༒
Чуя запинался и мешкал абсолютно зря: проблемы, как таковой, в решении Дазая не было. Как и его самого последние несколько дней. После же Чуя перестал за ним носиться, искать. Он был вооружён на встречу стабильно таскаемой с собой бумажкой, так что, однажды им удастся пересечься, и Чуя убедит его в своих намерениях. Чуя на перерыве прилип к подоконнику, читая новости в телефоне. Он был слегка растерянным и нервным, потому теребил шарик во рту, треском сталкивая с зубами и поддевая в плен передними время от времени. Конечно, ничего удивительного в том, что многие болтают — после вечеринок всегда происходит подобное. А пока никаких официальных подтверждений нет, реагировать слишком остро и не нужно. Он размышлял о том, насколько прочитанная новость истинна, и сколько из подтверждающих комментаторов не имею привычки пиздеть. А после телефон выскользнул из рук, и Чуя чуть не откусил себе язык от неожиданности. — Что-то интересное? — с украденным Осаму запрыгнул на подоконник. Он изучил экран и покивал: — Да, мы очень рано оттуда ушли. Веришь, что стреляли? — И тебе привет, мистер внезапность, — устало отозвался Чуя. — Нет, не верю. Какому придурку может прийти это в голову? — Не знаю, может какая-то стычка, — Осаму вернул телефон и удобнее расположил рюкзак рядом, устраиваясь. — Типа, кто-то вооружённый нарвался на кого-то провоцирующего вроде Леонарда. — Воу. Фу. Стоп. — Чуя скривился и покачал головой. — Ты почему так его называешь? — Он попросил... — Осаму замолчал слишком резко и отвёл взгляд. Он повёл головой, исправляясь: — Он... Намекнул, что мне следует называть его так.— Что значит нет?
Чуя громко фыркнул. — Как в ёбаном деканате. Раздражает. Ты, вроде, складываешь лапки, стоя на задних, когда обращаешься к нему по полному... — О-о, а ты... Ревнуешь? — Осаму расплылся в улыбке и наклонился к Чуе. Чуя изучил его самодовольное лицо и хмыкнул. Он приподнял уголок губ, пожимая плечом: — О чём ты? Вот мне делать больше нечего. Ревновать тебя. Пф. — Совсем нет? — Осаму приподнял бровь. — Не конкурент, — Чуя непроизвольно широко улыбнулся. — О-о... а тебя не разорвёт от самоуверенности, эй, чувак? — Осаму рассмеялся и пнул его в плечо. Чуя хмыкнул, зависая в карих глазах. Он развёл молнию рюкзака, стоящего на подоконнике, и вытянул оттуда сложенный лист, молча протягивая Дазаю. Осаму перехватил лист и спрыгнул с подоконника. — Что это? — поравнявшись с Чуей, он нахмурился. — Я чист. А это — доказательство. Осаму разворачивал лист, но помедлил. Он поднял голову и впёрся в Чую взглядом. Его губы расползлись в усмешку, но звук вышел приглушённым. — Не, ты меня не понял, — он ради приличия изучил результат, быстро бегая глазами, но покачал головой. — Нет-нет... Мне плевать на каждую букву на этой туалетной бумаге. — Что? — нахмурился Чуя. — О, я имею в виду... этим можно подтираться. Никакой достоверности. В упор. — Почему?! Это... результат из— — Я вижу. Но... я могу себе представить, насколько легко это подделать. Взять чужой анализ. Трезвого человека. И наклеить свою фамилию. Да, много ума для этого не нужно. Чуя открыл рот. — Ты надо мной издеваешься? — И в мыслях не было, — Осаму даже поднял руки в сдающийся жест. — Но я не могу с уверенностью сказать, что это твой результат. Чуя поморгал, стараясь вернуть себе лицо. — Но... Это мой результат. Я чист. Серьёзно. — Можешь хоть поклясться, — Осаму пожал плечами. — Я не видел. — Что ты несёшь? — Чуя нервно пробарабанил пальцами по подоконнику. — Чего ты не видел? Что ты от меня хочешь? — Просто повтори. Если действительно уже сдавал, а не просил кого-то сделать это за тебя. — Осаму свободной рукой развёл молнию небольшого отдела. Он выставил банку для анализов и кивнул на неё: — Но я пойду с тобой. Чуя ошарашенно молчал. — Типа, проследить. От начала и до конца, чтобы ты не подкупил работников. Ты же в курсе, Чуя, что я всё о тебе знаю. Я знаю, как ты решаешь свои проблемы. Как ты оказываешься на работе в тот день, когда на неё не ходил. Как ты зовёшь на разговор и вытягиваешь