Карп в сухой колее

      Разговор с бабушкой, вернее, матриархом семьи Хэ, Хэ Аньхуа, вышел на удивление спокойным. Она была действительно рада, вот только не пришедшему ее поприветствовать Хэ Циюю, а своей внучке Цисинь. Юн Шэнь даже отметил мелькнувшую в ее глазах на мгновение нежность. Хэ Аньхуа оказалась довольно сдержанной и спокойной женщиной в годах, что держалась с достоинством и не показывала лишних эмоций. В их встречу она никак не комментировала произошедшее в игорном доме, вместо этого она деловито справилась о здоровье Хэ Циюя и наказала соблюдать рекомендации лекаря Сун. Юн Шэню показалось, что это не конец их разговора, и он точно не мог назвать эту женщину доброжелательной, скорее, наоборот, это определение наименее подходило ей. С ней нужно было быть осторожнее.       Для Юн Шэня по-прежнему оставалось загадкой, почему из всей семьи, что он пока что встретил, хорошо к Хэ Циюю относилась лишь младшая сестра. Та, казалось, полностью наслаждалась его обществом. Слуги, которые, по идее, должны были безропотно выполнять любое указание своего господина, были подобны всем остальным и относились к Хэ Циюю небрежно. После той сцены посреди коридора с участием второго брата Юн Шэнь заметил, как на него косятся или шепчутся за спиной, очевидно полагая, что он не слышит и не видит этого, но стоит ему повернуться в сторону сплетников, как те бледнели и быстро ретировались. Юн Шэнь же, глядя на это, лишь хмыкал. Он не собирался разбираться с этим, слишком много чести, да и не его это дело. ***       Следующие несколько дней в поместье Хэ, казалось, слились в один большой невнятный круговорот однообразия. Его продолжала навещать Хэ Цисинь, каждый раз приходя с мерзким снадобьем, от которого, нехотя признавал Юн Шэнь, становилось лучше. Теперь он мог спокойно ходить, не боясь, что слабость подкосит его ноги, а тело наливалось силой. В один из дней Юн Шэнь даже отметил, что кожа Хэ Циюя перестала быть такой мертвенно-бледной, какой была после того, как он очнулся. Больше его голову и грудь не обхватывали повязки, а синяки почти сошли на нет.       Глядя с какой настойчивостью «мэй-мэй» посещает его, Юн Шэнь невольно задумался, кем же был ее муж, что позволял жене так долго быть в другом доме, пусть он был и отчим. Несмотря на всю свою болтливость и готовность поведать о чем угодно, Хэ Цисинь ловко обходила тему собственного замужества. Все же она была не так проста, как сперва показалось Юн Шэню.       Второй брат больше не попадался на глаза, в целом никого из семьи он больше не видел, но из рассказов Хэ Цисинь узнал, что сейчас в поместье из отпрысков семьи Хэ их было четверо. Помимо них двоих и второго брата был еще и третий господин — Хэ Циянь, он был на несколько лет старше Хэ Циюя и являлся ученым. Три года назад он успешно сдал экзамен на первую ученую степень, сейчас же он усердно готовился к своим чуньши, надеясь получить вторую степень, потому видно его не было. Почти все свободное время он проводил в библиотеке, поглощенный философскими трактатами и упражнениями в написании сочинений.       Хэ Цисинь поведала, что «их» отец сейчас находился у Северных врат близ Недремлющего моря, его поход подходил к концу, армии государства Жун под его предводительством удалось отбить из лап кочевников выход в район Северных врат и закрепить на нем свое влияние. Она также сказала, чтобы Юн Шэнь не сильно обижался на второго брата, Хэ Цичжана, он должен был отправиться в поход вместе с отцом, но тот настоял на том, чтобы сын остался в столице, очевидно, Хэ Цичжан в восторге от этого решения не был и пребывал в крайне неблагоприятном расположении духа все то время, что длился поход. Он был хорошим воином, но его военная карьера пошла не по тому пути, о котором он мечтал, после нескольких походов с отцом-генералом его заприметил император и благодаря знатному происхождению и отменным навыкам Хэ Цичжан был отобран в один из отрядов императорской гвардии, Стражу Жемчужного Дракона, а несколькими годами позже стал командиром, и тем не менее… Хэ Цичжан до сих пор находился в тени отца, что даже на старости лет продолжал нести военную службу и каждый раз возвращаться в родной город в шелковых одеждах. Хэ Цисинь подытожила, что он, несмотря на временами скверный и склочный характер, все равно любит семью и желает им только благополучия.       