Карп в сухой колее

      В следующий же миг в лучах зимнего солнца, что уже поднялось в зенит, сверкнуло лезвие. Юн Шэнь ощутил, как кожи его шеи почти что невесомо коснулся кончик острого, словно бритва, клинка. Надави чуть сильнее, и он без какого-либо сопротивления пронзит плоть.       Это был легендарный меч, имя которому Впитавший Тень. Си Ин. Не то чтобы Юн Шэнь был блаженен и не ведал, как к нему относились другие бессмертные из Обители. Он и сам не питал к ним особо тёплые чувства. К большинству он не питал их вовсе, но были и те, с кем всё было не так однозначно.       К их числу и относился Си Ин.       Но это была не взаимная ненависть, а, скорее, ненависть, столкнувшаяся с непониманием.       Юн Шэнь не понимал, отчего Си Ин на него так взъелся и чем мог ему так насолить. Он даже не был с ним особо знаком. Впервые они встретились после нашествия демонов. Си Ин был первым, кто встретил его, спускающегося с врат Небесного барьера, тогда же и произошло их первое столкновение. Си Ин тогда только возвратился с кровопролитных боёв с демоническим воинством из мира смертных. Он впал в неистовство и обнажил меч против Юн Шэня, тот был ослабшим после использования Небесных печатей, а потому смог дать отпор не сразу. Си Ин расколол маску Юн Шэня, отчего на той с тех пор остался уродливый скол. У Си Ина были все шансы победить, даже убить Юн Шэня, но на помощь подоспели другие бессмертные и остановили развернувшееся сражение.       Скол на маске Юн Шэнь ещё долго пытался скрепить, используя смолу снежной сосны.       Виделись в Обители они редко, Си Ин после окончания войны с демонами посвятил себя делам в мире смертных и, видимо, плодотворно, раз имел отношение к школе Юэлань. Каждая их последующая встреча обращалась катастрофой, Си Ин всегда находил слова, чтобы задеть честь и гордость Юн Шэня, тот, в свою очередь, понимал, что это простая провокация, потому просто пренебрегал всеми выпадами боевого брата и обиды не держал, но это только сильнее злило последнего, и обычно всё заканчивалось дракой, в которой Юн Шэнь неизменно побеждал. Ведь не было бессмертного сильнее и могущественнее.       В поисках объяснения такого поведения он пришёл к выводу, что тот просто принадлежал к числу завистников, которые не могли принять тот факт, что сила Небесных печатей находится в руках одного человека. В этом заключении была своя логика, ведь Си Ин был создателем Божественных цепей, пусть это и была сильная техника, но вместе с Небесными печатями она стала бы совершенной.       Юн Шэнь от столкновений с Си Ином не получал удовольствия. Он не любил нарушать благословенный покой Обители бессмертных, а потому старался избегать стычек настолько, насколько это возможно, теперь же…        О, небо, почему же из всех бессмертных Юн Шэню встретился именно он?        Он привык видеть в этих глазах презрение, таившуюся в глубине ненависть, что сжигала каждый раз, стоит поймать его взгляд, но сейчас... Сейчас ясные глаза человека, что стоял над ним, не выражали ничего из этого, вместо этого он смотрел на Юн Шэня, нет, на Хэ Циюя с лёгким интересом, будто наблюдал за интересной и диковинной зверушкой.        И приставлял к его горлу меч.        — Шифу! Что вы делаете?! — воскликнул ученик, прервав передачу духовной энергии Юн Шэню.        Без поддерживающего потока ци, тот ощутил, как его тело вмиг ослабло. Он и сам бы хотел запротестовать против меча у своей шеи, но горло сковало спазмом, и невозможно было произвести и звука, как будто на него накинули удавку, что затягивалась всё больше и больше. Все силы, переданные ему учеником из Юэлань, утекали подобно воде из разбитого кувшина. Юн Шэнь думал, что привык к ощущению пустоты на месте, где раньше был центр его духовных сил, в смертном теле это в принципе не чувствовалось как нечто необычное, но сейчас… Сейчас эта пустота, казалось, готовилась поглотить его полностью. Он зажмурился. Это чувство было хуже, чем всё, что доводилось испытывать Юн Шэню, хуже, чем ежедневная боль смертного тела.        