Классика жанра

— Да, — сориентировалась Саша быстро, саму себя удивив. Какой-то инстинкт моментально сработал: Есю увести подальше от ссоры, которая, судя по лицам Дениса и матери, приобретала совсем нездоровые обороты. Саша сказала бодро, Есю за руку взяв: — Да, мальчики без тебя мороженое ели… Поэтому папа так разозлился. Ничего, будут знать. Зато тебе теперь утешительный приз: большое эскимо и мультики перед сном. — Да-а? — воодушевилась Еся, поскакав за Сашей в дом, но на пороге уперлась, ее за руку потянув, обернулась и попросила жалобно: — Пап, ты не будешь на них сильно ругаться? Денис стоял как вкопанный, раздувая ноздри. Мать, что читалось во взгляде и позе, готова была ему в лицо впиться ногтями. Да что тут случилось-то? — Не будут, — сказала Саша с нажимом, так твердо, как только могла, встретившись с Денисом глазами. Тоном стараясь передать, что надеется застать всех живыми, когда вернется. — Я разберусь. Еся, к счастью, после игр на свежем воздухе и горячего первого вырубалась на раз-два. Вот и сейчас ее на десять минут с натяжкой хватило: заснула прямо перед телевизором с чумазым от шоколадной глазури ртом. Саша осторожно ей лицо вытерла салфеткой, вытащила обертку и палочку из-под мороженого из ослабших пальцев. Переложила Есю на диван, накрыла тонким пледом и, потянувшись с пультом к телевизору, затормозила на пару секунд. На детском канале крутили старые серии «Котопса». Мысли сразу к Васе метнулись, сердце сжалось в недобром предчувствии. Денис всегда заводился с полуоборота, когда речь про Васю шла, но сегодня, пожалуй, случился апофеоз — и себя довел до красного лица, и мать раззадорил. Саша выключила телевизор и вышла из комнаты в соседнюю, а оттуда — на закрытую веранду, где вновь отчетливо донеслись до слуха громкие голоса. Среди них, как гром среди ясного неба, прогремел и Мишин. Саша вздрогнула. Она еще ни разу не слышала, чтобы Миша откровенно кричал. Хорошо еще, из дальней комнаты, в которой Еську на тихий час укладывали, даже грозу порой можно было пропустить. Саша дверь на открытую веранду толкнула. — Вам какое вообще дело? — Миша, набычившийся, красный весь, как и Денис, двинулся в его сторону вдруг резко, и Денис вздрогнул невольно. Миша кулаками махать не собирался, как Саше показалось. Просто злость через край била, а Мишка с детства стоять на одном месте ровно не мог, когда эмоции брали над ним верх. Только Денис этих тонкостей не знал. Миша выплюнул: — Это, блин, наше, личное! Не лезьте! — Миш… — бледный как смерть на контрасте с обоими, Вася, застывший за спиной у Миши, потянул его за рукав футболки, заставив сделать нетвердый шаг назад. — Миш, не надо… — Нашел защитника заднего привода? — язвительно уточнил Денис. — Денис! — ахнула мать, которая между ними стояла, руки раскинув, как судья на боксерском ринге. — Ты за языком-то следи! У Саши сердце раненой птицей в груди забилось, и в глазах потемнело: на Мишу, похоже, и дальше наезжать Денису было боязно, а Вася растерялся, поплыл — и ожидаемо попал под раздачу, как слабое звено. Настолько очевидная низость Саше забрало уронила в секунду. — Ты с ума сошел? — спросила она звенящим голосом, вылетев к ним на веранду. Теперь только заметила, что все четверо стояли над мусорным ведром, выставленным по центру, как диковинный экспонат в музейном зале. — Совсем охренел?! Вася на нее посмотрел круглыми, как блюдца, испуганными глазами. Денис же не растерялся: он-то, в отличие от Васи, знал, на каких частотах Саша умела орать за закрытыми дверьми. Иногда горло по два дня после болело, и из раза в раз мелькала мысль: «Ну все. Теперь точно все» — разве что вела эта мысль традиционно в никуда. Денис