Классика жанра

Вася проснулся от двух ненавязчиво легких поцелуев в ухо и, замычав протестующе, натянул одеяло на голову. — Ты не сможешь спать вечно, — насмешливо заметил Миша, пытаясь, судя по возне, найти бреши в укрытии — Вася на всякий случай спрятал беззащитную пятку и прижал ею уголок одеяла к матрасу. — Поспорим? — пробормотал Вася, улыбаясь сквозь отступающий сон. — Одиннадцать утра… — Миша сдался и просто плюхнулся сверху всем весом. — Пф! — Вася сдернул одеяло с головы, чтобы не задохнуться, и встретился со светлыми глазами, полными чертей. — Еще спать и спать! Постой… — Вася опомнился и разочарованно протянул: — Ты уже тренил?.. — Извраще-е-енец, — протянул Миша с наигранным осуждением. — Кто бы говорил! — смеясь, возмутился Вася, с трудом скинул Мишу на бок и закопал в свое одеяло. — Ты выпендривался! — Миша сам вчера во время очередной тренировки признался, потому и сейчас, не отпираясь, лишь молча и загадочно улыбнулся. Вася запустил руку под одеяло и задрал Мишину футболку. — А ну показывай кубики, посчитаю, все ли на месте! Миша зафырчал, вздрагивая от щекотки, но милостиво позволил и одеяло скинуть в сторону, и футболку задрать. Судя по не выветрившемуся еще запаху геля и мокрому ежику волос, Миша совсем недавно в душе был. Вася наклонился за поцелуем, но позволил себе только короткое целомудренное прикосновение губ к губам. Миша понятливо вздохнул и не стал спорить. («Хитрый, сам уже зубы чистил, — сказал Вася на прошлой неделе, прищурясь, — а мне пиздеть будет, что у меня ландышами изо рта пахнет после ночи, ага».) — Я ща… — Вася вскочил с кровати и побежал в ванную. Всю неделю Вася бредил тем, чтобы с Мишей одновременно просыпаться и вместе с ним засыпать. Казалось, потеря хотя бы десяти минут вместе грозит чем-то чудовищным и непоправимым для их только-только начинающихся отношений. В итоге Миша заметил, что у Васи башка кругом идет от резкой смены режима — и он может зависнуть посреди ужина с не донесенной до рта ложкой, и настаивал, чтобы Вася не ломал под него свое удобство, да Вася и подуспокоился насчет потери драгоценного времени наедине. Надо сказать, что не сам по себе, а после разговора с мамой. Август как раз к середине подвалил, мама, вернувшаяся от родни Дениса, заехала к ним, чтобы проведать и завезти продуктов по мелочи. И Вася пошел в атаку. «Мам, можно, Миша у меня и на учебный год останется?» — пристал к ней Вася после обеда, когда у мамы кончились смешные фотки Еськи из поездки в телефоне, а Миша отошел снять показатели счетчиков. «Ну не знаю, — мама как-то растерялась и наградила Васю очень странным взглядом. — Если тетя Рита против не будет». «А чего ей быть против? — искренне изумился Вася. — Тут же безопаснее в тыщу раз, чем в общаге… — Вася добавил, думая, что дело в этом: — Мы сами коммуналку будем оплачивать. У меня теперь подработка есть. Миша вон хочет халтуркой для издательства одного заняться по переводам». «В общаге, насколько я свои студенческие помню, — произнесла мама вкрадчиво, — чем-то сложнее заняться, чем в отдельной квартире… — Вася недоуменно приподнял брови, а мама вдруг спросила шепотом, наклонившись к нему через стол: — Миша что, девушку водил сюда?..» Внутри у Васи все похолодело. Он понял, что речь про богатую россыпь засосов, которые оставил Мишке на шее и плечах. Они оба перестали замечать и вообще не вдуплили, что от мамы такое бы накануне ее приезда лучше спрятать. К счастью, Миша с Васей был осторожнее: не кусался и даже нечаянно следов не оставлял. Вася каким-то чудом, на панике придумав и сориентировавшись быстро, сказал, что Миша был в гостях у своей девушки. Мама, кажется, поверила. И лишь перед уходом, обещав подумать, если Миша с тетей Ритой договорится, Васю за локоток отвела в прихожую и ему шепнула: «А ты у меня… про контрацепцию знаешь?» «Мам! — взмолился Вася, испытывая мучительную неловкость под ее пристальным взглядом. Никогда