༒
Это было празднование. Они прилетели немного заранее, потому что удалось закрыть сессию, и всё было в порядке, они уже провели несколько совестных дней каникул, но теперь пришло время пить за Рождество. Осаму посмотрелся в зеркало и поправил голубую рубашку. Он рассмотрел себя, прикидывая, достаточно ли он праздничный для встречи Рождества и достаточно ли он презентабельный для родителей его парня. Он внимательно пялился и даже счистил с плеча несуществующую пыль, совсем не ожидая... Чуя просто нахер сбил его с ног. Чуя прыгнул, прыг-нул на него! Осаму безвольно попятился по инерции в сторону, ругаясь от неожиданности. Чуя посмеялся и качал его на месте, не отпуская. Осаму удержался на ногах, но то правда было чудо. — Ты... — он перевёл дыхание, стараясь оправиться после неожиданного нападения. — Ты сошёл с ума, Чуя?! Чуя отлип насколько-то, просто чтобы видеть его лицо, но руки продолжали цепко держать Дазая в объятиях. Чуя улыбался и смотрел в глаза. — Да-а... сошёл. Ты свёл меня с ума. Ты выглядишь невероятно хорошо, я даже подумал... спрятать тебя от всех и рассматривать часами... — Спрятать в гробу после непережитого инфаркта и пялиться на труп? Некрофилия — так себе фетиш, если что. А я правда чуть не сдох. Чуя надул губы, изучая лицо. — Какой пугливый... Ну, малыш, не ворчи... — Я не ворчал. Просто пытаюсь, типа, вернуться в реальность, а то ты меня оттуда выбросил своим порывом снести в сторону и прыгнуть. Чуя смочил губы и выпрямился. Он укусил нижнюю губу, пока его ладони проехали по рубашке Дазая, останавливаясь на сосках, которые Чуя принялся перебираться подушечками пальцев. — Ну прости... Я могу извиниться... Осаму опустил взгляд, чтобы проследить за бессовестными руками Накахары. Он поднял бровь, снова сталкивая взгляды, и Чуя быстро улыбнулся, продолжая поглаживать его через рубашку. — Ты чего? — Я хочу тебя... Осаму хмыкнул и улыбнулся, переспрашивая: — Прямо сейчас? — Всегда, — подмигнул Чуя, после коротко смеясь. — Но прямо сейчас, пока ты выглядишь так... о. боже. мой. — Чуя, — Осаму приблизился, и Чуя, вероятно, решил, что это будет поцелуй, но не-а, таких планов у Дазая не было: — Нас ждут внизу, у тебя нет ни грамма совести. Чуя сглотнул, пялясь на губы: вот они, так близко, прям рядом с его лицом... Чуя облизнул свои и поднял глаза в карие. — Нет, малыш. Мы, во-первых, не успеем слишком быстро, а во-вторых... мне ещё весь вечер как-то смотреть в глаза твоим родителям. Чуя затянуто облизнулся снова и задумчиво промычал. — Ну... Ты же не будешь смотреть в глаза, отгоняя мысль типа: "чёрт, несколько минут назад я поимел вашего сына...". Мы можем по-быстрому. Прям совсем быстрому... — Это вообще возможно? — нахмурился Осаму. — М? — Чуя вскинул брови. Осаму помедлил и даже отвёл взгляд. — То, что ты сейчас сказал... Ну. Я имею в виду... Ты бы согласился? — Хочешь предложить поменяться? — Чуя широко улыбнулся, и Осаму снова посмотрел ему в глаза. — Думаю, я хотел бы попробовать это с тобой. Ты не против? Чуя не переставал улыбаться. Он внезапно вспомнил момент, когда решал вопрос с приездом сюда и Осаму пришёл извиняться за свои пьяные грубости. Тогда Осаму поцапался с Лиамом и, будучи стабильно перебитым, крикнул:"— Заткнись, пока я говорю!"
Чуя вспомнил это, и разряд тока прошёл через его тело. Не убирая улыбки, он зубами поймал нижнюю губу и какое-то время просто пялился в ответ. — Ты хочешь поиметь меня? — Я ж так и сказал, — хмыкнул Осаму. Чуя спустился ладонями вниз и, добравшись до рубашки, поднял её пальцами. Его бессовестные пальцы стремились к ремню, что поддерживал чёрные джинсы, пока Чуя подался ближе, выдыхая возле губ: — Чёрт возьми, да, я тоже хочу этого, — он наклонил голову, отставляя смазанный поцелуй на щеке, и тихо затараторил в ухо: — Чёрт, Осаму, я так завёлся... — Чуя... — Осаму отпрянул, убирая руки. — Нет, Чуя. — Но... — Чуя смотрел растерянно и грустно, Дазая невероятно развеселило такое выражение его лица. — Ну-ка не смейся... Не даёшь, не берёшь, что ты за человек такой... Осаму насильно остановил порыв смеха, чтобы напомнить: — Нам нужно спуститься к твоим родителям. — Мы могли бы... а потом спуститься. Или ты думаешь, они куда-то убегают? Осаму изучил бордовую рубашку Накахары, частично заправленную за пояс чёрных джинсов с кожаными вставками, и ремень, на котором весь выбор одежды держался. Он был настроен сбить с Накахары возбуждение и перевёл тему. — Кожаная часть джинсов прилипнет к ногам от мороза, когда мы выйдем на улицу... Не самый лучший выбор. — Тогда сними их с меня нахер! Осаму, я хочу тебя, какие кожаные джинсы, о чём ты?! — О том, что... — Осаму подошёл ближе и щёлкнул Чуе по носу. — Нам пора спускаться. И прошёл мимо, к двери. Чуя смотрел вслед, раздражённо фыркая. — Ты плохой человек. Тебе зачтётся это на перепутье! — Не парься, я уже был в аду, — Осаму открыл дверь и обернулся, поправляя очки. — Идём, Чуя. И не злись на меня. Думаю, у нас есть время. Чуя был недовольным, потому слишком резким движением выправил рубашку, разглаживая её. Он отвёл взгляд наверх, стараясь размышлять о чём угодно, что не похоже на его чертовски сексуального парня. После они спустились, но продвинуться в гостиную дальше порога не получилось. Они оба вздрогнули, замирая, после громкого возгласа матери Чуи. — О нет! Стойте. Не-нет, у вас просто нет выбора. Чуя замедленно моргнул, смотря на неё, расположившуюся на полу ровно напротив двери. Он так же неторопливо моргнул в сторону Дазая, получая ответом нахмуренные в непонимании брови. — Ничего не поделать, это очень строгое правило... Его выполнение обязательно! Чуя изучил Дазая, ни в какой мере не начиная понимать слова матери. Что за правило? Отец прочистил горло, и Чуя перевёл на него взгляд. Отец указал пальцем наверх, куда-то выше головы, которую Чуя сразу запрокинул, чтобы проследить за подсказкой. Чуя посмеялся и теперь ему было несколько неловко возвращать взгляд на Дазая. Тем не менее, он сделал это, отмечая смущённую улыбку. Над их головами, над дверью в гостиную, — омела. — Я предупредила! Вы не отвертитесь, можно не стараться. Касается всех влюблённых. Осаму надел очки перед выходом из комнаты, аргументируя это тем, что придётся рассматривать надписи подарков. Теперь они были его спасательным элементом, пусть Чуя прекрасно понимал, что Осаму поправляет очки, чтобы скрыть волнение. Да, это немного... немного волнует, если попытаться вдаваться в незнакомое место и родителей любимого человека, да, это не слишком просто... Поэтому Чуя взял это на себя. Он подался ближе и чмокнул в губы, коротко, но вовремя получая ответ. Осаму сориентировался, но Чуя даже бы и не подумал допускать, что могло выйти иначе. Осаму мобильный. Осаму умеет подстраиваться. Осаму на самом деле... Чуе пришлось бросить размышления, чтобы не завестись снова. Теперь у них точно нет такой