༒
С недавней ночи многое наладилось. Несмотря липкое ощущение в венах и бесконечные мысли о заначке, Чуя чувствовал себя лучше. Конкретно сейчас. Сидя в гостиной и смотря в камин. На коленях подушка, на ней — голова Дазая. Осаму отвёрнут лицом к камину, и совсем не противится поглаживаниям по голове. Правда, когда предложение прозвучало, он посмотрел на Чую странным, непереводимым взглядом. И рассмеялся. Но на коленях устроился, а значит, это не стоит мыслей. Комнату заполнял слабый треск. Огонь ломал доски, отщёлкивал щепки, которые всё равно бы не преодолели препятствие в виде стеклянной дверцы. Чуя опустил взгляд, наблюдая, как пальцы перебирают каштановые волосы. Именно они когда-то, ссыпавшись вниз от движения головы, дали Чуе понять, что он вот-вот бесповоротно влюбится в этого человека. Перед этим сделавшего Чую невероятно ошарашенным. Таким он потом долго быть не переставал. Как-то странно осознавать, что Осаму бы не поступил так, и Чуя давно сидел в тюрьме, если бы не отец. В голове можно только прикинуть, чем конкретно в тот момент руководствовался Осаму. Представить, как он, возвращаясь с работы слишком поздно, обнаруживает ту страшную картину и начинает снимать. В момент узнаёт Чую — когда тот сбрасывает капюшон. Но вот эмоции на его лице не формируются. Трудно вообразить, как он выглядел. И в какой момент об увиденном решил умолчать. Возвращаясь же к Лиаму, справедливо получившему в нос за самоуверенность: Осаму перестал церемониться с теми, кто ведёт себя по-идиотски. Осаму изменился. И будь он таким с самого начала — не размышлял бы над тем, чтобы сдать преступника. Просто бы сдал. Момент только в том, что изменился он благодаря Чуе. Иначе, чем вышло, быть не могло. Значит, так оно было нужно. И трудно сказать, что Чуя чувствует, приходя к этому выводу. Но на всякий случай усмехнулся. Не плакать же, раз всё обернулось в его сторону. На усмешку отреагировал Осаму. Он перевернулся, вместо щеки укладывая на подушку затылок и отправляя взгляд наверх. — Не смотри на меня с такого ракурса, — Чуя приподнял ладонь, думая, прикрыть своё лицо или глаза Дазаю. — Я тебя и не с такого видел, — усмехнулся Осаму, за запястье отводя руку в сторону. — И видел, как ты по телефону болтаешь, пока я внизу. Нашёл кого стесняться или что ты там собрался сделать. Чуя коротко рассмеялся — Осаму поддержал усмешкой. — Правда. Ну, я почти всегда на звонки отвечаю— — Я в курсе. — Чш-ш. Мало ли, случилось что-то. Ночевать, например, негде. Картонкой нужно поделиться... — Вот как, — Осаму усмехнулся. — Тоже правда. Пустить на картонку, а потом спросить, будут ли у нас щенята... — Мм, щенята... Ну, ты в положении? — Думаю, ты был бы в положении крайнего возмущения, если бы я был в положении. Потому что на той картонке ты мне щенят не делал. — Ты не даёшь мне сделать щенят... — Ты куда-то торопишься? А, ну да... Ты же старый пёс уже... — Я старше на полтора месяца от силы, — Чуя закатил глаза. — Так что ты тоже старый пёс. — Старше. Так что я не такой же. Чуя фыркнул и шлёпнул Дазаю по лбу ладонью. Да, если вдаваться, Осаму видел неприлично много. Возвращаясь к тому, что было на видео, к ужасающим ломкам и в принципе первой встрече за пределами аудитории... когда Чуя первый раз заболтался с дилером настолько надолго. Будто появление Дазая сразу пресекло это как привычку. Чуе, правда, пойманные сейчас мысли не понравились. — Окей, потом щенята. Мне с тобой нужно о другом поболтать. — Я весь во внимании, даже если выгляжу так, будто думаю о щенятах. Чуя усмехнулся, но продолжил. — В общем. У меня в этом штате живёт тётя. Каждый раз, когда мы приезжаем сюда на каникулы, она зовёт нас в гости. И мы идём. Без вариантов. Но... она таких взглядов... — Будь прямее. — Окей. Она пригласила нас и в этот раз. Но она... гомофобна. Прям серьёзно. — Дело в том, что я приехал с вами. — Дело в том, что ты мой парень, — возразил Чуя. Суть не поменялась, но в таком раскладе слов это не выглядит, как проблема в приезде в целом. Потому что, как и говорили родители, Осаму для Чуи важный человек. — Так. И выходит несколько вариантов. Представить меня как друга — что странно, зачем везти с собой друга в настолько семейное место, и ты говорил, что друзей сюда не возил. Не пойти нам с тобой — что неуважение с твоей стороны, раз всегда идёте. И оставить меня здесь одного, пока вы уходите — но это если вы доверяете и уверены, что я вас не ограблю, если я чистокровный пёс, а не уличный, голодный. — Всё перебрал, но и про псов опять вставил... Осаму усмехнулся. — Только про себя, — возразил он. — Лучше скажи, к какому варианту в итоге вы пришли. — Что-то мне подсказывает, что ты в курсе, — Чуя сощурился, смотря куда-то на стену. — Кхм. Если ты про альбом, который ты оставил в библиотеке на цокольном... Думаю, это выглядит как «ребёнка нужно чем-то занять». Им так же оставляют всякие «порисуй, почитай, пока взрослых нет дома». — Осаму... Без обид, но... — Чуя подтянул ещё одну подушку с дивана. И положил её на лицо Дазая. Он не давил, несмотря на резкий порыв Дазая свернуться в креветку. Смеялись оба. Чуя продолжил: — Какого хрена ты так это выставляешь?! — А в чём я не прав?! — Осаму поймал руки Накахары за запястья и не позволял подушке вновь опуститься. Его раскрытый взгляд карих глаз казался загоревшимся. Противостояние длилось ещё какое-то время, после Чуя сдался и отбросил подушку в сторону. Он поправил Дазаю волосы — его обожаемые волосы. Он улыбался, залипая на черты его лица — не менее любимые. — Не то чтобы прям совсем не прав... — подтвердил Чуя. — Я подумал над тем, чем ты тут будешь заниматься. — А ещё я здесь самый младший. Даже ты старше по месяцам. Так что, мне кажется, очень удачное сравнение... Чуя склонился к его лицу, насколько позволило положение, и приподнял брови. — Не надо так говорить. Я не сплю с щенками. Осаму смотрел снизу-вверх, и его глаза казались широко раскрытыми. — Ну, так я и не помню уже, когда два старых пса последний раз делали это. — А вот это, кстати, не по моей инициативе. Осаму фыркнул и закатил глаза. Он не стал отвечать, и Чуя вернулся в прежнее положение. — Смотри, Осаму. Если ты против... я останусь здесь. С тобой. Мне важнее твоё мнение и твоё... мм, самочувствие? Мы не бросаем тебя тут, просто избегаем возможных конфликтов. Понимаешь? — Я понять не могу, вы занимаетесь благотворительностью или у вас нечего красть? Я бы себя тут так спокойно не оставлял... Чуя усмехнулся и повторно замахнулся на него подушкой. Осаму выставил ладонь, улыбаясь, и Чуя отбросил подушку обратно на диван. — Есть, что увести в карманах. Ты просто нравишься нам всем, и мы не паримся, не ты должен переживать по этому поводу. — Но я рассматриваю ситуацию как таковую. — Грузиться