Карп в сухой колее

      Когда Юн Шэнь пришёл в себя во второй раз, то, к собственному неудовольствию, обнаружил, что боль всё ещё с ним. Пусть уже и в меньшей степени. Он ощущал, как нечто плотно стягивает его грудь и голову. Всё тело ощущалось непривычно тяжелым и неподъемным. Едва ли он вздохнул, и боль точно острый кинжал ударила изнутри груди, рассыпаясь жгучей волной. Дыхание перехватило, и Юн Шэнь невольно заскулил. Никогда прежде он не издавал подобных звуков и невольно устыдился такому порыву.       В глаза, едва они приоткрылись, ударил яркий свет. Постепенно Юн Шэнь привык и смог частично оглядеться. Над ним был бледно-голубой полог из тонкой полупрозрачной ткани. Через него виднелись очертания комнаты... Чьи-то покои?       Юн Шэнь с трудом поднял руку и откинул тяжелые одеяла прочь. Цепляясь за нежную и скользящую ткань простыни, он приподнялся на локтях. Тело содрогнулось от прохлады. Юн Шэнь был одет лишь в тонкие нижние одежды. С трудом он сел и медленно выдохнул. Каждое движение причиняло боль и неудобства. Очень необычно.       Отодвинув полог в сторону, Юн Шэнь огляделся. Эта комната не могла быть его, ведь в Обители Бессмертных у него не было ничего подобного. Рядом с кроватью стоял небольшой низкий столик, заставленный кувшинами из-под вина. В комнате царил беспорядок, а убранство, пусть и было богатым, но выглядело вычурно и безвкусно, точно здешний хозяин, как сорока, тащил сюда любую мало-мальски привлекательную безделушку, да подороже.       Ответ ко всему происходящему пришёл на ум сам собой. Единственное, что может заставить его чувствовать то, что он чувствовать не мог, и видеть то, чего быть не может, — это демоническая иллюзия.        Юн Шэнь сложил пальцы в управляющем жесте и лёгкими взмахами руки изобразил в воздухе символы чар.        — Развейся!        Ничего не произошло. Тогда Юн Шэнь попробовал снова. И ещё раз. И ещё.       На четвёртый раз он призадумался, что же делает не так, чтобы с ужасом понять, что чары не выходят не из-за ошибок в чертах заклинания, а потому, что в его теле не было ни капли духовных сил.        После этого осознания всё вдруг стало второстепенным. Невзирая на слабость и боль, Юн Шэнь скрестил ноги и принял позу для медитации. Он постарался выровнять дыхание настолько, насколько это было возможным, и проверить собственные духовные меридианы. Обыкновенно по ним бурным потоком мчалась духовная энергия, наполняя тело бессмертного лёгкостью и силой, но не в этот раз. Сейчас Юн Шэнь не чувствовал в себе совершенно ничего. Это не было, как при истощении духовной энергии, нет. Это была полная пустота. Он не чувствовал даже собственного центра духовных сил, потому что его не было.        Из приоткрытого окна вырвался поток ледяного ветра. Резкое ощущение холода вывело Юн Шэня из транса, и он вздрогнул, безвольно опустив руки на колени. Всё становилось на свои места. Вот почему он не мог использовать заклинания, вот почему испытывал слишком много ощущений. Он стал смертным.        Юн Шэнь не помнил, как и когда попал в Обитель Бессмертных и сколько лет там прожил, посвятив себя совершенствованию. Это было настолько давно, что Юн Шэнь не был уверен в полной мере, что когда-то был смертным и что когда-то не имел духовного ядра. Ему казалось, что его силы сопровождали его всегда, с самого рождения, оттого и чувствовать вместо привычной пульсации энергии пустоту было настолько пугающе.        Были ли это проделки демонов? Забрал ли кто-то его духовные силы?       Юн Шэнь призадумался, а возможно ли вообще нечто подобное? Даже если бы его духовное ядро забрали, уничтожить меридианы полностью невозможно, только не те, что были у него.        Размышления зашли в тупик. Юн Шэнь вздохнул, и боль вновь прошибла его грудь. Он схватился за бок рукой и почувствовал, что под тонким шелковым слоем нижних одежд были бинты. Он прикоснулся к своему лбу. Снова бинты. Стоило пальцам прижаться к виску, как это вызвало ещё один приступ боли. От неожиданности Юн Шэнь зашипел. Будучи бессмертным, он не знал ранений. Не то чтобы он их не получал вовсе, но если его и настигал вражеский клинок, все повреждения заживали, стоило пролиться лишь капле крови.        Он решил, что не стоит беспокоить раны, и вновь опустил руки на колени. Нужно было найти что-то, что могло пролить свет на происходящее.        