Единственной связью с внешним миром была старая полузаброшенная Станция, на которую один раз за несколько дней приезжал один единственный поезд, держащий свой путь до Столицы. Вот только... Кто из приехавших в Степь смог вернуться обратно?
*** — Что это было? — Пётр в каком-то оцепенении рассматривает собственные руки. — Вдохновение. — нервно смеётся Андрей. — Ты дурак?! — в глазах паника. — Не боись... — внешне смелый и даже дерзкий молодой человек как-то излишне нервно хлопает брата по плечу. — Всё хорошо будет. — Но... Но... Уууу... — Пётр пытается что-то сказать, но слова не идут. Со сдавленным сиплым воем страдалец закрывает лицо руками. — Уууу! Они двое сидят на улице, посреди заброшенного пустыря. Темно, хоть глаз выколи. Только ветер посвистывает, да трава шуршит. Неподалёку валяется старая ржавая лопата, вся в свежей грязи. Петр, раскачиваясь в какой-то нездоровой конвульсии, припадает почти до самой земли. — Ну... — Андрей слегка треплет брата по волосам, пытаясь остановить его, пока бедолага не расшиб себе лоб. — Чего ты как маленький? Тот молчит, все также плотно пряча лицо в ладонях. Всю спину бьёт мелкая дрожь. — Ну, чего ты... Не бойся... — добавляет верный защитник, не зная, как подобрать слова. — Я никогда больше не смогу творить этими руками! — несчастный в ужасе хватается за голову. — Никогда! Не теперь! — Успокойся! — голос становится строгим. — Ты будешь творить, как делал это всегда. — Не смогу! — Сможешь! — устало вздохнув, преданный друг обнимает брата за плечи. Прижимает к себе это вздрагивающее создание. Говорит тише, почти шепчет на ухо. — Я тебя никому в обиду не дам. Вычислят нас — будем прятаться. Будем драться. Будем скитаться и кусаться как звери. Всех победим. Но. О том, что здесь было, не будет знать ни единая живая душа. Кроме нас. Петр бормочет сбивчивым голосом: — Но эти руки запятнаны... Я никогда... — Не запятнаны. — обрывает Андрей, пытаясь сохранять спокойствие. — Мои запятнаны. Твои — нет. Видишь? — он берет его дрожащие ладони в свои. Старательно стирает с них что-то бардовое, почти засохшее. — Все на себя забираю. Ни одной капельки на твоих руках не останется. Чистые они. Понял? Петя плачет. Совсем как когда-то давно. Великий защитник вновь прижимает к груди своего многострадального маленького братишку, закрывая его, скрутившегося, от всего мира... — Тише-тише... — ласково проводит по волосам, словно они двое и правда вернулись в детство. — Чистым ты будешь. Понял? Никакой крови. Никакой грязи на твоих руках нет и не было. Всю твою боль себе заберу. Чтобы с тобой все хорошо было. А я сильный. Хватит меня на две боли. И на две грязи. И на две крови. Помнишь, как всегда я тебя защищал? И сейчас так же будет. — сам не вполне понимает уже, что несёт. Но слова действуют. Рыдания постепенно стихают. *** Как оказалось, Бурах не врал. Стоило Данковскому приблизиться к Станции, как странная атмосфера подозрительного затишья заставила его насторожиться. Где Стаматины? Где Ева? Договаривались встретиться прямо тут... Подойдя чуть ближе, он резко ощутил чье-то присутствие. Чуть дальше среди высокой травы стоят какие-то люди. Вроде патрульные. А, может быть, и нет. Стоят пока спиной к нему. Сделав ещё пару шагов, Бакалавр обращает внимание на ранее трудноразличимую деталь. Один из патрульных держит какой-то большой предмет. Держит вертикально. Что-то похожее на палку. А на конце этой палки... "Святый боже... Это же вилы..." В памяти услужливо встаёт голос: "У местных мудаков на Станции главное оружие — ножи и вилы..." Недолго думая, Даниил вначале медленно отходит назад, все дальше и дальше, потом приспускается бежать прочь что есть духу. *** Двое братьев рассматривали