они ни с мамой, ни с Денисом о таком не разговаривали. Все только сальные Денисовы шуточки про пидорасию. И вот пожалуйста, на девятнадцатом году жизни, когда Вася сам уже все узнал из интернета и личного опыта, мама опомнилась, что у сына, оказывается, может случиться половая жизнь. — Знаю я все… — Вася соврал скрепя сердце: — И нет — мне пока не нужно». Мише тетю Риту не пришлось долго уламывать. Она даже обрадовалась, что Миша переберется из общаги. За Васиной мамой тоже дело не стало — получив добро тети Риты, она уже не сопротивлялась и разрешила им жить вместе. «Приезжать все равно буду, — предупредила строго, хотя строгость и мама настолько в Васином сознании между собой не сочетались, что он не воспринял ее тон всерьез. — Проверять, как вы там. Не запускаете ли уборку». Васе и париться не нужно было на этот счет. С рождением Еськи он убирался на полном автоматизме, проверял без конца провода и электрические приборы, не валяется ли что на полу и не осталось ли в раковине посуды, которую можно уронить и разбить. Уборка, по крайней мере поверхностная, вошла у Васи в привычку, которая никуда не делась с переездом. Да и у Миши проблем с чистотой не наблюдалось: вещами он с детства не разбрасывался, зная им цену из-за постоянных родительских ссор на почве финансов, а грязные полы ему тупо тренить мешали спокойно, потому и грязными не бывали. В общем, Вася, немало успокоенный тем, что Миша в начале учебного года не съедет, перестал так дико параноить, что упускает несколько утренних часов. К тому же он не хотел спешки, которая в прошлый раз привела его не к самому приятному опыту. С Мишей они могли двигаться никуда не торопясь, не стремясь ускорить то, к чему еще не были готовы. Хотя без ласк, конечно, дело не обходилось. В особенности без минетов — Васе страсть как вкатило Мише отсасывать. Здесь смешивались воедино и любование его красивым членом, и желание Мишке сделать приятно, и острота ощущений от его восхитительного отклика в виде стонов и просьб сдавленным шепотом повторить «вот так вот языком», и собственное возбуждение, которое крепло на этой почве и заводило Васю до бесстыдной дрочки прямо в процессе. Вот и сейчас, почистив зубы, Вася думал недолго: открыл нижний ящик, достал упаковку с презиком и вернулся в комнату. Миша лежал на кровати, уставившись в потолок. Беззаботная улыбка, играющая на Мишиных губах, заставила Васю зависнуть на пороге, а его сердце — пропустить удар. Он и предположить не мог, что Миша с ним будет так часто и без повода улыбаться. Вася сунул презик поглубже в карман пижамных штанов. Если Миша понимал с порога, что Вася на его удовольствие нацелился, а собственное — попутно и второстепенно, сопротивлялся он порой так, что уложить его на лопатки с первого раза и отсосать было попросту нереально. Нет, Вася Мишины минеты обожал до дрожи в коленках. Но, блядский боже, то, что он языком творил, из Васи душу вынимало наживую: он мог еще минут двадцать после валяться бесформенным желе, не в силах ни водички попросить для пересохшего горла, ни трусы подтянуть — Миша все сам делал, обслуживая его, как капризного барина. В общем, стоило признать: за раз в обе стороны у них сыграть никак не получалось. Вася от Мишиных штучек с языком уплывал в неведомые дали на неопределенный срок, ну а Мише после того, как им Вася вплотную занимался, тупо ничего не оставалось — Вася наяривал себе с таким азартом, что заканчивал если не вровень с ним, сливая до капли в кулак, то парочку движений спустя. «Ну и что, — подумал Вася на прошлой неделе, с усмешкой стянув трусы с потерявшего бдительность Миши, — все равно он потом мне отомстит. Выгодная сделка!» Миша повернул голову в его сторону и заулыбался шире. Васю, как намагниченного, потянуло к нему. Он забрался на кровать, склонился над Мишиным лицом и, поймав взгляд потемневших глаз из-под ресниц, коснулся его приоткрытых губ. Миша тотчас углубил поцелуй и