возможности, и возбуждение сыграет злую шутку исключительно с ним. — Это всё? — Да, мам, это всё, не смущай моего парня, — Чуя кивнул в сторону, намекая пройти дальше. — А смущается только он? — Чуя смутился первым, — ответил Осаму, пробираясь следом. — Неправда! — Чуя вскинул брови и развернулся, чтобы поспорить, но Осаму уже приземлялся на пол. — Правда, — Осаму вздохнул и улыбнулся матери Чуи, поясняя свои слова: — Слишком хорошее воспитание. — Ох... — она улыбнулась в ответ. — Ммм... То есть, ты готов выставить меня смущённым, чтобы дать комплимент моим родителям. Хитро. Хитро, но нам придётся обсудить значение слова "смущён". — Не возникай там, — Осаму потянул Чую за руку вниз, к себе. — Иди сюда. — Я уже здесь, — фыркнул Чуя, усаживаясь удобнее. Они приземлились на полу, напротив родителей. Это не то чтобы была традиция в той степени, в которой принято считать, но разве можно найти более удобное место для обмена подарками? — Который час? — Чуя нетерпеливо хлопнул ладонями по полу и выпрямил спину. Отец пальцем указал на рядом стоящие настольные часы, вроде "вон там время, посмотри сам". Вроде, потому что с момента появления парней он так и не сказал ни слова. Чуя проследил, понимая время, но нахмурился и решил докопаться до отца за молчаливость: — Ты... всё в порядке? Молчишь просто. Язык во рту, не съел ведь? — Не съел, — коротко ответил отец, после перебрасывая взгляд: — Осаму. — Да, сэр? — Не называй меня так. Осаму был выбил из колеи, что явно отразилось в выражении его лица: внимательность к обращению треснула растерянным взглядом, который он через секунду адресовал Чуе. После, правда, спрятал в пол и промолчал. — Я имею в виду... Как бы ты хотел обращаться ко мне? Осаму оставил паузу. Подняв голову, он натянуто усмехнулся и пожал плечом. — Думаю, так, как обращался. — Тогда оставь. Всё в порядке. Твоё право. У тебя много прав, в курсе? Осаму задержался в его глазах. В голове перещёлкнуло туманным воспоминанием, и Осаму, кажется, перестал дышать, просматривая его.Это было даже не его место. Он просто приземлился, лихорадочно перелистывая бумаги. Беглый взгляд стремительно намокающих глаз отказывался доносить получаемую информацию в мозг. — Нет-нет-нет... Ну какой же ёбаный бред... Просто ёбаный бред... Плечи дрогнули. Осаму подавился воздухом, накопленным где-то в горле. Он снял очки, прикладывая руку ко лбу. Он поджал губы, стараясь не разреветься в очередную истерику, но коротко вскрикнул от непонимания, от несправедливости, от увиденных материалов, которые сулили... Осаму хлопнул по столу кулаком, он не заметил, когда пальцы перестали держать дужку. Заметил это только мимо проходящий человек. Подняв, он выпрямился и обратился к Дазаю: — Приятель? Твои очки. Осаму перевёл на него мокрый взгляд. И рассмеялся, ломаными попытками пытаясь восстановить дыхание: — Затолкай их себе в задницу и продолжай оправдывать грёбаного убийцу, мудила! — стиснув листы к краю стола, он отобрал очки. — Твои бумажки. Подавитесь ими на пару с моим психованным папашей, ясно?! Вроде как, после он оттолкнул его и вылетел из помещения.
Но Осаму... он не был в том состоянии, чтобы запомнить, чтобы уловить это, как элемент, по которому его можно... Осаму быстрым движением снял очки и неизменно смотрел в ответ. Наверняка глуповатым, растерянным взглядом, выражающим осознание. — Пап?.. — нарушил наступившую тишину Чуя. — М? Я просто подумал, что мы достаточно сблизились, раз отмечаем все вместе. — Херня же, — Чуя осёкся и метнул взгляд на мать. — Прости. — Я ничего не сказала. Это так, он не получил укора, но и комментировать не стал. Он просто продолжил обращаться к отцу: — Как это понимать? И тогда Осаму взял дело в свои руки. Он осторожно хлопнул Чуе по плечу и приблизился к уху. Чуя обернулся на хлопок, поэтому, когда Осаму наклонялся, они чуть не столкнулись, пусть и благополучно разошлись в разные стороны: Чуя застыл, внимательно слушая, что Осаму собрался сказать ему. — Он меня узнал. Теперь точно... Из-за очков. Осаму отстранился, замечая в Чуе долю растерянности, которую он сразу попытался придавить. Чуя покивал и, коротко покосившись в сторону родителей, в тон наклонился к уху. — Но это ведь... не проблема? Я имею в виду, вы же... — Уверен, что нет. Всё норм. Они шептались, и это не было вежливо. — Мы — не декорация! — как-то обиженно сказала мать Чуи. — Прости, — Чуя улыбнулся ей, отлипая от Дазая. — Мы просто... нам нужно было кое-что обсудить. Он, правда, снова посмотрел на Дазая, хмурясь: — Куда ты его поставил? — Я?! — Осаму едва подавил логичное «его — это кого?». Он в упор не понимал, что спросил Чуя. — Да, точно. Это была моя забота. — Чуя изучил ёлку и простонал: — Так далеко. Я не хочу подниматься... Решение проблемы ленивости подкинул его отец: — Подползи, куда тебе там надо. — Я ведь так и сделаю, — Чуя выгнул бровь. — Вперёд. Я и не шутил. — Наверное, вы все решили, что я буду декорацией... — Мам, — Чуя молниеносно перевёл на неё взгляд: — Осаму сказал не вдаваться в это, пока празднуем. С обращениями позже, ладно? Он просто напомнил... что... в общем, это... я пополз. Чуя упёрся на ладони. Он действительно ползком обогнул ёлку, стараясь не заходить слишком далеко, чтобы не возвращаться с грузом слишком долго. Вытянув мешок, он поволок его по полу до их настоящего местонахождения. Выглядел он достаточно... хорошо, чтобы напряжение между собравшимися насколько-то сбросилось смехом. Чуя дополз и продемонстрировал мешок. — Вот. Осаму купил и привёз подарки. Я ничего ему об этом не говорил. — он закинул руку на дальнее плечо Дазая и сжал его щёки, демонстрируя получившееся родителям. — Пожалуйста. Главный инициатор. — Эй, фто ты— — Тебе не стоило делать это! Осаму был занят тем, чтобы выбраться из цепкой хватки, потому не сразу ответил матери человека, который никак не торопился оставлять его щёки в покое. Когда это получилось, он слегка нахмурился и смотрел недоумевающе: — Простите, "не стоило"? В смысле? Я прекрасно знал, что буду праздновать с вами. Просто подготовился. Это абсолютно нормально— — Но ты ведь... Но, послушай, это не было твоей обязанностью, совсем нет... — Этот парень самостоятельный в том, что ему делать, — встрял отец, и Осаму перебросил на него взгляд. Да, он был прав. Но Осаму не успел ответить. — Может, просто примем это так, как есть? — Чуя поднял бровь, осматривая всех присутствующих. — Это было его решением. Оно уже исполнено. — Да, мы могли бы это опустить? — Осаму кивнул и отправил улыбку его матери. — Ох... Конечно. — она ладонью постучала по плечу мужа, и тот, кряхтя, вытянул из-за дивана оставшиеся мешки. И теперь все подарки собрались в кругу, готовые быть подаренными. Да, конечно, знание о том, что Осаму обеспечивает себя сам, достаточно смутило взрослого человека..."У меня нет машины. Потому что я на неё не заработал."
