С днем рождения,Гарри!

      Следующее пробуждение для Тома было таким же: влил в него зелья и отправил спать. Дедушка Геллерт не отходил от него ни на минуту, держал его за руку и говорил, что он его любит и никогда больше не бросит, что у них все будет хорошо. Меня это так растрогало, что захотелось прямо сейчас оказаться возле Северуса и признаться ему во всем, обнять и никогда не отпускать, но пока было еще слишком рано. Если он сделал проверку, то наверняка знает, кто его партнёр.       Я решил, что в сентябре в школу поедет не Гарри Поттер, а Гарольд Слизерин-Певерелл.       Следующие несколько дней были такими: вставал, давал зелья дедушке, шел на занятия и вечером опять шел в комнаты дедушек, проверял состояние Тома. Разговаривал с Геллертом на темы, которые я изучил, и шел спать в свои комнаты. Через три дня дедушка Том окончательно пришел в себя и был готов для разговора. — Геллерт, расскажи мне, пожалуйста, про юношу, который постоянно сюда ходит? — с интересом спросил Том у Геллерта, когда я подходил к их комнате, чтобы сделать диагностику. — Том, это наш внук, — отозвался деда Геллерт. — Внук? — непонимание в лице Тома читалось с первого взгляда на него. — Да, ты правильно понял. Это наш внук, или же сын Лили, — ответил Геллерт.       И в этот момент зашёл я, переминаясь у порога и смотря на своих родственников, слегка поджав губы, боясь, что меня не примут и я снова останусь один, но, взяв себя в руки, посмотрел решительно и улыбнулся. — Всем привет. Я так понимаю, что вы уже готовы к разговору? — наклонив голову, приказал Кричеру принести стул и, сев, закинул ногу на ногу и перекинул косу на плечо, смотря на старших и стараясь держать спину ровно. — Думаю, да, Том точно готов, — взяв руку Тома, ответил Геллерт. — Хорошо, давайте разберемся, деда Том, если мне можно тебя так называть, что последнее ты можешь вспомнить? — Я помню все, — дедушка мне кивнул, разрешая себя так называть, а после вопроса в его глазах поселилась печаль, в этот момент я немного растерялся. — Все? Нужно все же проверить все досконально, — достав блокнот с карандашом, я сделал пометку.       — Да, я помню всё: учебу в Хогвартсе, отношения с Геллертом, их дуэль со старым маразматиком, предложение Геллерта, рождение Лили, — в этот момент Том грустно улыбнулся и положил руку на живот, смотря вниз с тоской, а Геллерт положил руку на плечо, поддерживая (а кто у нас будет рожать? Думаю, Севу очень подойдет животик… Но и я не против родить Севу малыша), — а потом похищение. Помню, как Дамблдор сказал, что Геллерта больше нет, а Лили отдана в приемную семью, что мне нет здесь места, что я монстр, — слова давались тяжело, по лицу Тома скатывались беспрерывно слёзы, а я, достав специальное успокаивающее, протянул его дедушкам, сжимая кулаки.       Я пересел с другой стороны от Геллерта, заключая Тома в столь нужные в такой момент объятия. Мы так и продолжили сидеть, пока он не успокоился и продолжил: — После воспоминания мутные, я был под подчиняющим заклятием — наверняка добрый дедушка постарался. Начал созывать партию борющихся за чистоту крови, потом вообще крышу снесло, начал убивать всех на право и налево. В 1981 году заклятье как будто спало и меня осенило, что Лили Поттер моя дочь. Я пошел к ним, чтобы все объяснить. Как только зашёл в дом, тогда снова в голове опустело и одна навязчивая мысль: «я должен убить Гарри Поттера». Убиваю Джеймса, поднимаюсь в детскую, вижу Лили — мою малышку, которая умоляет не убивать ее сына. Тут слышу приказ из-за спины «Убей ее» и через силу подчиняюсь, я не хотел, но рука сама поднялась… — из глаз снова полились слезы, но Том продолжил, сжав руку Геллерта, — потом направляю палочку на Гарри. Я понимаю, что он мой внук, моя кровь, но ничего с этим поделать не могу, произношу заклятье и вижу, что оно отскочило и летит в меня, на меня даже какое-то облегчение нашло, ведь малыш остался жить. Дальше помню, как скитался духом, потом очнулся на кладбище и опять вижу Гарри. Помутнение, приказ «убить». Дальше разворачиваю деятельность Пожирателей смерти, постоянные приказы из-за спины. Тут приходит Люциус и говорит, что я нужен в