Классика жанра

Миша недолго пребывал в странном задумчивом состоянии. Грузиться никогда не было в его стиле, потому Вася ни капли не удивился, что к обеду от хмурой морщинки между светлых бровей не осталось и следа, а Миша уже всеми правдами и неправдами тянул его гулять в парк — чтобы Вася не заплесневел в компании планшета и давно отложенного сериала. Выманить Васю из хаты удалось лишь при помощи предложения купить горячей кукурузы с солью. («Епт, кукурузный маньяк», — пожаловался Миша, когда Вася, счастливый до чертиков, соскочил со ступеньки перед ларьком с кукурузиной на палочке в каждой руке.) До сериала, правда, тоже дело дошло — ночью. Васю так увлекли приключения современного Шерлока Холмса, что планшет он заблокировал в семь утра: уже прозвенел за стенкой Мишин будильник, а сам он заворочался и, судя по шорохам, встал с кровати. — Бля! — Миша чуть не подпрыгнул и резво подтянул трусы, когда Вася выскочил из своей комнаты, чтобы выплеснуть на него эмоции от просмотра. — Напугал… — Миша перемялся с ноги на ногу и заозирался в поисках шортов. — Ты чего так рано? — Я… не ложился еще… — ответил Вася под участившийся бой сердца. Откуда ему было знать, что Миша без трусов спит? К счастью, Вася не успел туда взгляд опустить — реакция у Миши оказалась молниеносная, — иначе бы не смог сделать вид, будто ему наплевать. — Серик смотрел, про который говорил… — Ну даешь, — фыркнул Миша, таки отыскав шорты, и повернулся к Васе спиной, быстро их натянув. Васе померещилось на мгновение, что Миша от него что-то прячет. Не то выражение лица, не то промелькнувшую в его неуклюжих движениях неловкость. — Полуночник… — Давай вместе глянем? — предложил Вася, старательно игнорируя подтянутый Мишин зад, скрывшийся под шортами — это законно, что ли, на такую шикарную задницу вечно напяливать что-то бесформенное? Вася бы хвастал направо и налево. И джинсы бы купил на размер меньше нужного, а не как Миша — объемные и с мотней. Они сотни раз вместе купались в городских бассейнах и на речке на даче, но в Мишиных плавках три Васиных жопы бы поместилось. Если бы Вася раньше знал… «То что? — тотчас спросил он себя мысленно с сардонической насмешкой. — Сорвал бы с него плавки? Ага, да, давай дальше с ума сходи, придурок». — Так ты, небось, уже половину посмотрел, — заметил Миша, все не оборачиваясь и увлеченно копаясь на полке выделенного ему шкафа. — А я с удовольствием заново! — на деле Васю уже рубило, но ему страх как хотелось Мишу тоже подсадить. Заодно замять странную атмосферу обоюдного смущения. Никогда Васины предпочтения двусмысленностей в их отношения не вносили, но то ли Вася, избалованный свалившейся на него вдруг свободой, теперь реагировал острее на любую мелочь и загонялся на пустом месте, то ли Миша какие-то изменения в его поведении замечать начал. Лишь бы нет! — Давай я включу, пока ты заниматься будешь. Сколько протяну, а как проснусь, вместе продолжим. — Ну окей… Вася поставил планшет на полку стеллажа, чтобы обоим видно было, врубил первую серию и плюхнулся в разворошенную Мишину кровать. Понял, что ошибку совершил. Подушка и одеяло охуительно Мишей пахли, завлекая Васю в плен токсикомании. Сам Миша, до ванной сбегав и вернувшись с мокрой башкой и мокрым голым торсом, схватился за гантели, заставив Васю палить вовсе не на сериал. Хорошо, его действительно рубило, и минут через десять настойчивой борьбы с сонливостью под ритмичные шумные Мишины выдохи и наблюдение за солнечным светом, искрящимся в капельках воды и пота на его разгоряченной коже, Вася