жестокость в твоём сердце

      Утахимэ была неожиданно разбужена своим телефоном: громкого звонка было достаточно, чтобы напугать её. Потратив мгновение на то, чтобы подняться, она стянула трубку своего домашнего телефона с прикроватной тумбочки и ответила, не взглянув на экран:       — Алло?       — Чёрт, ты в порядке.       От звука обезумевшего голоса Сёко, выдохнувшей с облегчением, Утахимэ оттолкнулась от кровати, всё ещё дезориентированная, но почти проснувшаяся. Она могла по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз Сёко позволяла себе быть настолько эмоциональной.       — Что случилось?       — Слушай меня. Нет времени объяснять. Ты должна немедленно покинуть свою квартиру.       Утахимэ нахмурилась.       — Что?       — Ну же, Ута! Убирайся оттуда сейчас же!       Звонок прервался, прежде чем Утахимэ смогла хоть что-нибудь ответить. Ужасно сконфуженная и даже напуганная, она сделала, как ей сказали, быстро подскочила с постели. Не переодеваясь, она схватила куртку, чтобы накинуть поверх своего топа, и выбежала из спальни. В прихожей она схватила ключи, сунула ноги в кроссовки и затем захлопнула за собой входную дверь. Она бежала на автопилоте, перепрыгивая через ступеньки. Предупреждение в её голове промелькнуло вспышкой, лишь когда она обнаружила себя во дворе своего многоквартирного дома посреди ночи.       Что она делает? Что происходит? А если это какой-то розыгрыш или..?       Из-за угла на улицу выехала чёрная машина и с визгом затормозила возле неё. Она узнала машину менеджера, предоставленную школой, и убедилась в этом, когда дверь пассажирского сиденья распахнулась, а на водительском сиденье оказалась Нитта.       — Прошу прощения за внезапность, но Вы должны…       Просьба была очевидна, так что Утахимэ забралась в машину, прежде чем Нитта договорила, коротко приказав:       — Едем.       Что бы сейчас ни происходило, время определённо было ценно, и Нитта не теряла ни минуты, явно превысив скоростное ограничение.       С колотящимся сердцем она обдумывала возможные варианты, пока Нитта ехала в ночи. Может быть, что-то случилось с кем-то из её учеников? Нападение на школу? Проблемы с верхушкой? Нет, теперь, когда она обратила внимание, она могла сказать, что они едут не в сторону Киотского отделения или на место встречи со старейшинами. Они направлялись совсем в другое место, за город. Какое-то проклятие? Но почему Сёко позвонила ей так внезапно? Она была совершенно не готова к заданию. На ней не было ни бюстгальтера, ни носков. Что она может сделать на миссии в таком состоянии?       Должно быть, случилось что-то ужасное, но это не имело смысла. Они не стали бы обращаться к ней, если бы проблема была настолько серьёзной, тем более в самый последний момент. На подобные миссии вызывали гораздо более сильных шаманов — Годжо.       Как только его имя пришло ей в голову, Утахимэ застыла. Годжо. Последний раз она была вынуждена так резко сорваться с места, когда Гето уничтожил целую деревню.       Но нет. Годжо, каким бы несносным и раздражающим он ни был, никогда бы так не поступил. Он выводил её из себя, но она знала, что под его эгоизмом и беспечностью скрывалось доброе сердце.       — Нитта, — настороженно начала Утахимэ, — что случилось?       — Я не знаю, — призналась она.       — Но почему..?       — Я лишь знаю, что это очень серьёзно и касается Вашей безопасности, поэтому мне сказали немедленно привезти Вас, — Нитте пришлось замедлиться, когда они выехали на извилистую дорогу. Она бросила на Утахимэ короткий взгляд, прежде чем снова сосредоточиться на дороге. — А Вас я попрошу успокоить свою проклятую энергию. Мне сказали, что нельзя оставлять никакие следы — это может быть опасно.       