Было бы неправильно требовать от него что-либо. Вместе с тем, Осаму убеждён, что и противится уже сделанному — так же неправильно. Пусть то можно было свалить на дежурную вежливость. "О, нет-нет, конечно, не стоило", ну, само собой, ага. Впрочем, помимо того, как Осаму перебивается от зарплаты и стипендии до зарплаты и стипендии... Ему внезапно прилетели деньги. С момента, как Осаму сказал, что не успевает осознать это, ничего не изменилось. Его избили на почве неправильных выводов, после, в качестве извинений... Это звучит странно, если попытаться осмыслить, но осмысливать мешает Чуя. Буквально мешает. Чуя остановил руку на плече Дазая и опустил подбородок на ладонь, внимательно изучая, будто никогда не видел. Осаму повернул голову и пожал плечом, на котором развалился Чуя. — М? — Ничего. Просто рад, что ты здесь. — Я рад, что ты позволил мне быть здесь, — шёпотом ответил Осаму. Чуя слегка нахмурился, и Осаму, не поднимая интонации, пояснил: — Ты не подвёл меня в тот раз. — И больше ни разу, — Чуя шире раскрыл глаза для убедительности; он тоже был тихим. — Обещаю. Осаму улыбнулся. — Я верю в это, — ответил он и толкнул его нос своим, улыбаясь. Чуя смущённо улыбался открытости жеста, когда отлип от Дазая. Он повернулся к родителям и повторно хлопнул по полу, напоминая: — Подарки! — О нет... секунду... где мои хлопушки? Чуя перевёл на мать обеспокоенный взгляд, но не смог бы ответить на вопрос. Это явно тормозило празднование. — А где они были? Чуя посмотрел на отца. Он теперь... просто метался взглядом. — В кармане куртки. Мне нужно было спрятать их в тот вечер, когда мы вернулись с горнолыжной прогулки... — И куда потом? — Не помню. Совсем не помню... Отец поднялся, и Чуя проводил его взглядом, потому что он ушёл... ну, на поиски хлопушек? — То есть... — вслух начал рассуждать Осаму, и теперь Чуя смотрел на него. — Он... просто пошёл искать брошенные непонятно где хлопушки. Я имею в виду, просьба ведь не прозвучала. — Мне необязательно произносить половину просьб, чтобы они были исполнены, — обращаясь к нему, она прикрыла губы со стороны, будто бы делилась секретной информацией. — Вы с ним в чём-то похожи, — Чуя снова перекинул руку на плечо Дазая и улыбался. — Например? — Осаму нахмурился, поворачивая голову. Он не то чтобы был готов сходу согласиться с утверждением. Чуя задумчиво промычал, но ответил быстро. — Как минимум, пакет на ручке комнаты. Я не говорил ничего такого. Я в принципе не знал, что ты мог бы сделать это. Ну и недавно. Когда ты пошёл за мной— — Жа-аль, конечно! — перебил Осаму. — Что прямо сейчас над нами нет омелы... Чуя действительно замолчал, как планировал Осаму, но смотрел непонимающе. Осаму приложил палец к его губам, — раз омелы над ними нет и он не может заставить его замолчать так! — и покачал головой. — Не-а. Никаких сравнений. Никаких таких имел в виду Осаму. Чуя же не дурень, так прямо говорить: "спасибочки, что принёс мне пакет лекарств, чтобы я не подох от ломки, ты классный"? Как оказалось, Чуя всё же... — Пожалуйста. О. Вот и хлопушки. Дальше по озвученному Чуей плану. Подарки — стол. Из радио доносилась музыка. Чуя повторно напомнил отцу, что больше не пьёт. Осаму же от алкоголя не отказывался. Ещё бы он отказывался. Не-а, не в этом случае, не с этим парнем! Осаму честно и много пил за каждую хорошую вещь в этом году, потому уже на запуске салюта держался за Чую. Как за непоколебимый столб. Чуя не ворчал. Поддерживал порывы смеха не меньше, чем люди под некоторыми градусами. На воздухе с такой низкой температурой Осаму заметно протрезвел. И чувствовал себя куда лучше, чем немного ранее, когда все танцевали в гостиной. Ему тогда требовалось присаживаться на диван время от времени. Хлопнув остатки из стакана на столе, он, конечно, присоединялся снова. Он запомнит этот день с той же яркостью, что в принципе проведённое здесь время. Несмотря на нескромное вливание в себя всего подряд... запомнит. Отец Чуи спросил, пьёт ли Осаму крепкий алкоголь, и он не смог сдержать реакцию усмешки. Потому что "да, ещё как, где мой стакан, а можно с горла?" В любом случае, когда, уставшие от долгой, но весёлой и запоминающейся ночи, все разошлись по комнатам, Осаму чувствовал себя вполне неплохо. Или ему так казалось... ведь также он чувствовал себя чрезвычайно смелым. Не то чтобы он в другое время не отличался этим, но теперь он мог говорить Чуе абсолютно всё, что взбредёт в голову. Так или иначе, на состояние повлиял душ. Отрезвляющий почти полностью. Как минимум, Осаму, стоя под струями воды, в момент вскинул брови и удивлённым взглядом спросил у стены, правда ли Чуя сказал, что не против поменяться. Вроде, это было так. В комнате Осаму поймал Чую за талию и потянул на себя. Чуя успел брякнуть от неожиданности порыва, но с осознанием, что Осаму тянет его к себе, быстро успокоился и пропустил усмешку. Осаму впечатался в его губы своими и перестроил это нелепое столкновение на поцелуй. Чуя мимолётно улыбнулся, отвечая. Осаму склонил голову, ускоряясь в движениях. Он почувствовал, как ладони Накахары вцепились в его плечи, и сжал пальцы на талии. Чуя резко выдохнул, и Осаму разорвал поцелуй. Чуя выглядел ожидающим, но явно не ожидал, что Осаму, не отпуская его, поведёт их ближе к тумбе. Осаму сел на тумбу, устраивая Чую между ног. Чуе, впрочем, не особо много оставалось: Осаму таскал и направлял его, как куклу. Осаму смотрел наверх, в голубые глаза, и повёл ладони вниз, с талии на бёдра. — Не знаю, того же ты мнения или нет, но мы отлично провели время. — Абсолютно, — улыбнулся Чуя. — Я счастлив и... безумно рад, что ты здесь. Ты бы знал, как я нервничал, когда вскрывал тот результат, знал бы, как я хотел улететь обратно, когда ты устроил погром в библиотеке, не желая признавать свою болезнь, ты бы знал, как страшно мне после всего этого разочаровываться в тебе... — Осаму думал, но молчал. Для Накахары он просто улыбался, смотря в глаза. — Ты знаешь... Я всегда буду помнить это Рождество. Просто... — Осаму хмыкнул и помедлил, качая головой. — Просто до этого ни разу не праздновал его... без происшествий. — Что ты имеешь в виду? — Чуя нахмурился. — Я имею в виду... что отец всегда устраивал сцены. Я задумался об этом, пытаясь вспомнить хотя бы одно празднование, которое бы он не испортил, но... не вышло. — Мне очень жаль... Осаму улыбнулся и покачал головой, оглаживая бёдра Накахары. — Ничего. Я пытался сказать, что с тобой и твоей семьёй... было тепло. — Привыкай, — Чуя усмехнулся и столкнул лбы.༒