Юн Шэнь мысленно хмыкнул после всего этого рассказа. Он не сильно разбирался в любви, как и в других чувствах в общем-то, но был уверен, что пожелание смерти не является одним из ее проявлений.       Ему хотелось больше узнать про таинственного Хэ Цимина и школу Юэлань. Неужто семья Хэ отпустила первого сына, наследника, на путь совершенствования? Невероятно. К несчастью, про него Хэ Цисинь рассказывала крайне мало, лишь то, что тот сбежал из дома, как только начали приходить предложения о женитьбе. Долгое время он пробыл в немилости отца, и контакт с ним поддерживала лишь барышня Хэ, но со временем гнев смягчился, и вот, спустя десять лет обучения, Хэ Цимин возвращался в родной дом. Хэ Цисинь мечтательно лепетала о том, как было бы славно, если бы все они собрались вместе и подольше провели время так. Юн Шэнь же ее восторга не разделял. ***       — Что тебе известно о школе Юэлань?       Этим утром Хэ Цисинь отлучилась по неким неотложным делам, а потому завтрак принес ему Су Эр. Юн Шэнь испытывал меньше скованности в общении с ним, в частности, по вопросам жизни Хэ Циюя, если его «мэй-мэй» могла воспринять это как нечто странное и забить тревогу, Юн Шэнь попадался на таком пару раз, например, когда забыл имя «своей» восьмой тетушки, и Хэ Цисинь начала настаивать на повторном осмотре у лекаря Сун, то в плане Су Эра он не беспокоился. Даже если слуга и заподозрит неладное, не в его компетенции будет заявить об этом, пусть порой Юн Шэнь и ловил на себе крайне озадаченные взгляды с его стороны.       Наверное, глупо было спрашивать слугу о заклинательской школе, но из Хэ Цисинь информацию вытянуть было почти что невозможно, а Юн Шэнь уже изнывал от неизвестности. В этом смертном теле он заметил, как его разум стали больше одолевать любопытство, нетерпение и скука.       Су Эр сидел напротив и после вопроса задумчиво нахмурился. Юн Шэнь в это время неспеша поглощал вездесущую кашу от своей «мэй-мэй», с трудом, но он привык к ней, либо уже попросту потерял чувствительность к вкусу от ее отвратительной приторности.       — Ох, этот вспомнил! Когда… — Су Эр замялся. — Во время того случая вам помог ученик этой школы! Я искал лекаря, и он представился таковым, а еще сказал, что он из Юэлань… Кажется, его фамилия была Цао. Говорят, много учеников школы Юэлань прибыли в Столицу в преддверии Чуньцзе…       Юн Шэнь оживился. Нужно было выбраться в город и зайти к этому Цао, даже если он простой ученик, то Юн Шэнь мог бы выйти на его учителя, а там и добраться до какого-нибудь из бессмертных мастеров во главе школы... Но нужен был достойный предлог. Ему было нежелательно покидать поместье по очевидной причине: во-первых, его болезнь, во-вторых, чтобы он, вернее, Хэ Циюй, не натворил еще дел.       — Найти бы этого по фамилии Цао. Хочу его отблагодарить, — изрек Юн Шэнь и отодвинул плошку с остатками каши, после чего поднялся из-за стола и прошелся по комнате.       Су Эр ошалело хлопал глазами, глядя на своего господина.       — Хочу прогуляться. Составишь мне компанию.       — Но… А как же… А ваше здоровье…       Юн Шэнь подернул плечами. Будто бы Хэ Циюя когда-нибудь что-нибудь останавливало, и почему Су Эр так реагирует?       — Встретимся у южных ворот, когда догорит одна палочка благовоний.       Су Эр всплеснул руками в воздухе от досады, но стоило Юн Шэню покоситься в его сторону, тот умело замаскировал свои движения под уборку посуды со стола. Когда он закончил и уже был готов покинуть комнату, то остановился у дверей, будто бы силясь что-то сказать, но умственную деятельность по поиску нужных слов прервал Юн Шэнь.       — Ты, я вижу, не торопишься.       