со всего подряд у тебя в крови или типа того? Осаму поймал его руку и сделал вид, будто собирается укусить. Чуя брякнул и вырвался. Вроде, не нужно меня кусать, убедил, я понял, осознал ошибки, и обязательно исправлюсь. — Ладно-ладно! Я понял. Говорю, мы не паримся об этом. Ты не против остаться? — Я не против. Всё в порядке. Я на том и настаивал, перебирая варианты, если ты плохо услышал отсылку, а оставить тебя со мной... было бы эгоизмом. Тем более, ты позаботился о том, чем я буду заниматься. Не помню, правда, когда последний раз рисовал на бумаге... Чуя цыкнул, уловив суть проблемы. — Я забыл, что здесь беда с интернетом и картинки грузятся до послезавтра. М, я ждал за столом, пока прогрузится страница... — И нечего меня разоблачать, я просто так что ли себе ник придумывал, чтобы меня все подряд находили? — Осаму фыркнул, возможно, от некоторого смущения, и отвернулся лицом к камину. — Мы договорились? — Определённо. — Окей... — Чуя набрал воздуха, собираясь продолжить. "Окей. Я люблю тебя." Чуя осёкся. Он широко раскрыл глаза и приоткрыл губы с неожиданным осознанием, что никогда ранее не говорил этого. Это показалось чем-то логичным и простым. Остановил только факт, что это будет произнесено впервые. Осаму уже отвернулся, потому не видел растерянность на лице. Чуя поморгал и опустил на него взгляд. Он вернул ладонь на поглаживания по голове, по волосам, которые ссыпались вниз, когда Осаму смеялся на вечернике, а Чуя залип так неприлично, что выпал из реальности. Окей, фраза дополнялась в голове сама по себе. Но. Никогда. Ранее. Чуя оставил небольшую паузу, которую разбавлял привычный треск из камина. — Я люблю тебя. Сердце забилось быстрее. Волнение импульсами от него распространилось по венам в руки. В пальцы, что слабо задрожали. Дрожащие, они продолжили перебирать каштановые волосы. Осаму же замер на месте. Отсюда не видно выражения его лица. Дрожащие пальцы перебирали пряди. А после Осаму поднялся с колен и повернулся лицом к Чуе, устаиваясь рядом на диване. Чуя следил за тем, как он поднимался. Он поморгал и легко улыбнулся, чувствуя себя слегка потерянным. Осаму смотрел в глаза и тяжело сглотнул. — Сейчас? — Что сейчас? — растерянно усмехнулся Чуя. — Слишком рано? Слишком поздно? Слишком глупо? Что не так? Осаму покачал головой. — Нет, я имел в виду... сейчас? Не во время секса, не на свидании, не утром после совместной ночи? Чуя неуверенно нахмурился. — Что? А причём здесь?.. Тебе не нравится место, время, ещё что-то—? — Нет-нет, подожди. Я имею в виду... Просто так? Не потому, что мы спим? Чуя выглядел удивлённым настолько, что Осаму улыбнулся. — Ты знаешь, мы давно не... Я имел в виду... да, просто так. Не понимаю, к чему ты вообще это уточняешь. Осаму улыбался, его глаза светились, в его глазах плясал огонь из камина, когда он чуть повернулся в сторону, его улыбка треснулся коротким порывом смеха. Он дёрнул бровью. — Вау, — и усмехнулся. — Типа... Мы же сидели, пялились в камин. Перед этим я чуть не отгрыз тебе руку, а ты почти задушил меня подушкой. И вот ты... К тебе пришла эта мысль... — Ты слегка преувеличиваешь то, что мы делали, — Чуя с лёгким укором наклонил голову в бок. — Неважно, — Осаму покачал головой, не сводя теперь зажжённый взгляд с его лица. — Ну, мы же с тобой... там, щенков планировали... Осаму засмеялся. — Да... Но раньше ты... не говорил такого. — Ну, теперь сказал. Ты заставляешь меня нервничать... скажи лучше, это взаимно вообще или как? — Такой глупый, — Осаму подсел ближе и потянулся к лицу. — Я тоже тебя люблю. Чуя поймал его губы, втягивая в поцелуй. Лаская нижнюю губу, Чуя чувствовал, как отъезжает головой от счастья. Он сплёл языки и неминуемо терял контроль над дыханием, отмечая ответные горячие выдохи Дазая на своей коже. Он провёл ладонью по бедру и подался вперёд. Стоило повторно столкнуться губами, Осаму глухо промычал, он так же стремился ближе, ближе... Чуя задышал чаще. Он сжал ладонь на бедре и сплёл вторую вокруг талии, приглашающе притягивая Дазая. Осаму, не отрываясь, откинул подушку. И забрался Чуе на колени. Он ладонями огладил плечи, после оставил их на шее с обеих сторон, пока повторно сплетал языки. Тихий треск камина на время заметно уступал отзвуку поцелуя. Чуя завёл ладони по бёдрам дальше, оглаживая зад Дазая, и шумел в поцелуй. Отстранившись, Осаму смочил губы и вопросительно побегал глазами по лицу. — Я так соскучился по тебе... — прошептал Чуя. — Когда они вернутся? — Не знаю точно. Но комната закрывается изнутри— Осаму лишил возможности договорить — поймав ладонью щёку, впился в губы, несдержанно сминая. Он был шумным, его ладонь с шеи поползла к соскам Накахары. Он отдал Чуе быстрые, рваные поцелуи и, едва отстранившись, жарко зашептал возле губ. — Возьми меня. Чуя подавился глухим стоном и поднял взгляд. Карие глаза из-под полуприкрытых век смотрели в ответ. Осаму пытался выровнять дыхание, или не слишком, учитывая, как он затянул нижнюю губу и поймал её зубами. Он был горячим в ожидании ответа. Чуя просканировал его с непроизвольной ухмылкой. Он заигрывающе затянул воздух сквозь зубы и сжал его задницу ладонями. Это и было ответом. Чуя отправил Дазая наверх, в их комнату. Пусть они оба не так давно вышли из душа, Чуя решил, что ему нужно вымыть руки. Так он и поступил. Прежде чем оказался в комнате, закрывая дверь на защёлку. Он поймал Дазая за талию, накрывая его губы страстным поцелуем, за который отвёл его ближе и опрокинул на кровать. Они путались в ногах, но были взведены, потому не сильно обращали на это внимание. Чуя выпрямился, упираясь на колено, чтобы стянуть с себя футболку. Осаму отвлёкся — вытянул из-под себя упаковку презервативов и откинул подальше. Он подготовил это всё, пока Чуя мыл руки, а после Чуя просто шлёпнул его именно сюда, не разбираясь. Осаму жадным взглядом изучал оголённый теперь торс Накахары, задерживаясь глазами на рельефе совсем бессовестно. Осаму вытянулся и остановил ладонь на талии, зацеловывая кожу. Там, куда смог дотянуться из-за разницы положений: Чуя всё ещё стоял коленом на кровати. Чуя погладил его по волосам, прерывисто выдыхая от жгучих прикосновений влажных от поцелуев губ. Отодвинувшись, он сел на кровати рядом и потянул свитер Дазая наверх. Осаму холодными пальцами оставлял отпечатки на разгорячённом теле. Он смотрел в глаза, лаская соски Накахары и сократил расстояние, врываясь языком в рот. Чуя ответил с напором, и Осаму глухо простонал, закатывая глаза от глубины поцелуя. Чуя развёз молнию на его джинсах, не отвлекаясь от губ. Он отлип, несдержанными поцелуями атаковывая шею Дазая, и Осаму приподнял голову, поддаваясь порыву. Осаму помог трясущимся от желания пальцам справиться с пуговицей на своих джинсах и выскользнул