Плотно сжав губы, Утахимэ глубоко вздохнула и отвела взгляд. Проклятая энергия дико колебалась — настолько она была связана с её эмоциями, но ещё в школе она научилась её сдерживать. Закрыв глаза, она использовала простую технику дыхания, чтобы успокоиться и приглушить проклятую энергию настолько, чтобы её можно было собрать воедино и спрятать подальше. Остатки проклятой энергии могли видеть некоторые шаманы, а сильные шаманы даже могли уловить её, так что всё происходящее должно быть связано с человеком, а не с проклятием.       Когда проклятая энергия была надежно скрыта, Утахимэ открыла глаза и уставилась в окно машины на пролетающие мимо горы. Проклятие. Но какое? Почему именно она? Она же не связывалась с опасными людьми и не была кем-то важным. Её даже больше не отправляли на самостоятельные задания, ограничиваясь наблюдением за учениками, когда не удавалось найти менеджера.       Когда Нитта подъехала к небольшому приземистому зданию, Утахимэ с удивлением узнала его: это было одно из убежищ, которые они использовали по разным причинам. Иногда для защиты. Иногда…       Были вещи, которые верхушка не хотела показывать остальному миру.       Когда они вышли из машины, входная дверь распахнулась, являя Мэй Мэй, и Утахимэ нахмурилась в недоумении.       — Хорошо. Вы добрались без происшествий.       — Слежки не было, — заверила её Нитта.       — Знаю, я наблюдала, — Мэй Мэй повернулась к Утахимэ, как-то натянуто улыбаясь. Это не было похоже на её обычную улыбку. — Прости за спешку, дорогая, но мы не могли рисковать, теряя время.       — В чём дело? — уже в третий раз спросила Утахимэ, чувствуя себя ещё более беспокойной из-за неведения. Как так получилось, что все её друзья были в курсе этого чего-то, а она оставалась в неведении? — Сёко вдруг позвонила и…       — Давай-ка зайдём внутрь, — мягко прервала её Мэй Мэй, положив ладонь на спину Утахимэ и ведя её в дом. — Боюсь, ты одета не по погоде, — это было нелепо, но Утахимэ позволила ей втолкнуть себя через дверь, лишь на миг оглянувшись, когда услышала, как женщина сказала: — Брось машину и возвращайся. Нам не нужны лишние следы.       Дом было тускло освещён, хотя и не похоже, что Мэй Мэй была здесь долгое время. Утахимэ и так была смущена, поэтому не удивилась, когда увидела Нанами в гостиной — это лишь рассердило её. Почему она всё узнаёт последней? Или со всеми связались до неё?       — Ты взяла с собой телефон? — спросил Нанами вместо приветствия.       Утахимэ достала телефон из кармана.       — Да, но…       Мужчина взял его, не дослушав, и быстро осмотрел, прежде чем заявить:       — Разряжен. Вот почему она не отвечала на наши звонки.       — Может, это и к лучшему, — пробормотала Мэй Мэй.       Бросив ещё один взгляд на устройство, Кэнто уронил его на пол и с силой наступил. Утахимэ подскочила к нему, подавившись воздухом:       — Эй!       — Всё хорошо, — заверила её Мэй Мэй, хватая за руку. — Я куплю тебе лучше.       Утахимэ вырвалась из её хватки, бросив недовольный взгляд, а затем снова повернулась к Нанами. Оба они были склонны к недомолвкам, но Нанами, как она знала по своему опыту, был более склонен к откровенности, если на него давили. Он не умел лгать, в то время как Мэй Мэй лгала, если ей это было выгодно или если она считала, что так будет лучше. И в самом деле, стоило ей оскалиться, как в тот же миг Нанами напрягся, и Утахимэ поняла, что подловила его.       — Серьёзно, какого чёрта происходит? — требовательно спросила Утахимэ. — И не меняйте тему!       Бросив взгляд в сторону Мэй Мэй — между ними произошёл какой-то мысленный спор — Нанами вздохнул и снял очки.       — На самом деле, мы не совсем уверены, что происходит. Мы лишь знаем, что, похоже, ты цель.       — Цель? — женщина скрестила руки на груди. — Чья же? — ей на ум приходил лишь один человек, но она даже представить себе не могла, зачем бы ему делать её своей целью. Она даже была не настолько важна. — Пользователь проклятой энергии?       Но Нанами покачал головой.       — Нет.       Утахимэ поджала губы.       — Проклятие?       Тут Нанами засомневался.       — Не совсем.       — И что это значит? — Утахимэ фыркнула. — Я ничего не понимаю. Кто или что сделало меня своей целью? Я же никто.       — О, не говори так, дорогая, — ласково произнесла Мэй Мэй. — Ты определённо важна для кое-кого.       — Для кого? — буркнула Утахимэ. Когда Мэй Мэй и Нанами обменялись очередным кодовым взглядом, она чуть не взорвалась. Они вдвоём знали гораздо больше, чем говорили, выдавая её информацию кусочками, которые не складывались в чёткую картину. — Это просто смешно. Если я в опасности, то, держа меня в неведении, вы лишь больше рискуете. Я не знаю, чего мне следует остерегаться и от чего держаться подальше. Я могу неосознанно совершить ошибку. Я должна знать, ради чего вы меня сюда притащили.       — Я понимаю, и, поверь, мы не хотим держать тебя в неведении, — произнёс Нанами.       Мэй Мэй вздохнула.       — Но, по правде говоря, нам тоже известно немного. А ты ведь знаешь, как я не люблю быть в неведении, — она откинула одну из своих массивных кос на плечо и покривила накрашенные губы. — Всё, что имеет значение, — это то, что ты спряталась и оказалась в безопасности. Когда ты не отвечала на звонки, мы испугались, решив, что опоздали.       — «Мы», — медленно повторила Утахимэ. — Кто ещё замешан в этом? Сёко позвонила мне. Вы двое мобилизовались. Нитта не ответила мне, кто приказал привезти меня, — она оглядела их обоих, изо всех сил пытаясь соединить воедино узнанную информацию, но ей снова не хватало важных деталей. — Что насчёт Годжо? Если всё настолько серьёзно, он, определённо, должен быть в курсе происходящего, — она закатила глаза. — Я уверена, что он бы с радостью подтрунил надо мной, какая я слабая и как он должен защищать меня.       Когда ни Мэй Мэй, ни Нанами ничего не сказали, у неё ухнуло сердце. С тех пор как его имя впервые пришло ей в голову, она не могла отделаться от мысли, что он каким-то образом замешан в этом деле, но не могла понять, где он. Она даже не думала, что он мог быть на какой-то сложной миссии. К тому же, хотя он сильно действовал ей на нервы, если бы это было что-то, требующее её участия или как-то связанное с ней, он бы сказал ей об этом.       С ним что-то случилось? Годжо ранили или как-то ещё вывели из игры? Она не могла себе представить, как это возможно, но, с другой стороны, он и раньше получал травмы, когда был подростком. Всё-таки он был сильнейшим шаманом своего времени, и урок, который ему преподал Фушигуро Тоджи, он усвоил. Никто не мог до него дотронуться — в буквальном смысле, ведь его Бесконечность почти всегда была на месте.       Голос в её голове прошептал: «Почти».       — Всё дело в Годжо, да? С ним что-то случилось, — голос Утахимэ был неестественно тихим, словно она боялась, что, произнеся такие вещи вслух, они станут правдой. Однако она должна была знать. Если Годжо был ранен, если с ним случилось что-то ужасное, она должна была это знать.       Потому что, как бы он ни раздражал её, как бы часто ни выводил из себя, как бы она ни пыталась всех убедить, что ненавидит его, это было не так. На самом деле всё было совсем наоборот, и мысль о том, что с ним снова могло случиться что-то плохое, пугала её.       Нанами начал первым:       — Утахимэ…       — Нет, — перебила она. — Если это Годжо, так и скажите!       Мэй Мэй жестом предложила Утахимэ сесть, но когда та не двинулась с места, вздохнула и пожала плечами. Она, как никто другой, знала, какой упрямой может быть Утахимэ. Не обращая внимания на тяжёлый взгляд мужчины, она осторожно начала говорить:       — Старейшины послали Годжо на задание. Они не смогли определить технику проклятия, но было известно, по крайней мере, о пяти его жертвах. Однако когда Годжо вернулся с задания, кое-что с ним было не так.       Утахимэ нахмурилась.       — Что ты имеешь в виду?       — С ним что-то, — продолжила Мэй Мэй, — не так.       — Сёко считает, что на него подействовала техника проклятия, но поскольку о проклятии и его жертвах почти ничего не известно, мы не знаем, как дух повлиял на Годжо, — добавил Нанами. — Годжо опасен сам по себе, но поскольку техника проклятия вмешалась в его разум, он представляет серьёзную угрозу.       — Он… — Утахимэ прикусила губу. — Он напал на кого-то?       — Старейшины сразу же скрылись, как только их предупредили, — объяснил Нанами.       Мэй Мэй пренебрежительно махнула рукой.       — Годжо сломал руку Гакуганджи и угрожал ему, но ему повезло, что он остался жив. Честно говоря, я удивлена, что Годжо не убил его.       Утахимэ в шоке распахнула рот.       — Что? Я знаю, что Годжо ненавидит его, но это… Он бы никогда… — она сглотнула, пытаясь сориентироваться. — Почему?       — Ну, Гакуганджи стоял на пути к тому, чего он хотел, — сказала Мэй Мэй. — На пути к тебе.       Утахимэ пришла в ужас. Она почувствовала, что ещё чуть-чуть, и она потеряет сознание — возможно, ей следовало присесть, как предложила Мэй Мэй, — но она стояла на месте, отчаянно пытаясь успокоить своё сердце.       — Это… Это абсурд. Почему он..? Почему я? Мы не виделись несколько дней. Почему..?       — Из-за его способностей к телепортации трудно отследить его перемещения, — произнёс Нанами, прервав её бормотания, — но, насколько мы можем судить, он ищет тебя. Сначала он отправился в Киотский колледж, но, не обнаружив тебя там, напал на Гакуганджи, который находился там. После этого он вернулся в Токио и…       — Сёко, — Утахимэ прислонила руку ко рту. — Он пошёл к Сёко. Она в порядке? Он..?       — Он до смерти напугал её, — поспешил объяснить Нанами. — Но не причинил ничего такого, что она не смогла бы легко вылечить.       Годжо причинил ей боль. Он причинил боль Сёко, одной из его самых близких друзей, одной из немногих, если не единственной, кто лучше всех понимал его боль и потерю. Это не имело никакого смысла. Что бы ни сделало с ним проклятие, оно превратило его в человека, которого Утахимэ не могла узнать. Это был не Годжо. Это был не тот человек, которого она…       — Он узнал от Гакуганджи, что ты недавно переехала, но он не знал точный адрес, поэтому Годжо попытался узнать его у Сёко, — сказал ей Нанами. — Когда она поняла, что с ним что-то не так, она отказалась отвечать. Тогда он слетел с катушек и стал громить её кабинет. Она попыталась сбежать, но он не дал ей этого сделать. Он предупредил её, чтобы она не вмешивалась и отступила.       Мэй Мэй откинулась в кресле, внимательно глядя на неё.       — Он сказал ей, что ты принадлежишь ему.       Утахимэ вспыхнула.       — Что за глупость? Это не правда.       — Но не для него, — ответила собеседница. — Сёко сказала, что он вёл себя как сумасшедший, но был абсолютно уверен во всех своих словах.       — Наверное, это проклятие, — рассудила Утахимэ. — Другого объяснения нет. Я лишь не понимаю, почему он зациклился на мне. С какой целью? — от нескончаемого потока мыслей голова разболелась так сильно, что ей стало плохо. Ей стало тошно от всей ситуации в принципе, но в особенности от того, что она не могла понять, почему вся эта история закрутилась вокруг неё. — Мы с Годжо не то чтобы близки. Я даже не знала об этой миссии или о проклятии. Это не имеет ко мне никакого отношения.       — В любом случае, как только Годжо ушёл, Сёко позвонила тебе, а потом и нам, когда не смогла сразу дозвониться до тебя, — закончил Нанами. — Нас уже предупредили, чтобы мы следили за ним, но о твоей роли мы узнали только от Сёко. Старейшины не сочли должным рассказать нам об этом.       Утахимэ задумалась на мгновение, потом наконец села за стол.       — Они мне не звонили. Хотя у Гакуганджи есть мой номер.       — Верно, они не звонили, — произнесла Мэй Мэй. — Они оставили тебя.       — Совершенно без защиты, — заметил Нанами.       Уязвимая, полностью на виду. Они решили использовать её как приманку.       