Дети Арахны

Два дня спустя Гермиона хлопотала у постели Снейпа в его гостиной, когда в дверь постучали.       – Входите, открыто!       На пороге возник мрачный взъерошенный Гарри.       − Ты что здесь делаешь? – удивилась она.       − Тебе тот же вопрос, Мион, − стёкла его очков блеснули в темноте, − что ты здесь делаешь столько времени?       − Работаю сиделкой, − Гермиона устало развела руками, − а между делом готовлю лекарства и помогаю с перевязками в больничном крыле.       − Ты нужна наверху, нужна Рону.       − Это он тебя послал?       − Нет. Я искал тебя прошлой ночью. Парвати сказала, что ты здесь. Ты прячешься, что ли?       Она дёрнула плечами.       − Не выдумывай, Гарри. Чары нужно менять каждые три часа. И ещё зелья… Я их варю вместо него, − она кивнула на бледное лицо Снейпа. − Кроме меня это никто не сделает.       − А тот доктор из Дурмстранга?       − Берни?.. На него и так взвалили весь Хогвартс. А у него своя работа. Так что, я снова на ночном дежурстве, Гарри. Война продолжается.       − Не говори так! — вскинулся Гарри. − Война закончилась!       − Для кого как!       Гарри покосился на неподвижного профессора.       − Я ничего не имею против Снейпа, он молодец и даже герой. Но если ты рассчитываешь на его благодарность, то зря.       Гермиона раздражённо отмахнулась.       − Не рассчитываю я ни на что! Сделаю, что смогу, а дальше — как хочет.       − Альтруистка ты наша, — с сомнением протянул Гарри, — так ты не пойдёшь к Рону?       − Пойду конечно. Дай собраться с силами. Мне сложно сидеть у гробов.       − Мне, что ли, легко?! − судорога перекосила осунувшееся почерневшее лицо, и Гермиона ощутила острую жалость к другу. Она подошла и обняла его, а Гарри уткнулся носом ей в шею. И отчаянно бессильно зарыдал.       − Невыносимо, − прошептал он, хлюпая носом, − они там лежат, сорок семь человек. Рядами. Мёртвых в Хогвартсе больше, чем живых. Вот чего стоила эта победа!       Она поцеловала его в висок и погладила затылок.       − Это не твоя вина.       − А вдруг моя?!.. Может, не надо было соваться в Хогвартс, а сразу выйти к безносому? Я всё равно должен был умереть!       − А последний крестраж?.. Он же был в школе.       − Ну, если бы мы действовали… как-то по-другому, не знаю… Они бы выжили, как думаешь?.. Мы подставили их под заклятья. Я подставил!       Она думала о том же. Расскажи она Гарри заранее, что ему придётся умереть, все эти люди могли бы сейчас жить. А она всё ждала и ждала знака, не смея нарушить приказание Снейпа.       − Может, было бы только хуже, Гарри, − сказала она и не поверила себе.       На душе лежал тяжёлый камень. Он прав, она отсиживалась здесь не случайно. Боялась смотреть в глаза тем, кто оплакивал погибших.       − Там, в зале — вся семья Уизли, − глухо сказал Гарри, вытирая глаза. — Молли рыдает третий день напролёт, опухла от слёз… Я её сперва не узнал, гадал, что за старуха такая. Артур поседел. А я не могу перестать думать, что это я во всём виноват.       − А Рон?.. Как он?       − Плачет и болтает без умолку. Всё вспоминает Фреда, его шуточки. Мы с ним прошлую ночь просидели в башне наверху, и он не замолкал ни на минуту, − Гарри опустил глаза. − Он рассказал мне, Мион, как ты его поцеловала во время боя. Он верит, что у вас всё получится.       Гермиона с трудом вспомнила, когда такое было. А припомнив, сильно смутилась. Этот поцелуй был дружеским и благодарным, но любви он не означал. Как объяснить им теперь?       − Между нами, Гарри, хоть я и соболезную Рону всем сердцем, но это вряд ли.       − Да почему же? Он тебя любит! Сам мне сказал.       − Любит?! — возмутилась она. — Гарри, ничего не говори мне про любовь Рона Уизли! Если человек любит, он идёт за тобой следом, даже если тяжело, если невозможно. Преодолевая трудности, сворачивая на пути горы. Не может идти, так ползёт. И даже если не дошёл, и его нашли мёртвым, то ноги всё равно были повёрнуты в твою сторону!       − А Рон не такой, что ли?       − Нет, — отрезала она. — Устал, наигрался в героя и рванул через лес к брату… При всём уважении к его заслугам.       Гарри вздохнул.       − Ты будешь вечно ему припоминать?       − Я-то не буду. Да он сам не забудет.       Она подняла на него воспалённые глаза.       − Гарри, чего бы ты хотел больше всего на свете?       Он вздохнул.       − Проснуться в своей постели в утро турнира Трёх Волшебников. И чтобы произошедшее потом, оказалось дурным сном.       − Да уж… − кивнула Гермиона. − Ладно, пойдём наверх, пока я ещё в состоянии. Гарри просительно взял её за руку.       − Только, знаешь что… Если ты так решила, то не будь жестокой, не говори всё это Рону сейчас.       − Не дура. Сама бы догадалась.       − А потом, может, и не придётся ничего говорить. Обида пройдёт, и всё у вас наладится.       Гермиона не ответила. И потянула Гарри за локоть к выходу.       И никто не увидел, что Снейп открыл глаза и задумчиво посмотрел им вслед. Через два часа, с трудом переставляя ноги, Гермиона спускалась обратно в подземелья. Ей хотелось только одного: прилечь рядом со спящим Снейпом, взять за руку. И повыть волком.       Но, дойдя до комнаты, и, услышав внутри знакомый раскатистый баритон, вдруг испугалась встречи. Она остановилась за дверью и не решалась войти, пока не услышала, как обратились уже к ней:       − Ну же, мисс Грейнджер, входите! Чего вы там застряли на пороге?       Она вошла. В кресле у огня расположилась Минерва Макгонагалл. Снейп сидел на кровати, опираясь на подушки, и сверлил Гермиону насмешливыми чёрными глазами.       − Здравствуйте, профессор Снейп, добрый вечер, профессор Макгонагалл, − поздоровалась она.       Минерва кивнула, а Снейп смотрел молча. Гермиона, поколебавшись, обратилась к хозяину дома.       − Вы пришли в сознание, сэр?       − Как видите.       − Как себя чувствуете?       − Лучше тех, к кому вы сейчас ходили.       Гермиона опустила глаза. Ей пришло на ум, что Гарри, возможно, был прав. И ощутила ком в горле.       «Надо заканчивать всё это мучение, — решила она. — Хорошенького понемножку. Уходить к себе, не дожидаясь, пока выгонят».       − Я хочу вам признаться кое в чём, сэр! — заявила она решительно.       − Ого! − хохотнул Снейп. − Многообещающее начало.       Минерва шевельнулась, собираясь что-то сказать, но Гермиона опередила:       − Я заходила в вашу лабораторию. Без спросу, как вы понимаете. Брала ингредиенты, сварила три литра крововосполняющего зелья, пять литров противовоспалительного. Делала повязки с вашими мазями.       Снейп изогнул бровь.       − И всё это за два дня? Кто же вам помогал?       − Никто, сэр, я одна.       − И ничего не взорвали?       − Нет, сэр.       − Двадцать баллов Гриффиндору! — одобрил он.       − Спасибо, но это не работает, часы разбиты, − слабо улыбнулась Гермиона. Снейп кивнул.       − Ещё есть, что рассказать?       − Есть, сэр.       − Что, котлы за собой не вымыли? – проницательно нахмурился он.       − Да… и котлы тоже. Утром ушла и не успела… Но я вымою, обещаю, − пролепетала она испуганно. − Профессор, я рылась в ваших личных вещах, вы всё равно узнаете. Брала книги, простыни, полотенца. Многое из этого сейчас у мадам Помфри.       − Это я уже понял, − повторил Снейп. − Но это же не всё?       − Всё, сэр, − неуверенно отозвалась Гермиона и покосилась на своего декана.       Он подумал и размеренно произнёс:       − Я, мисс Грейнджер, достаточно высоко ценю свою жизнь, чтобы не равнять её с двумя десятками склянок, пусть и недешёвых. Я рад, что вы догадались, где искать необходимое. Я употребил бы эти лекарства точно так же… Котлы обязательно помойте, сегодня же, не то их придётся выбросить.       − Конечно, сэр. Прямо сейчас и пойду.       − Стойте. Подойдите сюда!       Она опасливо приблизилась.       − Ближе!       Он взял её руку и поднёс к губам. Поцеловал и отпустил.       − Спасибо вам! — медленно произнёс он. − За жизнь многих в этом замке и за мою тоже. Минерва рассказала про ваши подвиги.       − Если бы не мистер Бистерфельд, я бы не смогла, − еле слышно ответила она.       − Само собой. Каждый делал своё дело… У вас есть мой долг жизни!       И продолжил, снова строгим профессорским тоном:       − Ступайте мыть котлы. Когда закончите, зайдите и отчитайтесь. Ясно вам?       − Да, сэр, — ответила она.       И краем глаза отметила внимательный взгляд Макгонагалл. В лабораторию Гермиона, несмотря на усталость, помчалась почти бегом. Она всё ещё чувствовала себя в зоне турбулентности между прошлым и будущим. Гарри своими словами пребольно задел старую мозоль. О ней всегда забывали, когда она больше не была нужна, вычёркивали и оставляли в одиночестве. Миссия, возложенная на неё Снейпом, завершилась. И что же теперь?.. Долг жизни? На нём далеко не уедешь. Особенно, в отношениях. Любовь на долге не строится, она им убивается. Да и что он может ей дать, если хорошо подумать?.. На Снейпе, куда ни глянь — одни запреты. Сцена его любви с Лили Поттер стояла перед глазами и саднила, не давая покоя. Как теперь выкинуть её из головы?       «Вот с кем у него была любовь! — мрачно вспоминала она. — А со мной что? Со мной — от отчаянья, когда обложили со всех сторон и не с кем словом перемолвиться… "       Мытьё котлов было идеальным занятием для текущего момента. Отключить голову и ни о чём не думать, ни о мертвецах, лежащих наверху, ни о любимых глазах Снейпа, которые здесь, в Хогвартсе, так быстро становятся холодными и чужими.       Котлы Гермиона победила лишь через час, они и впрямь сильно засохли. Она драила их, стремясь добиться идеальной чистоты. Если Снейпу не понравится качество, своё мнение он выразит грубо, как уже бывало не раз. Но сейчас пережить эту грубость будет несравнимо тяжелее, чем год назад.       Физическая работа отвлекала. Усталость сковала руки, ноги и спину, захотелось лечь на кровать и отключиться.       Наконец она осталась довольна результатом. И вернулась к Снейпу. Он всё так же сидел на кровати и листал документы в папке.       − Я помыла котлы, сэр, и привела всё в порядок, − доложила Гермиона.       — А почему утром не сделали?       − Не успела, сэр. Мистер Бистерфельд делал операцию и срочно вызвал меня ассистировать.       − Даже так? — Снейп удивился. − Берни никого не подпускает к операционной. Значит, он высоко вас оценил.       − Возможно, сэр. Он сказал, что свободных медсестёр не было.       Снейп с сомнением хмыкнул.       − Кого оперировали?       − Лаванду Браун. Ей разорвал горло Фенрир Сивый. Уже вторая операция.       − И как она?       − В коме, крайне тяжёлая.       − А, кстати, неизвестно, что стало с Сивым? Сбежал?       − Очень даже известно, сэр. Не сбежал. Я лично ударила его Сектумсемпрой, когда он напал на Лаванду.       − Вот как? — удивился Снейп. − На Гриффиндоре знают мои заклинания?.. Сивый, надеюсь, издох?       − Увы, нет. Живучая тварь. Рон сказал, он в клинике Святого Мунго, ждёт Азкабана.       — Подойдите ко мне. Ближе. — попросил Снейп.       Он потянулся и осторожно, словно опасаясь, взял её руку в свою. Его ладонь была мягкой и тёплой. Он слегка погладил пальцы. И Гермионе вдруг нестерпимо захотелось ответить на его нежность, присесть рядом на кровать, обнять за шею. Но она не рискнула. Он всё ещё выглядел строгим.       Снейп отпустил её руку.       — Там на столике есть горячий кофе. Налейте себе и мне, если не сложно. И садитесь, поговорим.       Гермиона подала Снейпу чашку и села рядом, наслаждаясь ощущением близости. Так они пили кофе зимой в лесу. Снейп смотрел на неё слишком пристально, смущая взглядом.       − Хотел ещё днём у вас спросить… Как там, наверху?       Гермиона нахмурилась, вспоминая.       − Наверху столько горя, что я не смогла там долго находиться, сэр. Детей в школе почти нет, а взрослые и сами — как мёртвые.       − Как семейство Уизли?       − Оплакивают Фреда.       Гермиона не сказала, но сегодня её, даже больше, чем слёзы семьи Уизли, поразило горе Андромеды Тонкс. Миловидная женщина средних лет сидела возле гробов своей дочери Нимфадоры и Ремуса Люпина, держа на руках их ребёнка. Трёхлетний малыш Тедди плакал и звал маму. А мама лежала рядом мёртвая. Осознание того, что она уже никогда не отзовётся на его плач и не протянет к малышу руки, разрывало сердце.       Стараясь сдерживать снова набухающие слёзы, Гермиона опустила глаза.       − Я шла сюда к вам, думая только об одном, − сказала она тихо, − как бы остаться рядом с вами и выплакаться.       − Вы уже ночевали здесь, Гермиона? — поинтересовался Снейп. − Это ведь вы ухаживали за мной два дня?       − Да, сэр, − осторожно ответила она, − а кто вам рассказал? Профессор Макгонагалл?       − Нет. Вообще никто. Подушка пахнет вашими волосами, − объяснил он, и усмехнулся, видя её смущение, − у меня острое обоняние.       Она замолчала, не зная, как реагировать.       «А может, Гарри и ошибся».       − Так как же вам удалось меня спасти? Поведайте, — продолжил он, − я частично помню события того дня, но хотелось бы иметь полную картину.       И она рассказала всё по порядку. Он слушал, переспрашивая, уточняя и комментируя. Когда она закончила, повисла недолгая пауза, после которой он сказал: − Вам удалось даже то, что не в вашей власти. Вы — храбрая девочка, моя благодарность вам не измеряется словами.       Гермиона закрыла глаза. Ей было приятно. Но вместе с рассказом ожил и невыносимый стыд за убийство, за мерзкий тёмный ритуал. То, что тогда казалось необходимым, сейчас обжигало ужасом. Как же она решилась? Слеза сбежала по щеке. И стала наплывать вторая.       − А где труп Кэрроу, сэр?       − Выкинул его во двор Хогвартса, на кучу других мёртвых Пожирателей. Нож свой забрал. Хочешь что-то спрятать — прячь на виду. Он снова легонько сжал её руку.       − Не бойтесь, дитя, я никогда и никому вас не выдам. Отныне и навсегда я — ваш верный друг и рыцарь.       — Спасибо, сэр, − с трудом выдавила она, − не могу поверить, что я это сделала. Он снится мне в кошмарах…       Снейп заглянул ей в глаза.       − С кошмарами я помогу справиться. Но… не сожалеете ли вы о том, что совершили? Гермиона уверенно мотнула головой.       − Нет, сэр. А можно и я задам вам вопрос?       − Можно.       − Когда я там наверху вас звала… − она запнулась, − а я ведь даже не знаю, где это всё происходило…       − В лимбе.       − В лимбе?.. И Гарри был в лимбе? Когда лысый ударил его Авадой?..       − Скорее всего.       − Так вот, когда я звала вас там… Почему вы не отзывались? Что вы из этого помните?       Гермионе очень хотелось узнать про мёртвую любовницу Снейпа Лили Поттер, но такой вопрос задать она не посмела.       А он задумался, вспоминая.       − Я шёл в темноте, сильно замерз. Был растерян. Искал, кто объяснит мне происходящее. Вы видели, я уже дошёл до границы, когда услышал шум за спиной. Меня догнала маленькая худая девочка, темнокожая, такая большеголовая нищенка с кудряшками… Она просила милостыню.       − Нищенка? Милостыню? — изумилась Гермиона.       − Да, а мне нечего было подать, и я пошёл дальше. А потом услышал за спиной голос матери.       − Это была не ваша мать, сэр.       − Я уже понял… Но и тогда заподозрил, что это не она.       − Почему?       − Моя мать никогда не говорила мне таких ласковых слов.       − А потом?.. Что за цепь я сняла с вашей шеи?       − Сам не знаю. Мне стало так легко, когда вы её забрали. Надо будет вас потом осмотреть повнимательнее… Дальше я почти не помню.       − Дальше я вас… Родила… − ужасно стесняясь, сказала она.       Снейп отвёл глаза, стараясь скрыть, что и он смущён.       − Я не понимал, где нахожусь. Пока вы не заговорили со мной.       − Вы помогли мне, я знаю.       − Теперь мой черёд спрашивать, — сказал он. — Очень личный вопрос. Вы… осматривали себя после всего этого?.. Вы всё ещё девственница? До начала ритуала точно были, иначе Аида Вебо не ответила бы вам.       Гермиона пожала плечами.       − Не знаю, сэр. Нет. Не было времени этим заниматься.       Снейп задумался.       − Честно говоря, вообще не возьму в толк, как красная гаитянская богиня ответила белой англичанке-студентке. Нереально.       – Я же принесла жертву, сэр.       – Неважно. Она видит только тёмных.       − Да?.. Она называла меня «тёзкой», − вспомнила Гермиона, − говорила, что я тоже Аида… Почему, сэр?       Снейп недоуменно пожал плечами.       − Понятия не имею.       − А почему она и девственница и Великая Мать одновременно? Как ей это удаётся? — недоумевала она.       Снейп достал палочку.       − Кстати… Вы позволите мне кое-что узнать о вас?       Она кивнула, и он нарисовал на её животе руну, засветившуюся нежным голубым светом невинности.       − Одним грехом на моей душе меньше! — облегчённо улыбнулся он. — Вот так и Аиде Вебо удаётся одновременно и детей рожать на тонких уровнях, и быть девственницей в физическом мире.       Гермиона удивлённо захлопала глазами, а потом задумчиво замолчала. Снейп это заметил.       − Что ещё вы хотели рассказать? — спросил он. − Я же чувствую. Вы не стали говорить при Минерве. Что-то случилось?       − Вам нужно знать, − Гермиона опустила глаза, − когда я искала безоар, заходила в ваше сознание. Вы умирали и не могли держать щиты.       Между его бровями образовалась глубокая складка.       − И что вы там увидели?       − Разное, много личного. Я зашла очень глубоко.       − Вот как?.. — Снейп сверлил её глазами. — Расскажите.       Она подумала несколько секунд.       − Давайте, лучше покажу, сэр… Рассказывать такое тяжелее. Решайте сами, что делать. Хотите — сотрите мне память. Это не было любопытством, только необходимость, − она поставила пустые чашки на стол, присела на край кровати и взяла его лицо в руки.       «Легилименс».       И втянула Снейпа в своё сознание. Зайдя внутрь, быстро пошла сквозь воспоминания, ощущая, что он следует тенью. Они прошли мимо Пирушки Пожирателей. Увидев, что Северус вздрогнул, двинулась дальше. Не задерживаясь, проскочила сквозь сцену секса с Лили Поттер.       Показывая множество сцен его жизни, она задержалась лишь возле одной, имевшей значение лично для неё. В кабинете Дамблдора в кресле сидел молодой Северус, очень несчастный, с бледно-зелёным лицом. Директор отпаивал его каким-то зельем.       − Самоубийство — не лучший выход, мой мальчик, − голос Альбуса звучал тихо и гипнотизирующе. Он подал ему чашку с чаем, но она скользнула по блюдцу, и едва не упала. Лимонные дольки рассыпались по полу.       − Не могу жить, сэр, − мёртвым голосом прошелестел Снейп. − Отпустите. Эта боль… Не проходит ни на минуту. Она всё время стоит передо мной.       − Хотите, я научу вас блокировать кольцо эмоций? Станет легче, − Дамблдор дождался слабого кивка и начертил на животе Снейпа какую-то сложную руну.       − Будет вам со временем и любовь, и женская верность. Потерпите немного. Я смотрел звёзды. Ваша ведьма уже родилась и живёт на свете, вчера ей исполнилось три года… Вы помните наш разговор?..       Снейп отмахнулся.       − Не нужен мне никто, зря стараетесь. Я уже убил ту, что любил. Другой не хочу.       − Не спешите. Лили Эванс никогда не была вашей женщиной.       − Вообще-то была.       − Вы взяли не своё, мой мальчик. И цена этого поступка высока.       Снейп закрыл глаза и вздохнул. Директор продолжал:       − Девочка станет вашим спасением. Дождитесь и не пожалеете. Замечательная малышка. Хотите взглянуть?       Снейп покачал головой и отвернулся.       − Мне безразлично.       Не вглядываясь больше в воспоминание, Гермиона повернулась и спросила, замирая от страха:       − Кто эта малышка, профессор? Предназначенная вам… Маргарет?       − Да что вы?.. — Снейп удивлённо вскинул брови. — Это же вы, Грейнджер, неужели не поняли?       Она ощутила головокружение.       − Как же так, сэр?.. Я была обещана вам столько лет назад! Моя судьба предсказана?       Он пожал плечами.       − Моя тоже. Но предсказание — не обязательство. Вы можете жить так, как вам угодно.       − Но… Вы знали обо мне все эти годы?       − Знал, − нехотя ответил Снейп. − И не собирался подчиняться пророчеству. Понимаете… Дамблдор вручил мне вас так, как вручают вещь, с людьми так не поступают. И я противился. Но, конечно, не забывал, что где-то там вы тоже просыпаетесь по утрам и едите овсяную кашу…       − Я не любила овсянку, сэр, − улыбнулась Гермиона. − А потом? Когда вы увидели меня в Хогвартсе. Я вам понравилась?       − Нет.       − Расскажите, как это было.       − Не сейчас, — отмахнулся он. — Показывайте, что ещё хотели.       Они двинулись дальше сквозь воспоминания. Она задержала перед ним ещё один тяжёлый эпизод со сборищем пожирателей.       Оборотень Сивый возмущённо лаял, стоя в тёмном круге:       − Под Снейпом сучки часто дохнут, Хозяин! Он их специально добивает. Пьёт смерть. Так нечестно, мне ничего не достаётся! − он подошёл к Волан-де-Морту и, согнувшись, преданно лизнул ему руку. − Мессир, прикажите, чтобы он подходил после меня.       Волан-де-Морт брезгливо вытер кисть о мантию:       − Разбрехался ты что-то сегодня, Сивый! Оборотни идут после магов! Правило для всех!       Потом повернул голову к невозмутимому Снейпу:       − Северус, ты снова убил нашу прекрасную грязнокровку раньше времени? Жалко, я думал, хватит всем. Ты отстранён от Пирушки!.. − и, не дожидаясь оправданий, махнул рукой, − «Круцио»!       Боль скрутила тело Снейпа, он изогнулся дугой и беззвучно упал. Несколько минут извивался на полу, колотясь затылком о каменные плиты под ногами у своего господина, потом тот сжалился. Боль отступила, Снейп замер.       − Вставай и смотри, как пируют другие.       − Да, господин, − прохрипел с пола Северус.       Он тяжело поднялся на ноги и, выпрямившись во весь рост, застыл. Кровь текла по виску, глаза были пустыми, как окна мёртвого здания.       Гермиона, ещё помнившая боль от «Круциатуса», со слезами на глазах выскочила из воспоминаний. Ей не хватало воздуха.       Снейп тоже вышел, и отвёл глаза, не решаясь встретиться с ней взглядом. Спустя минуту, он задал мучавший его вопрос:       − Скажите, Гермиона, вы ведь сказали правду?.. Вы всё ещё любите меня?..       − Да, сэр.       − Такого?.. — севший голос не слушался его. − Вы ради такого человека рисковали жизнью в лимбе?..       − Да.       − … Ради насильника и убийцы?..       Гермиона прикусила язык.       Он всё ещё кровил всей душой, истекал ежесекундно тысячей ран, на каждую из которых нужно будет поставить заплатку. Любое неосторожно сказанное сейчас слово будет дорого стоить обоим.       Подумав, она повернулась и осторожно положила руки ему на плечи. Заглянула в глаза.       − Люблю вас, Северус. Всего, целиком, со всеми поступками, желаниями и ошибками. Люблю каждый ваш шаг, потому что он привёл вас ко мне.       Снейп молча впитывал каждое слово.       − В этих воспоминаниях не было ни одного поступка, за который можно осудить, — продолжала она. — Каждое убийство — лишь акт милосердия. Каждое насилие — насилие над собой. Я увидела не чудовище, а человека, такого же изнасилованного и растоптанного, как эти несчастные девчонки. Вытаскивая других из грязи, невозможно остаться чистым. Вы пережили столько боли, что хватило бы на десятерых. Если кто и заслуживает ненависти, то это чистенький мерзавец, загребавший жар вашими руками.       Зрачки Снейпа расширились, он выглядел ошарашенным. Она кивнула.       − Да, я о нём. Дамблдор сделал вас убийцей, ославил как преступника и натравил на вас порядочных людей. Он пользовался плодами вашего унижения, оставаясь добрым Сантой. Но вы… Невероятный человек, Северус! Грязь к вам не прилипла, − она вздохнула. − Что было бы со мной на вашем месте? Скорее всего, я не выдержала бы и убила себя, сбежала, наплевав на «общую пользу»!       − Если бы вы знали, сколько раз я пытался! — хрипло перебил он. − Я не так силён, как вам кажется. Но меня всегда ловили и напоминали, что нужно спасать детей, лезущих в смертельную ловушку. Один из них — Поттер, которого я лишил родителей…       Схватив за плечи, он притянул её к себе. И жарко зашептал в ухо:       − … А другая из троих — маленькая, драгоценная рыжая выдра… Моя! Только моя! Он нашёл губами её мокрое лицо и стал торопливо сцеловывать слёзы с глаз и щёк. И припал к губам долгим поцелуем. Она ответила, в который раз благодаря Мерлина, за то, что он жив, и это происходит на самом деле.       Снейп целовал её порывисто и жарко. Он был таким страстным, что она невольно отпрянула, и потрогала знак Обета на его руке. После всего пережитого нелепая смерть от Непреложника была бы гадкой насмешкой судьбы. Он понял её жест.       − Не волнуйтесь, моя хорошая. Он пока меня не беспокоит.       Это и обрадовало Гермиону, и одновременно разочаровало. Она хорошо помнила ожог от браслета, когда он в первый раз сообщил ей о своих чувствах. Сегодня, спустя четыре месяца, тех чувств не было. Но, с другой стороны, если браслет не нагревается, Снейп в безопасности.       Он, тем временем, спросил, жадно глядя на неё:       − Вы закрыли дверь, входя сюда?       − Сейчас нет. А вчера и позавчера рисовала Запирающее.       − Запирающего мало. От Поттера вы может и убережётесь, но не от старой кошки. Смотрите, − он нарисовал перед ней красивый восточный узор. — Вот это подойдёт. Заприте дверь и возвращайтесь ко мне.       Гермиона заперла дверь. И подошла к кровати. Снейп, не сводя с неё горящих угольных глаз, приподнял край одеяла.       − Как любовник я сегодня не представляю интереса, нижняя часть тела всё ещё парализована, мой позвоночник Берни починит только завтра. Но полежать рядом мы можем. И не обязательно плакать, найдём занятие поинтереснее.       − Как же, сэр… В постель в грязных джинсах?       − Так раздевайся, − усмехнулся он.       И стянул через голову свой тонкий свитер, обнажая мускулистое тело, − видишь, всё честно, я тоже раздет.       − Слушаюсь, господин директор.       Гермиона медленно, как во сне, стянула с себя свитер, джинсы, носки. И осталась в нижнем белье. Снейп пожирал её глазами и ждал. Она стеснялась своей наготы, но в его взгляде были восхищение и желание, и она попыталась справиться со смущением.       − Вы прекрасны, моя девочка, такая изящная, с тонкой талией, стройными ногами, длинной шеей, − мурлыкал он низким голосом, от которого у неё заныл низ живота, − идите же ко мне.       Она сделала шаг к кровати, медленно присела на край и скользнула к нему под одеяло в раскрытые объятья. Он бережно прижал её к себе, немного погладил, дал почувствовать свою наготу и привыкнуть, уложил рядом с собой. Прикосновения к мужскому телу дарили Гермионе новые ощущения. Она никогда прежде не лежала обнажённая в постели с мужчиной. А сейчас рядом был тот, от одной мысли о котором кружилась голова. Её ноги, касаясь, знакомились с его неподвижными ногами, бёдра — с бёдрами. А грудь, неторопливо лаская, накрыла его тёплая рука.       Северус уложил её головой на подушку, рывком перевернул своё тело на бок и теперь смотрел сверху вниз.       − Я нашёл на вас лишнюю вещь, мисс Грейнджер. Позвольте снять и полюбоваться вами, − он, заведя руки ей за спину, ловко расстегнул застёжку бюстгальтера и стянул его.       