя вздёрнул бровь.       — Это отказ?       — Это: "забей", — Осаму выпрямился и чуть подался в расстояние между передними кресла, подвигая для этого Чую немного в сторону. — Поехали?       — Как только рыжий скакун вернётся на место, а ты пристегнёшься, — отозвался Мэтт, выбрасывая остатки сигареты.       — Как скажешь, — Осаму посмотрел на Чую и кивнул на переднее. — Скачи.       — Расскажи мне? — Чуя перешёл на шёпот.       — Я не хочу говорить об этом, ладно? Когда-либо. Скачи на место.       Чуя мрачно вздохнул и поджал губы. Он помедлил, но решился на уточнение "здесь и сейчас".       — Ты в порядке?       — Я в порядке, — кивнув, Осаму смежил веки для убедительности.       Но Чуя, похоже, не понял этого. Потому Осаму указал пальцем на его бывшее местонахождение и многозначительно метнул взглядом повторяющуюся траекторию. Вроде "иди туда, отсюда — туда".       После тяжёлого выдоха Чуя пошуршал к раскрытой двери и выскользнул на улицу. Осаму начал цокать, повторяя его передвижения. Мэтт усмехнулся и протянул ладонь. Осаму отбил её. Вернувшийся Чуя решил сначала толкнуть Мэтта в плечо. С глухим — не слишком искренним — приступом смеха он захлопнул дверь. Сделали из него, блять, коня какого-то.       Попрощавшись с Мэттом, они негласно решили прогуляться по территории кампуса. Чуя неизменно болтал в голове мысли о коробке, мысли о заботе и мысли-догадки-предположения касательно произошедшего в тачке Мэтта.       — Сумасшедший вечер, — Осаму поправил пиджак.       — И не говори, — выдохнул Чуя.       Они куда-то двинули общей траекторией, Чуя не имел понятия, куда, он просто шёл за Дазаем.       — Ты трезв?       Чуя не ждал этого вопроса сейчас. Совсем. Это как барахлящий кондиционер, охлаждающий всё прошедшее время и в момент выплёвывающий горячий воздух, который обдаёт сильным порывом неготовое к переменам лицо.       — Э-э, да. Я трезв.       Осаму секундно вздёрнул бровь.       — Мм. Что за заминка?       "Э-э" — или "о чёрт, ты поймал меня". Чуя отвернулся от него и сдавленно усмехнулся, почёсывая бровь, чтобы сделать хоть-что с этим противным, внезапно горячим воздухом из кондиционера.       — Ну... Шипучка? С тобой же шипели.       — А. Ну да. Это-то понятно.       Чуя покачал головой в ту же сторону и промолчал.       — Ты бы ещё траву учитывал. Очевидно же, что я спрашиваю про тяжёлые вещества. Которые в гроб тебя сведут.       — Почему в настоящем? — судорожно сглотнул Чуя.       — Если не завяжешь, я имею в виду. В каком надо? Я так, в общем.       — Понял.       — На чём сидишь, кстати? — как-то слишком беспечно спросил Осаму.       Чуя бросил на него ошарашенный взгляд, поворачивая голову. Осаму посмотрел в ответ и улыбнулся, вопросительно поднимая бровь. Чуя покачал головой, он был шокировал простотой вопроса, его губы не могли сомкнуться. Припухшие от поцелуев и лёгких покусываний, они были безвольно расслаблены.       Осаму хмыкнул.       — Ну ладненько. Не хочешь — не говори.       Он снова смотрел вперёд, заворачивая в поворот. Он вёл, будто чётко знал, куда они идут. И всё это, пока Чуя переваривал это "ладненько". Они что, говорили о любимом жанре порно, который Чуя отказался озвучивать, чтобы оставить за собой нотку загадочности, и Осаму просто принял это через "ладненько"? Осаму бывает просто невыносим. Это было отвратительно с его стороны. Но, хотя бы, он не настаивал на ответе. Спасибо большое за дерьмовый интерес.       