из оставшейся одежды самостоятельно. Осаму отодвинул в сторону бутылку смазки и презервативы. Правда, устроиться на спине так же самостоятельно не успел — Чуя буквально опрокинул его назад. Снова. Он был... достаточно груб в скорости своих движений, и Осаму смотрел на него снизу-вверх с нескрываемым обожанием. Чуя навис сверху, но помедлил, бегая глазами. Он склонился, втягивая Дазая в следующий поцелуй. Разорвав который, последил губами ниже, на шею, по ключице, вниз, до соска, который принялся ласкать языком. Осаму раздвинул ноги, позволяя Чуе передвижения. Он вплёл пальцы в рыжие волосы, задыхаясь от влажности и стремительности языка с металлическим шариком. Воздух накалялся жаром, Осаму чувствовал его от самого себя. Дыхание будто перекрыло вовсе, когда Чуя опустился губами ниже. Лёгкие, едва не воздушные поцелуи внизу живота вызывали мгновенный отклик, покалывали. Если это могло быть сравнимо с щекоткой обычно, то сейчас вызывало только ещё один пласт волнения от осторожности. Осаму предупреждал, что может быть несдержанным. Он накрыл рот ладонью, но всё равно простонал слишком громко, стоило Чуе взять его в рот. Чуя был неизменно старательным и позволил зарыться в волосы. Он брал в горло, доводя до закатанных карих глаз и удивлённо скулящих стонов в ладонь. Отпустив его, Чуя подобрался к лицу с изначально целью переспросить уверенность в происходящем дальше, но он не успел и набрать воздуха на вопрос. Осаму просто поймал его лицо ладонью, притягивая ближе, и лизнул нос. Чуя усмехнулся и покачал головой, широко улыбаясь. Окей, кажется, это тот жест, выражающий согласие. Учитывая, что Осаму довольно улыбался в ответ. Чуя перепачкал пальцы в смазке, устраиваясь между ног Дазая. Он всё же стал серьёзным, пока смотрел в глаза и разглаживал набранное по пальцам. Осаму уловил его без слов и покивал, выражая уверенность. Потому Чуя ввёл в него первый палец. Он был готов к трудностям: Осаму говорил, что давно ни с кем не встречался. Но вообще-то первый палец быстро становился свободным в своих движениях, и Осаму скоро предложил ввести второй. Чуя поднял бровь. Осаму ответил, что делает это с собой время от времени, и этого было достаточно. Чуя не был спешным, толкая два пальца внутри Дазая. Он внимательно смотрел за реакцией. С упором Осаму поджал губы и отвёл взгляд. Чуя остановился. Осаму смущённо усмехнулся продолжать и снова смотрел на Чую, поглаживая себя ладонью. Запястье коротко треснуло от изворотливости положения, когда Чуя, не выходя из Дазая, подался ближе и поцеловал его. Он в губы спросил, всё ли в порядке, но всё было в порядке до того, чтобы Осаму закатил глаза, говоря ввести третий палец. Чуя, правда, с этим не торопился. Он потянул его двумя ещё немного, после перепачкался смазкой повторно. Повторяя всю процедуру от одного. В этот раз было легче. Первый палец быстро стал свободным, и с двумя Осаму больше не терялся. Чуя был медленным, лаская и толкаясь двумя пальцами внутри. Всё было в отличном скольжении, оба физически чувствовали лёгкость, с которой всё проворачивалось. С третьим пальцем Осаму прошипел, снова отводя взгляд. Чуя не торопился, как бы жжение внизу живота не скулило взять, наконец, его. Чуя отодвинулся, продолжая готовить Дазая третьим пальцем, и свободной рукой начал ласкать его член. Осаму, правда, забрал это на себя. Он сбивчиво прошептал, что ему нужно смотреть на чертовски горячего Чую — своего парня, и всё будет в порядке. Так что он гладил себя сам, бессовестным взглядом рассматривая Чую, его лицо, его тело, глаза останавливались, не уходя слишком вниз, чтобы не столкнуться с теми порезами. Чуя ухмыльнулся, продолжая подготовку, и не имел ничего против "стать манекеном, которого Осаму рассматривает, чтобы отвлечься от жжения". Вскоре Осаму, правда, перестал обращать на него внимание. Он прерывисто, высоко простонал и поднял подбородок, закрывая глаза и проезжаясь затылком по подушке. Он вжимал пальцы свободной руки в подушку рядом с собой и ломал брови, снова выстанывая что-то высокое, на короткий, обрывающийся лад. Он быстрее двигал кулаком на своём члене и задыхался, давясь, всё то время, которое могло бы стать молчанием. Чуя заинтересованно вздёрнул бровь. Он продолжил делать это ровно так же, как в момент, когда Осаму рассыпался на атомы своим громки и неприличным стоном. И Осаму ускорялся с собой, выдавливая из бедной подушки сок, будь она не подушкой, а чем-либо ещё. Его голос сорвался на высокую, но сдавленную ноту снова, и Чуя даже не предполагал, что он так умеет. Осаму начал извиваться, стараясь крепче вобрать в себя пальцы и продолжая выдавать развязные стоны, и Чуя не опускал удивлённую бровь, давая ему то, что ему, похоже, сносило крышу. Рука Дазая дрожала, когда он отпустил свой член и повёл ладонью по бедру. Он чуть ослабил хватку на подушке и зрительно вернулся к Чуе, положив голову обратно на подушку. Он легко усмехнулся. — Ты всегда трахаешься с таким лицом? Да, Чуя не опускал эту бровь с момента удивления яркой реакции. — Я прямо сейчас не трахаюсь, — ответил он. Осаму прошипел, расплываясь в ленивой улыбке. — Тогда иди сюда и трахни меня уже. Чуя вытащил пальцы и склонился к нему, останавливаясь возле лица. — Ты, вроде, почти кончил сам с собой. — Чёрт, мне было слишком хорошо, — ответив, Осаму поймал его за плечи и наклонил ближе, первым вплетая в поцелуй. Чуя отвечал, мыча в губы на одном с Дазаем уровне. Его уже трясло от желания, пока бёдра Дазая дрожали от того, что он получил совсем недавно. Отстранившись, Чуя разделся и наскоро раскатал презерватив. Он пользовался смазкой, когда Осаму начал гладить ладонями свои соски, и Чуя отвлёкся, снова поднимая бровь. — Нет, ты всё-таки трахаешься с таким лицом... — цыкнул Осаму. Чуя посмеялся, опуская голову. Он закончил с запланированным и снова сел между раздвинутых ног Дазая. — С каким "таким"? — спросил он, начиная медленно входить. — То ли непонимающим, то ли осуждающим, — Осаму прошипел, бегая глазами вверх-вниз. Чуя входил в него, абсолютно не торопясь. — Я был немного удивлён, — признался Чуя, толкаясь дальше. — О, так у тебя не было такого с парнем? — Осаму подавился воздухом, дёргаясь в бёдрах, и спешно зашептал: — Остановись. Чуя остановился, он не был внутри и на половину. — Нет, — ответил он. — Я брал в анал, но это были девушки, и они никогда не реагировали так... — Ещё бы, — Осаму прыснул. Он смочил губы и помедлил, но сказал: — Продолжай. Чуя продолжил, и Осаму прерывисто выдул воздух, цепляясь за подушку рядом снова. — Я не думал, что такая большая разница. — О, вот уж с разницей и... сравнением я тебе не помогу, — Осаму прошипел, смотря вниз, и укусил себя за нижнюю губу. — Разберись уже со мной, потом сам сравнишь... и.. давай