Карп в сухой колее

      Ногу, в которую пришёлся удар стража, до сих пор нещадно жгло и сводило, и Юн Шэнь подтянул её к себе, потирая и разминая в попытках хоть как-то облегчить боль. Он покрутил головой, но, как бы он ни пытался осмотреться, сделать этого не получалось — было слишком темно.               Он сильно зажмурился и затем резко распахнул глаза, надеясь, что глаза привыкнут к темноте и он сможет разглядеть хотя бы очертания того... Где бы ни находился. Это не помогло. За дверьми, по словам Сюэ Чжу, находилась камера Ху Иньлин, но это помещение явно ею не было. Юн Шэнь решил вовсе закрыть глаза и осмотреться на ощупь. Он принялся водить руками по стылому каменному полу. По ощущениям, он ничем не отличался от того, что был в коридорах, те же каменные плиты. Пальцы наткнулись на ворох сухих стеблей, тихо шуршащих и хрустящих. Он вёл дальше и упёрся во всклоченный... Стог? Нет, маловато для стога, просто сваленное в кучу сено. Юн Шэнь понял, что на полу ловить нечего, и провёл рукой по стене — холодный камень, ничего необычного, но чуть выше ему встретился выступающий из стены зацеп. Юн Шэнь схватился за него и использовал как опору, чтобы подняться. Локтями он задел нечто холодное, и раздался тихий и глухой звон. Цепи.               Это была темница!               Юн Шэнь опёрся о стену поудобнее. Пусть ноги дрожали, а спина выла острой болью, стоять он всё же смог. Хэ Циюй был на редкость тщедушен, удивительно, как его хрупкие кости остались целы после того, как его сюда зашвырнули точно мешок. Впрочем, по тому, как болью отдавался каждый вдох, Юн Шэнь не был уверен, что все кости действительно остались в целости, но долго раздумывать об этом времени не было. По крайней мере, он был способен двигаться, и этого было вполне достаточно.        Итак, его забросили в одну из камер.              Ху Иньлин поблизости не было, получается, это были не те двери, что они искали. Меж тем Сюэ Чжу говорил, что хули-цзин держат именно здесь. Мог ли мальчишка ошибаться или же неожиданная пропажа охраны и заклинателей Юэлань помешала ему довести Юн Шэня до конкретного места заключения лисицы? Несомненно, она была где-то поблизости. Могильный холод демонической энергии, поступающий со всех сторон, заставлял пальцы неметь и вызывал дрожь. Даже в тёплой дорожной мантии Юн Шэнь ощущал незримое касание ветра инь, словно забиравшегося под одежду, кожу, проникавшего глубоко, в самое нутро и взывая к недостойным порывам. Низменным чувствам — панике и безумному желанию спастись любой ценой — Юн Шэнь, вопреки всему, не подчинялся. В кои-то веки боль, сопровождавшая его в этом теле с момента попадания, служила благой цели и отрезвляла разум.               Юн Шэнь призадумался. Перед тем как он очутился здесь, Сюэ Чжу велел ему немедля убираться. Он был в ужасе. Что бы ему ни повстречалось в коридорах, напугало его до смерти, да так, что он, совершенно не подумав, бросился назад и начал звать Юн Шэня по имени. Что он мог такого увидеть? Неужели страх настолько застлал его разум, что он позабыл о возможных охранниках Цзицзинъюй и собственных соучениках, у которых явно могли возникнуть вопросы, к кому это он обращается на «Янь-даою»? Нет, Сюэ Чжу не был труслив, да и не глуп настолько, чтобы забыть об осторожности.        Разве что… Сюэ Чжу, осматривая коридор, обнаружил тех самых соучеников и охранников. Вопрос лишь в том, в каком качестве те были.               Юн Шэнь оправил запутавшиеся рукава и отметил подозрительную лёгкость в них. Лёгкость, которой быть не должно. Он замер всего на мгновение, чтобы затем снова взмахнуть рукавами. В самом деле — они были пусты. Юн Шэнь тут же принялся судорожно обшаривать мантию и одеяния.               Шкатулка из тайника! Он прятал её в один из скрытых карманов рукавов одежд!               