Чуя открестился от мыслей кивком, сбрасывая непереваренное в сторону. Он прочистил горло и старался не быть слишком навязчивым.       — Мы идём на коробку?       Осаму засмеялся.       — Ты забавный. Хочешь побегать после вечеринки и подобия на секс? Во ты повёрнутый спортсмен, готовишься к олимпиаде, а?       — Погоди, что значит "подобие на секс"? Мы делали некоторые вещи, и ты, наверное, в курсе, что такое, как взаимопомощь—       — Тормози-тормози, — Осаму посмеялся. — Я вижу, что ты пытаешься быть милым, ага. И я в курсе, что это считается, просто... как подростки.       — Да, точно. А ещё ты кончил первым и пытаешься сделать вид, будто не бросал мне вызов по этому поводу—       — Не слышу и не понимаю, о чём речь.       Чуя фыркнул.       — Язва. Твой характер наверняка не поменялся с момента, когда ты был подростком.       — Как и твой рост, — Осаму пожал плечом.       Чуя оскорблённо подавился воздухом.       — Ты—       — Я исключительно из нежных чувств, Чуя, не злись и не бери в голову.       Да уж, не брать в голову тот факт, что Осаму не слишком-то выше, но делает из этого невероятную драму, зная, где у Чуи неприкрытое слабое место.       — Зато я старше и перерос уже пубертат, в отличии от тебя и твоей скорости достижения оргазма.       — Не слышу, — фыркнул Осаму, рассматривая происходящее под его ногами.       Чуя отвернулся и оставил паузу прежде, чем вернуться к изначальному вопросу.       — Вообще-то... Я имел в виду то, что произошло в тачке Мэтта.       — Заткнись, — отрезал Осаму. — Я не хочу говорить об этом, если ты не понял.       Чуя помолчал, и, кажется, Осаму ускорил шаг. Чуя безвольно шёл за ним, не имея идеи осматриваться. Даже теперь, он только внимательно изучал, казалась, спешащего — если это не следствия волнения после неудачно поднятой темы — Дазая.       Чуя мрачно вздохнул, перебирая варианты в голове. Конечно, с чего бы, на каком основании Осаму должен делиться своей травмой и причиной проблем со сном с Чуей на ровном месте? Не бывает так, чтобы доверие возникало по щелчку.       Даже тот барьер сексуального плана был преодолён не сразу, и Чуя успел устать от ожидания, но это было важно для Дазая. И, кажется, он требует от него невероятно много за прошедшее время.       Когда расстояние между ними двадцать шагов, не должно случится так, чтобы один сделал больше — ничего не получится.       Тогда... следует начать шагать навстречу? И однажды они встрется там, где должны.       — А я могу поговорить с тобой?       — Конечно.       Осаму сказал, что не хочет, — может ли Чуя?       А должен ли? Разве эти вещи звучат равноценно с тем, куда всё зашло в ванной комнате? Нет, не с этим. Разве что... то, что Осаму пережил на заднем.       — Я тебя слушаю.       Когда Чуя, предложив, молчит слишком долго.       Чуя безвольно перебирает ногами рядом с Дазаем и прячет взгляд вниз, когда решается самолично отдать себя на внутренний костёр своим чрезмерным откровением.       — Эдвард... подсадил меня на наркоту.       Он сказал это.       Чуя потупил в пространство ошарашенный взгляд.