Перед тем как закрыть глаза, он увидел движение клинка. Си Ин замахнулся им, будто бы готовясь снести голову Хэ Циюя в один момент.        Взмах клинка.        Произошло… Нечто странное.        Юн Шэнь почувствовал, что его как будто освободили от оков. Вмиг дышать стало легче, и он неосознанно сделал глубокий вдох. Тело наполнилось лёгкостью, а силы перестали покидать его. Он медленно открыл глаза и увидел, как Си Ин убирает свой легендарный меч в ножны.        Что это было?        — Прежде чем передавать ци, убедись в том, что избавился от остаточной тёмной энергии. Сейчас ты потратил много духовной энергии зазря, — сказал Си Ин, обратившись к своему ученику, его тон был спокойным и назидательным. — Разве этому я тебя учил, Сюэ Чжу?        Что ж, многое объясняет.        — Этот ученик понял, — склонил голову юноша, названный Сюэ Чжу, было заметно, как заалели его щеки.        — Под твою ответственность вместе с Сюэ Чжу отнесите его, — обратился Си Ин к заклинательнице и указал на Юн Шэня. — К вашему шисюну Цао.        — Шифу, а вы… — начала заклинательница.        Издали послышался цокот лошадиных копыт. Юн Шэнь поднялся с земли на вытянутых руках, кое-как приводя себя в сидячее положение, конечности всё ещё чувствовались ватными. Он повернулся в сторону звука и увидел, как в их сторону стремительно скакали городские стражники верхом на лошадях, один из них был командиром, если судить по форме.        — А мне придётся тут задержаться. Наверняка городская стража пожелает побеседовать со мной насчёт произошедшего, — Си Ин слегка дёрнул уголками губ в подобии лёгкой улыбки, смотря на остановившихся неподалёку всадников, после чего обвёл Юн Шэня снисходительным взглядом и кивнул ученикам. — Идите. Он сейчас у вас тут последний дух испустит.        Не дожидаясь ответа учеников, Си Ин развернулся и двинулся в сторону уже успевших спешиться неподалёку стражников. Он шёл неторопливо, аккуратно обходя тела, встречавшиеся ему на пути, будто бы они ничего не значили, не удостаивая их и взглядом. Светлое парадное одеяние с широкими рукавами, развевающимися от лёгкого ветра, и серебристыми вставками, что сверкали в лучах солнца, чернильно-чёрные волосы, перехваченные изящной, пусть и простой, шпилькой на затылке вместе с общим безмятежным и возвышенным видом создавали образ небожителя, спустившегося в Царство живых.        У Юн Шэня было не слишком много сил и желания обдумывать всё, что успело произойти, но он не мог отметить то, как обычно несдержанный и в какой-то степени диковатый Си Ин, которого он знал по прежней жизни, отличается от того, что он видел сейчас. Спокойный и даже снисходительный тон? Мягкое и даже фамильярное обращение к ученикам? Юн Шэнь и не подозревал, что он может звучать так. Хотя… Он мало знал о том, как Си Ин общался с другими бессмертными Обители, может быть, лишь с ним он был груб.        От этих мыслей нечто внутри кольнуло особенно болезненно. Возможно, демоническая энергия вызвала больше внутренних повреждений, чем он предполагал, к тому же всё то хрупкое здоровье, что удалось восстановить за дни, безвылазно проведённые в поместье Хэ, было безвозвратно разрушено.        