кошелёк. Я всё знаю, не забывай. То, что я имел в виду — обеспечить мне совместную прогулку, а не приволочь какую-то ссаную бумажку. — Ты таскал это с собой?! — Чуя уставился на него с укором, пальцем указывая на банку. Рука, палец которой указывал на банку для анализов, тряслась от злости, которая стремилась разорвать Чую изнутри, она кипела, жгла, как вулкан, готовый вырваться с разрушительными намерениями. Осаму беспечно пожал плечами. — Да. С того дня, как ты предложил мне сходить на свидание. Как ты захотел заверить меня в том, что чист. Чуя долбанул по подоконнику кулаком, банка, затрясшись, с глухим отзвуком свалилась на бок. Он кричал. — Ты, блять, больной?! Осаму потерянно приоткрыл губы и просканировал Чую. Он языком провёл по зубам и поправил очки, хмурясь после. — Я болен? Перепутал что-то? Чего ты так злишься? — Ты ёбнутый! Ты таскаешь в рюкзаке банку для анализов, ты ёб-ну-тый! — Не кричи на меня! — Ты ебанат натрия, как на тебя не кричать?! — Заткнись и послушай! — крикнув, Осаму перевёл дыхание и на секунду прикрыл глаза. — Я не знал, что ты настолько туп, чтобы не видеть разницу в наших отношениях. Изначально ты просил о помощи, я её тебе дал. Но если мы оба хотим, чтобы ты вошёл в мою жизнь... Я должен быть уверен. — Ты в глаза долбишься или что?! Всё написано на бумажке, что ещё ты от меня хочешь?! — Я тебе сказал не кричать! Я не верю этой бумажке, что непонятного?! — Я не собираюсь делать это при тебе, ясно?! — Вот как, — Осаму ухмыльнулся и сократил расстояние. — Потому что подделал результат, да? — Нет! — Чуя с силой пнул его, отталкивая. — Тогда в чём проблема?! — Я не пущу тебя с собой, это унизительно! — Вау! А наркоту долбить — не унизительно?! — Я чист! — Докажи! Почему ты дёргаешься?! — В твоих грёбаных руках доказательство! — Я тебе уже сказал, что это! — Я не буду сдавать повторно! — Потому что употреблял! — Нет! — Да! — Ты ёбнутый?! — Я знаю, что ты употреблял! Иначе бы ты не шарахался так! — Прости! Осаму отпрянул, с его лица начисто потерялись все эмоции, очки поползли вниз от резкости, с которой он сдал назад. Чуя отвёл взгляд в окно и принялся кусать губы. — Что? — Прости!!! — Чуя зажмурился и сжал кулак. Он снова треснул по подоконнику. — Прости... Перевёрнутая на бок банка для анализов покатилась по подоконнику вслед колебанию и скатилась на пол с тем же глухим, полым звуком. Осаму оставил паузу, после которой говорил сравнительно тише. — Посмотри на меня. Чуя провернул язык во рту, от металлического шарика разнёсся треск. Он покачал головой и продолжил смотреть в окно. — Чуя, посмотри на меня. Чуя вздохнул и продолжил пялиться за пределы. — Пожалуйста. Чуя покусал щёку изнутри, не реагируя. — Чуя, пожалуйста, посмотри на меня. Чуя повернул голову, но его глаза были закрыты. Он разрывался изнутри, но это больше не было вулканом, теперь он был разбит, как если бы сам пострадал от извержения. Он сглотнул и медленно разлепил веки, отвечая тупым: — Что? Осаму был тихим. — Ты употреблял? — Прости, — едва слышно ответил Чуя, чувствуя, как новая лавина извержения готовится накрыть его и оставить обугленным. Осаму вздохнул. Он не разрывал зрительный контакт, когда смял лист в ком и бросил Чуе в лицо. — Зря я в это ввязался, — забрав рюкзак, он оттолкнулся от подоконника и двинул по коридору. — Я тебя не привязывал! — громко напомнил вслед Чуя. Это его слова. — Но я тебе верил! Чуя потупил секунду. Другую. Он его не привязывал, но он пользовался доверием. Осознание полоснуло по сердцу лезвием, и Чуя попытался догнать, какую боль получил Осаму, узнав, что Чуя провёл его. Раз уж он считал Чую трезвым. Чуя вздрогнул, как после удара шокером. Он спешно подобрал с пола бумажный ком, кое-как затолкал его в рюкзак и едва не побежал за Дазаем. — Подожди! Давай поговорим?! Осаму! Осаму будто не слышал его. Чуе пришлось лавировать между студентами, он ускорялся в шагах, стараясь догнать Дазая. Он лапал плечи, извинялся, пихал, извинялся снова. В момент он врезался в девушку, выплывшую из-за угла. Она на ходу неудачно