Его взгляду открылись округлые девичьи груди с выпуклыми сосками и нежными ореолами. Он уделил внимание каждой, гладил, нежно сжимая рукой, пробовал наощупь, чувствуя упругость. Рассматривал под кожей нежно-голубые вены, водил языком как по дорожкам, добираясь ртом до твердеющих сосков.       − Какая красота! — Северус обхватил губами внезапно затвердевшую горошинку соска и легонько потянул, посасывая.       У Гермионы всегда были очень чувствительные соски, и даже простое трение о ткань вызывало сильные ощущения. Но это лицо рядом… И движения мужских губ рождали совершенно новое, непередаваемое наслаждение, в сотни раз острее пронзавшее тело и отдававшееся даже в пальцы ног. Когда он оторвался от груди и вопросительно посмотрел на неё, она нетерпеливо положила руку ему на плечо:       − Ещё!.. Пожалуйста, Северус! — и он, улыбнувшись, снова накрыл губами сосок. Она застонала, вызывая у Снейпа ответный стон. Лаская поочередно то одну грудь, то другую, он довёл девушку до сладкой дрожи. Потом побежал языком вверх и стал целовать шею, прохаживаясь по скулам, подбородку, губам. Она включилась в игру и тоже начала ласкать его, собирая чёрные пряди на затылке, двигая пальцами и языком по скулам, шее и мочкам ушей.       «Он гладко выбрит на ночь, − отметила она, целуя его щеку, − значит, ждал меня! Спустилась вниз и провела губами по его пульсирующему горлу, доходя до свежих рубцов.       − Ужасный шрам! − прошептала она с содроганием, дотрагиваясь пальцем до того места, где совсем недавно зияла смертельная рана. − Нужно попросить Берни его убрать.       − Нет, Грейнджер! − отозвался возбуждённый Снейп и коснулся пальцами шрама. − Даже не думайте. Это — мой орден, я умру с этим шрамом на шее!       И, поймав её удивлённый взгляд, пояснил:       − Его оставила одна замечательная девочка, спасая мою никчёмную жизнь. И это — знак того, что я ей нужен. Так что, руки прочь от моего шрама!       Гермиона улыбнулась и игриво заметила:       − Может, вы не в курсе, господин директор, но есть и другой знак того, что вы нужны этой девочке.       − В самом деле? Какой же?       Она несмело взяла его руку и положила себе между ног. Пальцы коснулись насквозь промокших трусиков.       − Как вам такой знак, сэр?       − М-м-м… − он нырнул под мокрый кусочек ткани, пробежался рукой по скользким складочкам и придавил набухший клитор, − Великолепно! Ты стала такой влажной для меня. Я не могу оставить это без внимания.       Опираясь на руки, он рывком сдвинул себя вниз, а Гермиону за бёдра подтянул вверх, так что его лицо вскоре оказалась на уровне её лобка. Мягко погладил и развёл колени, стянул трусы, наклонился и стал губами и языком касаться внутренней стороны бедра, продвигаясь внутрь. И принялся медленно и настойчиво вылизывать мягкие складки. Красная от стыда и наслаждения, Гермиона задохнулась от неведомых прежде ощущений, каждая клеточка откликнулась на ласку и заныла желанием. Он вылизывал долго и тщательно, юркий язык скользил и глубоко проникал, она ощущала его внутри. Пальцами Снейп осторожно помогал себе, поглаживая влажный розовый вход. Потом языком нашёл комочек припухшего клитора и надавил, извлекая из Гермионы длинный протяжный стон.       − Хорошо, моя сладкая… Ты такая вкусная!       − Ещё, пожалуйста!.. — прошептала она.       − Терпение, девочка, − он придавил клитор языком и отпустил, повторил сильнее, ласкал, старался попасть в нужную точку, пока у неё из глаз не посыпались искры.       − Да-а-а-а! − Гермиона извивалась, твёрдый язык поймал и мучил, не давая шанса увернуться, маленький, остро пульсирующий наслаждением комок. Сладкий спазм рос в животе, стало невыносимо терпеть, и вдруг она выгнулась и застонала его имя. Горячая волна накрыла, сжимая живот. Северус поймал её взгляд.       − «Легилименс»! – и стремительно ворвался в кольцо чувств Гермионы. Он влился в её оргазм, переживая взрыв вместе с ней. Впитал всю любовь, восхищение, бесконечное доверие, нежность, желание. И вышел, дрожа от пережитого наслаждения. Потом подтянулся на руках, заключил её в объятья и удобно устроил голову Гермионы у себя на груди.       − Хорошо тебе было, маленькая?       − Очень! – выдохнула она, обнимая его за талию. − Даже не могу объяснить, насколько.       − Знаю, милая, я позволил себе разделить с тобой удовольствие, − улыбнулся он.       − Вы были во мне? А можно, я тоже так сделаю? – она осторожно положила руку на его пах.       − Не сегодня, − он с сожалением покачал головой, − там нет чувствительности. Завтра утром Берни будет меня восстанавливать.       − Тогда подождём, − сказала она, укладывая голову ему на грудь, вдыхая такой волнующий аромат его тела, и прикрывая слипающиеся глаза.       Снейп погладил её по кудрявой голове и запустил пальцы в пушистые волосы.       − Устала? Поспи, детка. А я побуду рядом, − он наклонился поцеловать её в губы и тихонько шепнул нужное слово.       Сонная Гермиона пробормотала что-то, отключаясь.       Через полчаса он разбудил её поглаживаниями.       − Пора, моя хорошая.       Ей не хотелось открывать глаза, чтобы не спугнуть, не развеять счастье.       − Не хочу уходить, Северус.       − Скоро отбой. Макгонагалл обязательно проверит, где ты.       Гермиона потянулась за поцелуем, а получив его, выскользнула из-под одеяла и стала натягивать одежду. Он наблюдал, лаская взглядом её спину и бёдра.       − Если спросит, скажешь, мыла котлы и заснула в лаборатории.       − Как Золушка! − улыбнулась она, − Мне велели чистить котлы, а я сбежала целоваться с Принцем. Помните магловскую сказку?       − Как же, − ухмыльнулся он. − Там ещё была такая придурковатая фея-крёстная? Которая после полуночи лишила крестницу всех подарков.       − Да. Весьма двуличная дама.       − Знаю одну такую.       − Ох! Боюсь, если она узнает, нас обоих превратит в тыквы, мой Принц, − ответила Гермиона то ли в шутку, то ли всерьёз.       − Я и так уже наполовину тыква, − вздохнул Снейп.       Она пошла к выходу. − Но не спешите с выводами! − бросил он ей вслед. − На вторую-то половину я — старая злая крыса! Вашей фее придётся сильно постараться.       Гермиона, снимающая запирающее заклятье на пороге, не выдержала и рассмеялась.