уже, блять, что за питон... Чуя засмеялся и остановился. — Это всё? — Нет, мне просто стало смешно. — Вау. Ты в курсе, что, если бы я решил купить игрушку ровно одного с тобой размера, меня бы посадили за извращённые наклонности? — Заткнись, — Чуя смеялся, сокращения его живота проявляли рельеф, он дрожал внутри Дазая непроизвольным колебанием. — Это ещё и вибратор... — цыкнул Осаму, чувствуя колебания внутри от смеха Накахары. Он картинно закатил глаза, и Чуя заржал в голос с его театральности. — Заткнись! Мне выйти? — За дверь? — теперь Осаму поднял бровь. — Всегда трахаешься с таким лицом? — подмигнул Чуя, стараясь успокоиться. Осаму закатил глаза, но несдержанно прыснул. — Продолжишь, нет? Чуя продолжил. Отсмеявшись, он изучил Дазая, готового и ожидающего. Осаму выглядел неприлично горячо под ним, не меняя ни привычной дерзости взгляда, ни серьёзной расслабленности на лице. Смотря наверх, он выглядел открытым. Осаму кусал губы, пока Чуя вставлял полностью. Осаму прерывисто выдохнул, поднимая вопросительный взгляд в голубые глаза. Чуя склонился, располагая руки по обе стороны от него. Он влюблённым взглядом побегал по лицу и шептал. — Я хочу с тобой щенят. Осаму засмеялся, секундно жмурясь. Чуя поднял бровь и коротко посмотрел вниз, на переплетение их тел. — Это двусторонний вибратор... — констатировал он дрожание Дазая от смеха. — Заткнись... — проскулил Осаму. Он выдул воздух и посмотрел в глаза снова. — Давай. Давай, делай щенков, только молча, блять, сколько можно ржать? И ничего страшного, что они делали это с защитой. Чуя толкнулся, но Осаму ещё не был готов, о чём сказал его растерянный взгляд. Чуя успокаивающе прошипел и поцеловал его. Осаму ласкал губы в ответ, расслабляясь. Он шумно задышал через нос, он хватался за плечи Накахары, он начал крутиться под ним, но Чуя больше не двигался. — Давай. — Проверь сам. Не хочу навредить тебе. — Да блять, — Осаму закатил глаза. Он вцепился в плечо, обвивая второй рукой талию, и начал скользить по простыне, двигаясь на члене. Он выдохнул, ускоряясь в этом. Его волосы сбивались в ком на затылке от движений. Чуя начал в момент, подхватывая его темп. Он упирался в кровать одной ладонью, отлипая от Дазая, и медленно двигал бёдрами навстречу. Он кусал губы, внимательно смотря за реакцией Дазая. Осаму прикрыл глаза, останавливаясь, его губы были открыты. Чуя продолжил делать это один, но снова не получал внимания. Осаму давился быстрыми выдохами, прерывающимся дыханием, будто его спирало, и ломал брови. — Я должен сделать это как-то по-другому? Осаму слабо улыбнулся и открыл глаза. — Я не знаю, — честно договорил Чуя. — Не знаю, передвинь немного зад? Чуя замедлился и смотрел в ответ затупившим взглядом оленя. Осаму вбросил руку в воздух, отмахиваясь. — Типа... попробуй войти немного под другим углом? Доступно? — То есть, реально есть разница? — Блять, — Осаму закатил глаза. — Пацану двадцатка, он нихуя не понимает. — Так-то это мои... первые такие отношения, ладно? — Трахни меня уже хоть как-то. Это Чуе показалось почти оскорбительным. Он ведь... пытался разобраться в том, что должен сделать, чтобы Осаму снова перешёл на высокие ноты, как от пальцев. Впрочем, казалось, что он понял. Он наклонился, зацеловывая шею Дазая, и путался в ногах, подбирая какой-то хрен пойми другой угол. Он входил медленнее, снова и снова перебирая варианты, и рука, на которую пришёлся упор, уже слегка ломила. Он отстранился и выпрямился, отбрасывая рыжую чёлку движением головы. Он остановил ладонь на поднятом колене Дазая и переставил своё, толкаясь слишком резко. Осаму издал звук, похожий на сдавленный крик, и уставился на Чую, Чуя в удивлении смотрел в ответ. — Продолжай... пожалуйста... боже, Чуя... Чуе не то чтобы нужно было повторять это. Он продолжил толкаться, подсматривая вниз с мыслями о том, как ему не потерять найденное положение. Он был медленным, и Осаму бессвязно скулил, жмурясь. Осаму зашептал его имя и выдавал согласия, стоило совсем немного ускориться. Он цеплялся за подушку, сжимая длинные, аккуратные пальцы до побелевших костяшек. Он посмотрел на Чую, едва справляясь с дыханием, и протянул вторую ладонь к нему, поглаживая по прессу. Который был твёрдым и накалённым от скорости, развитой с ускорением, Чуя трахал Дазая, не сводя взгляда, пусть он снова был потерянным. Осаму статично отчеканил согласия и закатил глаза, теряя Чую из-под пальцев. Он задыхался и ломал брови, он протяжно застонал, и Чуя бы сказал, что это был нарочный звук. Осаму откинулся назад, его ладонь заметалась по телу, пока вторая неизменно сжимала подушку. Чуя остановился, тяжело дыша. Осаму вздохнул и, смочив губы, открыл глаза. Чуя наклонился, забирая у него поцелуй. Осаму мычал в губы, отзвук поцелуя был отщёлкивающим от слюны, Чуя дышал горячо и с перебоями после набранной скорости. Разорвав поцелуй, Чуя шептал. — Не хочешь оседлать меня? Осаму фыркнул. — Из-за этой мысли ты не дал мне кончить? — Тогда бы вышло, что мы дольше болтали и ржали, чем трахались. — Справедливо, — хмыкнув, Осаму коротко кивнул, и Чуя вышел из него, выпрямляясь. Чуя на коленях переполз дальше по кровати и лёг на спину. Осаму одной рукой бессмысленно потряс бутылку смазки, прикладывая ладонь к груди и переводя дыхание. Чуя смотрел за ним снизу-вверх со сбитым дыханием и открыто усмехнулся. За это, правда, Осаму на него замахнулся. Осаму использовал смазку на презерватив ещё раз. Он перекинул ногу через Чую, забираясь наверх и жестом потребовал поставить ему руки. Чуя смочил губы и поднял руки, Осаму сплёл ладони и приподнялся. Он, правда, помедлил, отводя взгляд в сторону. И убрал из сплетения одну руку. Он подвёл член Накахары к себе. И на том этапе снова держался за обе руки. Его бёдра тряслись, он держался, чтобы вставлять в себя медленно, но эта дрожь намекала, что у него может не получиться. Он задерживал дыхание, прикрывая глаза, по мере продвижения. Чуя, казалось, перестал дышать, с интересом рассматривая Дазая, его голубые глаза светились, пока он осознавал, что Осаму намерен объездить его. Осаму сжимал сплетённые ладони сильнее и жмурился. Он не торопился слишком сильно, вероятно, из-за недавних сравнений со змеёй и сроком за игрушку. Чуя облизнул губы и собирался слегка поменять положение. Осаму резко выдохнул, то есть воздух выбился из лёгких в ноль коротким порывом. Одновременно с моментом разъехавшихся по сторонам ног. Чуя был в нём. Полностью. Дазаю нужно было время на перевести дыхание. Чуя чувствовал, что вот-вот сойдёт с ума от такой близости, его брови непроизвольно поломались чувством глубины, как не было в прошлой позе, его губы открылись, взгляд метался по зажмурившемуся Дазаю. Осаму дрожал от резкости, но постепенно расслаблялся. Он