      — Докажи.       — Что?..       — Докажи, что я сделал это с тобой. Докажи, что у меня вообще хоть когда-то была какая-то дурь и я насильно втолкал это в тебя, закрывая рот, чтобы не плевался, и остальные щели на лице. Как успехи, приятель?       — Ублюдок...       — Пф. Ты же нажрался в соплю, я провернул это не раз, повезло, что ты не сдох от такой дозы. Но трясёт неслабо, видно, промахнулся.       — Ты, чёрт возьми, сам сейчас признался.       — О? Может, кто-то видел, что я причастен к этому? Кто-то, кто подтвердит твои слова? Свидетели?       Чуя промолчал.       — Ну вот. Давай полегче, я ведь дал тебе номер, ты знаешь, что нужно сделать.       Чуя схватил его за грудки абсолютно внезапно даже для себя.       — Я тебя ненавижу! Клянусь, я должен убить тебя за то, какая ты сволочь!       — Какой импульсивный парень... Чш. Не кричи так.       — Ты ёбаный труп, я клянусь!       — Конечно, — с необъятной долей скептицизма.

      — Я знаю, Чуя.       Голос Дазая вырвал его из болезненного воспоминания того шага, который стал последним к крайнему сумасшествию перед тем, как Чуя смыл свою жизнь в унитаз, поддавшись давлению.       Чуя перевёл на Дазая потерянный взгляд. Осаму встретил взгляд своим, в должной мере спокойным.       — У меня хорошо работает причинно-следственная.       Чуя поджал губы. Его глаза щипали, сердце клокотало под рубашкой, он молчал, тупо пялившись в ответ.       — Я боялся тебя. И, знаешь, говоря честно, я считаю нормальным бояться парня, который с такой яростью избивает битой другого парня на моих глазах. Мои чёртовы глаза... — Осаму глухо усмехнулся, прерываясь на секунды. — Чёрт. Что они только не видели...       Чуя знал, что пелена на глазах треснула неуверенной линией слезы по щеке. Он упрямо молчал, не прерывая внезапный монолог по поводу собственного поступка... от лица свидетеля.       — Ты? Ты в моих глазах... из жестокого монстра, который с безразличным лицом ломает кости... в потерянного человека, которому нужна помощь. Я ошибался на твой счёт. У меня болели глаза и внутренние органы, когда я вспоминал ту ночь, ту жестокость с твоей стороны...       — Я не монстр...       Чуя звучал так же неуверенно, как скептически поднятая бровь Дазая, мгновенно опровергшая слабое оправдание.       — Я не монстр!       Ему пришлось кричать. Осаму отступил на шаг.       — Может быть, — ответил он. — Может быть, Чуя. У меня хорошо работает причинно-следственная. Я знаю, почему ты поступил так.       Чуя давился воздухом в приступе плача, но старался держать себя в руках, качая головой.       — Я знаю, почему ты сделал это, — повторив, Осаму отвернулся и кивнул. — Здесь.       Чуя проследил траекторию.       И посыпался изнутри, ломаясь, сердце зашлось трещинами, лопающими куски на сколы.       Он слышал, он до сих пор слышал тот слабый хрип, резонирующий в голове эхом, он слышал, он помнил просьбы остановиться в моменты, когда тот ещё мог говорить. Он слышал хрип с просьбой остановиться, он вздрогнул в желании приложить ладони к ушам и зажмуриться, но не двинулся совсем. Тело казалось парализованным — как то, что парализовано теперь благодаря его нещадным ударам по...       Он предупреждал его.       Он сказал, что ему нужно уйти прямо сейчас, потому что он не контролирует себя, он не в себе, он поклялся, что...       Он сломал ему позвоночник.       И он не считал, что этого достаточно.       Треск душного пространства. Он слышал истошный крик вслед за треском, это был треск, это был размах, это была та сила, который располагают где-то за пределами понимания себя — это был треск.       Первый перелом — тот треск.       Но он не считал, что этого достаточно.       Его глаза были безумными, широко раскрытыми, и любой свидетель поклялся бы, что они — не голубые, как обычно.       