Последнее, что он увидел перед тем, как окончательно потерять сознание, это протянутые к нему руки учеников Си Ина. Очень хотелось отмахнуться, но силы окончательно его покинули и сознание погрузилось в приятное забытие. ***        Обычно Юн Шэню не снились сны. В бессмертной жизни, потому что он не спал в принципе, его восстановление проходило через медитации, а в смертном теле Хэ Циюя… Закрывая глаза, он ощущал, словно из-под его тела вырывали опору, а сам он начинал стремительно падать всё ниже и ниже, но это не вызывало страха или испуга, потому что вокруг была лишь пустота и ничего больше. Лишь во сне его не преследовал непонятный ворох ощущений, чувств и эмоций, что был ему доселе не знаком и в котором приходилось очень долго разбираться. Это утомляло. Смертные чувствуют слишком много. Это было невыносимым. Лишь во сне он мог освободиться от этого, раз за разом падая и сильнее погружаясь в объятия пустоты.        Но на этот раз всё было иначе.        Когда Юн Шэнь открыл глаза, он не сразу понял, что находится во сне. Его окружала ослепляющая белизна, но чем больше он смотрел, тем менее яркой она становилась, уступая место очертаниям места вокруг. Это был сад. Юн Шэнь находился у начала моста, что перебрасывался через небольшое заледеневшее озеро, рядом с ним было раскидистое дерево мэйхуа в цвету. Перила моста были слегка припорошены снегом. По ту сторону располагалась небольшая беседка, выкрашенная в ярко-красный цвет, натянутая меж колонн гирлянда с небольшими красными фонариками покачивалась на лёгком ветру, лепестки цветов мэйхуа редко усеивали землю, укрытую снежным покровом. Контраст красного на фоне белого отчего-то напомнил Юн Шэню кровь.        Присмотревшись, он заметил, что в беседке кто-то есть, было слишком далеко, он не мог разглядеть, потому решил подойти ближе. Ноги утопали в свежем снегу по щиколотку и быстро промокли, холод от прикосновения влажного снега заставлял кожу неметь.        По мере приближения он начал слышать голоса. Их было несколько. Высокие принадлежали детям, они то громко спорили, то затихали, то заливисто смеялись, с ними переплетался мягкий и низкий взрослый мужской голос. Слов Юн Шэнь разобрать не смог. Когда он подошёл к беседке вплотную, то услышал, как разговор сменился тихой игрой на гуцине. Мелодия, что он услышал, заставила его застыть на месте. Она была знакомой настолько, что пальцы невольно дёргались в такт музыки. Юн Шэнь буквально чувствовал, как он сам играет её.       Их было трое. Теперь, стоя на пороге, он мог разглядеть. Мужчина мягко перебирал струны гуциня, извлекая ноту за нотой пронизывающей до глубины души песни. На нём были простые белые монашеские одеяния, серебристые волосы были с изящной небрежностью перехвачены костяной заколкой без изысков. Его лицо было скрыто за маской, где были лишь прорези для глаз, не было ни черт лица, ни узоров. Самая простая белая маска. Напротив него сидели двое юных мальчишек, на вид им было не больше десяти лет, подобно мужчине, они были одеты в простые белые одеяния. Они сидели смирно, наблюдая за игрой мужчины. Юн Шэнь не мог рассмотреть их лиц, да и ему не было дела, важнее было то…        Он почувствовал, как его охватывает дрожь.        Этот человек… Кто это?        Мелодия была невыносимо знакомой и вызывала такую тоску, что Юн Шэню казалось, что его сердце вот-вот разорвётся. Он пошёл дальше и вошёл в беседку, его тихие шаги не прервали музыку. Казалось, ни мужчина, ни дети не замечали его. Повинуясь сиюминутному порыву, Юн Шэнь опустился вровень с одним из мальчиков на колени, не в силах оторвать взгляд от изящных пальцев, порхающих над струнами инструмента.        Глаза жгло, он почувствовал влагу на щеках. Он плакал? Почему он плачет?        Наконец, мужчина закончил свою игру и сложил руки на коленях. Повисшую вокруг тишину прервал тихий всхлип. Юн Шэнь вновь вздрогнул и склонил голову набок. Этот звук издал не он, а мальчик, что сидел рядом. По его пухлым детским щекам градом текли слёзы. Он низко опустил голову и закрылся рукавом одеяния.        — Почему ты плачешь? — мягко спросил мужчина.        Мальчик ещё раз тихо всхлипнул. — Это… Это песня о разлуке, — рвано вздыхая, ответил он, не слишком аккуратно утирая лицо краем своих длинных рукавов. — Этот ученик подумал… Что, если вы нас когда-нибудь покинете? Я не желаю оставаться один… Люди говорят, что моря пучина бездонна, но бездна тоски разлук намного глубже. Море не беспредельно, его обводит берег, а в разлуке безмерна тяжесть душевных мук.       — Рано или поздно наши пути разойдутся, я продолжу следовать своему, а вы найдёте свой. Как солнце, что каждый день уходит за горизонт, как времена года, сменяющие друг друга, таков порядок вещей.        — Но как же… — Мальчик вновь всхлипнул и поднял голову, в его светлых, почти прозрачных глазах всё ещё стояли слёзы.        — Какой же ты глупый! Ты не останешься один! — вдруг воскликнул второй мальчишка, сидящий поодаль, и толкнул того, что плачет, в плечо.        — Что ты понимаешь! Учитель ведь сказал, что нам придётся найти свой путь! — угрюмо ответил первый мальчик и толкнул второго в ответ.        — И почему ты решил, что пути должны быть разными? Мы можем найти один общий и идти по нему вместе!        Плачущий мальчик шмыгнул носом и взглянул на своего друга немного неуверенно.        — А разве так можно? — тихо спросил он, смотря то на своего соседа, то на учителя с сомнением.        — Некоторые люди действительно находят общий путь на дороге жизни, но… — начал было мужчина, в его голосе сквозило веселье.        — Вот видишь! Раз учитель так сказал, значит, так и есть! — бесцеремонно прервал его второй ученик и схватил своего друга за плечо, встряхнув.        — Но что, если мы все же разлучимся?        Вокруг заклубился белый туман, заволакивая всё вокруг. Учитель и ученики продолжали говорить, но их слова становились всё более приглушёнными, пока и вовсе не потеряли звук. Юн Шэнь не был уверен, что именно он сейчас наблюдал, но чувствовал, будто его сердце вырвали из груди голыми руками. Эта боль ни в какое сравнение не шла с физической, это было нечто иное, то, что оставляло после себя ощущение всепоглощающей бездны внутри. Когда белизна вновь захватила окружение, ему ничего не оставалось, кроме как зажмуриться. ***        Он резко распахнул глаза и глубоко вдохнул, будто выныривая из глубины вод. В какой-то момент Юн Шэню показалось, что тот густой туман сковал его лёгкие изнутри.        Над его головой был деревянный потолок с подвешенными к нему связками трав, вокруг витал горький и вяжущий запах лекарственных отваров, смешивающийся со щекочущим нос пряным и навязчивым запахом благовоний. Тусклое, трепещущее от случайных сквозняков пламя маленьких свечей слабо освещало комнату. За окном темно.        Уже вечер? Сколько он так проспал?        Юн Шэнь на пробу двинул рукой, но ничего не вышло, но не по причине того, что тело не слушалось, напротив, он явственно ощутил, что нечто мешает ему сдвинуться. Его… Привязали? Он постарался повернуть голову так, чтобы взглянуть, что за препятствие ему мешает, и увидел, как его обнажённое тело, оставшееся лишь в тонких нательных штанах, усеивали иглы.        Дверь комнаты хлопнула, позади раздались размеренные шаги.        — Ах, господин очнулся наконец! — на распев громко сказал некто, подходя всё ближе. Юн Шэнь вдруг почувствовал, как у него начинает болеть голова. — Мы встречаемся во второй раз, и второй раз вы словно солнце в закате, покидающее небосвод!        Над Юн Шэнем непозволительно близко возникло лицо незнакомца, украшенное широкой улыбкой. Если бы Юн Шэнь мог, он бы отпрянул прочь в тот же момент, но он и так лежал на кушетке и был привязан, так что всё, что он смог, так это неловко дёрнуться. Перед ним был молодой мужчина, его тёмные глаза лучились радостью.        — Не дёргайтесь, прошу! — запричитал он. — Этот скромный сейчас же вас освободит, для начала мне нужно снять иглы, это может занять время. Прошу господина потерпеть.        Юн Шэнь было хотел ответить, но неожиданно для себя понял, что не может воспроизвести ни звука.        — Ах, и это тоже нормально, не переживайте, как только я удалю пару игл с нужных точек, вы вновь получите возможность говорить! — заверил его мужчина, завидев, как Юн Шэнь беззвучно открывает и закрывает рот, как рыба, попавшая на берег.        По мере удаления игл к Юн Шэнь, к его собственному сожалению, возвращались ощущения тела. Досадно было вновь ощущать, как почти каждая частичка тела испытывала ноющую, тянущую боль. Когда он только очнулся, ему показалось, что он освободился от неё.        — Этот совершенно забыл представиться. Моё имя Сяошэ, а фамилия Цао. Я лекарь и ученик школы Юэлань. Возможно, вы меня не помните, но это я тогда помог вам в игорном доме, ваш слуга очень вовремя тогда сориентировался и выцепил меня на улице. Удивительно, как вам удалось выжить, что тогда, что сейчас… Когда мои шиди и шимэй показали мне вас, я думал, что вы не жилец, но вы наверняка родились под счастливой звездой! Такие повреждения…        Цао Сяошэ продолжил болтать о всяком, Юн Шэнь не слушал его дальше, его волновало лишь, как скоро тот снимет эти свои иглы и отвяжет его. Своей болтовнёй он очень напоминал Хэ Цисинь. Этот Цао и его «мэй-мэй» вызывали одинаковую головную боль.        Постойте… Хэ Цисинь!        Юн Шэнь почувствовал, как всё внутри резко ухнуло вниз, и он вновь невольно дёрнулся. Хэ Цисинь была вместе с ним на той улице, там же был и Су Эр, они стояли неподалёку. Удалось ли им спастись, когда напал демон? Тогда в толпе началась суматоха, а после, когда всё было кончено, Юн Шэнь видел усеянную иссушенными тёмной энергией телами землю, но среди этих тел он не помнит похожих на барышню Хэ или слугу Су, или же он недостаточно хорошо вглядывался? Что, если они там всё же были?        Почему он так переживает? Хэ Цисинь и Су Эр были ему никем. Даже Хэ Циюй не особо-то их и ценил. И тем не менее… Юн Шэнь не мог дать определение своим чувствам, но точно было одно: он не был равнодушен к их судьбе.        — Где Цисинь? Су Эр? — Это было первым, что спросил Юн Шэнь, вновь обретя способность говорить, когда Цао Сяошэ извлёк несколько определённых игл.        Лекарь сложил губы в лёгкую улыбку и продолжил так же аккуратно вынимать иглы.        — Не стоит беспокоиться, господин Хэ, они в порядке, вы скоро сможете с ними увидеться... — он вдруг замялся. — Скорее всего.        Юн Шэню не понравилась заминка в чужом голосе, и он впился внимательным взглядом в Цао Сяошэ.        — Скорее всего? — переспросил он с сомнением в голосе. — Как это понимать? Где я нахожусь?        Он вновь дёрнул рукой. Игл на его теле оставалось совсем немного, можно было бы уже и отвязать его. Ситуация порядком начинала раздражать. Слова о том, что с барышней Хэ и Су Эром ничего не случилось, могли бы принести облегчение, но Юн Шэнь всё больше начинал сомневаться в правдивости слов лекаря. Тот явно что-то скрывал.        — Вы в родовом поместье Хэ, прошу, прекратите дёргаться. — Пропустив мимо ушей первый вопрос, ответил лекарь нарочито спокойным голосом, улыбка на его лице стала натянутой.        — Развяжи меня. — Сквозь зубы процедил Юн Шэнь и ещё раз дёрнулся в сковывающих его запястья и щиколотки путах. Верёвки начинали натирать нежную и тонкую кожу. Неприятно.        