поправляла причёску и, оказавшись двинутой Чуей, болезненно прошипела. Чуя остановился и бегом вернулся к ней. — Прости, пожалуйста. Ты тоже меня прости, блять, да что со мной не так... Он наклонился, подбирая выпавшую из рук незнакомки заколку. Выпрямившись, он протянул руку, но незнакомка не торопилась забирать, — она просто улыбалась, смотря на Чую, — и Чуя опустил взгляд. Заколка вдруг показалась ему... странной. Но у него не было времени на эти мысли, и он не смог бы сказать, что значила эта странность обычной заколки. — Оставишь свой номер в знак извинения? — А? — Чуя моргнул. Он повернул голову, замечая, как Осаму тонет за дверью, и вздохнул. — Прости, мне надо бежать. Он наскоро раскрыл заколку и зацепил её за ворот рубашки незнакомки. Она была ошарашена жестом. Приставив ладонь к груди, она проследила взглядом за Чуей, врывающимся в курилку. Она пальцами нашарила заколку на воротнике и с щелком сняла её оттуда, поставив перед собой. Это вместо номера?.. Оказавшись в курилке, Чуя заметно замедлился и затупил, наблюдая за этим и неуверенно приближаясь к ним. Мэтт делился огнём. Прикурив, Осаму благодарно кивнул и посторонился. Чуя поравнялся не скоро, его шаги были медленными, грузными, казалось, его тело стало замороженным, он вдруг растерял весь свой запал честно поговорить с Дазаем: рядом Мэтт, который и ухом не вёл о зависимости. Оказавшись с ними, Чуя тяжело сглотнул. — Какого чёрта ты творишь, Осаму—? — Эй, Чуя, как оно? Давно не виделись. — Давно? — Чуя поднял бровь. Осаму поздоровался. Типа, просто поздоровался. — Я пришёл на лекции минут пятнадцать назад, а вот у вас двоих уже были занятия. Мэтт сказал. Чуя поморгал. Осаму пытался сделать вид, будто они не виделись эти минуты назад, будто Осаму, появившись в корпусе, не сразу нашёл его со стремлением выдрать телефон и бессовестно пялиться, чем он там был занят. — Какого чёрта ты куришь? — Чуя принял это и перевёл тему. Хрен с ним, если они "не виделись" сегодня. Осаму пожал плечами и затянулся. — Парень бросил. Нервы успокаиваю. — Сигаретой? Зависнешь же. — О? — Осаму состроил ненатуральное, яркое удивление и бросил взгляд на Мэтта. — Прикинь. А ты знал, что от никотина зависимость появляется? — Чувак, я курю с шестнадцати. — М. А почему начал? — Не помню особо. С родителями много ссорился, помню, как бегал на улицу подымить, потому что «в этом доме меня никто не понимает». Ну, такая херня. — Ясно. Так и не бросил? — Не думал об этом никогда. Мне не мешает. — Ну, вот, — Осаму посмотрел на Чую. — В упор не вижу проблемы. "Не мешает". — Оно вот тебе надо? — приподнял бровь Чуя. — Деньги сливать и бегать на перекур постоянно? — Почему ты переживаешь за мои деньги и моё время? — Кажется, я переживаю за тебя, — Чуя протянул руку в намерении шлёпнуть, выбить сигарету. — Брось. Сейчас, пока не привык. Бросай сигарету! Осаму вывернул запястье, уворачиваясь от порыва. — Мне нравится, отстань. — Что тебе нравится, травить себя?! — Попизди с Мэттом, чего пристал ко мне? — Он пусть делает, что хочет! — А мне нельзя? — Осаму выгнул бровь. — А ты раньше не курил и вот этим... затравишь себя. А он не курил и потянулся к сигарете после ссоры с Чуей. Дело в том, что Чуя будет виноват в его зависимости, если он продолжит. Дело в том, что Осаму смотрит в ответ, пока делает затяжку, и это только подтверждает мрачные мысли Накахары. Вроде, смотри, ты доводишь меня до... — А ты мне кто, чтобы указывать, что мне делать? Чуя поджал губы. — Пожалуйста, — он покачал головой. — Пожалуйста, — Осаму подался ближе и сощурился, отвечая возле лица: — Отъебись. Он дёрнул бровями для убедительности, отстраняясь обратно. И отвёл взгляд, чтобы больше не видеть Чую. — Какие планы на вечер? — спросил Мэтт после короткой паузы от представления. — Без меня, — отозвался Осаму. — Ради тебя и собирался предложить встретиться. Ты как? Осаму заторможено поморгал и нахмурился. — Расставание, — пояснил Мэтт. — Ты в норме? — А, это... — Осаму глухо усмехнулся. Он затянулся, отвечая на выдохе вместе в дымом: — Неудивительно, что он меня кинул... кхм, после измены. Ты ведь помнишь, что я и Чуя?.. — Да как хотите. Мне что, мораль почитать? — Обойдёмся? — Вот и я не собирался. Осаму хмыкнул в неудачной попытке усмешки. — Спасибо. А насчёт того, что ты спросил... Повезло, что мы были вместе недолго. Он нравился мне не слишком сильно. Я в порядке. Просто... забью и пойду дальше. — Мы рядом, в курсе? Встретиться, поговорить, выслушать — без проблем, не зарывайся только в себя. Сигарету, наверное, зря тебе дал... — Спасибо, Мэтт. Но... про сигарету тоже не пизди, ладно? — Окей. — И... Я бы хотел побыть один, — Осаму покосился на Чую. — Чтобы ко мне никто не приходил. Не беспокоил. Ясно? — Сколько у тебя сегодня лекций? — Чуя отвёл взгляд. Он действительно собирался бегать за ним в ближайшее время, на ходу выдумывая объяснения. Но, кажется, у него будет время поразмыслить над этим. — Какая разница? Просто прошу тебя не приходить к моей комнате. Это несложно? — Но... если мне что-то понадобится? Осаму поднял бровь. — Что программисту может понадобиться от графического дизайнера? — Логотип для сайта. Они обернулись на Мэтта. — Ага, — покивав, Осаму вернулся к Чуе: — Но, уверен, ты не успеешь сделать сайт за это время. Так что... Он пальцами сбил искры с сигареты и направился к выходу, но Чуя придержал его за плечо. — Осаму... Когда мы сможем увидеться? — Давай так. Не сегодня. Справишься? — Не сегодня, а?.. — Посмотрим, — Осаму пожал плечами, сбрасывая с себя чужую руку. Он попрощался с Мэттом и двинул к двери. Чуя держал взгляд вслед, тяжело вздыхая. — Если он решил курить, он будет курить. Чуя нахмурился и обернулся к Мэтту. — Нельзя заставить человека бросить. С таким же успехом можно побиться головой о стену. Так что не бегай за ним. — Почему ты говоришь об этом мне?.. Лишая надежды ухватиться за эту его новую мотивацию... — Я имею в виду то, что ты устраивал, когда настаивал, чтобы он бросил сигарету. Вроде, взрослые парни... — Вроде, у нас с тобой информационный факультет, а не философский. — Вроде, это курилка, а не парк, усыпанный лепестками сакуры. Чуя подавился воздухом и отвёл взгляд. — А так... походу, он винит тебя в своём расставании. — Он вообще во многом меня винит... — Чуя помедлил и осмотрелся, не прерывая мыслительный процесс, выводом которого стало: — И, возможно, он прав в этом.༒
Осаму расположился на подоконнике. Он украл себе одну из пепельниц из общей комнаты и расположил её на поднятых коленях. Он смотрел за тем, как тлеет сигарета. Так же, как былая надежда. Зачем он только ему поверил? Он затянулся и отвернулся к окну. Он помнит, как узнал его отца. И об их родстве в целом. Воспоминание незапланированно прокрутилось в голове. Тогда Осаму был мечущимся первокурсником. Его, безмамного, безпапного, нихера непонимающего, гоняли с документами по корпусам. Это было странно в той степени, в которой он уже заселился и познакомился с Оскаром, а документов на его жительство в комнате не было. Пиздец, думал Осаму, выскальзывая из корпуса с бумажками. Он смотрел на них, время от времени перебирая между собой. Он двинул в сторону корпуса, где на него — уже имеющего ключи от комнаты с Оскаром! — должны были посмотреть и утвердить список. Муторная херня, ради которой он вынужден пресечь длиннющую территорию кампуса. На которой он потерялся. В момент Осаму остановился и растерянно посмотрел по сторонам. Он снова выругался в мыслях и спросил у себя, где находится. Он ему не ответил, что предельно странно. Осаму обратился к телефону: там фото карты территории кампуса для таких вот случаев. Он искал нужное в папке избранных, среди которых преимущественно много откровенных фото: собственных или нескучных парней с сайтов знакомств. Это даже стало неловко перебирать, когда со стороны послышался рёв. В тот же момент стало легче: он рядом с парковкой. Оказывается, фото карты вообще не было среди избранных. Оказывается, за последнее время и в папке камеры неслабо преумножилось количество всяких бумажек, и найти среди них карту тоже не