Он перебрасывал биту из одной руки в другую, игнорируя тот ком непонятного шума внизу. Это был треск, и он продолжил избивать его.       Он помнил, что не бита сломала ему запястье.       Он сделал это своими руками в перчатках.       Треск-треск-треск, а дальше — смазанный шум, воплем, удачно игнорируемый.       Он поклялся, что был не в себе.       Он не считал себя монстром, как бы сознание не подсказывало пересмотреть вывод, подбрасывая липкие — как кровь, кровь заливалась до локтей, просачиваясь через рукава толстовки, огибая край перчаток, кровь, липкая кровь — картины в мозг.       Он перебрасывал биту, она скользила в липких — кровь, липкая кровь — перчатках.       Он бил сквозь все мычания, когда тот больше не мог говорить. Соответственно — кричать. Слишком. С переломанными костями...       Он не считал себя монстром.       Он сказал уйти, он предупреждал, он поклялся, что убьёт его.       Это тело сломало ему жизнь.       Он просто переломал в ответ.       Он не монстр...       Он заплакал, когда начал приходить в себя, но не остановился сразу. Его руки дрожали, когда он выпрямился и отвёл биту в сторону. Он поднял голову и сбросил капюшон.       Он пытался отдышаться, он пытался найти в себе силы, он не был на самом деле...       Он видел этот момент на видео отчётливее всего.       Он не был тем монстром на видео.       Разве что...       — Ты меня слышишь?       Был.       Но только как следствие.       Чуя с трудом перевёл взгляд и легко кивнул. Воспоминания на месте преступления яркой вспышкой. Осаму привёл его сюда. Осаму в его пиджаке расплывался из-за незаканчивающейся пелены слёз.       — Как ты, мой хороший—?       — Не называй меня—       — Я имею в виду, что он получил за дело, да? Ты мстил, вот и всё.       — Я...       Он не нашёлся с ответом, он вдруг ещё раз понял, что Осаму видел всё, что он сейчас вспомнил, что он был там, он снимал на телефон, и это произошло здесь, это было не так, как при просмотре видео...       — У тебя была причина. Ты избил его достаточно... следственно, понял?       — Ты не мой ёбаный адвокат...       — Но ты знаешь, что я пытаюсь сказать.       — Я... — он задохнулся слезами, они встали поперёк горла комом. — Я такой же ужасный человек, как и он.       — Вы в расчёте? — Осаму подошёл ближе.       — Он в больнице, я — на наркотиках. Как думаешь?       — Вот именно, — Осаму пальцем поднял подбородок Накахары, заставляя смотреть плачущими глазами. — Это несправедливо, правда? Он получил своё, но причина не растворилась.       — Я хуже, чем он.       — Он выжил.       — Я умер в тот момент. Как человек.       — Как человека он тебя убил, а потом ты мстил. Ты, чёрт возьми, всё прослушал...       — Что мне делать?.. — Чуя освободился и отвернулся в сторону, его подбородок трясся.       — Ты знаешь, что должен сделать.       — Завяжу я, Осаму. Конечно, завяжу.       — Себе обещай.       Чуя хмыкнул и перевёл взгляд в карие глаза.       — Что мне делать... если ты оставишь меня? Если я не воскресну как человек?       — Не отставлю, и мы справимся, — Осаму вздохнул. — Это хочешь услышать?       Чуя плакал снова, теперь стараясь ловить воздух ртом, теперь не подавляя проявления боли, которая так крепко душит изнутри. Он опустил голову, давясь всхлипами: Осаму сказал, что он слишком самонадеян и сначала придётся привести в порядок собственную голову — обещая избавиться от зависимости себе.       — Я постараюсь поверить тебе, — тихо, будто через уступку, сказал Осаму, сокращая расстояние.       Чуя только успел поднять взгляд, когда он уже был достаточно рядом и заключил в объятия. Чуя вцепился в Дазая, сжимая собственный пиджак, надетый на нём, крепкой хваткой и зажмурился, позволяя себе выплакать в этот вечер всю накопленную боль на плече Дазая — носившего его собственный пиджак.