Осаму ещё в первый день приезда понял, что одной куртки недостаточно. Да, он серьёзно накидывал их на себя две, вторую — объёмную и грязную, Чуи. Чуя в ней возился и в котельной, и в гараже, помогая. Чую в ней невозможно встретить в колледже: её место исключительно здесь, она никогда не покидала Колорадо. Осаму накинул её поверх своей куртки и вышел на перекур. Яркий снег был ослепительно белым, и Осаму зажмурился. Чёрт, ему было не слишком нормально и так: после долгой ночи его мучало похмелье, а тут ещё снег, выжигающий глаза! Голова гудела, руки слегка тряслись, и Осаму подумал, что больше не хочет пить. Когда-либо. Просто подумал, ладно? Он вытянул сигарету из пачки и продул её. Изо рта повалил пар, но ему было скорее хреново от похмелья, чем холодно от низкой температуры. Осаму закурил и свободной рукой запахнул болотно-зелёную куртку своего парня. Ладонью он держал пачку сигарет и зажигалку, предплечьем придерживал запахнутую куртку, чтобы этот запах не распустился. Он смотрел перед собой, когда подвёл сигарету к губам, он смотрел перед собой, когда выдул дым, он смотрел перед собой, когда затянулся снова, он смотрел перед собой... Он смотрел перед собой, когда тяжёлая ладонь легла на его плечо. Он выдержал и не покосился в сторону — натренирован частым повторением жеста. Кажется, тот напор никогда не был нарочным. — Сын женщины-врача и, осуждённого за жестокое убийство жены, инженера. Он смотрел перед собой и выпустил набранный ранее дым через нос. Он смотрел перед собой, когда снег выдавал передвижения Катару, когда он вставал напротив, но Осаму всё ещё не видел его. — Человек, запертый на заднем дворе. Парнишка, видевший всё через стеклянные двери, ведущие на кухню с заднего двора. Ребёнок, подвергшийся тирании со стороны отца. Осаму столкнул взгляды. — Свидетель. Осаму хмыкнул. Рука с сигаретой дрожала, и он не мог бы сказать, чем конкретно это вызвано. — Не подскажешь номер хорошего психотерапевта? Осаму хмыкнул снова — это был его максимум, на большее не хватало сил. Он ещё раз затянулся и отвернулся в сторону, выпуская дым. То ли от уважения, то ли от неловкости так открыто курить. — Я не хожу на терапию. — Как же ты тогда, чёрт возьми, справляешься с этим? Осаму помолчал. Он придерживал куртку одной рукой, второй — курил, и не знал, куда себя деть, типа, руки и так заняты... Он опустил голову и сбросил накопившийся пепел. — Жить надо дальше. Несмотря ни на что. — Он смотрел вниз, не желая менять это. — Вы ведь знаете мотив? Ответ не заставил себя ждать. — Вы с матерью собирались сбежать от него и начать новую жизнь. Осаму поджал губы, пытаясь справиться с накатившими эмоциями. — Получилось только у меня. Наступившую паузу выдержать было трудно. Осаму затянулся ещё раз, но, казалось, он слышал звук горения. И слишком громко выпустил дым. — Не мог и предположить, что мы с тобой ещё хоть раз встретимся. Сколько лет прошло? Осаму поднял голову, снова сталкивая взгляды. — Пять. Прошло пять лет. Катару покивал, рассматривая Дазая. — Пять... Ты изменился. Я никак не мог тебя узнать. "Эй, спросите, как я поживаю. Я встречаюсь с вашим сыном-наркоманом, находящимся сейчас в завязке, всё отлично!" — эти мысли стали причиной усмешки. В остальном Осаму промолчал. — Ты знаешь... Я припоминал, где бы мы могли видеться, и думал, не путаю ли с кем-то. А ты тогда очки снимал, только чтобы глаза протереть. Щёлкнуло, знаешь. — Я так и понял, — вздохнул Осаму. — Почему сам не сказал? — Стыдно было. — Что? Но Осаму пояснил это не сразу. Он отвернулся в сторону и покачал головой, стараясь заставить подбородок перестать так трястись. — Я не знаю, как это объяснить... Мне было стыдно... Говорить, что это я, что я тот человек, которого... которого вы помните из зала суда. — Ты же знаешь, что это не твоя вина? Осаму открыто усмехнулся, пар повалил следом. Он хотел, очень бы хотел взять себя в руки... — Собирайся. — А? — Осаму, нахмурившись, посмотрел на него. — Не думаю, что нам нужно обсуждать это в доме. Поехали, прокатимся. — Вдвоём? — А это касается кого-то ещё? — Катару поднял бровь и направился в дом, на ходу бросая: — Через двадцать минут встретимся в коридоре. Осаму выдул воздух, смотря вслед. Этот разговор должен был быть сложным, но что говорить, если подбородок начал плясать уже сейчас?.. Осаму докурил с трудностями: внезапно поднявшееся волнение принесло с собой тахикардию, и каждая затяжка, отправленная в лёгкие, усугубляла это. Осаму абсолютно, совсем и вообще был против того, что происходило в коридоре спустя двадцать минут. Он и без того еле собрал себя в кучу и оделся к выходу, настраиваясь. Чуя просто закрыл его собой, оставляя за спиной, и кричал на отца. — Нет, он, блять, никуда не поедет! "Чуя, твою псинячью натуру, не лай хотя бы сейчас, это же твой отец!", думал Осаму, но был бессильным. — Иди забери своего буйного сына! — крикнул Катару в сторону. — Нет-нет-нет, ну-ка не трогай мать, разберись со мной сам! По-мужски! Мужик ты или где?! — Ты сейчас сам ведёшь себя, как баба! — крикнул на него Катару, и Осаму открыл рот. Чуя отшатнулся с криком, и Осаму пожалел, что не видел его лица. Но он допускал, что рот его тоже не закрыт. — Он тебе парень, а не собственность! — Вау... — единственное, что сразу ответил Чуя. — Ты переполошился, как курица-наседка, будто Осаму неприкосновенный, и ты заявляешь на него права, знаешь, как женщины на подкаблучников. Ты задушишь его так, своим, блять, каблуком мужских туфель. Достаточно по-мужски?! — Вау, — ёмко повторил Чуя. — Вау, вот как. Мм... Знаешь, я имею на него права. Осаму молниеносно пнул Чую в плечо: он перепугался, что Чуя имеет в виду... их постельные дела, да. Это было бы к месту в каком-нибудь другом случае, это имело бы вес, если чуть-чуть, но изменить контекст. — Не трогай меня! — Чуя полуобернулся, повышая тон на Дазая, и вернулся к разговору: — Он мой парень. Не