Там, вдалеке.

Наши шустрые маленькие друзья подчас знают куда больше, чем даже просвещенные из людей.

*** Мальчишка рыдает навзрыд, прижимая к себе хладное тело, ещё совсем недавно бывшее живым и таким драгоценным. Он чувствует зловонное дыхание болезни по лёгкому туману перед глазами. Кажется, даже у него жар... Вот только... Какая уже разница? Какой смысл продолжать одному скитаться по этим заброшенным улицам? Где даже сам воздух напоен нездоровыми миазмами, от которых сложно дышать... Рано или поздно все равно заразишься. Рано или поздно все равно через это пройдешь. Да и не хочет он отпускать единственного своего друга. Не хочет и не способен. — Я скоро последую за тобой... — шепчет мальчишка дрожащими губами. — Кажется, мы оба ещё давным-давно заразились... В ответ только трава покачивается да ветер стонет. *** Девчушка бойко шла к указанному ей месту. "То же мне! Крысу выдумал. Быть не может! Маменька моя самая честная. Никогда не поверю, чтобы она..." Сердце болезненно сжалось при одной мысли, что у нее действительно есть теперь маменька. Человек, который может обнять и прижать к себе. Который дал крышу над головой и согласен быть рядом... Оберегать, учить, помогать, когда нужна помощь... Что ещё нужно для счастья? По пути замечает каких-то детишек, играющих с пустотой. Оба выглядят как жители самых грязных кварталов и настоящие оборванцы. Девчонка с ворохом черных волос что-то недовольно мычит, отворачиваясь и обнимая себя за плечи. Мальчишка хватает ее за руку и тянет за собой. На носу пластырь. Волосы точно солома. Что по цвету, что по их состоянию... "Что ж они делят такое между собой?" Кажется, будто где-то далеко кот мурлычет. Только какой кот здесь, в этом богом забытом месте? Клара качает головой. Ещё раз бросает жалостливый взгляд на детишек. Ведь совсем недавно и она сама чувствовала себя точно так же. Ничейная. Никому не нужная. Брошенная на улице игрушка... "Ладно. Надо идти дальше." — нехотя зажмуривается, заставляя себя отвернуться. — "Надо идти вперёд!" Где-то внутри все ещё бьётся случайная мысль: "А как же детишки? А что, если заразятся?". Останавливается. Несколько секунд стоит, сжав зубы. "Нет, нельзя! Тогда к ним сразу же придет та, вторая!" Заставляет себя идти дальше. *** Он вернулся из Степи каким-то другим. Не все, хорошо знавшие этого человека ещё пару часов назад, могли теперь его узнать. Один взгляд в бездонные пустые глаза ожившего привидения, казалось, выбивал землю из-под ног. Лицо Ласочки вытянулось в изумлении. Не говоря ни слова, она зажала рот руками. Только в глазах застыл вопрос. Ночной гость болезненно кивнул головой, с трудом сдерживая горечь, захлестнувшую его до краев. — Что я могу для тебя сделать? — девочка ласково берет его похолодевшую руку в свои. — Пожалуйста... Пожалуйста, скажи хоть слово... Загадочный силуэт лишь зажмуривается, пытаясь не дать волю слезам. Говорит совсем тихим убитым голосом: — На складах в маленьком убежище двое детей. Отведи их к Ларе. — К Ларе? А как же ты? — Мне нужно кое-что завершить... — Ты же не хочешь... Парень без слов наклоняется и целует ее в макушку, не давая ни слова сказать случайной свидетельнице своих страданий. Уже собирается уходить, как девочка вдруг хватает отчаянного беглеца за рукав: — Стой.. Над плечом у тебя... Дух чей-то... Ты... Не один. Не один будешь. Она... Говорит, беречь тебя будет. Обнимает, хоть и не может дотронуться... Рядом будет, говорит, сколько захочешь... Хоть целую вечность. — шепчет и захлебывается слезами сама. Он ласково ерошит