провалился в сон, щекой вжимаясь в подушку. Снилось ему, как Миша, резинку трусов спустив под задницу, ходит в таком виде по хате, дразнясь и уворачиваясь от Васиных попыток схватить его за пояс и, со спины прижавшись, потереться и прошептать «Дай я чуть-чуть… ну не будь жадиной». В итоге Вася припер его к холодильнику и под Мишино проникновенное, сдавленным шепотом «Бляха, Вась…» таки потерся, как последняя кобелина, о его упругий, с едва заметным светлым пушком, зад, в голос застонав от удовольствия. Что в реале трется, а не только во сне, Вася понял, когда возбуждение таким настойчивым стало, что его разбудило. Вася обнаружил, что толкается беззастенчиво в одеяло, в кулек смотавшееся и зажатое между ног, и прикусывает уголок подушки. Стояк натянул пижамные шорты по шву, уши заложило слегка — черт, он же только во сне стонал?.. Вася взбрыкнул, в ужасе вывернувшись из одеяла, и плюхнулся на спину. Попытался уговорить себя не паниковать и дышать ровно. Миша, скорее всего, устроенной им похабщины не видел — судя по шуму воды, он в душе после тренировки отмокал. Оно и к лучшему: Вася не сумел бы ему с чистой совестью в глаза смотреть после яркого, как наяву, сна, где жал его к холодильнику и покусывал его шею. К тому моменту, как Миша из ванной вернулся, притихший и чуть красный — от температуры воды, наверное, — Вася по кусочкам самообладание собрал, сбив желание концентратом паники, и сидел на заправленной кровати с планшетом в руках. — Проснулся? — спросил Миша хрипло, натянув свежую футболку. — Доброе утро. — Доброе… Вот и третья серия… — ответил Вася севшим голосом, усердно меняя вкладки, лишь бы по экрану тыкать и лишний раз от планшета не отрываться. Судя по количеству серий, Вася проспал не меньше трех часов. Миша что, все это время впахивал, раз в душ поперся лишь сейчас? Даже для него слишком. — Понравилось? Дальше смотреть будем? — Понравилось… — Миша завис на мгновение, но тотчас головой мотнул и добавил: — Давай дальше, ага. Миша забрался к нему на кровать и сел рядом, прислонившись спиной к изголовью. Вася поставил между ними планшет с четвертой серией и сложил руки на груди, притворившись каменным изваянием. Он не то что двинуться боялся — дышать глубже запахом, от которого его размотало. Прежде Вася и голову мог на Мишиных коленях пристроить во время просмотра, и просто сидеть вплотную, щеку подпирая его плечом. Но раньше, буквально пару дней назад еще, Васе не снились гребаные эротические сны с участием лучшего друга. И если он уже знал, как пресекать долгие взгляды и постыдные мысли в течение дня, не давая себе спуска, то как контролировать себя во сне? Не спать, что ли? Миша же рядом собою демонстрировал полную Васину противоположность: ворочался как не в себя, подыскивая удобное положение, планшет двигал то дальше, то ближе, будто Васины ноги ему капитально мешали смотреть на происходящее на экране. — Тебе мои ноги мешают? — наконец сдался Вася, устав смотреть на его мучения, и плотнее к стенке притерся, подтянув коленки к груди. — Че? — Миша встрепенулся, вскинув на него обалдевший взгляд. Вася даже не понял, что не так спросил. — Ну я предположил… — оправдался Вася тихо, нехило загнавшись, что сам дровишек подкидывает в печку. При чем тут ноги его вообще? Что, Миша ног Васиных никогда не видел, чтобы на эту неземную красотищу отвлекаться? Вася уточнил робко, увидев, как Миша глаза потупил: — Ты в порядке?.. — Угу. В полном. — Миша поморщился и отполз к краю кровати. — Слуш, я отойду? Позвонить надо. Ты смотри дальше, потом мне