Белая ночь

      Снег шел, а с ним шло и время. Время которое хотелось остановить, но не забывать. Как будто этот момент заменит все другие. Будет идти вечно, сводя с ума все, что в округе. А затем будет в одиночестве продолжать идти, не осознавая, что зрителей у него уже не осталось. Мальчики, такие невинные, такие обычные. В будущем найдут себе жен, а после с улыбкой посмотрят друг другу в глаза при встрече. Это все чего можно было от них ожидать... Было так кошмарно, что будущее будет не таким, как его представляешь. В твоих мечтах герои крутятся как снежинки в бесконечном пространстве, а на деле они лишь часть от времени счастливы. Они летят и падают в кучу, совсем не таких как они. Таят... Текут... И теперь им уже нет дела кто из них кто. Они вода, по свойствам как единое целое... Будь Толя снегом, он бы тотчас растаял. В голове крутилась колыбельная, не ясно откуда тот ее услышал, но он представил, как под музыку ветер подбирает ледяные лепестки и крутит их вихрем по всему миру. — Ты жив? Толя не ожидал такого вопроса и посчитал его за риторический. — Толь. Ты был когда-нибудь в лагере?— Мне мама столько рассказывала, это было так прекрасно, что из-за своего впечатления, мне кажется я теряю память по кусочкам. Мне кажется я тебя забуду. — Если я что-то важное для тебя, ты никогда не забудешь. Такой ожог оставляет шрамы. Сколько бы ты мази не намазал, ты увидишь его и сразу вспомнишь, как тебя так угораздило. — Это так не работает, Толь. Это в голове и если это исчезнет, я никогда не вспомню. Не вспомню как я был счастлив. Мы с тобой знакомы давно, хоть спустя два лета, ты все равно пришел ко мне. — У меня тогда умерла мама, отец был в бешенстве, его постоянные биполярки всегда на моих клавишах играли. Мне надоело. Знаешь как мне надоело?! — Знаешь как больно жить без конкретики?... Я всегда выхожу на улицу и вижу счастливые семьи, в которых существует отец, а мать знает, что у нее есть ребенок. Это как лезвием по ране, и пускай на месте раны был бы я, ничего бы не поменялось. Мы с тобой страдаем из-за своих родителей, которые не в силах дать что требуется. Мне не нужны деньги, дорогие шмотки, это все пустяки. Мне нужно время, которое я провожу со своей матерью, чтобы хоть что-то в разделе воспоминаний у меня о ней осталось. Но ей это не нужно, она считает, что дорогие вещи останутся у меня в памяти навсегда. — Да... я хочу сбежать. — Давай сбежим вместе.       Дима отошёл от подоконника. Не закрыв окно, он смотрел в Толины глаза. Попутно надевая пуховик, что висел на спинке стула. Второй тоже поспешил накинуть куртку. Оба выбежали из комнаты. Поспешили пробежать через коридор, а затем они стали обувать ботинки. — Вы куда? Мальчики.— Кричала с кухни Мария. — Мы в снежки. — Ответил Маше Дима — Там же темно! И снега как с гулькин нос! Ребята, минус семь градусов, куда мы намылились в осенних куртках? — Нам нормально! — Дима одень шапку! Но дверь хлопнула, так Маша и не говорила. Силиконовые лопатки хлопнулись на тарелку. — Вот же, ну молодость... Не успеваю я за вами.       Парни бежали сломя голову, они забежали за дом, на парковку. Там не было ни души. Окна горели тёплыми оттенками, шел снег и это было все, о чем только можно было мечтать. Дима начал прыгать в морозные сугробы разгребая берцами снег, а Толя стоял и наслаждался. Он думал не о ситуации, а о чувствах, что у него в сердце. Изо рта Димы шел горячий пар. Его щеки и нос покраснели как алые розы. — Ну чего ты стоишь?)— Дима подбежал и вмазал в Толино лицо снегом. Тот сразу же вернулся в реальность и задрожал. — Ты что... Э-это?... А Дима лишь заливался глубоким хохотом. Толя взял его за рукав, притянул к себе. — Что? — Ничего. — Обижаешься?) Ну прости)— Дима улыбался, держа руки за спиной и виновато протирая в снежной шапке дыру. Толя начал приближаться к его лицу, его зрачки расширились, а плечи напряглись. Толя осторожно приблизился и коснулся его носа, затем неуверенно отдернул лицо назад. Но чьи-то руки запустились в его прямые волосы, ограничивая диапазон движений. Дима подался вперёд и их губы слились воедино. Толя сначала был в шоке, но затем приобнял черноволосого и закрыл глаза. Губы разошлись и оба выпустили пар друг другу в лицо. Затем Дима снова коснулся его губ, сквозь них проскользнул язык. Толя чуть не поперхнулся от неожиданности и почувствовал очень странное чувство, его мышцы свело, а в животе будто что-то бурлило. Он покраснел, его руки нервно задёргались, пытаясь отодвинуть виновника от себя, но Дима ловко его остановил. От безысходности хотелось просто спрятаться от всего мира и умерших родственников Толи, что смотрели на него с небес. Он в такой близости, а ещё и с парнем. Но он был рад, а если рад, то значит никто не может помешать его счастью.