пристроил ладонь у Васи на затылке, перебрав волосы пальцами. Целовались они столько, что Вася наловчился понимать по характеру поцелуя, как Мишка настроен — легкий ли это поцелуй, в порыве нежности, поцелуй ли ради чисто поцелуйной истории, чем они развлекались при любой удобной возможности, или особый сорт, от которого у Васи в животе тугой узел затягивался и спирало дыхание. Сперва ленивый, обманчиво расслабленный, будто Ваську нужно обхаживать долго-долго, языком его рот вылизывая, но постепенно набирающий в оборотах и недвусмысленно намекающий, что Миша завелся и хочет продолжения. Сейчас как раз такой поцелуй был. Может, возбуждение Мишино еще и не раскачалось в полную силу, но Вася собирался ему с этим помочь. Вывернув голову из-под его ладони, он поцеловал Мишу в подбородок. Еле удержался, пока шею его выцеловывал и тянул край Мишиной футболки выше, чтобы не обновить поблекшие засосы. Но нельзя было рисковать с заметными местами ни при каком условии — Миша в Тверь собирался через пару дней, чтобы заранее, перед началом учебного года, перевезти в Москву зимние вещи. Тете Рите, которой Мише и так пришлось наплести про «один разок с Юлей» после палева перед Васиной мамой, не стоило давать лишних поводов для расспросов. — Вась… — позвал рассеянно Миша, когда Вася задрал его футболку и перешел поцелуями на ключицы и мерно вздымающуюся грудь. — Вась, а что ты собр… бля-а… Миша сбился на резком выдохе, когда Вася мягко втянул его левый сосок в рот, с нажимом огладив кончиком языка. Сосок твердым стал, да и сам Миша, что Вася ощутил, когда тот бедра под ним невольно вскинул, не отстал в скорости реакции. Ох, как же Васю вштырило, когда он обнаружил этот маленький Мишин секрет: и ведь сам он, жук, не спешил раскалываться, то ли оставляя откровение на десерт, то ли именно этого — при общей своей открытости чуть ли не ко всему — стесняясь. Васе раньше казалось, Миша с голым торсом тренировался дома исключительно с целью покрасоваться. Ну и потому что жарко. Но стоило разок вскользь задеть его сосок и получить в ответ чуть ли не задыхающегося Мишку, Вася от него не отстал, пока пощипываниями губами и пальцами не довел его, едва член при этом подрачивая, до разрядки. Миша признался тогда, отдышавшись, что соски у него чувствительные до жести. А однажды это вообще стало для него реальной проблемой: во время занятий спортом футболки и майки их натирали либо до невинного дискомфорта, либо до вполне себе болезненного и неуместного — к моменту активного полового созревания — возбуждения. «А на борьбе и баскете как справлялся?» — удивился Вася. «Пластырями заклеивал… — произнес Миша, покраснел и взгляд отвел. — Потом легче стало… Но лет в пятнадцать-шестнадцать самый пиздец был. Хорошо, под формой пластырей не видно было». Чувствительность у Миши с возрастом, конечно, подспала, перестав донимать его в спорте, но в постели он откликался на подобные ласки, как порнозвезда, которой доплачивали за стоны и бурную реакцию. Вася столь увлекся, играя языком с его левым соском и пощипывая пальцами правый под Мишины резкие тяжелые выдохи и неразличимые мольбы что-то сделать, что чуть не забылся от изначальной своей цели — если бы Миша не вскинул вновь бедра и не вжался стояком сквозь трусы и шорты в его живот. У Васи аж челюсть свело и в висках задубасило с удвоенной силой от желания немедленно помочь ему с главным. Лизнув и правый сосок напоследок, он оставил Мишину грудь, чтобы опуститься ниже и прижаться губами под пупком, где начиналась дорожка светлых волосков. Шорты вместе с трусами снять с Миши не составило никакого труда. Разве что Васе пришлось повозиться, его ноги самостоятельно сгибая и разгибая, потому что Миша не спешил помогать: судя по мутному взгляду, он уже слабо соображал, кто он и где. Еще бы — с таким-то стояком. У Васи привстал, еще пока он мял губами Мишин твердый сосок, а теперь, когда он увидел перед собой