так-то быстро. Он просто услышал голоса на парковке и двинул туда, в надежде, что ему помогут разобраться. После громкого хлопка это было... — Что ты мне говорил, когда я так хлопал дверью? — То, что ты мне сказать сейчас не можешь. Или предложишь отцу хлопнуть себе по голове? М? Осаму выбрался к парковке, но со стороны, в которой их с чёрной киа делило приличное расстояние. Парень фыркнул и кнопкой открыл багажник, фары моргнули. — Погоди, там же трава, как только с парковки выйдем... Надо было припарковаться у общежития. Как чемоданы на колёсах катить? — Этот парень прошёл по спортивной стипендии... — Мне тащить чемодан на горбу или к чему ты это? — рыжий парень вскинул бровь, отлипая от багажника. А вот его отец рассмеялся, оборачиваясь на расстояние, которое парковка могла предоставить им на удобное перемещение чемоданов с колёсиками. Он лишь мимолётно мазнул взглядом по Дазаю, но этого было достаточно, чтобы разучиться дышать. Телефон выпал из рук, но, секундно отвлекаясь от вытаскивания чемодана, рыжий парень только нахмурился шуму. Ему, как и его отцу, было плевать, что Осаму внезапным оцепенением снова оказался в зале суда и не мог поверить своим глазам. Осаму затянулся и сбросил пепел. Так давно. Кажется, вечность назад. Ещё до того, как Ему пришла та же повестка, что его отцу. Обвинительная. Спустя пару дней после неудачной попытки поцеловать, потом объясниться Осаму возвращался в комнату, но совсем никак не мог ожидать этого. Войдя, он встретился с непереводимым взглядом Оскара. — На стол посмотри. — Что это? — Осаму взял в руки открытый — и уже кем-то прочитанный — конверт. — Повестка в суд. Осаму, будто обжёгшись, выбросил конверт обратно и повернул голову — Оскар просканировал его с головы до ног. — Не ожидал от тебя. Осаму растерянно покачал головой. — Я... я ничего не... Он пытался объясниться. А после он получил звонок. Жизнь рушилась. Жить не хотелось. Ловить на себе взгляды и шарахаться тени стало обыденностью. Жить так было невозможно. Осаму прочистил горло и затянулся. Дверь открылась бесшумно, он обратил внимание громкий возглас. — Ну нихера ж себе! — Оскар поднял голову: датчик был выкручен и свисал на проводах. — О. Ясно. Он подобрался к подоконнику и кивнул: — С каких пор куришь? — С сегодняшнего дня, — склеенным, механическим голосом ответил Осаму. — Теперь мы будем в тумане жить? Осаму усмехнулся. Он затушил бычок в пепельнице и опустил взгляд на телефон, валяющийся рядом. Тот на беззвучном разрывался входящим звонком. Оскар подвинулся и повернул шею, чтобы прочитать контакт. — Чуя. — Пошёл нахер, Чуя, — Осаму фыркнул и перевернул телефон экраном вниз. Оскар задумчиво промычал. — Угу-у. Понял. Это... может, на дверь табличку о злой собаке повесим? Если ты видеть его не хочешь. Он испугается собаки? — Не знаю, — натянуто усмехнулся Осаму. — У нас всё равно на самом деле нет собаки. — Барк! Осаму рассмеялся и мотнул головой. — Я его выпровожу, если надо. Если собаки не испугается. — Да забей. — Трахнул и бросил? — М-м. Нет. Не звонил бы тогда, правильно? Но я не хочу говорить об этом. Оскар покивал. — Мудак. В любом случае мудак. Осаму кивнул тоже. — Спорить не стану. Мудак. — Схожу в магазин. Виски, кола. — Завтра на работу. — Как и почти в любой другой день. — Тоже верно. — Не кисни. Я быстро. — Легко предложить не киснуть. Когда не разочаровывался так сильно.༒
На следующий день казалось, что в загрузке нет необходимости: сильное похмелье и работа под ним заставили устать достаточно. Но Оскар куда-то ушёл, и Осаму не мог быть уверен, что заснёт без проблем. В полном одиночестве. Со своими мыслями. Потому он подбирался к стадиону. Но на нём была чёрная кофта на молнии, а в кармане пачка сигарет. Состояние было паршивым, и, если уж с бегом не выйдет, Осаму хотя бы накурится до тошноты. От мыслей отвлёк хлопок со стороны, и его трудно было спутать: дверь авто. Осаму остановился на месте и сжимал пачку сигарет в кармане. Чуя был стремительным, но, как только расстояния между ними осталось совсем мало, он