Юн Шэнь опустил ноги на пол и попытался опереться на них, дабы встать, но слабость была настолько велика, что сделать это получилось не сразу. Неужели все смертные настолько слабы? Что стало с ним, что он не способен даже подняться с постели?       Пошатываясь, он наконец встал, но не успел сделать и шагу, как ноги его покосились. Юн Шэнь, неловко взмахнув руками в воздухе, полетел вперёд. Приземление выдалось жёстким и громким. Он упал на небольшой столик, что стоял совсем близко к кровати, и перевернул его. Вместе с этим стоявшие там пустые кувшины со звоном разбились. Юн Шэнь ударился лбом о дощатый пол, и голова его закружилась. Раны заныли с новой силой. Он попытался привстать, но, двинув руками, зацепил один из осколков кувшина, что с лёгкостью впился в мягкую кожу. Сразу же он попытался одернуть руку, но осколок лишь глубже вонзился в нежную плоть.        За дверьми комнаты послышалась возня, и в следующий же момент они распахнулись, впуская молодую женщину с подносом в руках. Стоило ей увидеть развернувшуюся сцену, как она чуть было не выронила свою ношу из рук. Поставив поднос на тумбу, она подбежала к растянувшемуся на полу Юн Шэню.        Он видел лишь полы её светло-голубого одеяния, мельтешившие перед ним. От головокружения мир воспринимался будто бы через толщу воды, в ушах звенело. Он почувствовал, как тонкие руки обхватили его за плечи. Барышня перевернула его на спину и устроила его голову на своих коленях. Вопреки своей неприязни к прикосновениям, Юн Шэнь не мог не отметить, что лежать на мягких и тёплых коленях приятнее, чем на холодном и жёстком полу.        Он открыл глаза и встретился взглядом с незнакомкой. Одного взора хватило, чтобы понять, что она вряд ли служанка. В её иссиня-чёрных волосах, убранных в сложную, но скромную причёску, сверкали украшения с драгоценными камнями, а её платье было многослойным, с широкими рукавами, расшитым серебристой нитью в причудливые узоры, вокруг тонкой талии обвивался туго затянутый синий пояс. Её лицо было подобно дынному семечку, кожа светлая, как лёд, и кости, как нефрит. Глаза ясные, в их тёмной глубине сверкало беспокойство. Она переживала за него?        Юн Шэнь видел, как шевелились губы женщины, но её слова не желали доходить до его ушей и складываться в предложения. Он лишь растерянно моргал. Неожиданно она обернулась, увидев ещё кого-то, и действительно, рядом с ними присел ещё один человек. Старик в тёмно-зелёной мантии с куцей седой бородой и глубоко посаженными глазами. Он взял Юн Шэня за запястье и принялся считать пульс.        По старому, неизбежно тронутому годами, лицу лекаря было сложно прочитать хоть какой-то намёк на эмоции, в отличие от молодой женщины, выражение лица которой не оставляло сомнений о её тревоге. Лекарь отпустил запястье и сказал что-то, женщина растерянно уставилась на старика, но затем поспешно закивала. Юн Шэня аккуратно и мягко опустили с коленей на пол. Он задрожал. Как только лекарь коснулся нескольких точек на его теле, Юн Шэня затопило облегчение, и он шумно выдохнул. Слух вернулся к нему, зрение прояснилось, даже боль и слабость, казалось, немного отступили прочь.        — Травмы господина Хэ серьёзны, до выздоровления ещё далеко. Вам следует хорошо за ним присматривать, — скрипучим голосом проговорил лекарь, после чего окликнул слуг, столпившихся у двери.        Опять господин Хэ.        Юн Шэнь не заметил, как его подхватили под руки и под ноги и перенесли на кровать. Если он мог стерпеть прикосновения той женщины и с трудом терпел лекаря, то это не значило, что его могли таскать будто мешок и другие! Оказавшись на кровати, Юн Шэнь высвободился из чужой хватки и принялся отмахиваться от рук.        — Прекратите меня трогать! — прохрипел он, слова, как и в прошлый раз, давались ему с трудом.        Женщина в светло-голубом платье быстро выпроводила слуг прочь. Теперь в комнате из посторонних остались лишь она и старый лекарь.        — Лекарь Сун, могу я позаботиться о ранах брата? Расскажите, что делать, я буду присматривать за ним лично, — дева присела на край кровати Юн Шэня и обратилась к лекарю.        Старик Сун перевёл взгляд с девы на болезненного молодого господина. От Юн Шэня не укрылось презрение, скрытое в глубине глаз старика. Это не вызвало удивления или негодования. За годы, проведённые в Обители Бессмертных, Юн Шэнь привык к подобным взглядам в свою сторону. Удивление вызывало другое: эта женщина в светло-голубых одеждах назвала его своим братом. У Юн Шэня не было родственников. Даже своих родителей он не знал или не помнил. В бессмертии время воспринималось по-другому, и прошлым Юн Шэнь дорожил меньше.        — Это будет приемлемо, — кивнул старик. — Этот выпишет рецепт и опишет порядок выполнения перевязок. Сейчас господину Хэ необходим покой, этот слуга приготовит для него лекарство.        Лекарь поклонился и, дождавшись кивка от женщины, покинул комнату. Юн Шэнь перевёл взгляд на женщину. Стоило двери захлопнуться, как в её глазах блеснула влага, она часто заморгала, и в следующий же момент слёзы потекли градом по её щекам. Она кинулась на замершего Юн Шэня и прижалась к нему, обхватив за плечи. Образ благодетельной и возвышенной госпожи разбился без остатка. Сейчас дева рыдала и лепетала, крепко прижимая Юн Шэня к себе.        — Юй-гэ! Юй-гэ! Тебе больно? Ты в порядке? Ох, и настрадался же! Знаешь ли ты, как твоя мэй-мэй переживала?! — разобрал Юн Шэнь через рыдания. — Паршивый пёс Цзи Чу заплатит за то, что сделал. Не переживай, мэй-мэй обо всём позаботится.       Эти слова привели Юн Шэня в большее замешательство. Юй-гэ? Очевидно, его приняли за кого-то другого. Кроме того, эта женщина думала, что является его младшей сестрой. Очень интересно.       Кое-как Юн Шэню удалось отстранить от себя цепкую «мэй-мэй». Лицо женщины было теперь уже заплаканным, глаза и щеки раскраснелись. Она шмыгнула носом и опустила взгляд.        — Прости, я позволила себе слишком многое, — тихо проговорила она и отодвинулась на пристойное расстояние.        Пару мгновений Юн Шэнь разглядывал её, а затем хрипло и медленно произнёс:        — Барышня, вы, должно быть, обознались. Этот мастер не ваш старший брат.        От этих слов дева замерла. Её глаза в удивлении расширились, брови приподнялись — на лице застыло выражение крайнего шока. Так продолжалось недолго, вскоре женщина вновь разразилась рыданиями и потянулась, чтобы схватить Юн Шэня, но тот ускользнул от удушающих объятий.        — Ах, Юй-гэ! Почему ты так странно говоришь? Неужели твои раны и вправду настолько серьёзны?! — промямлила она. — Юй-гэ, ты не узнаешь свою мэй-мэй?!        Нет, не узнаю!        О, небо, эта женщина начинала утомлять своими рыданиями. Юн Шэнь никогда не был чувствителен к проявлению эмоций, потому рыдания этой женщины не пробуждали в нём ничего кроме головной боли. Тем не менее «мэй-мэй» продолжала обращаться к нему никак иначе, как к «Юй-гэ». Юн Шэнь ещё раз придирчиво оглядел деву перед ним. Несомненно, богатая, знатного происхождения, наверняка избалована, судя по тому, какое поведение может себе позволить с близкими родственниками. При всём при этом она была простой смертной.        Юй-гэ.        Юн Шэнь вновь призадумался. Могло ли это действительно быть его именем? В конце концов, пресловутое Юн Шэнь, коим его величали, было не более чем прозвищем, сложенным из легенд о его благодетелях. Настоящее же имя… Стоило Юн Шэню подумать об этом, как он испытал приступ головной боли. Воспоминания, вернее, их обрывки, были слишком спутаны, чтобы так просто разобраться. Он судорожно попытался собрать всё, что помнит, в кучу, но мысли расползались в стороны и неизбежно утекали, не давая и шанса уловить их. Сердце забилось в груди очень быстро.        Почему он не мог ничего вспомнить?        Пребывая в своих мыслях, Юн Шэнь и не заметил, как в комнате появился ещё один человек. Лишь услышав его голос, он встрепенулся и поднял взгляд. Это был тот самый кричащий незнакомец, что трепал его за плечи. Слуга. Теперь его можно было рассмотреть получше. Это был молодой человек, можно сказать, даже юноша. Он был высоким, но тощим, рабочее тёмное одеяние висело на нём, как мешок, если бы не было подпоясано тряпицей. Точно слуга. Волосы, слегка вившиеся, заправлены в неаккуратный пучок, перехваченный затасканной серой лентой. Юноша пытался отдышаться. Видимо, бежал сюда со всех ног, но зачем?        — Этот недостойный пришёл сюда, как только узнал, что господин Хэ пришёл в себя, — сбивчиво тараторил слуга, в следующий же момент он упал на колени и приклонил голову перед женщиной. — Госпожа Хэ! Прошу, накажите этого Су Эра! Если бы не Су Эр, господин был бы цел и невредим! У-у-у, это всё моя вина!        После этого Су Эр разразился рыданиями. Юн Шэнь закатил глаза. Он начинал уставать от этих бесконечных слёз. Все смертные были такими эмоциональными?        