Он сдёрнул дорожный плащ на пол и едва ли не вывернулся из своего платья, пока проверял все карманы. Шкатулки действительно не было. Куда она могла подеваться?!               Юн Шэнь мог поклясться, что шкатулка совершенно точно была в его кармане. Он сжимал её в руках, когда входил в Цзицзинъюй. Но она такая маленькая, могла ли случайно выпасть? Хотя тогда бы он услышал звук падения. Юн Шэнь нахмурился в ответ своим мыслям и цыкнул.               Кажется, он знает, куда она делась. И это ему совсем не нравилось.               Опираясь о стену и ведя по ней рукой, он двинулся вперёд, в сторону, где, предположительно, был выход. Там, за дверьми, был этот страж. Неизвестно, что он собрался сделать с Сюэ Чжу. За мальчишку Юн Шэнь переживал не сильно, точнее, не переживал вовсе. Расправиться с Юн Шэнем в его текущем состоянии смог бы чуть ли не кто угодно, ведь правда, ему от единого дуновения холодного ветра становилось скверно, а с шустрым и чему-то да обученным заклинателем пришлось бы повозиться. Кроме того, Юн Шэнь сомневался, что в планы этого «стража» входило навредить мальчишке.               Юн Шэнь остановился, когда его рука съехала с шершавого камня стены на гладкое дерево. Должно быть, это дверь. Надо же. Эта камера была совсем небольшой, до двери он добрался на удивление быстро. Юн Шэнь попробовал прислушаться. Быть может, Сюэ Чжу вступил в сражение со стражем — хотя странно, звуки разразившейся драки непременно должны были быть громкими, или же пытался договориться — тогда и впрямь следовало навострить слух, голоса могли быть тихими и легко растворяться в широких пространствах коридоров Цзицзинъюй. Юн Шэнь опёрся двумя руками и прильнул к дверям всем телом, прижимаясь к ним ухом. Он глубоко вдохнул и задержал дыхание, чтобы его звук не мешал услышать хоть малейший шорох, шёпот, отзвук хоть чего-то за дверьми, но… Ничего из этого не было. Он словно находился за нерушимым барьером, не пропускавшим ни света, ни звука. Биение его собственного сердца с грохотом отдавались в голове и лишь пуще глушили.               Это быстро начало сводить с ума. Юн Шэнь не выдержал и выдохнул задержанный воздух, отстранившись от дверей. Он провёл по ним руками вниз, с тихим шорохом пальцы скользили по гладкой поверхности в поисках ручек, но их не было. Юн Шэнь попробовал найти хоть какой-то выступ, за который можно было бы схватиться, чтобы потянуть двери — створки открывались на себя, но ничего подобного не было. Он прислонился лбом к дверному стыку и простоял так ещё некоторое время. Сколько конкретно — сосчитать было сложно. С двадцать быстрых и гулких ударов сердца и с десяток шумных, болезненных вдохов. В целом, не так уж и много, но Юн Шэню казалось, что время тянулось, и эта словно нарочитая медлительность выводила из себя.               Раздался тихий скрежет. Юн Шэнь тут же встрепенулся и вновь налёг на двери. Открывают замок? Засов? Хотя нет, этот звук был не снаружи.               Скрежет донёсся вновь. Отчётливее.               «Одной ногой среди живых, другой — среди мёртвых».               Голос, совсем не человеческий, звериный. И снова за ним последовал скрежет.               Теперь уже Юн Шэнь не сомневался, что источник звука где-то позади, но как же, он же совершенно точно один в этой камере, или…               Он медленно обернулся и понял одну вещь.               Он уже слышал и этот рык, и скрежет. Как же он мог забыть? На входе в Цзицзинъюй. Тогда ему совсем не показалось. Сначала Юн Шэнь подумал, что кто-то провёл лезвием по камню, быть может, какой-то страж от скуки, но всё вовсе было не так.        С таким звуком шаркал при ходьбе загробный страж Биань, когда его огромные когти проезжались по каменному полу. Биань, чья статуя была у входа в Цзицзинъюй.               