***

Наступило утро следующего дня, которого Гермиона так боялась. На полдень была назначена погребальная церемония, и ей снова пришлось спуститься в Траурный зал. К панихиде его украсили тёмными розами, аромат тысяч цветов слился в одно удушающее марево. А количество гробов даже спустя три дня вызывало оторопь. Пробираясь сквозь ряды навсегда уже неподвижных друзей, Гермиона думала о том, как изменился для неё мир. Кто-то из них навсегда ушёл, а оставшиеся в живых останутся ли теперь друзьями? Когда узнают о её тайне.       Кое-кто уже начал проявлять любопытство.       Макгонагалл вчера вечером действительно дважды заходила в комнату и проверяла, Снейп не ошибся. Парвати Патил встретила Гермиону почти враждебно. И, буквально с порога, стала резко отчитывать, что та выхаживает предателя и убийцу. Гермиона возразила, что Снейп не предатель. Слово за слово, они поссорились. И Парвати, наконец, сообщила, что декан искала Гермиону два часа назад.       Со всех ног бросившись в преподавательскую, Гермиона была удивлена холодному приёму. Макгонагалл, поджав губы, сообщила, что планировала поручить мисс Грейнджер произнести траурную речь, но сейчас уже слишком поздно. Гермиону это не огорчило, и без речей невыносимо. Но было неприятно.       Встав раньше обычного, на заре, чтобы снова не поругаться с Парвати, Гермиона ушла в больничное крыло. Она обошла всех пациентов, которых считала «своими», задержалась возле Лаванды Браун, помогла мадам Помфри делать перевязку.       Отношение с мадам Помфри тоже внезапно разладились, доктор шла на контакт неохотно, на вопросы отвечала скупо. Однако Гермиона благоразумно сочла, что воевать со всем миром — плохое решение, и вела себя с врачом вежливо и терпеливо. Обида на неё никуда не делась, но Гермиона отложила это до лучших времён.       «Нужно просто делать своё дело, − повторяла она себе, − а отношения сами собой придут в норму».       Она перевязывала пациентов, выполняла работу медсестры. Её тянуло, по уже сложившейся привычке, зайти к Снейпу. Но он больше не нуждался в сиделке, и её к себе не звал. А заходить без приглашения, даже после того, что произошло между ними вчера, она опасалась.       Их вчерашний вечер не прояснил отношений, а запутал их ещё больше. Гарри, конечно, был неправ, Снейп не оттолкнул её. Воспоминание о его объятьях Гермиона бережно спрятала в тайничок, пересмотрев ещё раз перед сном. Но многое было непонятно. Этот холодный браслет обета на его руке. Он был свидетельством того, что страсть к ней явно поутихла. И это его нежелание, чтобы кто-то узнал об их отношениях. Он намерен скрывать связь с ней? А может, и не планирует никакой связи? Разовая акция благодарности?.. Ох, как мало она о нём знает, думалось ей.       Оставалось только набраться терпения и спокойствия. Время всё расставит на свои места.       Ближе к полудню она спустилась вниз, удивляясь тому, как быстро отстраивается Хогвартс после битвы, и как сильно меняется при этом.       Траурный зал был битком набит людьми, по большей части, незнакомыми. Они чуть слышно переговаривались. Изредка слышался чей-нибудь плач и всхлипывания. Из-под купола замка лилась тихая печальная музыка.       Здесь были семьи погибших. Гермиона знала, что после церемонии прощания кого-то должны были забрать в фамильные склепы, а кого-то — похоронить на кладбище Хогвартса. Семьи собирались отдельными группами, среди которых выделялась большая семья Уизли.       Она подошла и обняла Молли и Артура, по очереди всех братьев. Поцеловала опухшую от слёз Джинни, сидящую у гроба в обнимку с Гарри. Рон подошёл к ней и горячо стиснул в объятьях. Она обняла его в ответ и искренне произнесла слова поддержки.       Однако, постояв недолго возле гроба Фреда, двинулась дальше, обходя знакомых и выражая соболезнования. Всё время вознося в душе самую истовую и горячую благодарность Мерлину за то, что среди этих мёртвых людей не лежит ещё один, бесконечно дорогой для неё.       Ноги сами принесли её к гробам профессора Люпина и его жены, рядом с которыми, как и вчера, одиноко сидела измученная Андромеда Тонкс. Ребёнка сегодня с ней не было.       Гермиона подошла к Андромеде и села на скамейку.       − Здравствуйте, мадам. Вы — миссис Тонкс?       Андромеда посмотрела на неё красными глазами и кивнула.       − Да, а вы мисс Грейнджер? – голос у Андромеды был мягким, а глаза – добрыми и внимательными.       − Да, я Гермиона Грейнджер.       − Это вас пытала моя сестра Беллатриса?       − Меня.       − Сожалею и прошу у вас прощенья за неё! – смущённо произнесла миссис Тонкс.       − Вы — не ваша сестра! − удивилась Гермиона. − Не нужно извиняться, мадам!.. Она умерла?       − Белла? Нет, жива. Она в клинике Святого Мунго. Но в коме. Врач сказал, что вряд ли она когда-нибудь придёт в себя.       − Я соболезную вам, миссис Тонкс, война отняла у вас многих близких.       − Почти всех, − губы её снова дрогнули, − мой муж и брат погибли. Старшая сестра убила мою дочь и зятя. Другая сестра в бегах и, по-видимому, её тоже ждёт Азкабан. Остались только племянник Драко и внук, младенец Тед.       − А где же Драко, миссис Тонкс?       − Готовит места в склепе.       Гермиона потянулась и слегка дотронулась до руки женщины.       − Меня вчера просто потряс плач вашего Тедди, − сказала она и, почувствовав мягкое ответное рукопожатие, вдруг поняла, что Андромеда Тонкс ей симпатична.       − Спасибо, что не держите зла, Гермиона.       − А где он сегодня? Малыш.       − Дома с эльфами. Мне нужно похоронить дочь и зятя. Будет много хлопот. − Андромеда промокнула набежавшие слёзы. − А вы хорошо знали Дору?       − Нет, мы познакомились в Ордене Феникса прошлым летом, − Гермиона вспомнила Нимфадору, державшуюся отчуждённо и, кажется, даже ревновавшую к ней Люпина, − но мы не были близки.       − А Ремуса хорошо знали?       − Да, его лучше. Он был замечательным преподавателем и добрым человеком. Несправедливо, что ему пришлось уйти из Хогвартса из-за того, что он… − Гермиона сконфуженно замолчала.       − Оборотень? – помогла ей Андромеда. − Говорите уж, как есть.       − Да это уже неважно, − Гермиона посмотрела на мёртвое доброе лицо Ремуса, его навсегда закрытые глаза, и боль снова сдавила сердце.       − Важно. Для его сына, − горько возразила Тонкс. − Я очень беспокоюсь за Тедди. Боюсь, мой единственный внук унаследует ликантропию.       − Но ведь Ремус — не урождённый оборотень? Тедди это не должно было передаться… Или должно?       − Ремуса в детстве укусил Фенрир Сивый, − сказала Андромеда, − нет омерзительней существа, чем оборотень, заражающий своей болезнью детей. Это передаётся потомкам. Скорее всего, в период полового созревания Тедди начнёт обращаться.       Гермиона решительно сжала губы. Ей отчаянно захотелось помочь осиротевшему мальчику.       − Я знакома с одним хорошим врачом, − вспомнила она про Берни, − при встрече посоветуюсь с ним. Может, пока Тедди маленький, есть способы что-то сделать.       − Спасибо, дорогая! – тепло произнесла Андромеда. − Если что-то узнаете, приходите в гости.       Она посмотрела на Гермиону своими ясными глазами и улыбнулась сквозь набегающие слезы:        − Да и вообще, приходите просто так, даже если не будет новостей. Поиграть с Тедди, пообщаться со мной. Я буду вам рада.       − Приду, − пообещала Гермиона.       − Правда придёте? Я живу недалеко, вам будет удобно…       Она пустилась в объяснения. И Гермиона, всегда тяжело сходившаяся с людьми, вдруг действительно захотела сходить к ней в гости.       В этот момент подошёл Гарри, и, извиняясь, утянул Гермиону к семейству Уизли.       − Ты поедешь с нами на панихиду в Нору?       − Конечно.       − Мы подписали у Макгонагалл заявление с просьбой отпустить нас на сегодня. Иди, распишись за себя.       Гермиона посмотрела на преподавательский подиум. За большим столом, на возвышении, уже сидели министр магии Великобритании Кингсли Шеклболт и деканы факультетов: Флитвик, Слизнорт, Помона Спраут и Минерва Макгонагалл. Сзади тучной горой возвышался Хагрид. Место директора пустовало.       Она едва начала пробираться сквозь толпу, как внезапно траурная музыка смолкла, и все сидящие встали. Гермиона поняла, что началась церемония погребения. А следом разыгралась безобразная сцена, спровоцированная появлением профессора Снейпа.       Он вышел в зал в привычной чёрной мантии. Его походка была тяжёлой, он сильно хромал на одну ногу. Неудивительно, если учесть, что вчера вообще не вставал с кровати. Но Гермиона невольно залюбовалась высокой статной фигурой профессора. Красивый, умный, строгий. И, главное, живой.       Снейп поднялся на подиум, встал на краю и обвёл взглядом собравшихся.       − Уважаемые жители и гости Хогвартса, все присутствующие! – разнёсся над толпой его сильный низкий голос. − Приветствую вас от имени администрации на правах директора школы. Нас собрала вместе огромная утрата. Сегодня мы навсегда прощаемся с коллегами, друзьями и родными. Магическое сообщество понесло невосполнимую утрату…       В толпе раздался сначала тихий, а потом всё больше нарастающий ропот. Сразу несколько мужских голосов начали возмущенно высказываться, но Гермиона не могла разобрать слов.       − Что он здесь делает? – вдруг пронзительно выкрикнула какая-то женщина. − Он — Пожиратель смерти, его место в Азкабане!       Зал ожил, все разом загалдели. Гермиона оторопела. Она обернулась и поискала глазами кричавшую женщину, но не нашла. Снейп осёкся и замолчал, холодно глядя в толпу.       − Снейп, вы нам − не директор! Наш директор − профессор Макгонагалл! − закричал, подхватывая, Джордж Уизли.       − Наш директор — профессор Дамблдор, он был предательски убит! – взвизгнула Падма Патил.       − Уберите оттуда этого предателя! – обращаясь к министру магии, эмоционально воскликнул какой-то мужчина с копной светлых волос.       Разум Гермионы помутился. Она сама не поняла, как бросилась сквозь толпу и оказалась на помосте рядом со Снейпом. И очнулась лишь тогда, когда, выхватив палочку, стала в боевую стойку и, обернув горящие яростью глаза к светловолосому, громко крикнула:       − Убери сначала меня!       Гул в зале усилился многократно. Гермиона услышала несколько возмущённых реплик в свой адрес, и внезапно ощутила себя под дулом тысячи орудий. Как приговорённый перед расстрелом. Всё тело загорелось яростью и болью. «Что ж, по крайней мере, Северус будет здесь не один!» − сказала она себе.       Война продолжается, ты снова не прав, Гарри!       − Уходи, Грейнджер, тебя ещё не хватало! – злобно рявкнул Джордж Уизли. Учителя заговорили разом. Снейп молча стоял рядом, не глядя на неё, и вообще, было неясно, заметил он её появление или нет. Зато заметила Макгонагалл, губы которой превратились в тонкую ниточку. Она наклонилась к Кингсли и что-то шепнула.       Гермиона бросила умоляющий взгляд в сторону Гарри.       Гарри всё понял. Он вырвался из объятий Джинни и бросился вперёд через толпу. И через пару секунд уже поднимался на подиум.       Он встал рядом с Гермионой, взял её за руку и гаркнул на весь зал:       − Послушайте меня! Пожалуйста! Тихо!       Крики смолкли. Люди стали прислушиваться. Взволнованный голос Гарри полетел над толпой.       − Я уже сказал вам перед боем с Волан-де-Мортом, но меня многие не услышали и не поняли! Я повторю. Профессор Снейп никогда не был предателем! Он много лет помогал Альбусу Дамблдору следить за Пожирателями! Он спасал пленных, делал в тылу врага всё возможное, чтобы наша победа стала реальностью! Его вклад в то, что мы живы, неоценим! Прошу вас, тем более, над телами погибших, не унижать этого храброго человека. На нём нет вины за их гибель!..       − Спасибо за ваше мнение, мистер Поттер! – перебивая пунцового от волнения Гарри, громко произнёс Кингсли Шеклболт, вставая и подходя к ним, − По-видимому, настала пора вмешаться мне и разъяснить ситуацию!       Внимание зала переключилось на министра. Тот отрывисто произнёс:       − Дамы и господа! Профессор Снейп был и остаётся исполняющим обязанности директора Хогвартса, его никто не снимал с должности. Он не просто имеет право находиться в этом зале, он был обязан по протоколу встретить вас сегодня. Уважайте друг друга, тем более, в такой день. Тем же, кто сомневается в справедливости магического правосудия и жаждет отмщения, спешу сообщить: Визенгамот в самом ближайшем будущем рассмотрит все деяния, совершенные профессором Снейпом во время войны, и вынесет соответствующее решение в рамках закона!       Кингсли обернулся к Гермионе и Гарри:       − Спасибо, господа! Я прошу вас спуститься в зал. Профессор Снейп, будьте любезны, продолжайте.       Кингсли вернулся за стол, Гарри, крепко сжав руку Гермионы, спустился с подиума, буквально стащив её вниз. И Снейп недрогнувшим голосом продолжил траурную речь с того места, где его прервали. Он зачитал список погибших и с достоинством выразил соболезнования собравшимся. Потом объявил минуту молчания в память погибших, и в зале заиграл гимн Хогвартса. Дождавшись окончания гимна, Снейп повернулся и молча покинул зал.       Гермиона стояла под подиумом, не в силах пошевелиться. Когда Гарри поволок её через толпу к семье Уизли, она вырвалась из его руки и осталась стоять, осмысливая произошедшее. Снейп давно ушёл, а она всё ещё чувствовала на себе жжение сотен яростных глаз. Её трясло.       Никто уже не обращал на неё внимания. На подиум выходили люди и говорили прощальные речи, кто-то плакал, многие разговаривали. Подошёл Рон и, обняв за плечи, медленно повёл к своим. Она подошла с ним к гробу Фреда, ни на кого не глядя. Слёзы душили, заставляя впервые за эти дни заплакать прилюдно. Закрыв глаза, она горько зарыдала, отчаянно подвывая и не в силах остановиться.       Потом они поехали на кладбище, а после сидели все вместе в гостиной Уизли. Всё было как в тумане. Вернулись в Хогвартс к ужину. За столами в Большом зале сидело непривычно мало народу. Слизеринцы разъехались по домам, а большинство гриффиндорцев ещё не вернулись с похорон.       «И жизнь тоже продолжается, не только война, − подумала Гермиона, садясь на своё место за столом, − поди теперь отличи одно от другого, а друзей от врагов».       