распустил сплетение и поскользил ладонями по накаченной груди. От сосков вниз. До собственных бёдер, которые также огладил. Без перерыва. Повторно проводя между ними физический контакт. По мере привыкания тело сводило электрическим разрядом. Осаму был готов объездить Чую так, чтобы он выпал в осадок со своими внезапными фантазиями. Чуя следил за каждой траекторией его ладоней. Он смочил губы и не мог отвлечься от раздетого, готового на всё и чертовски возбуждённого Дазая. Осаму поймал его руки за запястья и приставил к своей груди. Чуя был явно не против изучать не только взглядом. Осаму нарочно постанывал, стоило чуть дольше задержаться на эрогенных зонах, гладить его соски, водить по низу живота, Дазаю нравилось ломать брови и выдавать из себя неприличный скулёж, смотря Чуе в глаза. Чуя задыхался и без движений, его голова шла кругом, Осаму был бессовестным, абсолютно бессовестным. Он поймал Дазая за талию и больше не шастал по его телу, намекая, что ласки на этом всё. Осаму укусил нижнюю губу и приподнялся, не сводя взгляда с Накахары. Он качнул бёдрами, опускаясь обратно не полностью, но Чуя всё равно подавился и прерывисто выдохнул. Осаму поймал за запястья обе руки Накахары, держащие его за талию, и запрокинул голову. Он поднялся снова и опустился полностью, он поднялся и, качнув бёдрами, опустился с громким выдохом. Он продолжил делать это, пока Чуя был томным в своём дыхании. Чуя спустил ладони с талии ниже, к бёдрам, и направил темп. Осаму ускорился, вдавливая коленями кровать до жалостных скрипов. Он крутился и тёрся, когда опускался, он поднимался снова, резко опускаясь, он закрыл глаза и перерывы между спуском и подъёмом стали короче почти в ничтожестве. Он скакал на Чуе, теряясь в дыхании совсем, он почти не дышал, только ловил воздух, только ускорялся с прыжках на члене. Волны возбуждения метались в животе непостоянной траекторией. Вверх-вниз. Как и сам Осаму, он метался вверх-вниз. Жар нарастал внутри, как повышенная температура. Осаму был отчаянным, он откинул голову и спешно нашарил руку, вцепившуюся в его бедро. Чуя был откровенным в стонах не меньше Дазая, скачущего на нём уже бессовестно быстро и выстанывающего его имя время от времени. Осаму взял перерыв, его трясло, Чуя чувствовал, как дрожали его ноги. Чуя выдохнул и протянул руку к его лицу. Приподнявшись в своём положении, он водил пальцами по губам. Осаму открыл рот и языком обвёл пальцы, смотря в голубые глаза. Чуя прерывисто выдохнул, непроизвольно подавшись бёдрами наверх. Осаму облизывал пальцы, вскоре затягивая их в рот. Он сдул щёки, языком вталкивая пальцы и подаваясь им навстречу. Он промычал, мешая звук со стоном. — Чёрт, как же ты хорош... — несдержанно прошептал Чуя. Осаму повторил это, засасывая пальцы глубже. Он прикрыл глаза, отдавая внимание своему занятию, он обсасывал пальцы с отзвуком и мычанием, он почти не оставлял влажных и горячих движений языком, ломая брови, будто ему невероятно нравилось делать эти вещи. Он демонстрировал Чуе ту пошлость, о которой он вряд ли догадывался. Он резко выдохнул через нос. Чуя втянул воздух сквозь зубы и безвольно упал на спину, забирая у Дазая свои пальцы. Осаму выглядел обиженным. Он подвёл ко рту свои пальцы и водил по губам. Чуя снова подался наверх бёдрами, почти подкидывая его. Осаму издал удивлённый стон и улыбнулся, зубами останавливая палец от вторжения. Чуя ёрзал, ему хотелось продолжить, пока Осаму только продолжал заводить, сильно заводить, но будто забыл, что ему нужно прыгать на возбуждённом до истекания члене в нём. Осаму выглядел невинным, когда продолжил забавляться со своими пальцами. Он чуть высунул язык и обводил его средним и безымянным пальцами. Он снова прикрыл глаза, склоняя голову, и языком вывел ответные движения уже по пальцам. Чуя выругался, и Осаму легко усмехнулся. Осаму затянул пальцы в рот, снова сдувая щёки. Он толкался пальцами, по мере времени расслабляя губы, и вскоре мокрые пальцы безвольно спали по нижней губе. Чуя выругался снова, задыхаясь. Осаму улыбнулся. — Подними колени. Чуя хотел спросить, зачем, но Осаму, кажется, выбил из него возможность говорить недавним представлением. Потому он просто сделал это. Осаму откинулся назад, устраивая локоть на поднятом колене. Он приподнялся в коленях и на пробу медленно опустился. В таком положении он мог тереться дольше, потому что у него был упор. Не только вверх-вниз, но и достигая дополнительной стимуляции. Он закатил глаза и следующие движениями вышли рваными, резкими, он не был сдержанным, он запрокинул голову назад, ускоряясь и его перекрытые выдохи ломались стонами, которые он брал низкими, в отличии от прошлых. Пот скапливался у виска. Чуя чувствовал себя потным и грязным тоже. Комната прогрелась жаром, напрочь отрезая это место от стабильно низкой температуры за окном. Чуя подумал окончательно сойти с ума, когда Осаму начал ласкать себя в процессе. Он был быстрым, как заводная игрушка. Кровать умоляюще кричала от его скорости, от того, как нещадно он продавливал пружины. Её, правда, недовольства скоро тонули в стонах Дазая, что слились с голосом Накахары, не менее сбитого происходящим. Сердце выскакивало из груди. Чуя на самом деле не знал, что его настолько возбуждают мужские стоны. Тот же Осаму, который с непроницаемым взглядом бросал грубые «разбежался», «перебьёшься», прямо сейчас старался не сорвать голос, получая удовольствие. Не бесить его, оказывается, так просто... можно просто предоставить ему член и предложить развлечься. Осаму остановился, но, как оказалось, только чтобы устало усмехнуться Чуе и поменять положение. Чуя подавился воздухом, потому что теперь был в нём глубже. Осаму задыхался и, казалось, захлёбывался той засухой во рту, что распространилась с бесчисленными стонами и хрипами. Он смочил губы и остановил ладони на груди Накахары. Он переводил дыхание. — Устал? Осаму посмотрел в глаза и развязно, лениво усмехнулся. — Сейчас узнаешь. Чуя успел сложить губы в оценивающую перевёрнутую улыбку от дерзости взгляда и ответа, но сразу растерял эмоцию: Осаму поменял положение и упор, но останавливаться совсем не собирался. Он захлёбывался воздухом, и теперь Чуя слышал это ближе. Он тёрся на месте, подпрыгивая бёдрами после. Он вернулся к статичности, с которой ездил на Чуе. Он выругался и простонал, ускоряясь в подъёмах, задерживаясь внизу. Он отчаянно скакал на члене Накахары, возвращаясь к тем быстрым и бессвязным стонам поверх выдохов. Чуя закатил глаза. — Я так больше не могу, — сбивчиво прошептал он, тяжело сглатывая. — В "собаку" встанешь? Осаму остановился и резко поднял голову, приглаживая влажные от пота волосы в сторону. Он смотрел в глаза и начал смеяться. Чуя лениво посмеялся в ответ. — Хочешь ты щенят или