собственность, да, но я хочу знать, что происходит. Ты пытаешься сказать, что я даже не могу узнать, что происходит, пока это касается моего парня?! Ты... Ты перепутал значения "по-мужски" и "как крыс—" Осаму накрыл его губы ладонью сзади и потянул в сторону. Чуя недовольно промычал, но поддался. Он просто вылавировал из хватки, и Осаму поймал его за руку, отводя за комнату, выступающей стеной отгораживающую выход на террасу, где курит Осаму. Из коридора не видно происходящее здесь. Он откинул Чую к стене, и Чуя даже прошипел, ударившись. Осаму встал напротив и шептал с открытым укором: — Ты как себя ведёшь?! — Хули ты орёшь на меня шёпотом?! — Закрой. Блять. Свой рот. — Осаму расставил отчётливые паузы, не сводя взгляда с голубых глаз. Чуя вскинул брови. — Что?! Ты туда же, да? А может... может ты тогда сам мне объяснишь, что происходит, а, мистер неприкосновенный?! — Ты должен был вспомнить, что я говорил, как ты похож на своего отца своими принципами, и закрыть рот. — На каком основании—? — На том, в котором он убил моего отца-тирана. Чуя широко раскрыл глаза и застыл. Он не моргал вообще, и Осаму не видел, чтобы его грудная клетка вздымалась. Чуя выпал из реальности с услышанным настолько, что просто пялился в ответ, походу, даже не дыша. — Теперь спокойнее поговорим? Чуя пробежал глазами по лицу Дазая и многократно покивал. — Слушай... Твой отец проиграл дело, и моего отца посадили. Нарочно ли он проиграл дело, как думаешь? Чуя неуверенно кивнул. — Правильно. А ты знаешь, сколько отсидел мой отец? Чуя покачал головой. — Два дня, — Осаму улыбнулся, но нормальности в этой улыбке не было. — Он отсидел два дня. Потом к нему в камеру подселил одного чувака... и он прирезал его заточкой. Чуя вздохнул, но прерывать не стал. — Твой отец стоял за этим. Он спланировал и заплатил. Так что, я говорю "твой отец убил моего", имея в виду именно это, пусть он сделал это не своими собственными руками. Ты понимаешь? Ты уловил, что я говорю? Чуя покивал. — Ты расскажешь отцу, как избил Эдварда... и за что? — Что?.. Ты в своём—? — Вот именно, — перебил Осаму. — Как думаешь, какое у него количество желания, тебя посвящать в наши дела? Как думаешь, когда и от кого ты бы узнал это, если не здесь и сейчас? Пять лет прошло, Чуя, пять, ты знал? Чуя ошарашенно покачал головой. — Теперь ты знаешь, "что происходит"? На этом мы сошлись? Чуя кивнул. — А теперь не лезь. Мы уехали. Осаму быстро пошагал обратно. Чуя потупил, пытаясь успокоить потерянный взгляд и посмотреть куда-либо, кроме как перед собой. Он не спешно вышел в коридор тоже. Осаму уже одевался. Он заметил Чую и слишком на скорую руку обмотал шарф вокруг шеи. — Подожду на улице, — бросил он, открывая дверь. Чуе не осталось ничего, кроме как смотреть вслед, не имея ни возможности, ни желания догнать его. Он перевёл взгляд ровно в глаза отца. В таком молчаливом положении они и простояли, пока Чуя осознавал услышанное. Катару только тяжело вздохнул и, собравшись, молча покинул дом. Чуя проводил глазами и его, уже в пустоту коридора заверяя: — Я закроюсь. Чтобы сильный порыв северного ветра не откинул дверь и не ворвался в дом, хлестая своим языком всё подряд по пути, да?༒
Чуя старался держать себя в руках, когда услышал, как открылась дверь. Он пытался, вроде, состроить беспечность, ведь так призывал сделать Осаму, правда? Он, конечно, вышел в коридор, навстречу, но старался сильно не торопиться. Осаму отнял ладонь от лица как раз в тот момент, когда Чуя заметил его. Осаму отвернулся и принялся раздеваться, бросая вещи на вешалку. Он шмыгнул носом и избегал контакта с Чуей. Чуя скрестил руки на груди, наблюдая за ним. — Ты плачешь? Осаму замер, неизменно стоя к нему спиной. Он вздохнул и бесполезно поправил шарф, брошенный на вешалку аккуратнее всего. — Если он что-то не то тебе сказал, я с ним поговорю. Осаму хмыкнул. Он, не разворачиваясь, снял с вешалки ту куртку Чуи и накинул её, как единственную. Чуя нервно сглотнул: он мог бы понять, что Осаму обижен на него, но не мог принять такой основательный игнор. Он тяжело вздохнул, но в тот же момент Осаму развернулся и сократил расстояние. Осаму пошарил по карманам, нащупывая пачку, и коротко кивнул в сторону: — Пойдём покурим? — Да пошли, — Чуя пожал плечом и оделся тоже. Это скорее сход с террасы, чем выход на общественную территорию. Чуя подумал об этом, просто чтобы подумать о чём-то, пока шёл за Дазаем. Подумать о чём-то, что никак не было бы связано с Дазаем и тем, что он недавно узнал. Просто чтобы не нервничать, да. Осаму подкурил и запахнул куртку, придерживая запах одной рукой. Он курил в сторону, вероятно, всё ещё чтобы не смотреть на Чую. Чуя ожидающе вздохнул. — Покурить не хочешь? — Осаму повернул голову. Чуя не ответил, смотря на него в упор, и Осаму протянул ему свою недокуренную сигарету. Чуя помедлил, но принял. — А мне, что... надо перекурить? Осаму не ответил. Он снова отвернулся и отдал внимание подкуриванию новой сигареты. Чуя медленно подвёл принятую к губам и крепко затянулся. Он смотрел на Дазая, наблюдая, как беспечно он смотрит в никуда, сбрасывая пепел. — Рождество было клёвым, да? — спросил Осаму. Чуя нахмурился и затянулся ещё раз. Он выдул через нос, кивая, пусть самому себе, раз Осаму всё ещё не смотрел на него. — Ну да. — Спасибо тебе за него. И за то, что в принципе позвал. — Какого чёрта? Осаму усмехнулся и промолчал. — Осаму, мне нихера не смешно. Каникулы продолжаются, у нас ещё есть время, да ты сам говорил, что оно у нас есть, какого чёрта—? — Прости. Чуя протяжно вдохнул, готовясь к плохим, плохим новостям. Он теперь был благодарен за сигарету и часто обращался к ней. — Чуя, ты помнишь моего соседа по комнате? Он нахмурился и посмотрел по сторонам, вспоминая его имя. — Оскар, блять? — Оскар, — кивнул Осаму. — А сообщение... по радио о крушении самолёта? Помнишь? — Нет. — Мы тогда все собрались в гостиной. Радио стояло на столе, хотя обычно оно наверху камина. И там говорили о крушении, в котором никто не выжил— — Ты что пытаешься сказать? Не мотай мне нервы, давай резко, как сход лавины, ну, чтобы ещё и тематически. Осаму усмехнулся. Он смочил губы, что, честно говоря, так себе идея на таком холоде. Он