ей волосы. — Спасибо тебе! Спасибо, Ласка! — сам отворачивается и спешит скрыться в Степи. Плачет. Явно плачет. Отвернулся специально, чтобы не видели. Ласочка сама рыдает навзрыд. Не знает, сколько и простояла так. Время будто остановилось. Кто-то уже спешит к ней. — Милая моя, что случилось? — Петенька. Подскакивает, прижимает к себе. Малышка лишь качает головой, не в силах и слова связать. Парень, заботливо накрывает ее плечи своим плащом и уводит назад к дому. Бормочет, сам не вполне понимая, что и зачем — слова сами приходят на ум. — Пошли. Пошли, милая. Нельзя тебе так гулять по ночам. Мертвые тебя уведут, что мы тогда делать будем? Пошли, я тебя твирином отпою... Ну не плачь, милая, ну, пожалуйста... Я с тобой. Что бы тебе в ночи не привиделось... Они двое уже скрываются за дверью. Свет на секунду мелькает в дверном проёме, чтобы пропасть и оставить одну тьму, раздираемую негромким посвистыванием холодного ветра. *** Клара моргает, не веря своим глазам. — Крыса? Да, перед ней стоит самая настоящая крыса. Стоит важно, на двух ногах. Носиком недовольно принюхивается. Взгляд какой-то сонный, уставший, как у древнего мудреца. Да и одежда на этой крысе имеется: какая-то потёртая тряпица. — А кого же ты ждала увидеть? — существо скептически дёргает носиком. Говор необычный, степной. Звучит как набор гортанных звуков. Словно странное песнопение. Но... Почему-то девчушка четко понимает каждое слово. Будто бы в голове вдруг завелся невидимый человечек. Понимает все, переводит и шепчет на ухо. — Эм. — все, что она может ответить. — Что за молодежь нынче пошла! Крыс не видела! — фыркает существо, раздражённо облокачиваясь на край земляной стенки. — Эм... — Да ты, что, язык проглотила?! — А, нет, конечно же, нет... Просто так неожиданно... Видеть говорящую крысу... — девочка смущённо опускает глаза. — К вашим услугам! — необычное животное склоняется в изящном реверансе, для которого оно, однако, заметно толстовато и неуклюже. Клара с трудом сдерживает внезапное желание засмеяться. Настолько это смотрится абсурдно. — Скажи, пророк, ведь... Моя маменька настоящая Хозяйка, и видения к ней сами приходят? На крысиной мордочке растягивается некое подобие усмешки: — А твоя маменька, часом не та старая девица, что каждый вечер ухом своим к стене прижимается? — Н-ничего она не прижимается! — спешит заверить девчушка с самым уверенным лицом. — А ты дослушай сначала. Как-то лазил я, значит, за сыром. Кушать-то надо. Да и родню свою прокормить... Лазаю и вдруг понимаю: кто-то возню мою слушает. Да так внимательно... А меня, знаешь, когда кто-то слушает, так и тянет рассказывать. Видением своим делиться. Вот и начал я свой рассказ... На следующий же день прихожу обратно, а там будто ждали меня: лежит большой кусок сыра. Просто огромный. И вновь чувствую: слушают. С тех пор каждый день, как приду, ждёт меня там кусок сыра и верное ухо. А иногда ещё и мясо положат. Сырое такое, ммм, свежее... — Да быть того не может! — девочка в ужасе прикрывает рот рукой. — Не могла это быть моя маменька! — Как же, как же, не могла. — посмеивается крысиная мордочка. — Это ж я ей сказал в дом тебя взять. Пожалел девчушку кладбищенскую. Дай, думаю, ей помогу. Вот и совет дал своему верному уху: "Ты, значит, это дело брось. Не хочет к тебе Ласочка. А вот у Лары есть такая девчонка особенная. На вес золота. Чуткая, добрая, а, главное, сама Степь через ее руки силушку свою-то проводит." — Не может быть... — А ты глянь внимательно, оставляет ли твоя маменька на ночь кусок сыра в амбаре.