замедлился и крался к Дазаю, который палил на него в упор. — Эй? Можно поймать? Осаму хмыкнул. — Трудно не поймать того, кто не убегает. Я не глухой и не слепой. — Осаму, пожалуйста, давай поговорим? — Чуя приблизился и смотрел в глаза взглядом, полным надежд. — Ты сказал не приходить в комнату, и я тебя услышал. Надеялся встретить тебя здесь... — Караулил. — Надеялся... встретить здесь... — Чуя замялся формулировке. — Караулил. Прям на тачке. Выжидая, отслеживая. Маньяк. Сталкер. Осаму давил на него интонацией, и Чуя дёрнул бровями, опуская взгляд за неимением оправданий. — Чё молчишь, сталкер? — Я просто хотел поговорить. — И... о чём нам разговаривать? — Я проебался. Осаму, я понимаю, что проебался перед тобой. Осаму задумчиво промычал и кивнул. — Допустим. — Но это был последний раз. Честно. Осаму прыснул. — Ты будешь доедать лапшу с моих ушей или кто? — Нет, послушай— — Нет, это ты послушай, Чуя. Я в своём уме. Я хочу прекратить всё это, пока ты нравишься мне не слишком сильно. Не хочу рушить свою жизнь, связывая её с наркоманом. Чуя резко поднял голову и уставился немигающим взглядом. — М? — Осаму вскинул брови — Что? Тебя так ещё не называли? Хочу открыть тебе глаза. Между прочим, я это уже делал. На тебя не повлияло. Так что оставь меня в покое и закидывайся чем угодно, сколько угодно. Меня трогать не должно. Чуя тараторил. — Не бросай меня... пожалуйста. Ты ведь понимаешь, насколько мне тяжело?.. Осаму изобразил губами неискреннюю "о". — Момент. Погоди. Я понимаю, насколько ты погряз. Вот в чём дело... ты меня обманул. Ты пытался доказать мне, что трезв. Когда это не так. Это многое о тебе сказало. Я предупреждал, что так и будет. Зачем мне это? — Ты сказал, что поможешь мне... — Зачем только? — Осаму риторически вскинул руку в воздух и обошёл Чую. Он намеревался уйти: бессмысленный разговор окончен, Чуя проебал те крупицы доверия, что были в его распоряжении. Окей, раз так ему больше нравится, Дазая он не увидит. — А зачем мой отец помог тебе?! Чуя крикнул, и Осаму врос в землю. Чуя замялся за его спиной, выпрямляясь с интересом и бегая глазами. Осаму обернулся, и Чуя с надеждой шире распахнул взгляд. Осаму с тяжестью сглотнул. — Продолжай. — Э-э, — Чуя прочистил горло, — Как я понял, мой отец был адвокатом... — Моего. Дальше. Осаму подошёл ближе, снова стирая набранное секундами ранее расстояние. Чуя метался глазами по лицу и вздохнул. — Так. Окей. И... он нарочно проиграл дело. Не стал защищать должным образом. Выбил максимальный срок или типа... — Не только. Чуя остановил взгляд в карих глазах. Он оставался непонимающим, когда Осаму продолжил: — Вы с отцом очень похожи, знаешь? Не так давно я убедился, что ещё и внешне. Но я имею в виду... принципы. Только он делал это не ради себя. — Вот именно! — Чуя подался вперёд. — Ему вряд ли было выгодно поступать так. Зачем тогда он тебе помог?.. Не ради выгоды ведь? Он живёт на деньги с выигранных дел... и пошёл против... — Убедил. Подвинься. Чуя двинул в сторону, и Осаму приземлился на кресло, которое он собой перекрывал. Осаму вытянул пачку сигарет. — Ещё что-нибудь расскажешь? Чуя сел на кресло рядом и глазами побегал по профилю. — Ты реально теперь куришь?.. Осаму завис. Он ладонью с пачкой закрывался от ветра, во второй держал зажигалку. Он вскинул бровь, смотря в никуда. — Ты чертовски наблюдательный, Чуя. Он сдавленно фыркнул и прикурил. — Оу. Ясненько. Осаму промолчал, и тяжёлая тишина была звенящей всю прошедшую паузу. — Это было в последний раз, — наконец сказал Чуя. — Мы пока не говорим о будущем. — То есть? Выпустив дым, Осаму задумчиво посмотрел на сигарету. — Сорвался почему? — Ох, чёрт... — Чуя выдул воздух. — Слушай. Среди препаратов, которые ты принёс... — М? — Очень сильный обезбол. Осаму дёрнул бровью и посмотрел на него; губы расползись в улыбку против воли.— Что ты тут делаешь? Осаму пальцем указал на рядом стоящее заведение — Чуя обернулся. Аптека. На бейдже «фармацевт». — Твоя мать была очень хорошей женщиной. Мне так жаль, Осаму. Ты всегда можешь обратиться ко мне.