постучал по сигарете, сбрасывая пепел, и наконец посмотрел на Чую. — Я должен улететь. Сегодня. Чуя сглотнул и забегал глазами. Он был в той степени раздавленным, какую можно было в нём прочитать. Это была действительно плохая новость. — Похороны? — Похороны, — вздохнул Осаму. — В том самолёте... была мать Оскара. — Блять... Осаму покивал, соглашаясь с ругательством. — Я ещё когда услышал новость, вспомнил... что они часто перебираются между этими штатами. Ты помнишь, когда это произошло? Оскар сказал, что не стал звонить перед Рождеством, чтобы не мешать празднованию. Что за тип... — Теперь ты бежишь к нему, чтобы стать мокрой подушкой? Осаму нахмурился, рассматривая Чую с явным недовольством. — Что за намёк? — Ну типа... Раз сразу не позвонил, может, ты ему не так уж и нужен? — А? Что?! — Осаму неожиданно рассмеялся; его лицо почти пропадало за количеством вырывающегося пара. — М. Осаму взорвался, теряя порыв смеха в нули: — Это твоя реакция?! "Пошёл бы он нахер, раз не позвонил сразу"?! — Я сказал не так. — Но я так это услышал! — Я не ответственный за херню, которую ты додумываешь. — Нет-нет, Чуя, окей, я принимаю это, как скажешь!.. — Истеричка, блять... — М-м. Нет. Нет, я даже не истерю, просто... просто ты... эй, давай я спрошу ещё раз. Ты меня любишь? — Что за вопрос... — Чуя поднял брови и покачал головой. — Да, я тебя люблю. — А ты не подумал... что, если бы Оскар не успел, человека, которого ты любишь, не было бы, ты бы его не любил, потому что такой гнил бы уже в земле! — Чёрт, ладно, давай без лавины, я не вывезу... Осаму хмыкнул. Он затянулся ещё пару раз и отнёс сигарету к мусорке. — Значит... Значит, что тебе рассказать? Рассказать тебе, как Оскар нашёл меня в ванной нашей комнаты, как он, пока ехала скорая, вытаскивал мою рвоту изо рта, чтобы я не захлебнулся, или, может, тебе интересно, как он был единственным, кто пришёл ко мне, когда меня откачали, чтобы проводить до кампуса?! Рассказать, как меня могли не откачать?! — Передоз? — Передоз! Да ты же, чёрт возьми, знал, что я пытался покончить с собой! Неужели ты не подумал, благодаря кому мои попытки остались попытками?! — Оскар... — Оскар! И он, теперь он в яме своего морального состояния, и ты чё, думаешь, я брошу его?! Ты думаешь, я смогу, типа, тусоваться здесь с твоими предками и трахаться с тобой, зная, что человек, который спас меня, вообще не в порядке, вот и не близко?! — Остынь... Я ж не знал. — Теперь знаешь! — Не ори на меня! Осаму замолчал. Он побегал глазами, но мрачность с его лица никуда не делась. — Причину спрашивал, — сказал он, и Чуя заинтересованно поднял брови. Это правда, он действительно спрашивал причину, потому что... Осаму отрицал, что дело было только в обвинениях. — Оскар помог мне с этим. — Тоже грохнул кого-то? — уже устало спросил Чуя. — Нет, — усмехнулся Осаму. — Но... Но было бы круто. Так мы просто... Обвели его вокруг пальца. — "Его"? — Мой... — Осаму запнулся и перевёл дыхание. — Мой дядя. Брат отца. Он... Он звонил мне и... хотел найти. — И? — А я до смерти не хотел его видеть. Осаму смотрел в глаза, и Чуя сложил услышанное. Два на два, конечно, не слишком сложно, но всё же... Осаму тяжело сглотнул, прежде чем продолжить. — Он сказал, что сам найдёт меня, как нашёл уже мой номер. Это был звонок. И я... я попытался сбежать. Вообще. Из этой жизни типа, понял? Так уж пусть находит. Вроде, я-то уже под землёй, мне похер, кто там чё от меня хочет. — Но? — Но. Оскар нашёл какого-то парня с информационного факультета... — Осаму помедлил, посмотрел на Чую и усмехнулся: — Привет. — Привет, — Чуя приподнял уголок губ, но это стоило труда. — Ага. Я оттуда же. И что дальше? — Короче, благодаря кому-то с твоего факультета мы нашли его местонахождение. Оскар махинациями отправил ему письмо по почте. Наверняка дядя на тот адрес сразу и поехал. — И? — Ну, — Осаму вздохнул и покачался на месте в сомнениях. — Ну, я надеюсь, что его там и грохнули. Это гетто. Но, вообще-то, более вероятный вариант в том, что... ему сказали, что я мёртв. В любом случае... Больше он меня не беспокоил. — Угу. — Оскар предлагал поменять номер, но в чём смысл? Если он жив и найдёт место учёбы... номер не спасёт. А если в подстроенное он всё же не поверил, то ждать предупреждения стоит именно с этого телефона. Мы его провели. Могу считать, что вполне удачно. Он туповат и у него без того куча дел. Он сидел. Так, к слову. Вот такая сказочная история. — Шик. — А ты... Ты предлагал кинуть Оскара. Что скажешь теперь, зная, сколько он сделал для меня? — Пожелаю удачного полёта и чмокну в щёку. Пойдёт? Осаму улыбнулся, рассматривая Чую, который всё ещё был омрачён новостью, но теперь хотя бы понимал и принимал. — Нет. В щёку — не пойдёт. — А ты не боишься примёрзнуть ко мне? — Чуя сократил расстояние, но намекающе остановился возле губ. — Если бы я был трусом, я бы не летал на самолётах, — Осаму заигрывающе приподнял бровь. — Но ты же знаешь, что я не живу в Колорадо? Чуя фыркнул, развивая от себя облако пара, и прижался губами. Осаму первый распустил столкновение и обнимал нижнюю губу. Чуя целовал аккуратно, вокруг витал пар, а холодно почему-то от низкой температуры становилось внутренним органам. Потому поцелуй был не слишком долгим. Отстранившись, Чуя вздохнул и отвёл взгляд. — Ну что ещё, малыш? — Я буду скучать. — Я тоже, — Осаму подался вперёд, коротко чмокнув Чую в губы. — Ты можешь предупредить родителей о моём отъезде сам? Думаю... я не смогу выразить это в достаточной степени. — Не проблема. — Круто, — Осаму приподнял уголок губ, но Чуя неизменно выглядел плохо. — Эй. Я буду звонить, остаётся надеяться на связь, да? — Угу. — Пойду соберу вещи, — Осаму щёлкнул по носу и прошёл дальше, в сторону дома. Чуя резко обернулся за ним: — Нет! Осаму остановился и нахмурился. — Что? — Стой! Стой... Чуя замолчал и занервничал, что выдавали его руки, которые он никак не мог успокоить, его полуобороты от того же незнания, куда себя деть, и эта затянувшаяся пауза. Осаму стоял, хмурившись сильнее с каждой секундой молчания, и его догнали слова Оскара в тот день, когда Лео попросил придержать шмотки."— Но ты в курсе, приятель, как часто наркоту в вещи заматывают?"