нет? — устало спросил он. — В "собаку"! — сокрушился Осаму, слезая. — Кто вообще так говорит?! — Я так говорю, — ответил Чуя, поднимаясь. — "Эй, встань в "собаку"!", да что за хуйня?! — Осаму откровенно ржал, качая головой, когда становился на колени и опускался на локти. — Во ты доебался до названия позы... — недовольно пробурчал Чуя, пользуясь смазкой снова. — Чуя, я был в этой позе не раз, но никто не предлагал мне её через "встань в собаку"! — Кто там тебе говорил встать так же, но не через "собаку", а? — Чуя шлёпнул его по заднице с громким отзвуком. Осаму коротко прошипел, но действительно лишился того неистового порыва смеха. — Ты не загладил своё "встань в собаку". — Я всегда говорил так. — И как твои партнёрши не разрывались от смеха... — Заткнись уже, пока ты не встал в "нетраханную собаку". — Но не удивляйся, если я припомню тебе это... Чуя ударил его по заднице ещё раз, и Осаму прошипел, но замолчал. Осаму хорошо держался в коленно-локтевой. Со сменой поз он был уже достаточно готов, и Чуя не столкнулся с трудностями, пока входил в него, пусть и не был слишком торопливым. Чуя вошёл полностью и удовлетворительно прошипел. Он погладил ладонью спину Дазая, пальцами проходясь по позвонкам, и Осаму прогнулся. Чуя толкнулся бёдрами, и видел, как крепко пальцы Дазая стиснули простыню. Чуя уже как-то замечал, насколько у него длинные пальцы, красивые ладони и аккуратные запястья. — Ты невероятный... — Ещё сильнее не прогнусь, — сломаюсь. Чуя смеялся. — Ты опять вибрируешь во мне, — фыркнул Осаму. — Я не делал тебе комплимент, чтобы ты прогнулся сильнее! — А. Ну ладно тогда. Чуя не смог угомониться ещё и после этой безразличной интонации, Осаму был намерен уничтожить его за этот вечер. Трудно сказать, от чего конкретно так болели мышцы пресса. Чуя слегка переставил Дазая, между делом обозначая: — Приподнимись немного. — Ага, мне ещё, может, погавкать? Символично же. — Заткнись. Чуя искал нужный угол снова, пока Осаму вился и мял простынь, собой, ладонями, пальцами, коленями. Чуя сразу понял нужное положение — по несдержанному стону, который перешёл в всхлипывание — и остановился на этом. Он придерживал Дазая за бёдра, быстро ускоряясь и не сбивая темп. Осаму стонал его имя, напрочь забывая, что следует вести себя тише. Чуя был грубым и жарким, пот обливал его, пальцы вжимались в кожу до красных отметин. Он ругался, когда удалось разогнаться до статичных шлепков бёдер. Он не был тише Дазая ни в какой степени. Осаму прогибался и склонялся ниже, время от времени упираясь лбом в кровать. Он жмурился и подавался навстречу, назад на локтях, совсем не переживая выглядеть отчаянным и жаждущим. Таким он и был, только не торопился скрывать это от Чуи. Чуя ударил его по заднице с отзвуком снова, задыхаясь, кровать скрипела так же требовательно, пусть они махнулись в том, кто продавливал пружины. Чуя стонал и закатывал глаза, слушая высокие ноты стонов Дазая снова. Осаму, распаляясь, едва не начал кричать, Чуя в нём был быстрым и нетерпеливым, простынь соскользнувшая и перемятая тем, насколько беспощадно Осаму хватался за ткань. Чуя замедлился. — Иди сюда, — он потянул Дазая на себя. Осаму выпрямился, прижимаясь спиной к груди Накахары, и обернулся, насколько позволило положение. Чуя подался вперёд, чтобы ему было не слишком сложно выворачивать шею, и сплёл губы и шумном и быстром поцелуе. Осаму, отвечая, постанывал от слабых, но движений, потому что Чуя не останавливался совсем. Чуя обвил Дазая руками, обнимая. Отпустив губы, толкнул нос своим и шептал. — Я люблю тебя. — Хочу от тебя, глупого, щенят, — лениво усмехнулся Осаму. — Иди обратно в "собаку", — театрально недовольно цыкнул Чуя, распуская объятие. Осаму посмеялся, но вернулся в то положение, устраиваясь. Чуя продолжил иметь его в этой позе, пока Осаму стонал и захлёбывался. Но замедлился, когда услышал от него совсем несдержанные всхлипы. Осаму дрожал и лбом упирался в кровать, всхлипывая. — Ты в порядке? — Клянусь, я убью тебя, если ты сейчас остановишься, Чуя, не смей, продолжай прямо сейчас!.. Он звучал отчаянно, и Чуя не мог не послушать его, он разогнался снова, и Осаму протяжно простонал его имя, пока подавался назад, навстречу. Осаму неизменно дрожал, пока Чуя достигал своего оргазма, рассыпаясь и расщепляясь на атомы. — Ты чуть не лишил меня такого оргазма, — Осаму перевернулся на спину, вытирая щёки. — Подлец. Чуя посмеялся и лениво свалился рядом. Он дышал откровенно херово, пришлось прикрыть глаза, сердце выпрыгивало из груди, каждую мышцу в теле ломило, пока по венам плескалось ощущение эйфории, перетекающее в истому усталости. Он выдул воздух и повернул голову к Дазаю. — Ты мне тогда как-то обозначай свой оргазм, чтобы я не думал, чего ты вдруг решил разреветься. Осаму шмыгнул носом. — Неужели непонятно, что от того, как ты вытрахал из меня душу? — Непонятно, — фыркнул Чуя. Осаму расплылся в загадочной улыбке и столкнул взгляды. — Ах, ну да. Ты же раньше не был так с парнем. Как оно, лишиться девственности? — Я не был девственником. — Был, раз не был ни с кем так, как сейчас со мной. — У меня уже были отношения, ты знаешь это. — Ага, ага, это даже не считается, что вы там делали друг с другом в пятнадцать? Я тоже так делал. Это разное. Сейчас, со мной, ты хоть мужчиной стал... — Ты серьёзно стебёшь меня за то, что я не трахал до тебя парней? — Это так выглядит? Тогда да. Чуя лениво закатил глаза. — Меня так-то не стебать надо, а дорожить моей невинностью, ага. Много ты сейчас найдёшь таких? — Ммм, это, вроде, тех, кто спрашивает, "что значит передвинуть зад и войти под другим углом, я пытаюсь сделать так, чтобы ты стонал, но нихера не понимаю"? Чуя протянул руку, нашаривая подушку, и треснул ею Дазая. Осаму посмеялся, но не предпринял ни одной попытки защититься. Будто Чуя в самом деле вытрахал из него душу, и сил не осталось ни на что. За прошедшую паузу оба не слишком успешно попытались отдышаться. Чуя пялился на профиль Дазая, когда спросил: — Чё за траблы у тебя со здоровьем? — Чё за траблы у меня со здоровьем? — нахмурившись, Осаму посмотрел в ответ. — О чём ты? Я, может быть, тощий, но здоровый бык. То, как я выгляжу — ускоренный метаболизм, вес не набирается ни от мышц, ни от жира. Ты посмотрел на меня без одежды и решил, что я болею чем-то? Ну-ка покажи, сколько презервативов ты на себя натянул— — Господи, что ж ты такой болтливый то... Осаму поднял бровь, смотря, вроде как, ожидающе. — Ты что, прикалываешься? — Чуя снял презерватив с громким шлёпающим отзвуком латекса. — Один. Я вообще не об этом. — О чём? — О том, что ты за столом тогда сказал. Типа... бля, что-то типа того, что ты прошёл по учебной стипендии и здоровья не хватило на спортивную. — А, — Осаму расплылся в