Она невольно глянула на пустовавшее место директора за преподавательским столом. А Макгонагалл снова перехватила её ищущий взгляд и скривила губы.       «Гори ты синим пламенем, старая карга! – ругнулась про себя Гермиона, отворачиваясь. − Ну чего тебе от меня нужно?»       Почти не чувствуя вкуса, она проглотила кусок пирога с чаем и поспешила уйти. Едва вышла за дверь, увидела, как с потолочной балки снялась белая сова с письмом в клюве.       «Мисс Грейнджер, как только вернётесь в Хогвартс, зайдите в кабинет директора. В любое время. Я буду ждать вас там. С.С.»       Гермиона испытала противоречивые чувства. С одной стороны, до дрожи хотелось его увидеть, а с другой — она страшилась его реакции на утреннее выступление. Снейп бывает очень резким в суждениях. В кабинете директора, её поразила необычная деталь. Рамы всех портретов пустовали, бывшие директора Хогвартса отсутствовали как один. Ей понадобилось покрутить головой, чтобы понять: они собрались на портрете Армандо Диппета, оказывающегося у всякого входящего за спиной. Сидя за столом, маги чем-то усердно занимались.       «В карты они там, что ли, играют?» − удивилась она, проходя в кабинет.       Снейп сидел за столом, и едва взглянул в её сторону.       − Мисс Грейнджер, − сухо процедил он, − я пригласил вас, чтобы сообщить, что для дальнейшего обучения вам нужно срочно подтвердить в Министерстве свой истинный возраст. Послезавтра мы возобновляем занятия в школе, и ваши документы должны быть в полном порядке. Завтра же с утра отправляйтесь в Отдел обеспечения магического правопорядка. Пройдите процедуру установления возраста и напишите объяснительную относительно причин его увеличения. И принесите мне справку, которую там получите. Ясно вам?       − Ясно, сэр, − пролепетала Гермиона, оторопевшая от такого официального тона, − тогда мне нужно разрешение покинуть школу. Вы подпишете его?       − Макгонагалл подпишет, − Снейп отвернулся, сложив руки на груди, и уставился в окно.       Кажется, разговор окончен.       − Я могу идти, сэр? – сказала разочарованная Гермиона.       Снейп молчал.       Она ждала. Время шло.       Наконец, он встал и окинул её ледяным взглядом.       − Зачем вы это сделали?       − Что, сэр? – спросила она, уже понимая, что он имеет в виду.       − Зачем вы выскочили меня защищать?       − Я… − Гермиона многое собиралась ему сказать, но под таким взглядом нужные слова ускользали. − Этого требовала ситуация, сэр!       − Ничего она не требовала! Я справился бы сам!       Гермиона вспомнила, как он растерянно молчал, глядя в толпу. И усомнилась. Но вслух пояснила:       − Я не хотела, чтобы вы стояли там один, сэр, когда они кричали такое… Вы этого не заслужили.       − Им плевать на мои заслуги! — отрезал он. − Эти люди ненавидят меня, как источник всего плохого, что с ними случилось. А вы так неосторожно взяли и показали, что между нами есть связь. Теперь вы тоже под ударом.       Гермиона опустила глаза. Идя сюда, она понимала, что они по-разному видят произошедшее, но это не спасало от боли.       − Простите, − выдохнула она.       Снейп смягчил тон.       − А не провокация ли это была? Минерва и пальцем не пошевелила, чтобы унять своих гриффиндурков… Впрочем, как директор, я действительно был обязан сказать эту речь.       Гермиона хотела заговорить и не могла. Макгонагалл и правда выглядела слишком довольной. В горле застрял ком.       − Я не хотела доставить вам неприятности, сэр. Разрешите уйти.       Она повернулась и двинулась к выходу. Но он догнал её, мгновенно преодолев расстояние.       − Я вас не отпускал! − он крепко сжал руками её плечи, останавливая.       − Не отпускал, слышите?! – повторил он, дыша ей в затылок.       − И не надо, — тихо ответила она этому голосу за спиной, − не отпускайте меня, сэр, пожалуйста!       Он развернул её к себе, поднял лицо за подбородок и заглянул в глаза. Его взгляд был болезненным и нежным.       − Не отпущу!       Снейп притянул её к себе, наклонился и коснулся губами её век, и виска. Руки заскользили по талии, обнимая. Шёпот зазвучал у самого уха, заставляя колени Гермионы слабеть.       − То, что ты сделала, для меня бесценно! Так храбро за меня ещё никто не заступался!       Она сжала веки, и из-под ресниц предательски побежали горячие ручейки.       «Превращаюсь в Плаксу Миртл!», − удивлённо отметила она про себя. Но это уже не были слёзы горя.       Он почувствовал губами влагу и стал сцеловывать её с уголков глаз.       − Ты плачешь из-за меня? Прости. Не надо. Не надо, − Снейп прижался теснее, и гладил затылок, накрывая ладонью, а она замерла в его руках. − Это был глупый поступок, детка. Ты обнажила оружие против друзей и публично перешла в стан врага. Тебе этого не простят. Поттер — молодец, но даже он не поможет. Ты останешься одна. Наедине со мной против всех. Готова ты к этому, Грейнджер?       − Да. Ради вас готова, − она с надеждой заглянула в чёрные глаза и поправилась, − ради нас.       Снейп покачал головой.       − Ты даже не представляешь, что впереди, − возразил он. − Я тебя защищу, но я не всегда буду рядом. Ты возненавидишь меня за это.       Её накрыло дежавю. Такие слова он уже говорил ей в лесу, ожидая смерти. Давно, будто в прошлой жизни. Но смерть тогда отступила. И внезапно она поняла, что и люди отступят, главное верить в свою правоту и не струсить.       − Что бы ни случилось, я на вашей стороне, − упрямо сказала она.       − Несносное создание, – ласково шепнул он ей в ухо. − Поцелуй меня!       Её не нужно было приглашать дважды. Дрожа от этого низкого шёпота, она потянулась и коснулась губ, ощущая колкость щетины. Он замер, наслаждаясь вкусом девичьего поцелуя. Она скользнула пальцами в его волосы, погладила шею и затылок, и ощутила, как тесно он её к себе прижимает. Бедром явственно ощутила его эрекцию. Рядом с этим мужчиной она теряла рассудок.       Но Снейп внезапно прислушался и выпрямился.       − Чёрт, старуха идёт сюда!.. – он подумал секунду. − «Акцио» выручай-комната! На стене, рядом с портретом Блэка, возникла дверная ручка. Снейп открыл дверь и втолкнул туда Гермиону.       − Сиди здесь!       А сам вернулся за стол, делая вид, что работает.       Гермиона осмотрелась. Выручай-комната сегодня выглядела как гостиная Снейпа. «Хогвартс знает, где я хочу оказаться», − улыбнулась она. И снова прилипла к двери, надеясь разобрать, что там происходит.       − Выручай-комната, − попросила она, − позволь мне подслушать и подсмотреть! Но не выдавай.       В двери возникло окошко, открывшее вид на кабинет директора.       «Тайное стекло, − догадалась она. − А с той стороны видна только стена». Гермиона замерла в ожидании, глядя на спину Снейпа, сидящего за столом.