Слуга вздохнул и поджал губы. Так ничего и не сказав, он поклонился и покинул покои. Внутри Юн Шэнь взмолился небу, чтобы этот Су Эр был действительно предан Хэ Циюю и не побежал рассказывать обо всем кому-нибудь из семьи Хэ, кто мог запереть его в покоях на неопределенный срок.       По истечении заявленного времени Юн Шэнь стоял у главных, южных ворот поместья. По пути он, к счастью, не встретил ни членов семьи, ни наложниц «отца», только слуг, но те, как обычно, делали вид, будто его не существует вовсе. Тем не менее Юн Шэнь не мог остановить себя от постоянного поглядывания по сторонам. Он надеялся, что Су Эр придет, без него он просто не сможет ориентироваться в городе... Да и просто выйти в него!       На самом деле, Юн Шэнь испытывал легкое волнение. Прежде он не посещал мир смертных и их города. Пусть понемногу он и начинал привыкать к постоянному присутствию других людей вокруг него, но все же город… По рассказам, что он слышал в Обители, города смертных были густонаселенными, шумными, яркими, но одно дело — слышать, а другое — увидеть наяву своими глазами. Пока что всё, что он узнавал о смертной жизни, не шибко ему и нравилось.       Для своего выхода в люди Юн Шэнь выбрал простую темную мантию и одеяние в тон, выделяться ему не хотелось.       — В паломничество собрался? — хихикнул знакомый голос позади, а на плечо опустилась легкая рука.       От внезапного прикосновения Юн Шэнь вздрогнул и обернулся, во все глаза глядя на Хэ Цисинь, что тоже была одета на выход, только ее одеяние было не в пример роскошнее такового у Юн Шэня, темно-синяя мантия с меховыми вставками, из-под полов которой виднелось голубое платье с изящной вышивкой. Выглядело все так, будто она собиралась на знатный прием.       — Неужели у меня получилось напугать Юй-гэ? Ха-ха-ха, не смущайся. — улыбнулась Хэ Цисинь и убрала руку. За дни, проведенные вместе, она поняла, что брат почему-то лишних прикосновений не любил.       — Что ты здесь делаешь?       Из-за спины Хэ Цисинь показался Су Эр, укутанный в ту самую зеленую мантию, что ему таки вернул Юн Шэнь, и виновато улыбнулся, поклонившись. Юн Шэнь нахмурился, переведя недовольный взгляд со слуги на сестру. Всё стало ясно.       — Не сердись на Су Эра, он переживал за тебя, поэтому сразу сказал мне. Если бы тебя поймали в городе, то сразу бы доложили бабушке, а это... — протянула барышня Хэ. — Знаешь, не очень. Кроме того, неужели ты серьезно думал, что я упущу возможность погулять со своим Юй-гэ? Мы не виделись целых шесть лет, я наверстываю упущенное!       Юн Шэнь хмыкнул. Шесть лет для бессмертного были подобны мгновению, а для смертного… Теперь было хотя бы ясно, отчего «мэй-мэй» так к нему цепляется. Если подумать, то это был первый раз, когда она упомянула длину их разлуки. Теперь Юн Шэню придется сильно постараться, чтобы ускользнуть от компании Хэ Цисинь, дабы найти этого лекаря Цао… Все же он чувствовал легкое разочарование, ведь думал, что Су Эр достаточно предан Хэ Циюю, чтобы держать рот на замке.       Втроем они покинули врата поместья. ***       Поместье Хэ располагалось пусть и в черте города, но было на самой окраине, в тихом и благоприятном месте. На этой мощеной камнем улице располагались и другие особняки знатных семей. Вокруг царила возвышенная и изысканная атмосфера, Юн Шэнь с интересом рассматривал дворцы с пагодами, парящими павильонами и открытыми террасами. Казалось, даже время замерло среди элегантных построек без единого изъяна. На мгновение Юн Шэню это напомнило безмолвное спокойствие Обители бессмертных, но, как бы ни был прекрасен вид богатого района, он все равно и рядом не стоял с изяществом пиков, на которых проживали бессмертные.       Путь занял время. С подачи Хэ Цисинь добирались до центральных улиц они на экипаже, оставив Су Эра сидеть на козлах. Со своей удушающей заботой «мэй-мэй» не могла позволить, чтобы ее «Юй-гэ» простудился в такой морозный день. Погода была и правда холоднее обычного, но, вопреки обыкновению, среди густых облаков выглядывало яркое зимнее солнце, что слепило глаза, а пронизывающий до самых костей ветер отступил.       