— Я пойду с тобой! — выпалил Чуя на выдохе. — Ну, помогу... Что за херня? Осаму даже растерялся на мгновения. Он хмыкнул и осмотрелся, прежде чем ответить. — Не-а. Нет, Чуя, тебе незачем делать это. Ты сказал, предупредить родителей — не проблема, разберись с этим. — Разберусь! Просто— — Сейчас. Чуя покачался на месте, от него развеялось облако холода. — Я сделаю это, но... — А ты помнишь... что твой отец утром просил тебя сделать какую-то драйверную настройку на компьютере в библиотеке? Я сомневаюсь, что ты сделал это за то время, что нас не было. Он сомневается, потому что Чуя наверняка сидел и выжидал их возвращения. Как пёс, ага. Он почти уверен в этом. — Блять... — Чуя вздохнул. — Точно... Но... Это подождёт! Осаму сократил расстояние и пощёлкал пальцами перед его лицом: — Ты в себе? Я говорю, мне не нужна помощь такого плана. Тебе есть, чем заняться, а я попросил тебя о другом. В чём дело? — Ни в чём! — Чуя выпрямился и замотал головой. Осаму медленно просканировал его. Чуя почему-то не горит желанием отпускать Дазая собирать вещи, и это не тот разряд, когда "не уходи, хочу побыть с тобой ещё немного". Осаму уверен, что не тот. — Что за херня, Чуя? — Я просто... Хочу провести время с тобой. Оставшееся, раз ты смываешься. Это плохо? Осаму прыснул. О-о, он так и знал. — Малыш, мы встретимся сразу после. Разве ты не поможешь мне добраться до аэропорта? — Да... — Чуя выглядел потерянным: Осаму сбил с него вещь в духе "мы больше не увидимся". И теперь, надо же, у них действительно осталось время. Осаму улыбнулся и коротко кивнул, снова направляясь к дому. — Вот и славно. Увидимся. — Осаму! Да что ж такое. Осаму остановился и обернулся, непроницаемо смотря на Чую. — Я люблю тебя. Осаму покивал. — Я тебя тоже. По возвращению в кампус я всё ещё буду в твоём распоряжении, можно мне уже, наконец, сделать больше двух шагов? — Можно, — Чуя покивал и поломал брови, и Осаму задумался, что конкретно вызывало такое побитое выражение его лица. По возвращению в кампус всё будет хорошо, всё будет хорошо, Осаму сказал это своим языком, и он абсолютно был уверен, он знал, что всё будет хорошо... Это было его мантрой по пути. Но как же ему было страшно.༒
Осаму нашёл Чую перед компьютером в библиотеке. Он дважды пнул стул возле этого стола, когда устраивал погром, когда Осаму попросил признать свою зависимость, когда Осаму верил ему, когда это выбило из колеи, но было в порядке... Осаму постоял, наблюдая за Чуей. Что происходило на экране он не понимал, но Чуя, Чуя подтянул колено к груди, устраивая ногу на стуле рядом с собой, и бил по клавишам, отзвук клавиш бил Дазаю по голове, треском и эхом разносясь в голове, после он клацал мышкой, и Осаму чувствовал головокружение, его эти щелчки уничтожали... Осаму быстрым шагом добрался до него и бросил найденные зипки и чеки на стол. Чуя перевёл взгляд от монитора. И дёрнулся, почти свалившись в своём неудачном положение, почти путаясь с той ногой, которую поднял к себе. Чуя рыпнулся, поднимаясь так резко, что стул, на котором он сидел, упал. Эта его резкость и громкий стук стула затрещали по библиотеке, и Осаму отодвинулся в сторону. Чуя одним движением смёл свои вещи и убрал ладонь с ними в карман. Он развернулся к Дазаю крутящимся движением, и Осаму попятился сильнее. — Ты что творишь?! — Я?.. — Осаму из последних сил хмыкнул. — Что творю я?.. Свободная рука Накахары дрожала, когда он растерянно протирал ладонью нос, после лицо, после провёл по шее, он крутился, выискивая, за что взгляду зацепиться. — Ты, блять, рылся в моих вещах?! — А чё? Я не должен был узнать, как нагло ты водишь меня за нос, а?! — Это не моё! — Как не твоё? — Осаму вскинул брови, и его даже хватило на короткий порыв смеха: просто он был нервным и неконтролируемым. — Как, блять, это может быть не твоим?! — Это. Не моё. Я не знаю. — Ты думаешь, я совсем идиот?! — Осаму подался ближе, повышая тон: — Нет, Чуя, это твоё, мы в грёбаном Колорадо, а я нашёл это на твоей полке, ты замотал свою дурь в футболку! — Нет! — Что "нет"?! — Нет... — Чуя смотрел перед собой и покачал головой. — Нет... Осаму хмыкнул. — Верни тогда, — он усмехнулся, и Чуя столкнул взгляды. — Отдай. Раз "не твоё". Зачем в карман спрятал? — Потому что... Потому что сюда могут зайти, а ты... ты бросаешь... так открыто. Я просто испугался. — Но это не твоё, так? — Осаму подавился воздухом: неужели он правда хочет сказать именно это, сейчас, в ситуации, когда это невозможно? — Моё... — Чуя отвёл взгляд, Осаму следил, как он сглатывает. — Это моё. — Круто, — Осаму покивал, стараясь больше не моргать, чтобы предательски влажная пелена на глазах не вышла на щёки. — Здорово. Хорошо, что разобрались. Мне пора. Он развернулся к выходу, но Чуя поймал его двумя руками и развернул к себе. — Не трогай меня! — Дай мне объясниться, прошу, умоляю тебя, Осаму... Осаму нахмурился и не особо обращал внимание на залитые щёки. Он хмыкнул и рассмотрел Чую. — Тебе есть, что сказать? После этого? С чего ты взял, что я захочу слушать? — Осаму... — Чуя опустился на колени и приставил лоб к бедру Дазая. — Прости меня... Прости... Осаму проследил за тем, как он опускался, но сразу после поднял взгляд, чтобы его не видеть. Подбородок дрожал, и Осаму старался справиться с этим. — Я даже не думал... что мне придётся говорить это. Но... нет, не прощу. Мы расстаёмся. Я предупреждал, что это был твой последний шанс. Чуя не поднимался с колен, и Осаму услышал его всхлипы. — Я всё объясню... прости... Я... Я чистый, Осаму, я не... Я не прикасался ни к чему из этого... — Ты мне соврал, — Осаму смотрел перед собой, игнорируя тот факт, что Чуя стоял перед ним на коленях и вжимал пальцы в бёдра. — Ты сказал, что это не твоё. Думаешь, я стану тебя слушать теперь? — Мне страшно... мне очень страшно... Осаму кивнул. Ему тоже было страшно... Ему было страшно разочаровываться, страшно поймать Чую, он боялся, что Чуя продолжит, и ничего из пройденного не будет иметь смысла, он боялся, что Чуя врал ему... Не зря. — Осаму... — Заткнись нахуй и отпусти меня. — Выслушай, пожалуйста... Осаму попытался отстраниться, но Чуя поймал его, цепкой хваткой цепляясь за бёдра, и поднял голову. — Я тебя сейчас ногой пну, отпусти меня лучше сам. — Хорошо, — Чуя улыбнулся, смотря наверх, в глаза. — Давай. Можешь пнуть. Но дай мне— — Шанс? Объясниться. Чуя растерял свою нервную улыбку, и его подбородок задрожал. — Клянусь, я чист. — О-о, ну конечно, потому что наркота не твоя— — Моя. Но ты нашёл это, потому что я не употреблял. Осаму нахмурился, причём сильно. Он вдруг... уловил в его словах смысл? — Ну-ка встань, — скомандовал Осаму. И Чуя поднялся. Осаму смотрел на него, не меняя выражения лица. — Чё нахуй это значит? — Я имею в виду... что я сглупил. Я проебался, но только в том, что... подсуетился. Купил и провёз. Я хотел перестраховаться, потому что мне страшно, Осаму, мне