Цао Сяошэ наконец удалил все акупунктурные иглы и, сложив их в футляр, принялся развязывать путы на руках и ногах Юн Шэня. Всё это действо он смотрел на лекаря с пылающим негодованием, в надежде, что это может как-то подействовать на него. В бытность бессмертным он часто слышал, как многим было не по себе чувствовать тяжесть его взгляда, но, судя по всему, в теле Хэ Циюя он потерял возможность так воздействовать на людей.        — Я требую объяснений, — резко бросил он.        — Вскоре вы их получите, — со снисходительной улыбкой ответил Цао Сяошэ, вручая в освобождённые руки Юн Шэня нательную мантию, тот быстро в неё укутался. — Всему своё время.        Это начинало порядком раздражать. Тогда Юн Шэнь решил зайти с другой стороны. Стоило повести себя именно так, как мог бы повести себя Хэ Циюй.        — Да как ты смеешь?! Я четвёртый господин благородной семьи Хэ! А ты, находясь в моём доме, позволяешь себе подобное? Таковы ученики Юэлань? У заклинателей совсем нет стыда или же вы возомнили себя выше Неба? Немедленно объясни, что происходит! Где моя сестра?! — чеканил каждое слово Юн Шэнь, от такой длинной речи и повышенного тона его голос к концу начал хрипнуть. В итоге он разразился болезненным кашлем.        Если уж они действительно находились в поместье, то здесь он был в своём праве.        От такой отповеди Цао Сяошэ вздрогнул и оставил свою возню на столе. Он глубоко вздохнул, от его прежней лёгкости и болтливости не осталось и следа. Он коротко глянул на Юн Шэня и поджал губы. Его взгляд забегал по комнате, он словно подбирал слова.        Молчание Юн Шэня не устраивало, и он был готов разразиться ещё одной гневной речью, но тут раздались звуки шагов, чьи-то тяжёлые и чьи-то лёгкие, всё это прерывалось руганью на повышенных тонах.        — Он ни в чём не виновен! Это клевета! Я вам не позволю!        — Синь-мэй, прошу, успокойся, не нужно так кричать. — пытался перекричать второй голос, тоже женский.        В следующий же момент двери распахнулись. В числе вошедших были Хэ Цисинь, целая и невредимая, но её привычный собранный и элегантный образ… не был таковым. Она была бледна, в её глазах пылала злость, волосы, что обычно были собраны в аккуратную причёску, были растрёпаны, а пояс светло-голубого платья сбился. За локоть её удерживала заклинательница из Юэлань. Следом вошёл лекарь Сун, чуть хмурящийся, судя по всему, развернувшийся скандал его утомил.        — Юй-гэ! — воскликнула Хэ Цисинь, стоило её взгляду упасть на Юн Шэня, она высвободилась из чужой хватки резким рывком и подлетела к кушетке.        Цао Сяошэ удалось сохранить лицо в нейтральном выражении, пусть Юн Шэнь и заметил мелькнувшее в его глазах удивление такому внезапному вторжению, он снисходительно поглядел на Хэ Цисинь. Юн Шэнь не думал, что дева Хэ может быть настолько злой. За время его с ней знакомства она представала перед ним лишь в образе нежной и чуть глуповатой госпожи, но сейчас она была яростнее демоницы.        Что происходит?        Взгляды всех присутствующих в комнате вдруг обратились к нему. Неужели он вслух это сказал?        — Синь-мэй, послушай… — начала заклинательница, проигнорировав слова Юн Шэня. Он обратил к ней свой взгляд и сощурился. Кажется, Си Ин тогда в городе обратился к ней как «А-Мин», а сейчас она так фамильярно говорила с Хэ Цисинь... Неужели.        — Закрой рот! — неожиданно гаркнула барышня Хэ. — Он наш брат, а ты… Ты веришь в эту безосновательную чушь? Для тебя семья совершенно ничего не значит?!        Заклинательница от этих слов дёрнулась, как от пощёчины. Хэ Цисинь рвано вздохнула. Юн Шэнь переводил напряжённый взгляд с неё на заклинательницу.        Наш брат.        