банке. Мы идем в банк, поднимаемся и меня вырубают, как только я вхожу в кабинет. — Это я тебя вырубил, а потом перенес в ритуальный зал и собрал твою душу. Ты помнишь, как делал крестражи? — Крестражи? — смотря с растерянностью, он слегка мотнул головой, нахмурившись. — Предметы, в которые ты заключаешь осколки своей души. Пока они есть в этом мире — ты не можешь умереть, ну, это если кратко, потом дам книгу про эту пакость. — Я не помню, чтобы делал что-то подобное. — Понятно, значит это все проделки «доброго» дедушки. Только я не понимаю, зачем все это делать? Можно было просто всех убить, если ему так противно, что вы вместе. Зачем создавать себе крестражи, потом убивать себя и воскрешать спустя 14 лет?       — Я не знаю, Гарольд? Ты и правда сын Лили? Ты Гарри Поттер? — говоря это, он смотрел на меня заплаканными глазами и сильнее прижимался к Геллерту.       — Да, деда, я бывший Гарри Поттер. Позвольте представиться, Гарольд Орион Игнатус Блэк-Певерелл-Гриффиндор-Слизерин-Грин-де-Вальд. — Гарольд, — позвал меня дед. — Прости меня за все, что я сделал тебе за эти годы. За то, что сделал тебя сиротой. Я не знаю, где ты жил, кто тебя растил. Кто заменил тебе родителей, но, пожалуйста, прости и прими меня в роли своего деда, — я прижался к нему сильнее и произнес: — Я уже давно простил тебя и тем более ты не виноват в этом, а Дамблдору мы отомстим. Я обещаю, - взяв его руку, сжал осторожно и улыбнулся. — Расскажешь потом про маму, я о ней мало что знаю... - Том кивнул и, улыбнувшись, притянул в объятья и поцеловал меня в лоб. — Ты нам расскажешь, как ты жил до всего этого и кто тебе воспитывал?       В течение следующего часа я рассказывал им, как жил у Дурслей, про письмо в 11 лет, первый курс — Квиррелл, второй — Василиск, третий — дементоры, четвертый — турнир Трех Волшебников, в котором я был лишним, пятый курс — сражение в отделе тайн и смерть Сириуса, письмо из банка на день рожденья. Отдал Тому пергамент с проверкой крови. Рассказал про Драко и вступление в наследие и партнера. — Да как это старый маразматик мог отдать тебя маглам?! Вот же тварь, — возмущался дедушка Геллерт, ходя по комнате и размахивая руками. — Значит, твой отец жив, — сказал Том, который к этому времени дочитал пергамент. — И все-таки, что произошло в ту ночь? Кого я убил? И почему твой отец отлучил тебя от рода? — Я не знаю, есть предположение, что он узнал о происхождении моей мамы, но узнаем мы это только, когда поймаем его, — прищурив глаза, я сел ровнее. — Может быть, но если он по-настоящему любил ее, то тогда это не было бы проблемой. Мне кажется, в этом замешан старый маразматик, — потерев переносицу, нахмурился Геллерт, садясь на кровать и обнимая Тома. — Давайте на сегодня закончим, Томи уже устал и у него слишком много потрясений. — Да, конечно, я сегодня немного устал на занятиях, а до сентября осталось меньше двух недель. Спокойной ночи, дедушка Том, — подошел и обнял его. –Деда Геллерт, — обошёл кровать и обнял Геллерта. — Спокойный ночи, Гарольд, — в голос сказали они, а я направился в свою комнату. Надо написать Драко.       *Комната Геллерта и Тома* — Том, ты сильно устал? — спросил Геллерт, обнимая Тома со спины, положив руки на живот любимого и прижимаясь время от времени к макушке губами, вдыхая такой любимый запах. — Честно, очень, я еще не восстановился до конца, да и по правде говоря, сегодняшняя информация меня подкосила, — честно признался Том и повернулся лицом к Геллерту, обняв мужа за шею. — Люблю тебя, ложись спать — укладывая мужа, он заключил того в кольцо рук. — Даже после того, что я сделал? — подняв взгляд, поджал губки, как до этого делал и Гарольд. И как после этого сомневаться, что они родственники? — Ты в этом не виноват, малыш, слышишь? Не виноват, а старому маразматику мы отомстим. Все, спи, люблю тебя, — не удержавшись, Геллерт поцеловал в нос свое сокровище и укрыл одеялом, помня слова внука о слабости организма Тома. — Я тоже тебя люблю, — зевнув, проговорил Том, возвращая поцелуй, но только в шею, а Геллерт замер, напоминая себе, что его Том еще слишком слаб, и стараясь унять стояк от такой по сути невинной ласки Тома.