расскажешь… — Ладно… — Вася проводил его недоуменным взглядом до двери. Кому это Мише понадобилось звонить в срочном порядке?.. Естественно, сериал Васю больше не занимал. Он услышал, как Миша в прихожей надел шлепки и, ключ провернув в двери, вышел на лестничную клетку. Складывалось отчетливое впечатление, что Миша… опасался, будто Вася его разговор подслушает. Стало и любопытно, и обидно, и грустно тоже — то есть, с кем-то левым Миша переживания делил, а Васе рассказать ему было западло? После стольких откровенных разговоров, стольких лет дружбы, для которой не существовало запретных тем?.. «Ну все, дебил, — подумал Вася с упавшим сердцем. — Миша догнал, что ты к нему неровно дышишь, и хочет свинтить, пока ты окончательно совесть не потеряешь… и не полезешь к нему, все испортив». Ключ снова в замочной скважине провернулся спустя минут пятнадцать. Вася выключил сериал, вышел в коридор и нос к носу с Мишей столкнулся — точнее, разницу в росте учитывая, нос к подбородку. От Миши табаком пахло. — Стрелял сиги? — спросил Вася изумленно, сделав крохотный шажок назад. — Угу. — Миша посреди коридора замер, ни на кухню не двигая, ни в комнату. И у Васи вдруг сердце у самой глотки заколотилось при мысли, что Миша реально надумал свинтить. — У меня же есть пачка… — напомнил Вася, головой дернув в сторону полки в прихожей. Специально Мише купил, зная, что он иногда баловался, но сам не покупал, чтобы не наматывал круги по району, ища курящих. — Да я не собирался, — ответил Миша все так же рублено, нехотя. Как-то тупо разговор клеился. Вася бы поболтал с ним о чем угодно, главное, чтобы как раньше — либо слова рекой, либо тишина, которая бы не давила, как сейчас, тягой ее непременно заполнить. — Просто увидел дядьку с пачкой, пока болтал. — С кем болтал? — спросил Вася небрежно и немедленно губу принялся зубами терзать. Зафига он у Миши подробности выпытывал? Как будто Миша перед ним обязан был отчитываться за каждый звонок и каждую минуту, проведенную не вместе. Не обязан же был. — С Юлей, — ответил Миша таким тоном, словно очень бы хотел соврать или отмазаться от ответа, но не привык Васю кормить ложью. Мазнул взглядом по его покусанной нижней губе и отвернулся. — А. Ясно. Круть. — Вася улыбку натянул, развернулся и пошел на кухню, старательно давя поднявшееся внутри разочарование. Может, Миша к Юле не остыл окончательно, потому и загонялся? Хотел вернуть классные отношения, полные понимания потребностей друг друга? Может, приревновал ее к новому парню и понял — а это, оказывается, любовь?.. Да и на что, собственно, Вася надеялся, раз расстроился так от одного упоминания Юлиного имени? Что Миша поживет с ним бок о бок и поймет, что к Васе испытывает не только дружеские чувства? Вася встал напротив открытого холодильника, не понимая, зачем в него полез. И вздрогнул от неожиданности, когда Миша, бесшумно сзади подкравшись, пробормотал ему в затылок: — У нас с Юлей ничего нет. — Я… помню… — выдавил Вася, отчаянно борясь с желанием отклониться назад, будто нечаянно, и прижаться затылком к его подбородку. Уловить, как вздрогнет, и с затаенным дыханием подождать — обнимет ли со спины в ответ? Еще один пункт из длинного списка того, чего он больше не мог себе позволить с Мишей. И боже, блядь, как ему не хватало всего лишь простых объятий. «Зачем ты уточнил? — задался Вася вопросом, полным неоправданных надежд. — Думаешь… я ревную?.. Успокаиваешь? Зачем?..» Вася оцепенел, почувствовав, как Миша прижался грудью к его спине: на деле, конечно, чтобы, руку протянув поверх