потом извинялся, цветы дарил, Саша про Есю долго думала, и решимость ее таяла, сжималась до размеров точки. Порочный замкнутый круг. — Сама посмотри! — Денис презрительно кивнул ей на мусорное ведро. Саша подошла ближе. Наклонилась, за ручку пакет дернула. Посмотрела на содержимое и тут же смущенно отпрянула и растерянно пожала плечами. — Что? — спросила тише. Она боялась первой же мысли, которая пришла на ум, и отчаянно почему-то не хотела первой озвучивать ее вслух. — Что это должно значить? — Вот чем они занимаются в хваленой твоей отдельной квартире, — сказал за нее Денис, всплеснув руками. — Надо же, продвинутые какие — контрацепцию используют! — Девушек, что ли, приводили? — глупо спросила Саша, хотя чувствовала откуда-то, что трусливым вопросом не помогает, а делает только хуже. — Да каких девушек, Саша! — взревел Денис. — Ты тише давай! — рявкнула мать, обернувшись по сторонам: на даче везде лишние уши были. — Друг с другом они там, — прошипел Денис, не сильно, но понизив голос, и указательным пальцем правой руки ткнул в кольцо, сомкнутое из указательного и большого левой. — Светлана Тарасовна это со второго этажа сегодня вытащила! Это откуда у них там девушки образовались? — Это не ваше сраное дело! — вновь Миша встрял, плевав на остатки вежливости. Его буквально трясло. Вася еще раз дернул его за рукав, но Миша спросил, вывернувшись, обреченно, Сашу поразив до глубины души тем, что умудрился за мгновение тон поменять с надрывного на чудовищно мягкий, будто пополам бы порвался, но на Васю не нарычал: — Что? Все равно они уже поняли. Смысл?.. — Вот! — голос Дениса выдавал больше злого торжества, чем недовольства. — Вот о чем я! — И что? — Саша не знала, как относиться к резкому, влегкую выбитому из импульсивного Мишки признанию. Но знала точно, что, если Денису волю дать, он разойдется и ни один аргумент его уже не успокоит, никакие оправдания и мольбы. — Что теперь, Денис? — Это я у тебя спрашиваю, что теперь! — выплюнул Денис. — Распустила сына до пидорской дури! Все разрешала, в квартиру отпустила отдельную… Альбомчик помнишь, а? Саша поморщилась. Вот откуда ноги росли у Денисова срыва. Не от вечных его даже заскоков на пустом месте на тему Васиных наклонностей. Когда Вася съезжал, все вещи увез, но скетчбук, который давно Игорю купил, бросил в коробку со старыми тетрадями школьными, предварительно вырвав изрисованные листы. Не заметил, наверное, что последние два якобы пустых слиплись — а может, Игорь специально их подклеил, только со временем дешевенький клей отошел. И Денис однажды, Еське среди Васиных запасов выбирая тетради для почеркушек, напоролся на несчастный скетчбук. Ох и оров было! Саша сама в шоке была, когда Денис перед ней швырнул раскрытый скетчбук со словами: «А если бы эту похабщину Есения увидела?» Не увидела бы, конечно. Коробка с тетрадями слишком высоко на шкафу стояла, они с Денисом все равно отсматривали страницы, прежде чем ей давать — ну мало ли. И вот такое вот мало ли в виде детально прорисованных фигурок хорошо узнаваемых по лицам голых Васи и Игоря, сплетающихся в объятиях. Саша тогда и себя убедила, и Дениса, что это мода такая и баловство мелкое — да и вообще, может, это Игоря мысли, а Вася не знал. Выкинули страницу со скандалом и забыли — Денис тогда с Васей не пересекался вовсе, у него и шансов не было подразнить его сальными разговорчиками. Но теперь скетчбук, он же «альбомчик», всплыл снова — и обрел совсем другое и куда более логичное обоснование. «Так и Игорь, наверное…» — подумала Саша, уколотая в это мгновение не тем, что в голове сложилось про Васю, а тем, что не видела этого раньше. Даже… не заговаривала с ним