ровный крепкий член с крупной розовой головкой, собственный дернулся и налился кровью, натянув пижамные штаны. — Ладно… сейчас… ладно… — прошелестел Миша не своим голосом, голову опустив на подушку и прикрыв глаза дрожащей рукой. Это он, видимо, сдавшись без боя, соглашался на одностороннюю ласку. — Ва-а-ась… От его откровенного зова в груди заныло. Васе и так открывалась на редкость похабная картинка между широко раздвинутых и согнутых в коленях Мишиных ног: на стоячий член, тяжелые яйца и неплохой, пусть и далеко не полный вид на упругую задницу со светлым пушком. Вася потерся едва-едва, чтобы не разогнаться раньше времени, о матрас под участившийся пульс. Приподнял рукой, не лаская пока, Мишины яйца, и прикусил губу, разглядывая его дырку. Там, вокруг ануса и до яиц Миша гладким был. Вряд ли подбривал специально — просто, сам по себе, и это Васю, как, впрочем, и все в нем, заводило тоже. Вася облизал указательный и потер нежную кожицу за мошонкой. Миша глубже задышал и заерзал, оттолкнувшись ступнями от матраса, чтобы бедра приподнять и дать ему больше доступа. Мише нравилась дополнительная стимуляция во время минета. Один раз Вася, не сдержавшись, попытался в пылу бившего по нервам возбуждения прижаться прямо там губами, но Миша неоднозначно отреагировал. Повернутый наглухо на интимной гигиене, он весь сжался, ноги стеснительно свел и наотрез отказался, пообещав к следующему разу лучше почиститься. После, правда, у Васи с риммингом так и не задалось — ну не расслабляло Мишу пока на такие приключения, слишком уж он был напряженным и боялся, о чем заявлял открыто, что Васе не понравится новый опыт. «А самому, значит, нравится мне зад насасывать?» — возмутился Вася, и в животе потянуло от одного только воспоминания. Как же Миша это делал! Бесстыдно, всласть вылизывая его между ягодиц и одновременно надрачивая член. А потом Миша проталкивал кончик языка внутрь, начинал нежить края податливой дырки изнутри, толкаться, будто трахая, и все сопровождать сорванным жарким дыханием… и Вася сильно сомневался, что соседи через стенку не в курсе были после его громких стонов, что у него, Васи, появился на редкость языкастый партнер. В общем, Миша, загоняясь, что Васе не вкатит так делать в ответ, до римминга его пока не допускал, но Вася нашел компромисс. И сейчас, по очереди прихватывая его яички губами и не спеша брать член в рот, Вася достал из кармана упаковку. Надорвал неловко, выдавил презик на ладонь и натянул на указательный палец. — Вась… — взмолился Миша, истерзанный медленной пыткой, ерзая задницей по измятому одеялу. Вася наконец оставил его мошонку и поднялся чуть выше. Облизал венку на стволе, подобрался губами к головке, на которой уже блестела капля предсемени, и с удовольствием втянул в рот. Миша застонал сквозь зубы, а Вася, подтолкнув головку за щеку и прокатив по ней пару раз быстро, коснулся пальцем с натянутым на него презиком между Мишиных ягодиц. Не забывая посасывать член и пускать все глубже в рот, потер с нажимом за яйцами, растирая смазку. Мишка сопротивляться не стал, плавно приподнимая и опуская задницу и подставляясь под массирующие движения. Вот так ему вкатывало, так нравилось — он и не сжимался, когда Вася, надавив на край дырки, немного разработанной вчера в душе, ввел в него палец и принялся двигать им неторопливо внутри. — Аа-х-х… — не заставила себя ждать Мишина реакция. Вася, подбодренный к действию, активнее заработал языком, азартно насасывая ему и потрахивая пальцем. — Да-а, Васеньк… еще… — Вася понятливо повторил: придержав его член рукой, выпустил головку к кончику языка и полизал, чтобы тотчас плотно сжать губами и взять глубже. Миша туго сжал в себе его указательный палец, и Вася, лишенный возможности им подвигать, погладил Мишу большим под яйцами, дождавшись протяжного сладкого стона. Вася зажмурился, из-за его голоса пробитый дрожью от макушки до пят. Накрыло его так, будто это