Васиного плеча, взять упаковку яиц с полки холодильника. — Завтракать будешь? — спросил Миша, и Вася поежился от приятных мурашек, пробежавших по шее в том месте, где ее коснулся теплый Мишин выдох. Он что вообще творил? — Б-буду… Миша отлип от него, позволив дух перевести, и Вася захлопнул холодильник так резко, что магниты на дверце задрожали. Миша как ни в чем не бывало уже по кухне крутился в поисках сковородки. Еще и начал вслух рассуждать про последнюю серию, которую вместе смотрели. Вася ни черта не понял — это Мишу так после беседы с Юлей вштырило, или что? — но разговор поддержал, дожидаясь, когда Миша яичницу сделает на двоих. После завтрака Васе времени подумать про странности в Мишином поведении не дали. Позвонила мама и рассказала про знакомую Дениса из его родного города, у которой дочка в следующем году хотела сдавать ЕГЭ по истории. Знакомая эта предлагала Васе за небольшую плату помочь ее дочери подготовиться, и Вася с удовольствием шансом воспользовался. Взял контакт девушки, созвонился с ней по зуму и пару часов потратил на то, чтобы обсудить план подготовки и выяснить, на какие из проблемных разделов стоит сделать основной упор. Сошлись на том, что начнут заниматься уже на следующей неделе, и Вася, обрадованный возможностью заработать первые настоящие деньги, остаток дня провел у себя в комнате за письменным столом, подыскивая в интернете пособия и намечая план будущих занятий. Вечером Миша, в его дверь постучавшись, предложил прошвырнуться по району. Вышли, одевшись в легкие ветровки, в ближайший к спальнику парк. Когда устали бродить по пешеходным дорожкам и облюбовали скамейку на крохотном пустом пятачке у неработающего фонтана, уже стемнело и через один зажглись лампочки за мутными плафонами фонарей, разбавив черноту ночи приглушенным рыжеватым светом. Васю как-то отпустило от утренних переживаний. Он взахлеб рассказывал Мише про тонкости подготовки, приколы лохматых времен травил, еще на уроках истории в школе выслушанные. Миша ржал вместе с ним, разговор сам собой их увлек и отвлек от недавнего молчаливого ступора. Вася задумался даже, что сможет, пожалуй, себя осечь и выправиться от залипаний на Мише, если займется делом и перестанет гонять одни и те же мысли в голове. А там не за горами второй курс, когда они оба с головой уйдут в учебу. Будет сложно справляться с неоформленными мечтами, не имеющими шанса на продолжение и ничего общего с реальностью, но Вася обязательно справится. Он не похерит дружбу с Мишей лишь потому, что тот приснился ему разок, и потому что он так волшебно пах, и потому что от его улыбки сердце замирало перед тем, как забиться чаще. Вася сможет с Мишей рядом спокойно находиться и довольствоваться тем, что у них было. Как и раньше… Как и раньше, не сомневаясь в том, правильно ли это, Вася, рассмеявшись над дебильной шуткой про Наполеона, которую сам же и отмочил, взял руку Миши, закинув себе на плечи, наклонился и уткнулся, хрюкнув от смеха, в его шею над воротом ветровки. До безумия хорошо стало. В тяжелой вечерней мгле на пустом пятачке тихого парка просто прижаться и поржать вместе с ним, не ища двойного смысла своих действий. Наслаждаясь тем, что Миша есть в его жизни в каком угодно качестве, и из-за него Вася никогда, ни на минуту со времен примирительной котлеты, не чувствовал себя одиноким. Вася отсмеялся и услышал, что в Мишином горле тоже постепенно затих смех. Пророкотал далеким эхом мотор мотоцикла с дороги, ветер прошептал что-то в листве ближайшего дуба, но больше вокруг не раздалось