В конце концов, не так уж важно, почему проклятие воздействовало именно на её фигуру в сознании Годжо. Причину можно будет выяснить позже, а затем найти способ обратить действие проклятия. А вот сдержать Годжо — это уже проблема, которая потребует мобилизации как можно большего числа шаманов. Возможно, старейшины полагали, что она сможет выманить его. Если бы она была его конечной целью, то, зная её местонахождение, они, по крайней мере, знали бы, где он окажется.       Однако… теперь они не знали её местоположение.       — Вы пошли против старейшин? — спросила Утахимэ.       — Они оставили тебя на произвол судьбы, — заявила Мэй Мэй с укором в голосе. — Я готова на многое за соответствующую цену, но я не могла стоять в стороне и позволить тебе пострадать.       — Мы не знаем, как поступит Годжо, если найдет тебя, но ничего хорошего это не сулит, — заметил Нанами. — Он не в том состоянии и готов причинить вред любому, кто встанет на его пути, — он положил на стол свой завёрнутый клинок в знак того, что готов к бою. Утахимэ сжала руки в кулаки на бёдрах. Сможет ли он действительно овладеть своим оружием против Годжо? — Все, кого коснулось это проклятие, либо были убиты, либо умерли сами. Мы не можем допустить, чтобы это случилось с тобой.       — Но что будет с Годжо? — уточнила Утахимэ. — Если это проклятие действует на него, он может навредить себе. Что, если..? — Она беспокойно заерзала на стуле, переглядываясь с ними. — А что, если я смогу ему помочь? Он же может стать ещё более неуравновешенным и опасным. Может быть, он успокоится, если увидит меня? Я знаю, что этого мало, но моя техника…       — Нет, — прервал Нанами. — Слишком рискованно.       — Речь идёт о моей жизни! — воскликнула Утахимэ, подскакивая на ноги.       Мэй Мэй покачала головой.       — Годжо бы хотел, чтобы мы защитили тебя, даже от него самого, — она тоже встала и развернулась на каблуках. — В конце концов, по этой же причине тебя больше не посылают на одиночные миссии.       Это заставило Утахиме застыть на месте, и она медленно повернулась, чтобы уставиться в спину Мэй Мэй.       — Что..?       — Я собираюсь ещё раз проверить район и быстро пробежаться по Киото, чтобы выяснить, смогу ли я засечь его передвижение, — сказала Мэй Мэй. — Я знаю, что он здесь, но ему удалось остаться незамеченным и не попасть в поле зрения моих воронов. Он знает, что мы тоже здесь, — она фыркнула и выпрямила спину, бросив взгляд на Нанами и Утахимэ через плечо. — Надеюсь, он готов к тому, что после этого ему придется выписать мне чек.       С этими словами Мэй Мэй вышла из комнаты, и Утахимэ услышала, как открылась и закрылась входная дверь. Нанами раздражённо хмыкнул и поднял оружие, положив его обратно в ножны на спине.       — Уже поздно. Постарайся отдохнуть, чтобы поддержать силы, и не выпускай проклятую энергию. Сейчас она будет для него как маяк.       Хотя Нанами не покинул дом, когда он вышел из комнаты, её охватило неизбежное чувство одиночества. Темнота за окном и наступившая тишина грозили поглотить её целиком. Она обхватила себя руками, имитируя объятия, и задумалась о том, когда она в последний раз видела Годжо. Это было несколько дней назад, когда он уходил с совещания со старейшинами, а она собирала бумаги для Гакуганджи. Ничего особенного, ничего важного, что бы говорило о том, что этот день чем-то отличается от остальных.       Он что-то сказал ей — что он сказал ей? — и она подняла голову и посмотрела на него, а он…       Утахимэ покраснела при мысли о том, как он прикоснулся к ней, как нежно провёл пальцами по её лицу, заправляя волосы за уши. Он прикасался к ней, и никакая Бесконечность не была барьером между ними. Она думала об этом слишком долго, даже когда уже легла в постель.       Подумать только, что эта же рука причинила вред одному из старейшин… Если он пошёл на такие крайности, чтобы найти её, и разозлился, когда не смог, то что бы он сделал, если бы нашёл? Утахимэ содрогнулась от этой мысли. Как бы ей ни хотелось получить ответы и убедиться, что с ним всё в порядке, она не хотела этого знать.       Однако это был Годжо Сатору. Она сомневалась, что кто-то сможет отказать ему в том, чего он хочет.