Позади Юн Шэня, светясь тусклым потусторонним зеленоватым огнём, стоял огромный зверь, полностью повторяя свой облик со статуи. Рог, тело и морда тигра — гладкая на вид, полосатая шерсть ближе к могучим лапам и брюху сменялась стройным рядом мерцающей чешуи, переходящей на хвост — уже драконий. Этот самый хвост, длиной, с виду, не меньше чжана, медленно, с тихой угрозой, вился из стороны в сторону. Морда тигра, как и полагается, свирепая, в вечном оскале с выглядывающими из пасти острыми, точно сабли, клыками. Глаза Бианя же не были столь свирепыми, как у тигра. Напротив, его взгляд был поистине драконьим и хранил в себе мудрость тысяч веков, и вместе с тем, полон праведного гнева — то была справедливость.               Биань подошёл ещё ближе и издал глубокий утробный рык, за которым последовали слова:               «Ты не должен здесь находиться».               Юн Шэнь не устрашился волшебного зверя, пусть на мгновение его дух и перехватило от такой неожиданной встречи. Такое чувство, что ранее… Будто бы это была не первая его встреча со стражем преисподней. Хотя, казалось бы, откуда? Юн Шэнь никак не мог побывать в пламенном Диюе. Он ведь никогда не умирал.               — При всём уважении, меня порядком утомило, что все вокруг твердят мне, что я должен делать, а чего — нет, — бесцветно ответил Юн Шэнь, глядя прямо в драконьи глаза. Дерзость сама собой сорвалась с губ.               Биань зарычал и резко мотнул хвостом. Ему явно не понравился ответ Юн Шэня. Казалось, в следующий момент он бы бросился на него, но тут двери распахнулись. Юн Шэнь неловко оступился — дверные створки ударили ему в спину. Он едва не упал в пасть зверю, но стоило единому лучу света из коридора пролиться внутрь камеры, как фигура Бианя растворилась в зеленоватом дыму, исчезнувшем столь стремительно, что впору было усомниться, не было ли это иллюзией или порождением усталого и обессиленного разума. Но Юн Шэнь знал, что существа из тени преисподней лишь в тени существовать и могут, а потому малейший отблеск света, будь то даже крохотное пламя свечи, мог спугнуть их и заставить скрыться.               На этот раз Юн Шэнь не медлил и, как смог, быстро отступил от открывшихся дверей и того, кто был за ними.               Конечно, там был виновник его пребывания в этой темнице.               И, конечно, Юн Шэнь знал, кто же скрывается под шлемом стража Цзицзинъюй. Ему следовало бы сразу догадаться, но так случилось, что он растерял бдительность и был слишком рассеян. Этот промах не должен более повторяться.               — Понравилось тебе возницей быть? — сердито процедил Юн Шэнь, глядя на стража. — Ты следовал за мной от самого поместья, не так ли?               Поза стража быстро растеряла собранность и стала более расслабленной. Страж одним движением сдёрнул с головы шлем.               — Так и знал, что вы заметите. Господина Хэ не так просто провести. — развёл руками Цао Сяошэ и растянул губы не то в улыбке, не то в насмешке.               Он небрежно убрал со лба мешающие пряди — от резкого снятия шлема собранные в пучок на затылке волосы растрепались — и двинулся в сторону Юн Шэня. Тот принялся опасливо отступать.               Всё же их с Си Ином возница недаром тогда показался Юн Шэню подозрительным. Не так много высоких людей было в его окружении и уж точно среди слуг. Каким бы ни был неприметным Цао Сяошэ на лицо, самая яркая его отличительная черта — выдающийся рост.               Наивно было полагать, что старик Сун просто так отпустит Юн Шэня и предоставит ему свободу действий, особенно после утренней перебранки, тогда он ясно дал понять, что не намерен терпеть самодеятельности. Юн Шэнь сжал зубы так сильно, что те скрипнули. И Цао Сяошэ от него теперь уж точно не отвяжется.               