ни единого звука. Частила от пульса жилка на Мишиной шее, к которой Вася по-прежнему прижимался ухом, он пах своими дешевыми, но вкусными духами, немного — сигаретой, выкуренной на входе в парк, и жвачкой ментоловой, которую там же закинул в рот. Вася поднял голову и попытался отстраниться, не дав себе лишнего повода для волнения, но Миша вдруг сжал руку на его плече — и не позволил отодвинуться. — Да сиди, — сказал глухо. Вася замер послушно, опустив голову на его твердое плечо. Прочертив непонятный узор поверх рукава его ветровки, Миша позвал негромко: — Вась?.. — М? — Вася весь обратился в слух, не зная, как реагировать на затянувшиеся объятия на скамейке в пустом парке. Каждая протекшая секунда, казалось, придавала им больше значения — не придуманного, настоящего. Вася невольно задышал тяжелее в его плечо, голова закружилась и не выдала ни единой связной мысли насчет происходящего. — Что такое?.. — Два года, — сказал Миша совершенно невпопад, издав короткий звонкий смешок. — Я два ебаных года думал — перетерплю и пройдет. — Что пройдет?.. — спросил Вася шепотом, с такой силой вжав пальцы в ладонь, что на ней наверняка остались отпечатки-полумесяцы от ногтей. Поднялся ветер, но Вася не услышал шелеста листвы — лишь бой сердца, готового вот-вот выпрыгнуть из груди. От Мишиного тона, его нервного смешка и прикосновения теплых пальцев, рассеянно поднявшихся смахнуть челку с Васиного лба и задержавшихся на виске. — Бля… пиздец… — пробормотал Миша, заерзав и убрав руку. Вася ровно сел, наконец заглянув ему в лицо, и увидел его бешеные темные глаза, впившиеся в ответ так жадно, будто Миша думал — мгновение, и Вася в воздухе перед ним растворится, а значит, нужно Васю как следует напоследок запомнить. Миша сказал обреченно: — Это так… тупо. Что я нихуя не подготовился. — Да о чем ты вообще? — спросил Вася громче, чем рассчитывал, встревоженный его метаниями. Почему с ответом тянул? Почему так смотрел, Васю в дрожь вгоняя глубиной этого взгляда исподлобья? Миша сплюнул жвачку на ладонь, резко встал и дошел до мусорки, чтобы выкинуть. Постоял там, сунув ладони в карманы ветровки и низко опустив коротко остриженную голову, будто с духом собирался, чтобы вернуться. И когда Вася уже подумал, дрожа, с упавшим сердцем, что Миша бросится наутек в темноту парка, он все-таки вернулся — решительным быстрым шагом. Опустился вновь на скамейку рядом. — Я держался как мог, — сказал Миша, отбивая подошвой кроссовки нестройный мотив по тротуарной плитке, — вот прям… как надо держался. Охуенчиком, я считаю. Ты же с ним был… было бы… ну, хуево, не по-пацански. А щас я боюсь все испортить. Просрать нас с тобой. — Миша головой покачал. — Юля сказала, я долбоеб и ссыкло. — Миш… — Вася не чувствовал кончиков пальцев от волнения. Слушал и, как самый тормознутый тупица в мире, не догонял, о чем Миша пытался ему рассказать сбивчивым тоном. Боялся разогнаться на расправленных сдуру крыльях слишком быстро и догнать совсем не то, что Миша скажет на самом деле. — Я не понимаю… скажи… — Вася взмолился, уверенный, что взорвется, если не услышит того, что услышал между строк: — Блин, ну скажи… как есть? — Я охуеть как тебя люблю, Вась, — произнес Миша твердо, и нечто нестерпимо жаркое ударило Васю в грудь и раскатами расползлось по легким, накалив весь воздух, который он резко вдохнул. — Не перетерпел. Не прошло. Прости, а? Миша придвинулся ближе, положив дрожащую ладонь на его шею, и наклонился ниже. Рваный Мишин выдох коснулся Васиных губ, а следом — коснулись его горячие сухие губы.