ни разу. Ни о девушках, ни о любви вообще. Сколько же она пропустила в Васиной жизни мимо. — У сына твоего башню от свободы сорвало! — не унимался Денис, и Саша спросила в сердцах, не выдержав: — Ну и что мне?! Что мне теперь? Распять его? — Ты, похоже, — опешил Денис, взглянув на нее неверяще, — не понимаешь, насколько это серьезно. Он… он с нашей дочерью общается, вообще-то! — Еську сюда не приплетай! — возмутился до смелости Вася, и на этот раз Мише пришлось его дернуть за рукав, не позволив рвануть вперед. — Она ничего не знает — и не узнает! — Да так я и позволил тебе к ней хоть на десять метров подойти! — взбеленился Денис. — Глупости какие! — встряла бабушка. — Хватит! — гаркнула Саша и топнула ногой так, что половые доски на веранде жалобно крякнули, а от удара по голени прокатилась тупая пульсация боли. Все замерли пораженно на несколько спасительных секунд, но легче в звенящей тишине не стало. — Живо заткнулись! Ничего мы сейчас делать не будем! Никто не умер, ясно?! — Да… да пошла ты, — выдохнул Денис, прищурившись, с чувством. — Рот закрой! — взбесился Вася, и Мише пришлось его поперек талии схватить и от пола оторвать. Вася ногами в воздухе засучил, извиваясь, как змея. И как только Мише сил хватило его в таком состоянии удержать? — Не смей так с ней!.. Кл-л-ретин! Денис обвел всех пустым взглядом. Мать, за сердце схватившуюся, Мишу, который Васю отволок в дальний угол веранды и силой усадил на скамейку. Застывшую, тяжело дышащую Сашу. У него поддержки не осталось в споре. И без поддержки, которую Саша сама ему невольно всегда давала молчанием, Денис тупо не нашел храбрости остаться. — Бабы… — выдавил Денис разочарованно, прошел мимо Саши на закрытую веранду, потеснив ее неласково плечом. Саша не оборачивалась. Опасалась, что сорвется в трусость и сейчас, побежит за ним, и все выльется в Денисову победу там, где он ее уж точно не заслуживал. Хлопнула за спиной у Саши дверь. Зазвенели ключи на связке. Денис спустился по ступеням крыльца, и его шаги растаяли за поворотом. — Что он там собрался? — спросила мать слабым голосом, шею вытянув, будто могла разглядеть. — Уезжает, — ответила Саша сухо, испытав неприлично горячий прилив удовольствия, когда услышала заведенный мотор и шорох гравия под колесами машины. Они бы на обратном пути с детским креслом с трудом бы влезли в одну, поэтому Саша, как знала, настояла на том, чтобы ехать за город на обеих тачках. — Мишань… — мать поразительно быстро для той, кто только что за сердце хватался и бормотал про капли, собралась и поманила Мишу пальцем. — Пойдем, прогуляемся… — Миша, не отпуская ладоней с плеч Васи, который силился отдышаться после вспышки, с сомнением нахмурился. Мать, что заставило Сашу нервно усмехнуться, включила актрису, опять за сердце схватившись: — Мне воздухом подышать нужно… Вдруг упаду, не найдете меня потом… Против такого Миша не смог попереть. Он наклонился, Васин подбородок пальцами подцепив, и напоследок поцеловал его в зажмуренный глаз. Сашу как током пробило. Простой, но, казалось, привычный для обоих жест — будто десятки раз так друг друга успокаивали. Миша ушел вслед за матерью, обернувшись на Васю от крыльца. Саша прочитала по Васиным губам обращенное ему беззвучное «Все нормально». Пару минут после далекого хлопка калитки оба, и Саша, и Вася, не двигались почти и молчания не прерывали. Вася сидел, локтями в коленки уперевшись, и смотрел на мусорное ведро по центру веранды. Саша же просто стояла, безрезультатно распутывая тугой клубок смутно оформленных мыслей в голове. То про Мишу думала, то про рисунки Игорька, то про Васю с его тайнами, то про Риту, то про Есю, то вообще про развод, с