свое творение, стройка которого ещё только начиналась. Легендарная лестница пока могла похвастать только двумя пролётами. Странные человекоподобные существа в чёрной шерсти копошились среди камней — здешняя рабочая сила. Внизу под лестницей собралась уже небольшая группка детей. В центре — Мария и её маленький братец Каспар. Сегодня в руках у него уже не солдатик, а плюшевый медвежонок. — Большую работу вы проделали... — говорит чей-то спокойный, даже какой-то навевающий дремоту, голос. Братья, до этого любовавшиеся идиллией, оборачиваются. Перед ними — старик из семейства Каиных. На вид спокойный мужчина в годах с прямыми чертами лица, сдержанным и уверенным взглядом. Вот только спокойствие это словно хранило за собой что-то другое, не различимое глазу. Что-то опасное. Странно. До сих пор с ними имела дело только Хозяйка собственной персоной, госпожа Нина. — Георгий? — узнает Андрей, напрягая память. — Нет. Симон. — Вы очень похожи. Как две капли воды... — парень неловко смеётся. — Да. — сухо соглашается пожилой джентльмен. — Мы с Георгием близнецы, как и вы двое. Только родились мы с ним в разное время. Разница у нас — 80 лет. — Ух ты... — главный помощник гениального архитектора хмыкает, в своём привычном жесте выпятив нижнюю губу. Старик сдержанно улыбается. — Такое иногда случается. Берет, да и рождается человек точь-в-точь на тебя похожий. Разные шутки играет с нами природа. Благо, что в твоей же семье. Андрей смеётся, но как-то натянуто. — Действительно, та ещё шутка. Петр же, наоборот, бледнеет. Его глаза — встревоженные, испуганные, словно видит он нечто совсем другое. На лбу выступает холодный пот. Симон на секунду смеривает посеревшего гения своим загадочным взглядом. На губах растягивается вполне удовлетворенная улыбка. — Нина приболела, поэтому отныне вместо неё говорить с вами буду я. Так же и контролировать стройку отныне буду я лично. И хочу напомнить вам, дорогие, что теперь вы единственные архитекторы, оставшиеся в Городе-на-Горхоне. Поэтому потерять вас для нас смерти подобно. Андрей потирает затылок, всем своим видом изображая невинность. "Что, серьёзно?" — словно спрашивает он. Пётр же бледнеет ещё больше. Делает шаг назад, будто инстинктивно хочет спрятаться брату за спину. Симон улыбается. Очень сдержанно. Но это спокойствие удава, медленно удушающего свою жертву. — Очень нехорошо будет, если вы вздумаете бросить нас без специалистов... Степь она такая... Проникает в голову, и ничем её больше не вытравишь. Кто уехал, все к нам назад возвращаются... Молчание затягивается. Уже и у Андрея на лбу выступил холодный пот. Пётр кусает дрожащие губы. — Ладно, что ж это я вас пугаю. — смеётся старик. — Вы гении. Ваша мысль удивительна. Именно таких нам и не хватало. А потому я и вся моя семья полностью в вашем распоряжении. Если нужна помощь, вы всегда можете к нам обратиться. *** Еву Даниил застал в доме, безмятежно спящей в кровати. "То есть, постойте... Не смотря на то, что мы договаривались... Что она сама хотела уехать... Она просто взяла и пошла спать?!" — не сказав ничего вслух, Данковский разочарованно покачал головой, закрыл за собой дверь и направился к своей комнате. Еще немного, и его действительно могли убить... Если бы тот доктор не сказал про вилы, было бы в самом деле "Поминай как звали". Даня-то не Андрей. И в битвах никогда не был силен. Особенно, если ты один против толпы людей, и у тебя за пазухой ничего, тогда как у них вилы, ножи и огнестрел... Лёг на кровать, не раздеваясь. Пытался заснуть. Бесполезно. Вторая бессонная ночь. Ещё немного, и сам станет как Пётр Стаматин, таким же обтянутым кожей нервным "скелетом".Глава 19. Станция.
15 октября 2023 г. в 16:59