Цао Сяошэ отлично замаскировался под стража Цзицзинъюй, с первого взгляда было трудно заметить несоответствие, но, глядя так вблизи, было видно, что форма с чужого плеча сидела на Цао Сяошэ довольно нелепо. Местами тёмно-синяя ткань топорщилась и натягивалась, особенно в плечах это было видно, несмотря на то, что те были прикрыты кожаными наплечниками. Короткие рукава рубахи и такие же коротковатые наручи приоткрывали часть запястий, когда как должны были полностью их скрывать. Кажется, в таком облачении и двигаться было не слишком удобно, но Цао Сяошэ, похоже, совершенно ничего не мешало.               — Этот скромный вовсе не хочет навредить вам, а наоборот! — заискивающе запричитал Цао Сяошэ, как только заметил, что Юн Шэнь пятится. — Между этим скромным и господином Хэ произошло небольшое недопонимание, и этот скромный желал бы его разрешить.               Не хочет навредить. Как же. Пока Цао Сяошэ не принёс ничего, кроме вреда.               Юн Шэнь не хотел подпускать Цао Сяошэ близко. Не после того, как тот его забросил в эту темницу. Ребра, что, вероятнее всего, были сломаны, ещё болели, а чем глубже он начинал дышать, тем пуще.               — Если мне не изменяет память, — как иронично, — я сказал тебе убираться прочь, а ты продолжаешь меня преследовать. И что именно ты подразумеваешь под «небольшим недопониманием»? То, что обманывал? Или же то, что закрыл меня здесь? Или же то, что обворовал? Не тянет на небольшое недоразумение.               На момент Цао Сяошэ замер, и Юн Шэнь заметил, как на его лице промелькнула тень раздражения: брови чуть нахмурились, а улыбка заледенела, грозя обратиться оскалом. Вот оно. Скользкий змей умело притворяется, но у всего есть свой предел.               — Этот скромный лишь желает помочь господину Хэ, — продолжал он лебезить, при этом медленно, но неумолимо приближаясь к Юн Шэню. — Прошлым вечером господин Хэ показал, насколько деятельным может быть, поэтому этот скромный счёл, что в этот раз его сопровождение не станет лишним.               — Увы, оно стало. Как я и сказал, не нуждаюсь более в твоей помощи. Верни то, что вытащил из моего кармана, — непреклонно цедил Юн Шэнь. — Это я тоже заметил.               Отступать дальше было некуда, он и не заметил, как быстро его загнали в угол. Пальцы коснулись холодного камня стены, ещё шаг, и он прижмётся к ней спиной.               — Ах да, — согласно закивал Цао Сяошэ. Он подобрался совсем близко. — Конечно, само собой. Единственное, что…       В следующий же момент он вскинул кулак с выставленной вперёд второй фалангой указательного пальца и резко ударил Юн Шэня точно под дых. Удар был быстрым и лёгким, едва ли болезненным, но в тот же момент Юн Шэнь почувствовал, точно все кости в его теле содрогнулись. Он согнулся, схватившись руками за живот. Спазм сковал его, не позволяя сделать и единого движения. К горлу подступил ком. Юн Шэнь осел на пол — вмиг ослабевшие ноги не удержали его, и разразился кашлем.               Его вырвало дурной кровью, и, как только она вышла, Юн Шэнь почувствовал странную общность со всем вокруг. До сих пор ему казалось, что воздух, наполнившийся тёмной ци, стремился отобрать каждый лишний вздох. Сгущение демонической энергии подавляло и лежало на плечах неподъёмным грузом, а теперь же… Юн Шэнь словно растворился в ней и стал един, больше ничего не причиняло неудобств. Разве что тело вмиг ослабело, точно его лишили внутренней опоры. А ведь и правда. Юн Шэнь больше не ощущал в себе ни отголоска переданной Си Ином ци.       Он утёр длинным рукавом одеяния рот и зло взглянул на Цао Сяошэ. Горло драло. Юн Шэнь только и смог, что хрипло выдохнуть, перед тем как снова зашёлся кашлем. Во рту горчило от металлического привкуса крови.               — Позвольте этому скромному всё объяснить. Вот представьте: идёт путник по пустыне, обессиленный. Воздух раскалён до предела, и путнику кажется, точно он дышит огнём, раз за разом обжигая внутренности мучительным жаром. И вот этот путник видит среди песков сосуд, он неказист и разбит, но в нём всё ещё есть немного воды, всего пару капель, а в другой стороне, вдали, оазис и виднеется озеро. Что выберет уставший путник? Конечно же, первым делом он бросится к сосуду. Выпьет эти пару капель и в безумном желании большего разобьёт сосуд, как будто так тот сможет принести ещё желанной влаги. Цао Сяошэ сделал паузу и внимательно поглядел на скорчившегося на полу Юн Шэня. Стало понятнее?               — Удар, изгоняющий ци, — догадался Юн Шэнь.               Среди заклинателей или мастеров боевых искусств мало кто его использовал, как и другие техники ударов по меридианам в целом — это не самые честные приёмы, но вместе с тем эффективные. Они позволяли быстро обезвредить противника, заблокировав ход ци в его меридианах, пусть и на короткий срок. При должном умении и намерении подобные техники могли раз и навсегда покалечить, лишив совершенствования, или же и вовсе убить. Они порицались, и даже обсуждать их в открытую, не то что даже учиться им, было не принято, но были места, где подобному бою уделяют особое внимание. Если так подумать, это не первый раз, когда Цао Сяошэ воздействовал на точки меридианов. Конечно, это можно было бы списать на лекарские умения, но Цао Сяошэ не слишком походил на целителя, как бы ни утверждал обратное. Бродячий заклинатель, прибившийся к Юэлань в поиске знаний? Звучит сомнительно. Бродячие заклинатели не бывают настолько бесстыдными.        — Вам ведь стало легче, я прав? — ухмыльнулся Цао Сяошэ. — Бессмертный мастер был так любезен, когда решил поделиться с вами духовными силами, и такое действительно было бы полезным для живого человека. Однако… Хэ Циюй мёртв. И пусть ваша хунь теперь занимает его место, тело, лишённое души по, не способно урегулировать потоки не то что жизненной, но и духовной энергии. Этот разбитый и неказистый сосуд — вы. Сколько ци в вас ни вливай, она всё равно постепенно будет утекать прочь, ей не с чем слиться, как у простого смертного, она бы укрепила его цзин, в случае тела Хэ Циюя это невозможно. Для изнеможённых путников — злых духов, порождений инь — эта ци как вода в разбитом сосуде. Из живого человека ещё нужно будет потрудиться достать необходимое, а тут никаких преград — подходи да пей, бери.              Юн Шэнь нахмурился, обдумывая чужие слова. Тело Хэ Циюя и правда ощущалось как разбитый кувшин. Точнее определение было не выбрать. Вспомнилось, как слепец-предсказатель испугался, завидев в Юн Шэне мертвеца. Быть может, лишившись привычного зрения, тому старику открылся третий глаз, позволяющий видеть то же, что видят духи, и о чём не подозревают смертные.               Было и во всём этом кое-что необъяснимое: Хэ Циюй мёртв, но он, Юн Шэнь, определённо не может быть мёртв!               — Без воды… Вернее, без ци, вы пустой сосуд, до которого никому не будет дела. В это тело не вселится гуй, вместилище души уже занято вашей душой хунь. Очень сильной, кстати. Сожжёт и развеет любого, кто осмелится на неё покуситься, а что же до отсутствия души по… Этому телу осталось недолго, лекарства способны поддерживать его, но всё же будет лучше, если вы не будете лезть на рожон и подставляться под удары демонической ци, — в голосе Цао Сяошэ так и сквозило осуждение, и, порывшись в кармане за пазухой, извлёк оттуда небольшой мешочек. Он достал из него пилюлю и протянул Юн Шэню. — Возьмите.               — Что это? — Юн Шэнь поднял взгляд, полный подозрения, на Цао Сяошэ и пока не осмеливался принимать ничего из его рук.               Он подобрался и, отмахнувшись от помощи, встал на ноги сам, лишь слегка опираясь о стену. Теперь, когда он разливавшаяся вокруг тёмная ци не конфликтовала с ним, стало и правда немного легче.               — Лекарство, — коротко ответил Цао Сяошэ. — Этим утром вы не приняли отвар. Пилюли его не заменят, но не будут лишними. Вы ранены, пропускать приём снадобий может быть чревато...               — Что, если я не хочу? — упрямо процедил Юн Шэнь. — Я и понятия не имею, чем вы меня поите, и не желаю более пить эту дрянь. Вряд ли этому телу может стать хуже, чем сейчас.        Конечно, Юн Шэнь лукавил. После приёма лекарств от лекаря Сун ему становилось лучше, тело Хэ Циюя наполнялось силами, но вместе с тем… Проклятый старик получал возможность каким-то образом контролировать его. Быть удушенным не слишком хотелось, и Юн Шэнь предпочёл бы терпеть боль и извечную одолевающую слабость. Он надеялся, что этот змей, Цао Сяошэ, вновь примется лебезить и проговорится о том, что же содержится в лекарственных отварах, которые Юн Шэнь пил всё это время. Хотя глупо надеяться, что ему так просто обо всём поведают, но всё же попытка не пытка.               Цао Сяошэ такой ответ не устраивал.               — Господин Хэ, выпейте пилюлю, — спокойствие в голосе давалось ему с трудом. — Методы моего Учителя бывают весьма специфичны, но я и правда не желаю вам плохого.               Юн Шэнь хмыкнул и отвернулся. Он оттолкнулся от стены, намереваясь обогнуть Цао Сяошэ и покинуть, наконец, эту темницу, но ему не дали. Цао Сяошэ сделал ещё шаг ближе, перегораживая пути обхода, и схватил его за больное плечо, чуть сжав. Юн Шэнь шумно втянул воздух и зажмурился, сразу же упираясь руками в чужие плечи в попытке оттолкнуть. Это было слишком неожиданно и неприятно. Боль в раненом плече отдалась онемением.               Каков гад! Он ведь знал о ране! И как теперь верить всему этому пёстрому обилию слов?!               Юн Шэнь попытался вывернуться и мотнул головой, но, как только он оказался крепко прижат к стене, плечо Цао Сяошэ отпустил и взял Юн Шэня за подбородок, крепко сжав. Он аккуратно, но требовательно повернул голову Юн Шэня на себя, чуть приподняв. Тот кипел от негодования и только и смог тихо прошипеть:               — Как ты смеешь! Немедленно отпусти меня!              Едва ли его послушали. Юн Шэнь схватился за удерживавшую его руку и продолжал упираться в чужое плечо. Любое его сопротивление было тщетным. На лице Цао Сяошэ было непроницаемое выражение, но он хотя бы не улыбался, как всегда. Хотя так было даже хуже теперь, и вовсе было не понять, что у него на уме.               В рот Юн Шэню Цао Сяошэ запихнул злосчастную пилюлю. Он флегматично наблюдал за тем, как Юн Шэнь скривился. Пилюля была ужасной на вкус. Она быстро таяла на языке, распространяясь жгучей горечью. Юн Шэнь зажмурился так сильно, что глаза увлажнились, и мотнул головой, но отпускать его и не думали.               — Ваша несговорчивость переходит всякие разумные пределы, господин Хэ, или мне лучше обращаться к вам… Как там Сяо Сюэ говорил… Янь-даою? — протянул Цао Сяошэ. Голос его полностью переменился, это больше не был елейный и обхаживающий тон, нарочито пресмыкающийся, как это было раньше, теперь он стал спокойным и чётким. — Вот что. Послушайте меня. Я понимаю, что вы мне не доверяете, но давайте без глупостей, ладно? Ваше положение двойственно, вы, как бы это сказать, находитесь на перепутье. Одной ногой среди живых, а другой среди мёртвых.               Юн Шэнь прекратил вырываться, услышав знакомую фразу.               Цао Сяошэ заметил это и ослабил хватку, плавно переместив руку с подбородка на уже здоровое плечо, теперь уже просто поддерживая Юн Шэня и не давая ему потерять равновесие.               — Я не могу рассказать вам всего. Пока что. Только то, что умереть в полной мере я вам не позволю. Это не входит в мои интересы, — заверял Цао Сяошэ, смотря прямо в глаза Юн Шэню. — Поверьте.               — И каковы же твои интересы? — глухо спросил Юн Шэнь.               