которым тянула последние пару лет. Наконец Саша отмерла. Сходила на закрытую веранду за сумочкой, вернулась и села на скамейку рядом с Васей. Вася упрямо не поднимал головы, но не вытерпел и вскинул на нее изумленный взгляд: Саша, достав из внутреннего кармашка пачку и зажигалку, закурила. — Что? — фыркнула она, увидев его глаза. — Я про тебя тоже много чего не знала. Вышло грубовато и почти обиженно. Будто бы совсем не в шутку, как она собиралась. — Ма… — начал было Вася пристыженно, сгорбившись беспомощно. Саша выдохнула дым, мотнула головой и пробормотала растерянно: — Нет, прости, глупости… — Саша посмотрела на пачку, которую крутила в руке, и предложила: — Хочешь? Вася неуверенно кивнул. Вытянул себе сигарету, щелкнул зажигалкой и прикурил. — Давно куришь? — спросила Саша подчеркнуто ровно, откуда-то издалека начав беседу. Дожили. Не представляла, как к собственному сыну подступиться, чтобы он не закрылся вновь, не ушел в глухую оборону. — Да нет. — Вася закашлялся. Вроде бы по-настоящему. — Нифига у тебя крепкие… — Он слабо улыбнулся, приложив фильтр к губам. — Я так… раз в три месяца, под настроение. Докурили в натянутом молчании. Саша взяла со стола пустой стакан, потушила прямо в нем и свой окурок, и Васин. Курево не придало ни смелости Саше, ни вектора — непростому разговору. Ну почему она не могла нормально? Задать вопросы. Попросить честных ответов. Дать Васе понять, что не собирается на него шуметь, осуждать — только хочет послушать. Узнать его. Узнать о том, что ему важно. И кто важен. — Кто-нибудь еще знает? — спросила Саша, прочистив горло. — О чем? — Вася осекся и отвел глаза. — А, ты о… ну… нет. Только вы. — Вася встрепенулся внезапно, побледнев еще больше. — Блин, а Денис не скажет тете Рите и дяде Паше? Не скажет ведь?.. — Да о чем ты? — отмахнулась Саша. Вот уж о чем она переживала бы в последнюю очередь, но Васе, судя по прикушенной с силой губе, этот вопрос не давал покоя, поэтому Саша произнесла: — У него даже их номеров нет, а фамилию он не знает. Недавно их вообще Васильевыми почему-то назвал, я не поправила. Без толку — не запомнил бы. Он с моими друзьями не общается. — Точно? — Вася, похоже, подставы ждал со всех сторон. — Точно. — Саша посмотрела на него внимательно. Вдохнула поглубже и все-таки решилась. Сейчас или уже никогда. — Вась. — М? — Как давно у вас с Мишей? — М-мы… летом этим… — на его светлой коже румянец так ярко проступил, будто Васе его акварелью на щеках нарисовали. Он затрясся, как лист на ветру, и пробормотал: — Ты, п-пожалуйста, не думай, что это потому что квартира, как Денис сказал, что мы там голову потеряли и… — Да ну его на хрен! — выпалила Саша, раздраженная тем, что Денис уехал, но даже так в разговоре остался. Вася дар речи потерял от неожиданности, и Саша продолжила напряженно: — Сейчас не о нем вообще. Забудь… вот сейчас забудь, что он тут наговорил. Я не его слушаю, а тебя. Понятно, что квартира тут ни при чем. Так легко оказалось это произнести. И сколько же благодарности и облегчения промелькнуло в больших Васиных черных глазах. Он повернулся к ней на скамейке всем корпусом и заговорил сбивчиво: — Миша… он давно уже, два года как. Только не говорил мне раньше, потому что я с Игорем был, но… — Постой, погоди, — вмешалась Саша, подняв ладонь. Попросила как можно мягче: — А вот можно с Игоря начать? Или… — Она не представляла даже, какой временной промежуток охватить, чтобы не запутаться окончательно. — Или с тебя давай лучше. С самого начала... И Вася, задумавшись ненадолго, вернулся к началу. Про Игоря он тянул откровенно нехотя, ерзал и плечами встряхивал, как от Миши заразившись. Рассказал про день