понимающей улыбке и фыркнул. — Ты хоть раз, кстати, видел типов, когда забрали обе? Это ж как нужно зад разорвать, чтобы и по учебной, и по спортивной. Это никуда больше не ходить, ни с кем не общаться, сидеть, задрачивать либо учебники, либо на поле. — Да хер с ними. Я конкретно про тебя спрашиваю. — А я... — Осаму загадочно улыбнулся, поворачивая голову обратно, и пялился в потолок. — Я сказал это, потому что твой отец пытался тебя простебать. Я просто указал, что вообще-то далеко не все могут заработать себе спортивную стипендию. Типа, это дохрена трудно. — Что? — Чуя нахмурился. — А причём тут здоровье? — Я... без понятия, Чуя. Просто, вроде... "учился, не мячик гонял, — да, но гонять мячик до стипендии могут не все, этот гоняющий мячик ахренительно крут". — А причём тут проблемы со здоровьем? Осаму фыркнул и повернул голову к Чуе, смотря устало. — Я. Не. Знаю. — Он протянул руку и сдавил его щёки; от напора они несильно, но безвольно сбились. С прижатыми щеками и кучноватыми губами Чуя выглядел как: — Рыба. — Шам лыба, — ответил Чуя, и только потом придумал вырваться из хватки. Он шлёпнул Дазая по плечу, но поддержал порыв смеха. — Может, ты что-то не так услышал, — пожал плечами Осаму. — Зато я хорошо услышал, как ты приглашаешь "встать в собаку"... — Интересно, дело в том, что ты уже в щенячьем положении, или ты просто сам по себе такой... язвительный. — Знаешь, в каком я положении? — М? Осаму поднялся и неожиданно привалился на Чую, блокируя его руки по сторонам. — В положении "я так рад тебя видеть, время облизать тебе всё лицо, попробуй выбраться"! — О нет, ты уже лизнул меня в нос, хватит, нет-нет-не-е-е-ет! Чуя заржал и заметался под ним, стараясь освободиться.༒
Чуя уже не раз пытался слезть самостоятельно. Тогда, когда у него не было поддержки в лице Дазая. Ни моральной, ни с препаратами. Так что он, пусть и заматывал пакеты в свёртки из одежды, не мог держать вещи в стороне от себя слишком долго. И ни в какой мере не соврал Дазаю в день ужасающей до болевого шока ломки. Настолько долго трезвым не был. Расположившись следующим вечером в гостиной, Чуя вновь метался. Никто ведь не узнает, если его запас будет тронут. Тело или мозг или какая-то ещё часть организма отчаянно напоминали о возможностях. Отвлекал от этих мыслей только Осаму рядом, подложивший подушку под зад. На следующее утро после признания он не мог встать без боли в пояснице. И самостоятельно напомнил, как говорил, что у них ничего не будет в Колорадо. Потирая поясницу, он мрачно фыркнул, что должен был придерживаться своего плана, но нет, надо было Чуе признаться ему в любви! Сидеть на подушке на диване было в той степени неловко, в которой недалеко от него сидел Катару. Правда, отвернувшись от него, Осаму болтал с Чуей. Хрен пойми, о чём, судя по выражению лица Чуи. — Ещё раз? — Чуя хмурился. — Ну, тостерная? — А? Нет, я... я услышал, просто... что это, типа, вафельницы? — Нет, — Осаму закатил глаза. — Окей... Если не вафельница, то ближе к чему? — К... к кофейне? Чуя выдул воздух и опрокинулся назад, чтобы обращаться назад, через Дазая. — Пап, ты понимаешь, что он несёт? Осаму обернулся, Катару отвлёкся от планшета, в котором что-то читал. — Нет, не особо. Чуя цыкнул, но победно вздёрнул подбородок, когда Осаму вернул ему внимание. — Видишь? Никто, блять, не имеет понятия, о чём ты. — Подожди-подожди... я-то понимаю, но... как мы к этому пришли? Чуя стал задумчивым и в конце мыслительного процесса удивлённо поднял брови. — Ты не хотел завтракать булкой, — ответил он. — А, — Осаму понимающе покивал. — Ну да. И что тогда непонятного? — В "тостерной"? — Чуя с укором поднял бровь. — В тостерной, — улыбнулся Осаму. — Действительно, — Чуя едва заметно закатил глаза и отвлёкся проверить телефон, договаривая: — Что же в "тостерной" непонятного, каждый день обсуждаем вафельницу. — Вафельница здесь вообще не при делах, — цыкнул Осаму. Чуя не ответил. Потому стало достаточно тихо, чтобы полноценно слушать радио, расположившееся на столе. Из него спокойным тоном рассказывают новость о крушении самолёта. Чуя пропустил мимо ушей информацию о рейсе: откуда и куда он летел — ему неизвестно. Он залипал в телефон и мысли о пакетах. Но, подняв взгляд, он заметил, как Осаму отдал устройству всё внимание и хмурился. С известием, что выживших в катастрофе нет, он забегал карими глазами по столу, его губы разлепились, а выражение лица выдавало задумчивость и растерянность. Чуя, не мешкая, толкнул его в бок локтем, и Осаму перевёл взгляд. Чуя вопросительно кивнул, но Осаму покачал головой. Из динамиков посыпались подробности вроде возгорания элементов самолёта, и Чуя смотрел на радио, но так же непонимающе, как на Дазая, болтающего о какой-то "тостерной". "Эй, радио, ну-ка расскажи, в чём дело, что с моим парнем, что я пропустил..." Появившись в комнате, Флоренс отключила радио и прокомментировала: — Какой ужас. Она прошла к креслу, останавливаясь там. Теперь в сборе были все. Теперь от Чуи трудно услышать "никто, блять, не имеет понятия, о чём ты". Теперь только "мм, не очень тебя понял", хах. Осаму ничего не сказал по поводу услышанной новости. От Чуи, правда, не укрылось, что это каким-то образом повлияло на него. Чуя сверлил его взглядом до момента, когда заговорила мать. — Задержалась на тренировку по йоге. Даже здесь нечего забивать на упражнения... Осаму тоже посмотрел на неё и улыбнулся. — В йоге, как я знаю, есть позиция "собака мордой вниз". — Да, она начальная, из неё уже выкручиваться— — Заткнись, — Чуя пнул Дазая в бок. Послышался хлопок, и Катару крикнул: — Чуя! Ну что это такое... Чуя обернулся к нему через Дазая с широко раскрытыми глазами. — А я причём?! Ты сам свой планшет уронил! — Что вот ты наделал, а если бы экран разбился?! — Да чё я-то?! Осаму смеялся. — А кто ещё-то?! — Отстань от меня, сам уронил, на меня орёшь! — Так если бы не ты, я бы ничего не ронял, ты что делаешь?! — Да ничего я не делал, пап, отвали! Осаму ржал. Он покачал головой и посмотрел на Флоренс, понимая, что её тема с йогой сорвалась. Так что он кивнул ей. — Из этой позиции что? — Вытягиваются в другие. Тебе нравится позиция "собака мордой вниз"? Чуя откинулся на спинку дивана и закрыл лицо рукой. Он покачал головой, надеясь, что его шёпот будет неслышным. — Блять... ну да. Теперь Осаму пнул его локтем. — Чуя! — крикнул Катару. — Да чё я опять, чё я сделал?! — В этот раз ничего, это чтоб не расслаблялся. — Мм, супер, круто, спасибо. Осаму усмехнулся и качал головой, отвечая: — Я никогда не занимался йогой. Так, слышал просто. — Оу. Ясно. — А ещё этот долбаёб сидит на подушке и не может закрыть рот, когда пора уже, — снова шептал Чуя, скручиваясь в своём положении. Осаму развернулся к нему полностью и