Недовольство Юн Шэня не укрылось от «мэй-мэй», в то же время стоило Су Эру появиться в комнате, та снова приняла благопристойный вид, и даже не было похоже, что всего лишь пару цзы назад она, как и Су Эр, рыдала. Она махнула рукой, веля слуге подняться.        — Су Эр, потише, моему брату всё ещё нужен покой. Сейчас ему необходимо как можно скорее выздороветь, этот инцидент можно обсудить, когда Юй-гэ поправится, — она слегка улыбнулась в сторону Юн Шэня. Улыбка женщины была мягкой и светлой. — Принеси-ка тот поднос, Юй-гэ наверняка хочет умыться.        Су Эр согласно закивал и отправился за подносом, что был оставлен женщиной, когда та только вошла в комнату.        Мгновение спустя перед Юн Шэнем стоял поднос с небольшим медным тазом, наполненным водой, а рядом лежало свёрнутое полотенце. Юн Шэнь подумал, что действительно не мешало бы умыться, но стоило ему обратить свой взгляд к воде, как он заметил, что на него из отражения смотрит совершенно другой человек. ***        В мире совершенствующихся было много загадок и тайн, о которых смертные слагали песни и легенды. Одной из таких загадок была настоящая внешность Бессмертного Небожителя. Его лицо всегда скрывала маска, выточенная из белого нефрита. Она не повторяла изгибы черт лица и не имела изысканных узоров. Самая простая маска, гладкая, во всё лицо и с прорезями для глаз. Бессмертные часто надевали маски, спускаясь из Обители к смертным, а среди своих боевых братьев и сестёр снимали её. Юн Шэнь же не снимал маски никогда, так же, как и никогда не спускался к смертным.        Отчего же тогда пошли слухи о его исключительной красоте?       Просто слово за слово, так и получилось.        Помимо маски Юн Шэня было ещё кое-что выдающееся во внешности, а именно длинные белоснежные волосы и светлые, почти прозрачные серые глаза, сверкавшие из-за прорезей в его извечной маске. Взгляд его всегда был холоден, в нём было не найти эмоций или каких-либо чувств. В общем и целом всё это формировало образ, что будоражил разум многих.        Сейчас же, смотря на своё-не-своё отражение в воде, Юн Шэнь отчётливо понял одно: он не помнил, как выглядел на самом деле. Единственное, что приходило на ум, это белоснежные волосы, но у молодого человека в отражении они были иссиня-чёрными, такими же, как у «мэй-мэй».        В целом, человек в отражении был довольно хорош собой, хоть и имел болезненный вид. Чёрные брови вразлёт, прямой нос, овал лица был тонким и аккуратным. Разрез глаз изящен, словно персиковое цветение, и единственное, что показалось Юн Шэню схожим с его внешностью, это серый цвет этих глаз. Под этими глазами залегли тени, а кожа была нездорово бледной. В целом, лицо выглядело осунувшимся. От виска, ниже к щеке, расползался огромный синяк, частично прикрытый чуть съехавшей повязкой, что обхватывала голову.        Юн Шэнь протянул руку ко лбу, чтобы поправить повязку, и с удивлением обнаружил, что человек в отражении сделал то же. Что ж, пора было признать, что нет никакого человека в отражении, а Юн Шэнь смотрел на самого себя.        — Гэ, лекарь Сун сказал, что ты повредил глаза, и поэтому они такие, это… Довольно необычно, но бывает. Возможно, они вернутся к норме. Не переживай, гэ, самое главное, что твое зрение осталось прежним, — мягко сказала женщина, увидев ступор Юн Шэня, что разглядывал себя через отражение. — Я распоряжусь, чтобы тебе принесли что-нибудь поесть. Су Эр, пригляди за Юй-гэ, я скоро вернусь.        Су Эр так и стоял у кровати, низко опустив голову. После слов своей госпожи он кивнул. Женщина поднялась с кровати и вышла из комнаты. Юн Шэнь проводил её долгим взглядом, после чего посмотрел на Су Эра. Тот тут же выпрямился и вновь уставился в пол.        Юн Шэнь отложил поднос с медным тазом в сторону. Прямо сейчас ему на ум пришло нечто, о чём он должен был догадаться сразу, но после фразы о цвете глаз всё резко встало на свои места. Было очевидно, что Юн Шэнь больше не был Юн Шэнем.        Он помнил, как на его манеру речи обратила внимание «мэй-мэй», да и из разговоров окружающих он понял, что стоило выражаться немного… Проще.        — Эй, Су Эр, да? — мысленно Юн Шэнь цыкнул, возможно, это прозвучало слишком уж грубо.       Су Эр обратился в слух и поднял глаза, уставившись на своего господина.        — Как меня зовут?