рождения, поцелуй, про то, что понравилось — и стало ясно, что на девушек он не из-за незрелости не смотрел никогда. Про отношения, которые представляли из себя до поры до времени держания за ручку и скромные поцелуи. Саша не перебила его, хоть и хотела, растроганно улыбнувшись, когда Вася с серьезным лицом упомянул, что запрещал себе и Игорю большее из-за подготовки к ЕГЭ, а потом и первого года учебы в универе. Саша слушала и диву давалась. Каким Вася стал… взрослым, расставляющим приоритеты. И забавным в своем упорстве, и вызывающим гордость. На моменте с первым опытом Вася покраснел и застеснялся. Сказал в итоге скупо, что был, что с защитой — и что вышло не очень. Про расставание речь завел, а после… Вася расцвел посреди рассказа спонтанно, расправил плечи, глаза у него загорелись. И пошло сплошное взахлеб «Миша, Миша, Миша…». Вася, похоже, сам себя корил, что так долго себе на Мишу запрещал смотреть в определенном смысле. Ведь Миша, как выяснилось, смотрел тоже — и уже давно. Саша почему-то после Васиных откровений этому факту удивилась меньше всего. Она вдруг подумала, дослушав, что в целом не сильно-то ее мир и перевернулся. Да, это новый перед ней совершенно Вася сидел. Но не другой, не чужой Вася, все еще ее — только понятный, что ли. Объясненный. — Ну и вот… — подытожил Вася, неловко заправив темную прядь за ухо. Саша заметила, что покрас свежий, и решила, что Миша помогал. Вася салоны не жаловал. — Мам… — Саша очнулась от глубокой задумчивости и вопросительно качнула головой. Вася спросил серьезно: — Что теперь будет? Саша обнаружила, что не произнесла ни слова в ответ на его длинный рассказ. — А что быть должно? — вздохнула она вполовину облегченно, вполовину — удрученно. Опять в голову мысли про Дениса полезли, но Саша упрямо отогнала их прочь. Слишком много Дениса было между ними с Васей в последние годы. Полным свинством было бы приплетать его еще и в такой момент. — Все нормально будет. Новый учебный год на носу. Жить будете, учиться… — Она взглянула на Васю искоса. — Ну только попробуй мне учебу запустить на радостях — это точно не поддержу. — А… другое? — осторожно поинтересовался Вася, смяв край футболки в кулаке. — Думаешь, я Мишу выгоню? — спросила Саша, чуть не засмеявшись. От нервного ли перенапряжения или от замершего Васиного дыхания в ожидании вердикта. — Вась, это твоя квартира. Ты в ней родился, ты в ней прописан — это твоя, считай, собственность. И ты совершеннолетний. Я бы даже если собралась, как бы тебе запретила своей собственностью распоряжаться?.. Какой смысл устраивать показательное расселение? Все равно Миша будет к тебе из общежития ездить. Так хоть… — Саша повела рукой неопределенно. — Безопаснее. Ты прав. Вам так безопаснее. — А ты? — Вася беспокойно прикусил губу. — Ты и Денис?.. Еся… Ты же… — Да что у тебя за привычка дурная. — Саша несильно щелкнула его пальцем по подбородку, неловко увильнув от темы. — С детства… — Она поймала Васин испытующий прищур и призналась: — Без понятия. Это… не решение одного дня. «Как будто было мало времени на раздумья», — подумала сама горько. — Мы сейчас все еще о тебе, — напомнила Саша настойчиво. — За уши вас друг от друга не оторвать, как и всегда. Ну и… — Саша не стала оставлять мысль на потом: — Знаешь, если ты у меня… — Она запнулась. — Хорошо тогда, что Миша. Мне вроде бы спокойнее. Он надежный. Вася подорвался со скамейки. Встал рядом с ней и молча руку протянул. Саша недоуменно руку в ответ подала, а он помог ей подняться и порывисто обнял. — Я еще никому, кроме Миши, — произнес Вася сдавленно Саше на ухо, когда она погладила его между лопаток и по волосам, — этого всего не говорил… Спасибо… что