༒

      Его зовут Стив, когда он поднимает трубку.       Он — набор цифр без обозначения, когда Чуя набирает номер.       Он не забит в телефонной книжке, потому что было бы немного странно иметь контакт, подписанный как "барыга", не?       Вот и Чуя такого мнения, когда, договорившись, набрасывает куртку и выходит из комнаты. Он прошёл через территорию кампуса, улавливая шум со стороны коробки: там иногда собираются компании, потупить, потусоваться, может, вы знаете, побегать, и Чуя только надеется остаться незамеченным.       Потому что ему немного за пределы. Совсем несильно, там, теоретически, едва выход на дорогу, самое начало улицы, ведущей к внешним путям. "В мир" — несерьёзно обозначают некоторые, зовущие кампус тюрьмой, ну, это в стиле плохих шуток.       Это типа брошенный ларёк с едой, которому пару недель до сноса, и Чуя заходит за него, оказываясь отвёрнутым от дороги, по которой он шёл от кампуса.       Он здоровается кивком и старается посторониться, чтобы залезть в карман за деньгами, но места не слишком много, и тупой внимательный взгляд давит. А после Стив тихо свистит, и Чуя встречает его широко раскрытым взглядом.       — Страстная ночь, приятель?       Чуя тупо моргает, и Стив указывает на свою шею, намекая на его. Чуя провёл свободной ладонью, и жест отозвался сдавливающей болью. Он на секунду прикрыл глаза и усмехнулся. Засосы. Осаму оставил ему засосы.       — Снова пытаешься попиздеть? — отмахнулся Чуя.       "Снова" — это как они продолжили бы болтать, если бы не...       Осаму оставил ему засосы.       Вот так поворот различий их встреч.       Чуя протянул деньги и поднял взгляд. Стив приткнулся и слизал протянутое в тупой карман на животе.       — Рад, что не подводишь, — шарясь в другом кармане, всё же ляпнул Стив.       Заткнись нахер, подумал Чуя, но ни один мускул на лице не выдал его.       — Хм, — пересчитав, выдал Стив. — Всё ещё отказываешься думать немного наперёд?       Завали и просто дай мне то дерьмо, за которое я заплатил, думал Чуя, но его глаза щипали.       — Слишком дорого думать наперёд, а? — Стив растащил губы в улыбку.       Больше Чуя не думал, он хотел получить оплаченное и уйти в ванную. Потом поспать. Может, выпить что-нибудь, сходить в душ, потом поспать. В любом случае. Нормально функционировать он сможет, только когда получит свою привычную дозу. И, чёрт возьми, он её уже оплатил, этот кусок дерьма только и знает, что чесать языком.       — Боишься разговаривать со мной?       Чуя смотрел в ответ.       — Я заплатил, — единственное, что, напомнив, ответил он.       Стив хмыкнул. Он прошуршал в кармане материалом, но смерил Чую с головы до ног дважды и чуть склонил голову в вопросе.       — Ты слишком в порядке.       — Что?       — Я имею в виду... ты не дёргаешься и не трясёшься, хотя я помню, когда мы виделись последний раз.       Чуя сглотнул.

"Да. Я помогу тебе."

      Да, он действительно...       Оставил ему засосы на шее.       — И что?       Стив зажевал щёку изнутри и побегал взглядом ещё немного, оценивающе. Он просто мотнул головой и предложил рукопожатие.       Он не ответил, но точно оставил что-то вроде пометки: поговорить с рыжим по-другому, если он вдруг планирует слезть. О, им типа не выгодно терять клиентов.       — Пошёл отсюда.       Без проблем. Чуя пошёл. Ровно в ту сторону, в которую не пошёл Стив. Несложно.       Он снова не поблагодарил, но в этот раз Стив не стал комментировать его бестактность и предлагать наскрести где-то немного грёбаных манер. Чувак барыжит наркотой и удивляется, что его покупатели не ёбаные аристократы и пируэтов не будет.       Чуя набросил капюшон по дороге обратно.       Он сжимал приобретённое в кармане куртки крепко, с опаской.       Он набросил капюшон, потому что тот хорошо скрывает мокрые от вырвавшейся боли и слабости щёки.