По мере того как Юн Шэнь с компанией продвигались к оживленным улицам города, обстановка вокруг расцветала новыми красками. Вскоре показались крыши городских домов, менее изящных, в отличие от тех же особняков в районе поместья Хэ, послышались звонкие голоса лавочников, что привлекали покупателей, перед взглядом Юн Шэня, что с откровенным любопытством глазел из окна экипажа, начали мельтешить прохожие, мимо проезжали другие экипажи и паланкины. Буйство красок привлекало внимание. От крыш домов были протянуты веревки, пересекавшие широкую улицу, с этих веревок свисали ярко-красные бумажные фонари и повязанные красные ленты.       После нескольких поворотов Су Эр наконец вывез их на главную улицу, что сверкала еще большей помпезностью, чем те, что они проезжали ранее. Помимо фонарей были и бумажные фигуры, в основном в виде дракона, как символа будущего года. Юн Шэнь никогда не видел ничего более красочного, все его существо было перегружено окружающим разнообразием. Он даже забыл про холод, что все же добрался до него и в экипаже и сейчас причинял ощутимый дискомфорт. Звуки музыкальных представлений, гомона толпы и болтовни Хэ Цисинь под ухом сливались в одно хаотичное нечто, а запахи сводили с ума, здесь и свежая выпечка, и сладко-приторный сахарный запах сушеных фруктов, щекочущий нос порох фейерверков и даже кружащий голову аромат благовоний, доносившийся из распахнутых настежь окон весеннего дома.       Юн Шэнь помотал головой, пытаясь сфокусироваться на чем-то одном.       — Видел бы ты себя со стороны! Ты как в детстве! Будто впервые в городе! — рассмеялась Хэ Цисинь.       Юн Шэнь вяло качнул головой. Он действительно был впервые в городе.       Экипаж остановился, и Юн Шэнь вместе с Хэ Цисинь покинули его. Пока Су Эр остался разбираться с лошадьми, барышня Хэ потянула Юн Шэня в первую подвернувшуюся ее взгляду чайную.       Юн Шэнь жалел, что не расспросил Су Эра о том, где же он нашел этого лекаря Цао, пока они были наедине. Без конкретного месторасположения сориентироваться в этом городе было, как ему казалось, невозможным. А спрашивать сейчас… Юн Шэню не хотелось впутывать в это дело барышню Хэ, отчего-то ему казалось, что она только все усложнит.       Спустя время к ним присоединился Су Эр, к этому моменту Хэ Цисинь уже с удовольствием уплетала кунжутную булочку и подливала себе и Юн Шэню чай. От пиалы исходил приятный молочный аромат, в котором чувствовалась пряность имбиря. Глубоко вдохнув этот запах, Юн Шэнь чихнул. Все же, чтобы привыкнуть к разнообразию запахов, пусть даже не вызывавших отторжения, требовалось время.       — Этот услышал разговоры о том, что сегодня Великое изгнание! Большая удача на такое попасть! В этом году в шествии поучаствуют и прибывшие заклинатели из Юэлань!       — Ого! — воскликнула Хэ Цисинь, и ее глаза сверкнули энтузиазмом. — Я знаю, что шествие изгоняет нечистую силу, что приносит недуги и неудачи! Юй-гэ, мы обязаны пойти! А вдруг там еще будет участвовать Цимин? Вот здорово будет встретиться здесь!       Услышав знакомое название, Юн Шэнь чуть не подавился чаем и закашлялся. Рядом завозилась Хэ Цисинь, а Су Эр подскочил, не зная, куда себя деть. О небо, это отношение к собственной персоне как к чахоточному на последнем издыхании порядком начинало раздражать.       Великое изгнание и шествие были ему знакомы. Это была одна из тех немногих вещей из мира смертных, о которых он в принципе знал, но это знание было не из личного интереса или любопытства, нет. Юн Шэнь был знаком с этим празднеством, ведь оно было посвящено ему самому.       При первом прорыве Небесного барьера демоны нападали на людские поселения, творили там бесчинства, наводили смуту в государстве, приносили чуму, что губила целые города. Весь мир совершенствующихся тогда объединился перед лицом угрозы привычному им миру, и Юн Шэнь стал среди них главным героем. Как раз-таки после чудесного спасения Царства живых и пришла слава, прозвище, легенды, и, конечно же, смертные любили восхвалять и праздновать, потому и возникло празднество Великого изгнания в честь запечатывания Небесного барьера и спасения всех живых душ, что населяли свет.       