Ему стоило догадаться раньше о том, что Хэ Цимин, отправившаяся на обучение в заклинательскую школу, являлась вовсе не братом, а сестрой Хэ Циюя. Это имя могло быть и женским. Теперь в лице заклинательницы Юн Шэнь угадывал всё больше и больше черт, делающих её похожей на отпрыска семьи Хэ. Грубые и резкие её черты лица, пусть и были сглажены, возможно, не в последнюю очередь благодаря духовному совершенствованию, но всё ещё напоминали черты лица второго брата.        Похоже, эта ссора начинала приобретать более глубокие и личные оттенки.        — Прекратите вы обе! — воскликнул Юн Шэнь, и обе женщины вздрогнули от его возмущённого тона и обратили в сторону Юн Шэня свои растерянные взоры.        — Давайте оставим ваши распри для закрытых дверей, — кашлянул лекарь Сун, проходя в центр комнаты. — Этот считает, что господин Хэ ещё слишком слаб для того, чтобы отправиться в столь продолжительный путь. Как лекарь я настаиваю на том, чтобы он остался в стенах поместья и получил надлежащее лечение. Советую ученикам Юэлань прислушаться к совету этого старика.        — А в чём проблема? Я смогу поддерживать господина Хэ в течение пути, меня это совершенно не затруднит. — Вклинился в разговор Цао Сяошэ и развёл руками.        Какой путь? Куда его собрались везти?        Юн Шэнь вконец потерял нить беседы, на него продолжали не обращать никакого внимания. От обилия людей вокруг ему стало крайне неуютно, и дело не в том, что перед всеми ними он был почти что нагим. Общая острая обстановка в комнате, казалось, физически давила на него, а отсутствие каких-либо разъяснений происходящему заставляло чувствовать беспомощность. Это сводило его с ума.        Старик Сун меж тем лишь хмыкнул на фразу Цао Сяошэ.        — С таким никудышным лекарем господин Хэ сможет выехать из столицы лишь с благословениями богини милосердия. Не смешите. — Он крайне презрительно скривил губы.        Цао Сяошэ изумлённо распахнул глаза, явно не ожидав такого ответа, и возмущённо запыхтел. Юн Шэнь был готов вновь прервать разразившийся спор и, наконец, спросить, о чём вообще шла речь, но вместо слов он смог только разразиться натужным кашлем.        — Значит, решено. Мой брат останется в поместье! — решительно заявила Хэ Цисинь, явно довольная тем, куда в итоге пришло их обсуждение. — Ваш глава школы сможет побеседовать с отцом. Он прибудет через пару дней. Уверена, ему будет что сказать в ответ на всю ту возмутительную чушь!        Хэ Цимин мешкала с ответом, то сжимая, то разжимая кулаки, она явно не могла найти нужных слов. Словно чувствуя безвыходность беседы, к ней подошёл Цао Сяошэ и положил руку на её плечо.        — Ученики школы Юэлань благодарят семью Хэ за гостеприимство, — натянуто улыбнулся он. — Тогда наш вопрос откладывается, полагаю, для начала господину Хэ и правда стоит прийти в себя. Надеюсь, прославленный лекарь позаботится об этом.        Последняя фраза была адресована лекарю Сун и произнесена очень издевательски. Старик никак не отреагировал на шпильку в свой адрес, а Цао Сяошэ так и кривил губы в улыбке. О, это имя действительно ему подходило, он действительно казался скользким змеем.        Стоило дверям комнаты захлопнуться за ушедшими заклинателями, как Хэ Цисинь крепко обняла Юн Шэня. Настолько, что он даже ойкнул. Он до сих пор не понимал, откуда в этой женщине столько силы, или же это Хэ Циюй совсем слаб. Юн Шэнь мягко отстранил от себя навязчивую «мэй-мэй». Всё же тот факт, что она действительно была в порядке, немного успокаивал. Тем не менее его всё ещё беспокоило другое.        — Цисинь. Что происходит? — глядя прямо ей в глаза, спросил он.        Дева Хэ заколебалась и поджала губы, будто сомневаясь, говорить или нет, но всё же выпалила:        — Эти заклинатели из Юэлань подозревают тебя кое в чём… Но это неправда! Я точно знаю, что всё это чушь!        