склонился к уху. — Ты в курсе, что как минимум я тебя слышу, так что, думаю, остальные тоже? Чуя поравнялся с ним, и так же зрительно игнорировал родителей. В этот раз он додумался сильно склониться к уху, отвечая: — Как думаешь, они нас слышали? Он выпрямился за ответом, но Осаму побегал взглядом и, не приближаясь, просто пожал плечами. — Мальчики? Мать звала их, но они смотрел друг на друга не в состоянии ответить зрительно. — Как у вас дела? Может, вы нам... расскажете уже что-нибудь? — "Что-нибудь"? — переспросил Чуя, но смотрел на Дазая. — О ваших отношениях. Закрепить это более официально, будто мы и без того не знали, но услышать напрямую... Чуя коснулся своей щеки тыльной стороной ладони. Она горела, но он не может слишком уверенно утверждать, что покраснел. И взгляд Дазая не даёт уточнения на этот счёт. — Ну? Расскажешь, может? — натянуто улыбнулся Осаму. — Да понятно же и так. — Что понятно? — Что мы с тобой встречаемся. — А-а. Мы встречаемся? — Да. — Ну, это, наверное, не мне нужно рассказать? Чуя вздохнул и улыбнулся. Он искал в себе силы побороть смущение и посмотреть на родителей. Правда, так и не успел собраться. Оба повернулись на громкий хлопок. В руках миссис Накахары была только что взорванная хлопушка. Конфетти валялось на полу, немного на столе, и одна блёстка на губе Флоренс. Которую она спешно убрала. И отправила парням улыбки. Чуя глупо моргнул. Что это за празднование непонятно чего? Ранее такого не было, а Чуя не впервые знакомил со своей семьёй человека, с которым связан отношениями. Осаму издал непонятный звук, потому Чуя повернулся к нему. Осознавая, что крякнул Осаму от тяжёлой руки, лёгшей на плечо. Он сильно покосился в сторону напора и, обернувшись, посмотрел на обладателя — на Катару. — Ну что, Осаму? Теперь ещё ты будешь виноватым, если что-то выпадет из моих рук. — А? — Он имеет в виду, что мы рады видеть тебя здесь! — улыбнулась миссис Накахара. — И всегда рады увидеться снова. Чуя не всегда знакомит нас. О, я имею в виду... кхм. Забудь. Мы рады познакомиться с тобой. Только у меня остался вопрос. Она посмотрела на Чую, продолжая: — Почему не сказал сразу? Когда встретились первый раз. Только имя назвал, а то, что он твой парень не рассказал! — Э-э... — Чуя поморгал. Хлопушка. — Думаю, дело в том, что мы устали после перелёта, — ответил Осаму. Щёлк. "Да. Я помогу тебе." — Оу. Могу понять, но это всё же... Хлопок. Взрыв хлопушки. "Поехали со мной в Колорадо" — ...и голова была забита мыслями о погоде. Не растерять багаж. Вылетело из головы. Не слишком удачный момент, чтобы запоминать всё... Хлопок. "Твой отец — адвокат?" — ...не знаю, вроде... Взрыв хлопушки. "Мы встречаемся?" — ...ты в порядке, Чуя? Щёлк. — Простите, — Чуя поднялся и стремительно вылетел из комнаты. Осаму подался вперёд, провожая его глазами. Он был растерян. Они с его матерью обсудили трудности перелёта, но Чуя будто отключился от реальности и теперь... Осаму бегал взглядом, размышляя, должен ли пойти за ним. Ничего не случилось, разве что..."Я порезал себя во время ломки"
...могло бы. — Осаму? Он обернулся на позвавшего его Катару. — Мм... тостерная — это вроде заведение, где всё в тостах, их продают и со сладким, и с обычными бутербродами? А на складе, вроде, много тостеров на запас? — Что?.. — её не было здесь во время обсуждения. Осаму не смог натянуть улыбку, но покивал. — Да... Да, тостерная — это именно такое заведение... — Я не стал говорить, чтобы Чуя не чувствовал себя глупо. Но теперь ты в курсе, что я понял. Так что, иди, расскажи ему. — М? — Иди к нему и расскажи, что такое тостерная. — А-а-а, — Осаму покивал и скривился от стрельнувшей боли в пояснице, поднимаясь. — Точно. Теперь ему можно рассказать. Ага. — Что за тостерная? — но это Осаму слышал уже за спиной. Осаму стоял возле двери в ванную. Он нерешительно занёс руку, чтобы постучать. Но помедлил и потянул дверь — она оказалась открытой. Осаму вошёл, замечая Чую стоящим над раковиной и роняющим в неё слёзы. Осаму закрыл дверь и провернул защёлку. Вздохнув, он остался стоять возле двери, не сокращая расстояние. — И чё ты пошёл за истеричным придурком? — А чё истеричный придурок не закрылся? Чтобы за ним не ходил никто? Чуя хмыкнул. Он не понимал взгляд, наблюдая, как жидкость из его глаз каплями падает в раковину. — Что с тобой, Чуя? Тебе плохо? — Что со мной? — Чуя шмыгнул носом и поднял голову, смотря в отражение. — Много чего. И всё не так. — "Много чего" — просто потрясающий ответ— — Почему ты здесь? — перебил Чуя, поворачивая голову. Осаму даже растерялся. — Что?.. — Что? — Чуя хмыкнул. — Я просто понял, как это вышло. — Как вышло что, Чуя, прекрати говорить загадками?! Чуя оттолкнулся ладонями от раковины и сократил расстояние. Осаму бегал взглядом, сканируя его, приближающегося. — Иди и скажи ему. О, ну конечно. Отец только что сам говорил, чтобы Осаму пошёл рассказывать вещи ему. — Зачем? — Осаму с тяжестью сглотнул. — Расскажи ему, почему ты подобрал его сына. — Это ужасная формулировка— — Заткнись! Это правда. Это настоящая формулировка. Ты здесь потому что я тебя позвал, но... если бы не мой отец... ты понимаешь, что это... сложно даже считать нашими отношениями? Осаму нахмурился. — Ты с ума сошёл. — Дело в моём отце, вот и всё, — усмехнулся Чуя. По его щекам неизменно бежали слёзы. — Будет справедливо, если я тебя сейчас ударю? — Будет справедливо признать, что это так, потом пойти и рассказать всё моему отцу. Или это сделать мне? — Чуя! — Что?! Но это была пауза. Осаму смотрел в голубые глаза, которые не переставали плакать. Чуя смотрел твёрдо, пока солёная жидкость огибала его щёки. Осаму вздохнул и поймал его лицо ладонями, пальцами протирая щёки. Чуя попытался отвернулся, но Осаму усилил хватку, удерживая. — Посмотри на меня! Чуя отвёл взгляд и продолжил попытки отвернуться, пока его подбородок трясся. — Посмотри на меня и послушай! Ты не прав, вот что. — Сука, — Чуя хмыкнул в попытке не доверяющей усмешки. Он посмотрел наверх и поморгал, после сталкивая взгляды. — Ну? И в чём же я "не прав"? — Послушай. Я не стал сдавать тебя, да. И согласился помочь тебе, да. Всё это из-за того, что твой отец помог мне в своё время. — Вот именно... — Чуя начал давиться воздухом в следующем слёзном приступе. — Но! — Осаму внимательно смотрел в глаза и понизил тон. — Он не причём, если мы говорим о том, что я влюбился в тебя. Он не касается наших нынешних отношений. Чуя молчал, смотря в ответ. — Он — причина, по которой я тебя не сдал и начал помогать. Но не следствие того, что мы имеем сейчас. Понимаешь? Чуя неуверенно кивнул, и Осаму повторил. — Причина, но не следствие. Причина его свободы и молчания, но не следствие отношений. Причина, но не следствие. Спасибо, что выслушал.