— И что? — Осаму постарался согнать непрошенную улыбку. — Меня даже трясёт! — с энтузиазмом выпалил Чуя, но быстро прочистил горло и стушевался. — Так, как раньше, может быть. И я подумал... Идиотская затея... Осаму сощурился и едва подавил в себе желание приложить его чем-то. — Ты подумал... слезть с чего-то тяжёлого на что-то менее тяжёлое? Гений. Я твоим дилером буду тогда? Ахуенная идея, как твою гениальную голову не разорвало от неё... Чуя цыкнул и покачал головой, стараясь в оправдание. — Я просто... ну, растерялся, когда мне указали на это... — Кто? — Осаму заинтересованно вскинул бровь. — Кто указал? — Кто, — усмехнулся Чуя. — Скажи, кто. — Кто бы это мог быть... — Ответь мне, кто указал тебе на то, что тебя не трясёт от ломки! — Кто надо, тот и указал, ясно? — Чуя прятал взгляд и не звучал уверенно. — Дилер! — прокричал за него Осаму. — Говори, блять, со мной прямо, заебал, серьёзно! — Я никогда не называл его так... — Барыга?! — Отвали... — Как ты его называл?! Чуя покачал головой. Он отвёл взгляд и повторил отрицательный жест. — Ну конечно! — Осаму и не думал сбавить тон; благо, в этот раз никого рядом не было. — Бесполезный, тупой придурок не говорит имён! Вообще никому ничего не говорит. Но я-то знаю. Я знаю, Чуя! Ты... Ты придурок. Что ты можешь вообще?! Тратить родительские деньги?! Что ты там, блять, зарабатываешь в своём компьютерном клубе?! Ты сядешь на мель, если родители перестанут тебя обеспечивать. И завяжешь с наркотой! Да, вот только тогда! Чуя смотрел ошарашено, но молчал. — Я заработал на обучение в этом колледже! На сигареты, за которые ты пытаешься меня зацепить! Я травлю себя за свои деньги, ясно?! У меня нет машины. Потому что на неё я не заработал. Но я и не долблю наркоту, на которую выпрашиваю деньги у родителей! У нас, блять, нет точек пересечения, если смотреть с этой, адекватной стороны! Осаму протяжно выдул воздух. Он поморгал, будто был удивлён, что вывалил всё это, накопившееся, так, разом, без подготовки, без логичного обсуждения, шквалом. Он чувствовал, как выбросил на Чую бак с мусором. — Наконец-то, — Чуя прочистил горло, и Осаму повернул голову. — Наконец-то ты высказал всё, что думаешь обо мне. — Ты ждал этого? — Осаму смежил веки с чувством разочарования и глухо усмехнулся. Когда он открыл глаза, Чуя многократно покивал. — Была в тебе... какая-то доля яда в мою сторону, которую ты скрывал, держал в себе, будто бы я и никогда не узнал бы твоих мыслей. Надеюсь, тебе легче теперь. Потому что мне — да. — Моментом... — Осаму попытался восстановить дыхание, прикрыл глаза и повёл головой. — Моментом я тебя прям... не переношу. Другим — ты мне нравишься. Меня, блять, разрывает. И ты не можешь, не хочешь завязать, чтобы оставить из этих двух сторон одну. Я так не могу. Я, блять, так не могу. — Если бы я не хотел, я бы не собрал яйца в кулак и не пошёл унижаться к тебе в комнату тогда просьбой о помощи. Я завяжу, слышишь? — Заткнись! — Осаму даже дал договорить, но после крикнул. Чуя стушевался и опустил взгляд, зажёвывая щёку изнутри. — Не пизди. Делай. Вот и всё. Я даю тебе помощь, но ты водишь меня вокруг пальца. В чём грёбаная проблема? Ты мне так и не ответил. Из-за чего сорвался? Чуя помолчал, кусая губы. Опущенный взгляд он не поднимал. Осаму услышал от него усмешку, прежде чем он просто выругался. — Сука. — Информативно, — кивнул Осаму. — Ну ты же, блять, знаешь. Осаму высоко поднял брови и покачал головой. — Поразительно. Всё встало на свои места, да, круто, спасибо, теперь понял. Ты чё, школьница? Чуя оскорблённо хмыкнул. Он выпрямился и потянулся, чтобы продолжить избегать взгляда карих глаз, но больше не держать свой внизу. Он потёр шею, смотря теперь на коробку и снова. кусал. свои. чёртовы. губы. — Ты знаешь, что произошло. Ты... единственный, кто знает, что произошло. — Но если у телефонов есть душа... — Чуя, нахмурившись, столкнул взгляды, и Осаму намекающе поднял брови, договаривая: — ...