не он сосал, а ему. Жарко стало, футболка к телу липла, член дразнили даже смазанные, неосознанные попытки потереться им сквозь пижамные штаны о край одеяла. Миша, дыша напропалую, толкался в его рот сам и, судя по тому, как мышцы напрягались на внутренней стороне его бедер, едва сдерживался, чтобы как следует Васю в рот не оттрахать. Вася потерся о матрас настойчивее. Он вскинул взгляд вверх, и его накрыло нестерпимо горячей волной от ответного взгляда широко распахнутых, подернутых дымкой похоти охристых глаз. Собственный член больше стал, головка, выскользнувшая из-под резинки пижамных штанов, обтерлась и больно, и приятно о жесткий шов пододеяльника. Дико мечталось о разрядке. Не прерывая зрительного контакта, до одури захотев так, пока Миша, почти не мигая, наблюдал неотрывно за каждым его движением, Вася опустил свободную руку. Не выпуская Мишин член изо рта и продолжая трахать его пальцем, приподнялся на четвереньках и спустил резинку пижамных штанов, чтобы обхватить свой член. Подрочить, беспомощно с ритма сбиваясь, глядя, как Миша то жадно смотрит на губы Васины, скользящие по его члену, то наблюдает, как он себя ублажает. — Давай… я сам, — хрипло предложил Миша, кажется, понимая даже с туманом в башке, как Васе непросто делать все и сразу. Миша приподнял зад, просунув под него ладонь, и скользнул указательным пальцем прямо к Васиному пальцу в теплый презик. У Васи слюны в рот набежало и перед глазами заплясали звездочки. Он так увлекся, отсасывая, что не заметил совершенно, что Миша был готов к двум. Вася вынул палец из резинки, разрешив ему продолжить самому. Было нечто охуенно развратное и будоражащее в том, как Миша приласкал свою дырку, зажмурившись на секунду-другую и издав низкий тихий стон. От одного осознания, что Миша творил, Вася застонал ему в унисон, не выпуская его члена изо рта — кажется, от вибрации Мишу проняло еще крепче, потому что Вася уже не мог взять его не то что на всю длину, даже на половину. Но и Мише, судя по тому, как он срывался на стоны, достаточно было того, что Вася то гонял его по языку, то плотно сжимал губами. Излишек слюны стекал по подбородку, во рту пошло хлюпало. Вася зажмурился, не переставая сосать и одновременно дрочить себе в уже уверенном, грубом и жестком темпе, от которого все тело сковало напряжением. Вася вцепился свободной рукой в его ступню, чтобы не потерять равновесия. Почувствовал, как поджались пальцы у Миши на ногах, как тот резко, не совладав с порывом, толкнулся в его рот с надломленным стоном. Подался навстречу еще пару раз, быстрее, но не так глубоко. Вдруг задрожал и быстро вытащил, придержав, член. Не успел Вася возмутиться и обхватить его вновь, Миша расслабился и кончил ему на губы и подбородок. — Васьк… Ни одна ласка в одинокого в мире не могла сравниться по силе ощущений с тем, чтобы додрачивать, сев на пятки и глядя, как Миша, тяжело дыша, смотрел завороженно и сыто в ответ. Распластанный на спине, выжатый до капли, с улыбкой на губах. Миша вынул палец из дырки и, поморщившись слабо, выпростал затекшую руку, чтобы стянуть использованный презик. Вася задыхался от представшего ему зрелища, остервенело гоняя член в кулаке. Но стало еще лучше, ярче, когда Миша, неизвестно какими усилиями совладав с густым оргазменным маревом, сел рядом с Васей и накрыл его руку своей. Поцеловал его напористо в губы, дрожащий, разнеженный и благодарный. Подрочил Васе вместе с ним еще немного — и прикусил его нижнюю губу, когда Вася, застонав опустошенно, обильно спустил Мише на руку. — Успел, — сказал Миша тихо и довольно, окинув его влюбленным взглядом. Вася обхватил его рукой за плечи. Провел ладонью вверх по его потной шее, по коротким волосам. Притянул к себе Мишину голову и еще раз поцеловал его, выдохнув: — Люблю тебя… очень… И он не собирался никуда спешить. Но как же ему хотелось сделать с ним все. Пойти вместе с ним без страха и опаски до самого конца.