Самому Юн Шэню это празднество со времен его возникновения было глубоко безразлично, и пусть поначалу боевые братья и сестры и уговаривали его поучаствовать и спуститься к смертным, приняв полагающиеся почести, постепенно их попытки сошли на нет. После другие бессмертные иногда брали на себя его роль и спускались поучаствовать в шествии, дела до этого Юн Шэню не было. Он сделал то, что должно. Таков был его долг как сильнейшего заклинателя среди бессмертных. Требовать ли за свой долг славы? Он не считал, что имеет хоть какое-то право на это, тем не менее этой точкой зрения он ни с кем не делился, а потому его поступки в глазах других бессмертных приобрели… Иной характер.       Впрочем, и до мнения других бессмертных Юн Шэню не было дела.       Идти на праздник, что посвящен его же «подвигу», для него было странным, он с трудом мог определить, что чувствовал по этому поводу. Даже не особо представлял, что будет на этом шествии. Су Эр сказал, что там будут заклинатели из Юэлань. Удастся ли ему встретить там того Цао или хотя бы переброситься словами с кем-нибудь из учеников или, может, мастеров школы?       Проведя еще немного времени в чайной, Хэ Цисинь потащила Юн Шэня, что не слишком-то упирался и был больше погружен в собственную рефлексию, на рыночную площадь. Оказавшись среди толпы, Юн Шэнь оживился, и ему мигом стало неуютно. От руки барышни Хэ, что сжимала его предплечье, от бесконечного гомона голосов вокруг, от пестрящего разнообразия красок и образов вокруг, от всего этого начинала кружиться голова.       — Юй-гэ! Примерь! — восторженно прощебетала Хэ Цисинь и протянула Юн Шэню маску.       Он не сдержал смешок. Мало того, что Хэ Цисинь, замужняя, знатная госпожа, вторая дочь прославленного генерала Хэ, что в обществе должна была держать лицо, во время их прогулки вела себя как юная и избалованная девица, так еще и эта маска!..       Юн Шэнь повертел ее в руках. Очевидно, это было нечто, что должно было быть маской Бессмертного Небожителя, что сражает Демонического Царя, но эта маска была максимально отдалена от реальности! Выточенные черты лица, яркие узоры... На его настоящей маске не было ничего подобного. Неужели смертные представляли его себе именно так?       Не успел Юн Шэнь прокомментировать это безобразие, как Хэ Цисинь потянула его дальше. Она предлагала ему купить сладости, от чего Юн Шэнь категорично отказался, вкусы он открыл для себя недавно и мог с уверенностью сказать, что к любителям сладкого себя не относил, отказался он и от сушеной хурмы, но Хэ Цисинь все равно сказала Су Эру ее купить, да побольше. Затем они отправились к лавке фейерверков, где Су Эр со всем терпением, по-видимому, дарованным ему небом, уговаривал госпожу Хэ не покупать их, ведь на празднование Чуньцзе в поместье уже было закуплено все необходимое.       Наконец, они добрались до места проведения шествия. Здесь толпа расступалась по обе стороны от дороги, по периметру улицы стояли городские стражи, обряженные в парадные доспехи, всё это было сделано для того, чтобы толпа не вырвалась на дорогу, по которой проходила пышная процессия. По словам Су Эра, вся процессия представляла собой легенду о победе Света над Тьмой и шла в хронологическом порядке с этой легендой. В начале процессии шли люди, обряженные в различного рода создания тьмы и хаоса, на них были черные одежды и маски с мордами демонических тварей, олицетворение демонического воинства, что ворвалось в мир смертных. Их шествие сопровождалось неистовыми, варварскими танцами, одним словом, то, что приходило на ум смертным, когда те слышали «демон». За ними следовали люди в доспехах с копьями в руках, олицетворение смертного мира, что поднялся на бой, они вместе с демоническими тварями сплетались в воинственном танце, следом шли танцовщицы и певицы, тональность музыки по достижении их очереди сменилась на печальную, то были небесные феи, что наблюдали за происходящим в Царстве живых хаосом и молящие Небо послать спасение.       