нас двое. Чуя слегка сощурился. — У тебя были действительно хорошие отметки по математике. Да, тогда, в корпусе, Чуя видел табель Дазая. Осаму кивнул. — Вот именно. Так что, думай сам, почему я сказал так, если мозг ещё не полностью проебал. — О, чёрт! — Чую осенило и он засмеялся с ноткой вызова: — Давай проще: "ты, Чуя, бездушная скотина"! — Мы всё ещё говорим об одном и том же? — Чёрт возьми, да! Да, я знаю, что я сделал, но и ты знаешь, я знаю, почему я сделал это, ты знаешь, почему я это сделал, и ты, блять, мог бы меня понять! — Понять наркомана... — Осаму задумчиво вздёрнул подбородок. — Или заявление в психушку по собственному. Весы говорят, одинаково. — Сломаю тебе твои ёбаные весы! — Как ломал кости Эдварду? Чуя потерял дар речи. Его голубые глаза стремительно покрывала влажная пелена, он, казалось, готов был рассыпаться, как пирамида из песка, Осаму уже сложил причину, по которой он срывался. — Серьёзно? — дрожащим голосом спросил Чуя, пусть его хватало на то, чтобы держать себя в руках, а слёзы — внутри. — Больно? — Осаму поднял бровь, но осуждение медленно сливалось с его лица, он смотрел мягче, заметно мягче. — Представить, как было больно ему? — Чуя решил, что Осаму намерен закопать его в сравнениях, и не церемонился быть против: — Подонок. Осаму усмехнулся и покачал головой. — Представь, что почувствовал я. Чуя нахмурился, он почти не бегал глазами, чтобы ненарочно не вытолкнуть пелену на щёки. — Я — подонок, который пытается тебе помочь и только сильнее зарывает себя. Было бы круто, если бы ты тоже уже поставил меня... хоть во что-то, я не прошу благотворения. — Я же... предложил тебе свидание? — Именно поэтому, Чуя, я и был готов послать к чертям весь мир, когда ты сказал, что сорвался. Чудо, что я тебя не ударил. Хотя я так-то против насилия... ну, расскажу об этом кому-то другому, окей... — Ты не понимаешь! Я вижу этого покалеченного мудака во снах и он пытается высмотреть во мне душу тем, чего у него нет, у него нет лица, ты, блять, слышишь?! — Покричать хочешь?! — Осаму подался ближе. — Идёт. Я пытался заменить это воспоминание! Ты не должен видеть в этом грёбаное возвращение, это твоя дорога на выход! Я привёл тебя туда и напомнил, почему всё сложилось так! Зачем ты всё перепутал, идиот?! — Ты... — Чуя замолчал, безвольно разлепляя губы, из его широко раскрытых глаз выкатились первые слёзы. — Я. Подонок. В итоге. — отчеканил Осаму с чёткими паузами, кивая. — Чёрт возьми... — Чуя протёр щеки ладонью и шмыгнул носом. — Я... Я пытался иметь в виду... что ты не понимаешь, как мне, трезвому, сложно с этими видениями... ты и представить не можешь, что я чувствую и как сильно я хочу перестать чувствовать это!.. — Заткнись, — Осаму отвернулся, смотря теперь на коробку. — Замолкни начисто, даже не пищи. Чуя ещё раз шмыгнул носом, но молчал. Прошла пауза, и Осаму опустил взгляд на сигарету. — Значит, так. Он коротко прочистил горло и увёл взгляд на стадион. — На моих глазах близкого мне человека топором зарубили, пока я сделать ничего не мог. Чуя больше не дышал, безвольным, выбитым из колеи взглядом впираясь в его профиль. — А ты мне, блять, будешь говорить, что я чего-то там не могу представить? Осаму повернул голову, наконец, смотря в ответ, но непроницаемо, будто потухшими глазами, цвет которым — чёрный. — Я тебе, долбаёбу, сказал подтереть сопли. Не уловил? Он отщелкнул остатки давно сотлевшей сигареты и поднялся. Он сложил ладони в карманы чёрной кофты и просто отдалялся в стремлении побыстрее добраться до комнаты. Правда, наверное, после откровения он будто зажил в замедленной съёмке. По венам просквозил холод, прямиком к сердцу, где обвил электрическими линиями, как цепями. Чуя не двинулся, потерянно смотря Дазаю вслед. Чуя не дышал, пытаясь переварить услышанное. Чуя не знал, какая смесь шока и непонимания проявилась на его лице."Остановите его кто-нибудь..." "Ты и представить не можешь!.." Фантомный Осаму изогнул губы в ухмылке. Да что ты, Чуя. Может, подотрёшь сопли?
— Нихера себе, — бессознательно прошептал Чуя, оставшись возле коробки в одиночестве, когда до него начало доходить.