страшно, когда мне так больно, я боюсь остаться с этим один на один, я никогда ещё не был чист так долго, пожалуйста, пойми меня... — Я не наркоман, я тебя не пойму. Чуя зубами поймал дрожащую нижнюю губу и пялился в ответ. — Думаю, мне всё же достаточно, что ты купил ещё раз с момента, как мы, вроде как, всё обговорили. Это предательство. — Я обещал не употреблять! — Чуя крикнул. — И я сдержал обещание, Осаму, клянусь, я сдержал, я чист... — Я не могу быть уверенным, что пакетов не было больше. Чуя подался ближе и обеспокоенное зашептал. — Нет, ты, блять, можешь быть уверенным в этом. Сам подумай, я бы не стал выбрасывать пустые в общее мусорное ведро. Чуя смотрел внимательно, немигающе. Осаму пробежал глазами по его лицу и прочистил горло. — Вот как. Да. Да, возможно. — Осаму, я очень люблю тебя— Чуя протянул к нему руку, но Осаму увильнул в сторону. — Не трогай. — Осаму... — Заткнись. Осаму помолчал, глотая ком в горле. Да, он всё понял, Чуя всё ему объяснил, но... не то чтобы дыра в сердце здорово залеплялась использованным пластырем. — Да плевать уже, — Осаму просто развернулся в попытке уйти: — Пока. Он невероятно разозлился. Он понял, но соглашаться и мириться с тем, как Чуя купил и провёл наркоту в аэропорту... это надо было выкрутиться, причём неслабо, и Чуе нужно было это, он пошёл на ухищрения, он старательно провернул это, лишь бы у него был запас. — Стой! — Чуя снова поймал его руками. — Стой, ну пожалуйста, Осаму, я люблю тебя, очень люблю, прости мне это... эту вещь! Я проебался, но, клянусь, это было в последний раз! Осаму смотрел в сторону, пусть позволил остановить себя. Он вздохнул и оставил паузу, после, столкнув взгляды, перешёл на шёпот. — Ты осознаёшь, что делаешь со мной? Ты в курсе, что я не бездушная кукла, что у меня тоже есть чувства? Ты знаешь, что делаешь мне больно? Сколько можно прощать тебе твои проёбы? — Последний раз. Клянусь, Осаму, больше такого не повторится. Осаму промолчал. — Ты мне веришь? — Нет. — Но... Хочешь, я ещё раз на колени встану? Хочешь, вообще не буду подниматься? Можешь ударить меня. Плюнь в лицо. Только прости меня, пожалуйста... — Ты нормальный? — Осаму даже усмехнулся, хотя, сказал бы, что на это у него не было ни сил, ни желания. — Нет, — Чуя покачал головой и усмехнулся в ответ. — Нет, я не нормальный. Но я очень люблю тебя, ты можешь растоптать меня на месте, ты можешь сделать со мной всё, что хочешь, только прости меня последний раз, прошу тебя, Осаму, всё, что угодно... — Отдай пакеты. — Что? — с лица Накахары начисто потерялись все эмоции. — Верни мне пакеты, который ты спрятал в карман. Что непонятного? — Нет... — Чуя покачал головой. — Ну, вот на этом и сошлись, — кивнув, Осаму снова развернулся к выходу. — Нет! — Чуя поймал его за плечо. — Нет, стой! Осаму, нет, оставь мне их, я просто... я же сказал, что мне страшно, так просто спокойнее, я не могу—! — Было бы круто, если бы ты эти свои оправдания затолкал себе в зад, — Осаму сбросил с себя его руку. — Отпусти! Мне неинтересно это выслушивать. О, наверное, ты не понял... Это выбор. Осаму посмотрел на Чую в упор, отмечая в нём потерянность, договорил: — Либо я, либо таблетки и чеки. Чуя поломал брови. Он качал головой и молчал какое-то время. Библиотека, казалось, трещала от давящей тишины всю прошедшую паузу. — Ты не можешь так поступить со мной... Осаму подавился воздухом. — А ты можешь так поступать со мной?! Чуя промолчал. — А я в курсе, Чуя, что я улетаю, и ты, вроде... получаешь свободу действий, да? Да ты же в первый час моего нахождения в небе всё это уничтожишь подчистую! Я не тупой, как бы ты не старался предположить это. Не выйдет. Не со мной. Не выйдет держать меня за идиота. Либо ты отдаёшь мне свои пакеты, либо мы прощаемся на этом месте раз и навсегда. — Осаму... — Закрой нахуй рот и выбирай молча. Выбирай. Либо ты сейчас тянешься ко мне, либо отворачиваешься. — Ты меня любишь? Осаму сглотнул с тяжестью. — Я сказал, молча, — прошептал он. — Ты любишь меня? — повторил Чуя. Осаму отвёл взгляд и вздохнул. Любовь — это типа... та дробящая боль в районе сердца, которая крошит Дазая прямо сейчас?.. В таком случае... — Да. Но я не позволю тебе— — Хорошо, — Чуя приблизился, и Осаму посмотрел на него. — Хорошо. Ты сможешь меня простить? — Я... — Осаму помедлил, наблюдая, как Чуя тянется к карману, в который бросил пакеты. — Мы обсудим это по твоему возвращению. Может быть. Если ты— — Забирай, — Чуя протянул кулак. — Забирай. Я... Я выбираю тебя, разве это не было очевидно? Я люблю тебя. Я... не знаю, каково мне будет теперь, но... но я и так не употреблял, так что... Он усмехнулся, теряя продолжение мысли. Осаму смотрел... пытаясь поверить в то, что он сейчас провернул. Он пялился на Чую и на протянутый им кулак, который трещал и шуршал материалом. — Я смою это в унитаз. — Хорошо, — Чуя смотрел в глаза. Он многократно покивал и принялся кусать нижнюю губу. — Хорошо. Как скажешь, малыш. Осаму по-совиному моргнул. — Правда? — он недоверчиво поднял бровь. — Правда, — покивав снова, Чуя продолжил терзать губу. — Мне нужен только ты. Нахер это дерьмо. Осаму неуверенно протянул руку, и Чуя передал протянутое, самостоятельно собирая кулак из протянутой ладони. Чуя поднял взгляд в глаза. — Не свети. Не свети так, как бросил, когда пришёл. Ты же дружишь с головой? — Ну-ка дай мне секунду, — Осаму убрал кулак в карман, после подался ближе и похлопал по карману Накахары. Сомнения одолели его внезапной догадкой, и он обыскал. — Вот ты мудак, — Чуя усмехнулся. — Ну? Как успехи? Чё нашёл? Поделишься? — Нечем... — растерянно отозвался Осаму, отлипая. — Я знаю, — Чуя пожал плечом. — Я всё тебе отдал. Я чист, и больше у меня ничего нет. Осаму сощурился, всё ещё не до конца доверяя происходящему. — Это не значит, что я тебя простил. Чуя приподнял брови и отвёл взгляд. — Нет?.. — Я сказал, что мы обсудим, когда ты вернёшься в кампус. На этом пока всё. Надеюсь, у тебя найдутся какие-то дела в доме, и ты не поедешь провожать меня. Увидимся. Осаму пошёл к выходу, и Чуя задержал взгляд вслед. Чуя смотрел, пока Осаму не ушёл. Чуя начал давиться воздухом: больше у него правда не было заначки. Он давился воздухом, проводя трясущимися руками по бёдрам в попытке сделать что-нибудь, отвлечься, успокоиться... Он продолжил стоять в библиотеке, он поправил рыжую чёлку, задерживая ладонь у лба и выдул воздух, пытаясь взять себя в руки, взять себя в руки... Чуя не поехал провожать Дазая. Они распрощались у порога дома, пока отец прогревал тачку. Они обнимались, но Осаму увернулся от поцелуя, ещё раз бросил короткое "увидимся" и поблагодарил за "хорошего полёта". Он не стал отвечать, когда Чуя сказал, что любит его, и, окей, Чуе пришлось смириться с этим. Или только сделать вид. На следующий день они с семьёй выехали в центр, и тогда, шатаясь между прилавков, Чуя получил звонок.