Глядя на все происходящее, Юн Шэнь испытал острое желание закатить глаза. Это был совершенный в своем роде фарс!       Все было не так!       Он шумно вздохнул и огляделся по сторонам в поисках Су Эра, надеясь выловить его сейчас и наконец разузнать про того лекаря Цао, пока Хэ Цисинь полностью поглощена наблюдением представления, но в следующий же момент из толпы раздался истошный крик:       — Демоны! Тут демоны! Спасайтесь!       За криком последовало оживление толпы, те, кто был подальше, начали переглядываться, зеваки с интересом вытянули головы, чтобы поглядеть, что же произошло, до некоторых крик и вовсе не долетел, всё же музыка процессии заглушала большее количество шума. Юн Шэнь же почувствовал, как от этой фразы у него похолодели руки. Он тоже постарался рассмотреть, что же за переполох происходит, но тут совсем рядом, в той же толпе, раздался громкий хлопок, в небо взмыл столп черного дыма... Демоническая ци!       Взрыв темной энергии.       Уши Юн Шэня заложило от громкого звука и криков, что начались после этого. Толпа впала в неистовство, все стремились убежать подальше от распространяющегося вокруг темного дыма демонической энергии. Юн Шэнь никак не мог прийти в себя, шум и звон в ушах сводили с ума, его мотало из стороны в сторону, и, наконец, толпа вытолкнула его из своего потока. Так он оказался почти что в эпицентре взрыва, и вид, который ему открылся, заставил ужас прокатиться дрожью по всему телу.       Люди, что были в близости к взрыву темной энергии, бездыханно лежали на земле. Их тела были иссушены, будто бы кто-то силой вытянул из них всю жизненную силу и души, оставив оболочки позади. Темная энергия, подобно туману, клубилась вокруг. Юн Шэнь попятился, но кто-то из пробегавших, спасавшихся прохожих вновь его толкнул, и он уже не удержал равновесие, рухнув на вытянутые вперед руки. Демоническая ци была совсем рядом, попадавшие под ее воздействие также иссушались и падали замертво. Глядя на то, как он поражал все больше людей, Юн Шэнь понял, что кто-то повелевал этим туманом.       Невольно, повинуясь сиюминутному порыву, он сложил руки в управляющем жесте, концентрировавшем ци, и попытался начертать печать. Он знал несколько способов борьбы с такой энергией, ему даже не придется использовать Небесные печати для подавления этого демона... Или кого бы это ни было.       На самом деле же Юн Шэнь самым глупым образом замер, сидя на земле. Ни сконцентрировать свою энергию, ни начертать печать у него не вышло. Он совершенно забыл, что остался без сил! Теперь же его единственным выходом оставалось спасаться и бежать подобно другим испуганным смертным, но в этой суматохе он не знал, куда убираться. Тем временем демоническая ци уже начинала накрывать его и всё поблизости, будто черный густой туман. Темная энергия подавляла, и Юн Шэнь ощутил, как силы начинают покидать его тело, он уже не смог бы встать на ноги, становясь слабее и слабее с каждым мгновением. Холод, но не тот, что он обычно испытывал от морозного ветра, а более ужасающий, вызванный тем, что облако темной энергии постепенно выпивало из него жизненные силы. Он пробирался внутрь его тела и пронизывал его, начинал сковывать.       Если тело Хэ Циюя не выдержит, сможет ли бессмертная душа в нем выстоять против демонической ци и не быть поглощенной ею?       Юн Шэню не хотелось это проверять. Не важно, в качестве бессмертного мастера или же в качестве слабого смертного он хотел жить. Не важно как, но он хотел жить!       Он должен жить!       Вспышка яркого света рассеяла тьму вокруг. Юн Шэнь зажмурился и закрыл лицо рукой. Порыв энергии ударил по нему и отбросил на несколько чжан назад. Он закашлялся. Слабое тело Хэ Циюя, подвергшееся воздействию темной энергии, с трудом выдерживало такое потрясение. Юн Шэнь почувствовал дурную кровь, что подкатывала к горлу, всеми силами он старался ее не вырвать.       