выслушала… — Вась, ну перестань… — прошептала Саша, слизнув слезу, прокатившуюся по щеке к дрожащим губам. — Ну как я могла не выслушать? Перестань… Они обнимались столько, сколько с детства Васиного, наверное, не обнимались. И простояли бы так, быть может, еще долго, тихо плача друг другу в плечи, если бы калитка в отдалении не хлопнула и не раздался предупредительно громкий голос матери: — Ой, смотри, Мишань, как я пихту ровненько подстригла, а? А все казалось — криво… Вася, носом шмыгнув, отступил и чуть о ведро мусорное не споткнулся. Саша фыркнула и ногой ведро задвинула под раковину. Мать и Миша к крыльцу подошли. Саша чуть снова не разрыдалась, угомонившись было, когда заметила, с каким встревоженным лицом Миша по ступенькам взлетел на веранду, разглядев Васины заплаканные глаза. Неужели она слепой настолько была? Или это пацаны расслабились, почувствовав, что на даче не осталось тех, кто мог их полоснуть по открытому сердцу? — Все хорошо, — негромко сказал Вася, ему навстречу направившись. Взял Мишу за руку и повел за собой обратно на улицу. Обернулся на Сашу и робко спросил: — Мы пройдемся? — Конечно. Саша проводила их взглядом до поворота. — Вот это мы сейчас Мишаню ушатаем прогулками! — посмеялась мама. Подошла к скамейке, села и подле себя похлопала. — Ну, колись, что там? — А что там? — Саша усмехнулась. Какие-то неловкие разговоры сегодня выходили. Села рядом и потянула новую сигарету из пачки. — Сама, что ли, не поняла?.. — Твой-то как распетушился сразу, — буркнула мама, не став ходить вокруг да около, и руки на груди сложила. — Ишь!.. А я, дура, тоже хороша… Не подумала даже, что он в мусорку вглядываться будет. — Ты откуда узнала? — спросила Саша устало, закурив. Солнце выглянуло из-за редких облаков, в спину пригрев. Уезжать с дачи не хотелось. Возвращаться домой, где не отбушевавший свое Денис сидел, на работе тоже с ним взаимодействовать. Достало. — Да что тут знать, — хмыкнула мама беспечно. — На лицах написано. Помнишь Юрчика? — Герой баек твоей молодости? — со скрипом вспомнила Саша. — Который в Германии сейчас? Ему сколько лет уже? — Да за семьдесят, сама не помню, чуть сдуру с юбилеем не поздравила, — жизнерадостно отозвалась мама. Пихнула ее плечом. — Мы созванивались недавно. Их нестандартной, так сказать, любви уже лет сорок, не меньше. О как! Нам бы с Федоровичем тоже стукнуло в этом году… Да ладно, не будем о грустном. — Юрчик твой в Германии, — вздохнула Саша, тоже про папу вспомнив и загрустив. Папа бы, застань он Ваську, небось пылинки бы с него сдувал еще нежнее, чем с Саши в свое время. И он бы точно Денису в морду дал за сегодняшнее шоу, — а наши здесь. — Наши не дурачки, не надо, — возразила мама, на спинку скамейки откинувшись. — Знают, что тут не там. Ну и бог с ним. Живут же как-то люди. И неплохо живут, знаешь ли. А у наших головы на плечах — таким дороги много куда открыты. — Посмотрим, — тихо сказала Саша, приложившись к сигарете. — Что думаешь-то? — спросила мама после паузы. — С Денисом? Мама в ее жизнь личную не лезла без спроса. Ни когда Олег появился, как принц на белом коне, обещавший сказку — но по-настоящему осчастлививший только Васькой. Ни когда Денис образовался. Маме он поначалу нравился даже. Потом ссоры пошли, одна крупнее другой, жалобы матери по телефону — и она не вытерпела и сказала: «Саш, ты знаешь, что ты мой ребеночек драгоценный. И навсегда для меня моей доченькой маленькой останешься. Тяжко — бросай. Даже не думай, если хочется, и не бойся разделов. Знаешь же, что у меня для вас всегда с Еськой комната есть свободная в квартире». — Мам, — сказала Саша, докурив. — Я думаю воспользоваться твоим предложением.