Цао Сяошэ поджал губы и отвёл взгляд, он медленно разжал пальцы на чужом плече и опустил руку. Юн Шэнь собрал всё своё терпение и не стал наседать лишний раз, хотя у него было немало других вопросов.               — Не могу сказать. — наконец, ответил Цао Сяошэ, даже как-то несчастно.               Ну чего ещё было ожидать от такого плута? Юн Шэнь, всего на мгновение решивший, что тот будет наконец честен с ним, почувствовал себя дураком.        — Значит, и я не могу поверить. — раздражённо выдохнул Юн Шэнь.              А оставаться дураком и позволять водить себя за нос он не желал.              В этот раз ему удалось спокойно обойти Цао Сяошэ и покинуть темницу. Тот более не преграждал ему путь.              Выйдя в коридор на свет, Юн Шэнь чуть прищурился. После темноты в камере яркое пламя факелов только слепило. Он огляделся и заметил прислонённого к стене Сюэ Чжу. Мальчишка полусидел, безвольно раскинув руки и ноги, а его голова клонилась вбок. Грудная клетка медленно вздымалась. Дышит, значит, живой. Юн Шэнь подошёл ближе и опустился рядом на колени. Вмиг его окутал странный сладковатый аромат, и он, не сдержавшись, чихнул. Тряхнув головой, пытаясь избавиться от этого наваждения, Юн Шэнь взял Сюэ Чжу за запястье и принялся считать пульс.               — Что ты с ним сделал? — спросил Юн Шэнь, оборачиваясь. Пульс мальчишки был ровным, разве что медленным, ничего необычного.               Цао Сяошэ медленно вышел из камеры следом, держа в руках плащ, который Юн Шэнь бросил в темнице на полу.               — Ничего, что могло бы ему сильно навредить, — он пожал плечами, равняясь с Юн Шэнем, и небрежно накинул на его плечи плащ. — Его духовные силы на время заблокированы, а сам он спит. Слышали когда-нибудь о древе цяньмэн? Порошок из его коры прописывают, когда человек не может подавить сердечных демонов. В небольших количествах он успокаивает и позволяет заснуть, но сон этот, как после хорошей попойки, пусть и крепкий, но наутро в мыслях туман, точно опоили. Ивовые девы очень любят это свойство и часто добавляют этот порошок себе в пудру, помимо прочего, он прекрасно белит лицо...               Цао Сяошэ понял, что заговорился, когда Юн Шэнь поднял на него полный недовольства взгляд. Он неловко кашлянул.               — Сяо Сюэ мешался бы под ногами. Кроме того... Это вы знаете, что мы с вами сообща, — принялся пояснять Цао Сяошэ, а Юн Шэнь всеми силами подавил в себе желание возразить, — а он — нет. Боюсь, мой маленький шиди бы всё неправильно понял.        — Неправильно — это как? Например, что ты шпион в его школе и задумал недоброе? — с лёгким злорадством ухмыльнулся Юн Шэнь.               — Всё не так.               — А как? — ухмылка сошла с его лица, точно её и не было.               Ему так и не ответили. Хотя на что он рассчитывал?.. Юн Шэнь отвернулся и принялся отстёгивать Цюаньи от пояса Сюэ Чжу. Этот меч, так или иначе, его знает, пусть в теле без ци он едва ли сможет его обнажить, не то что сражаться, но с оружием в руках ему было несколько спокойней.               — Надо полагать, что с остальными, кто здесь был, то же самое? — вздохнул Юн Шэнь, поднимаясь с колен, уже с мечом в руках.               Цао Сяошэ кивнул.               — Они всё проснутся не раньше, чем через шичэнь. Незадолго до того, как придёт смена.               — То-то ты всё продумал, — пробормотал Юн Шэнь, вертя Цюаньи в руках.       Меч отзывался лёгким теплом. Юн Шэнь поправил плащ, что съезжал с плеч, и, бросив последний взгляд на спящего Сюэ Чжу, решительно двинулся вперёд. Теперь он не так остро ощущал концентрацию демонической энергии, и поэтому сориентироваться было не так-то и просто..               — Где держат Ху Иньлин?               Времени у него и так не то чтобы сильно в запасе, а бесцельно тратить его дальше он намерен не был.