Неужели сложно сразу сказать, в чём дело и не увиливать от темы?       — Подозревают в чём? — процедил сквозь зубы Юн Шэнь. Ему не слишком нравилось тянуть подробности по частям, и он еле сдерживался, чтобы не перейти на крик. Хэ Цисинь же будто нарочно прятала глаза и даже чуть отошла от кушетки, на которой он сидел. — Цисинь!        Раздражение, обуревавшее его, было трудно контролировать. От резкого оклика барышня Хэ выпрямилась, как по струнке, в её тёмных глазах Юн Шэнь увидел мелькнувший страх.        — Они думают, что это ты виноват в произошедшем на шествии! — наконец сказала она. — Думают, что ты демон или же сообщник! Глупости, правда? Этого ведь не может быть!        Юн Шэнь замер.        Ох.        Вот оно что.        — Да, не может. — протянул он, погружаясь в свои мысли.        Что могло натолкнуть заклинателей Юэлань на подобные подозрения? Хэ Циюй действительно не был демоном, в этом сомнений не было. В его теле не было ни капли духовных сил, оно было слабым и больным, однако же с душой, заключённой в этом теле, всё было не так просто. Неужели заклинатели почувствовали… Что-то? С другой стороны, Юн Шэнь не был духом, захватившим чужое тело, он в принципе не понимал, как так его угораздило оказаться в нём.        — Вот! Это не более чем клевета. — закивала Хэ Цисинь. Юн Шэню не слишком нравилось её возбуждение, казалось, что она пытается убедить в этом саму себя.        Лекарь Сун кашлянул, подходя ближе. Юн Шэнь перевёл взгляд на него. Он и забыл, что тот всё ещё здесь.        — Госпожа Хэ, этот полагает, что подозрения заклинателей небезосновательны, — начал он, барышня Хэ от этих слов, видимо, напряглась, переводя возмущённый взгляд на старика. — Ваш брат — единственный, кому удалось выжить среди сотни людей, попавших под воздействие демонической энергии. Поистине чудесное спасение...        — Следите за языком, лекарь Сун, и выполняйте свою работу, — грубо отрезала Хэ Цисинь, сжав руки в кулаки.        Юн Шэнь в ответ на это хмыкнул. Многое прояснялось. Он и сам не понимал, как ему удалось пережить воздействие демонической ци... Это всё из-за его бессмертной души? Стоило начать вести себя осторожней, теперь, раз он оказался под подозрением, отличия его поведения от того, что демонстрировал Хэ Циюй, могли превратно трактоваться.        — Тогда попрошу госпожу Хэ не мешать мне выполнять мою работу, — сощурившись, вернул грубость лекарь Сун, сказав фразу, не утруждая себя этикетом.        Хэ Цисинь нахмурилась, но этот порыв смог остудить её недовольство, оттого она не стала возражать. Одёрнув длинные рукава своего платья, она двинулась к выходу из комнаты, на прощание сказав Юн Шэню, что вернётся в ближайшее время. Стоило ей уйти, как в комнате повисла неуютная тишина.        Лекарь Сун развернулся к своему рабочему столу и принялся наводить там порядок. Юн Шэнь не знал, куда себя деть и что ему делать с тем, что он успел узнать.       — Можешь расслабиться, — вдруг начал лекарь Сун, всё так же стоя спиной. — Я знаю, что ты не демон, и не считаю, что ты замешан во всём произошедшем.        Юн Шэнь остолбенел, а его глаза округлились в удивлении. Прежде этот старик всегда обращался к нему, вернее, к Хэ Циюю, уважительно! Что же стало теперь? Может, это проверка? Ему стоило увереннее изображать Хэ Циюя.       — В каком тоне ты…       — Не нужно этого, и не делай такое лицо, — хмыкнул лекарь Сун, повернувшись и скрестив руки на груди. — Я также знаю, что ты не Хэ Циюй.        От этой фразы внутри всё похолодело. Юн Шэнь впился пальцами в край кушетки. Вновь повисла тишина. Тысяча мыслей пронеслась в голове Юн Шэня, но выдавить из себя он смог лишь единственную фразу:        — Кто вы такой?        — Это я должен спросить тебя об этом, не так ли?