Он ощутил, как потоки энергии схлестнулись. Это чувство было легким трепетом, вибрацией пространства вокруг. Он поднял глаза и увидел, как трое заклинателей в развевающихся серебристых одеяниях составляли подавляющую формацию вокруг распространяющегося облака темной энергии. Она представляла собой сияющие цепи, полностью состоящие из духовной энергии, оплетавшие ядро демонической ци.       Глядя на эту технику, Юн Шэнь вдруг ее вспомнил, и это… Не очень его порадовало. Техника Божественных цепей была ему действительно знакома, он и сам мог ей пользоваться раньше, но мастером этой техники, тем, кто ее и придумал, был другой бессмертный.       И сейчас Юн Шэнь искренне надеялся, что это не его старый «знакомый» стоит во главе тройки заклинателей, что подавляли демоническую энергию. В ослепляющем свете потоков энергии он мог разглядеть лишь его силуэт, и он был схож с тем, что помнил Юн Шэнь. Та же осанка, тот же стройный, как побег бамбука, стан, и все же он лелеял надежду, что ошибается.       Наконец, с демонической ци было покончено, под влиянием подавляющей формации и техники Божественных цепей вся она была сжата до небольшой сферы. Юн Шэнь, тем временем, был на последнем издыхании. Всеми силами поддерживая себя в сознании, он старался лишний раз не шевелиться. Воздействие темной энергии свело на нет все его лечение, и, казалось, все повреждения, полученные Хэ Циюем ранее, дали о себе знать одновременно. Он не стал продолжать наблюдать за противостоянием заклинателей, было трудно удерживать и фокусировать взгляд. Его клонило в сон, он оперся локтями о холодную землю, удерживая себя в сидячем положении. Он не знал, что творилось вокруг, перед глазами плыло.       Мелькнули полы серебристых одеяний, рядом с ним кто-то опустился.       — Шицзе, тут есть выживший! — как через толщу воды услышал Юн Шэнь, его голова качнулась в сторону голоса.       Поток духовной энергии ворвался в его тело. Некий заклинатель пытался помочь ему очиститься от темной энергии. С легким покалыванием тепло распространялось по его телу, Юн Шэнь начинал чувствовать себя легче, но все же не сдержался от кашля, вместе с которой вышла скопившаяся дурная кровь.       — Шицзе! Шифу! Сюда! — вновь позвал голос.       Передача ци действительно помогала, и Юн Шэнь смог сфокусировать взгляд, но отрывками. Перед ним сидел, опустившись на корточки, юноша. Его черные волосы были убраны в высокий хвост и закреплены изящной заколкой-гуань в форме полумесяца, его одежды были серебристые, парадные, наверняка он был в числе тех заклинателей, кто принимал участие в шествии. В свете морозного солнца вышитые на его одеждах узоры переливались перламутром. Ученик из Юэлань? Он передавал энергию бесконтактным путем, оно было понятно, Юн Шэнь был заражен темной ци, и касаться его было потенциально опасно.       Вскоре к ним подошли еще двое заклинателей. Упомянутая шицзе была высокой девушкой в воинском одеянии, похожем на то, что было на юноше, ее волосы тоже были связаны в высокий хвост, но ее лицо… Черты ее лица были знакомы Юн Шэню, но не из бессмертной жизни, он никак не мог определить, кого же она ему напоминает. Взгляд ее был хмурым и блуждал среди тел тех несчастных, кому не удалось избежать столкновения с облаком демонической ци, она крепко сжимала рукоять своего клинка в ножнах, будто была готова к тому, что виновник произошедшего покажется. Рядом с заклинательницей стоял мастер, и стоило Юн Шэню перевести взгляд на него, как внутри все похолодело, будто в него вновь выпустили демоническую ци. Одного взгляда на мастера хватало, чтобы понять, что тот являлся бессмертным. Его будто бы окружал ореол света, или все дело было в том, что солнечный диск, проглянувший из облаков, располагался прямо над его головой и отдельные лучи слепили глаза.       О, богиня Судьбы действительно забавляется с его жизнью на славу.       Стоило догадаться сразу, как только он увидел технику Божественных цепей, в совершенстве ею владел лишь один бессмертный мастер, и сейчас он стоял прямо перед сжавшимся на земле «смертным господином Хэ Циюем».       И этот человек ненавидел Юн Шэня.