***
26-й год правления Сюань Чжэна, 23-й год 60-летнего цикла. Башня Золотого Карпа.
— Брат, — Руки мальчика сомкнуты в почтительном жесте. Ему всего пятнадцать лет. Его приняли в орден, он обрёл отца, брата, но вновь столкнулся с потерей уже через год. Лицо его было печально, ранее жизнерадостный взгляд, полный воодушевления, потух. Подросток смотрел на идущего навстречу мужчину исподлобья. — Сюаньюй. Цзинь Гуанъяо стал главой ордена. После трагической, но такой постыдной смерти их отца братья остались одни — даже супруга покойного, не смирившись с позором, впала в депрессию и скончалась парой месяцев назад. — Почему ты стоишь здесь? Что-то опять случилось? — Вы так заняты в последнее время. Я хотел спросить, не найдётся ли у вас минутка, чтобы отобедать со мной. Их отношения нельзя было назвать натянутыми. Пусть Мо Сюаньюй и вёл себя соответствующе, общаясь с главой ордена, он все ещё помнил, кто стоял перед ним. Цзинь Гуанъяо был ему сводным старшим братом. Они вместе проучились в Башне Золотого Карпа в течение года, и все это время с ними обоими почти не считались. «Сын шлюхи», «Деревенский отпрыск» — пусть заклинатели и считались сыновьями покойного Цзинь Гуаншаня, это было для них не спасением, а самым тяжелым бременем. О распутных похождениях старого главы клана и количестве его незаконнорожденных детей знал каждый адепт. Теперь он мёртв. Цзинь Гуанъяо занял место своего отца, отношение к нему сменилось, а вот Мо Сюаньюй, напротив, остался без какой-либо защиты. Издевательства, ранее направленные на них обоих, теперь сыпались лишь на одного ни в чем не повинного мальчика. Поэтому, чувствуя, что более не может терпеть все в одиночку, юнец направился к единственному родному человеку в этом месте. — Всё ли у тебя хорошо? Я сейчас почти не уделяю тебе время, прости, — Они сидели в комнате главы, склонившись над подносами с едой. Острые блюда, почти не подававшиеся в общей столовой, приятно щекотали вкусовые рецепторы Мо Сюаньюя, и тот заметно приободрился. Мальчик ел быстро и энергично, чем вызывал улыбку на лице старшего брата. — Не торопись ты так. Я же у тебя ничего не отбираю.30-й год правления Сюань Чжэна, 27-й год 60-летнего цикла. Башня Золотого Карпа.
— Они опять сломали мой меч! Как я сформирую золотое ядро, если они постоянно мешают мне медитировать и тренироваться?! Приходить к Цзинь Гуанъяо за поддержкой уже вошло в привычку. Старший брат был доброжелателен к нему, всегда с улыбкой реагировал на жалобы и просьбы, помогал справиться с неприятностями. Если парой лет назад Мо Сюаньюй волновался, что новая должность шисюна отдалит их, теперь он и думать забыл о занятости главы ордена. Цзинь Гуанъяо всегда находил время поговорить с ним, а порой даже сыграть мелодию для успокоения души на гуцине. Насколько знал Мо Сюаньюй, этой технике его научил глава клана Лань. И пусть поначалу у его старшего брата плохо получилось, — младший порой начинал чувствовать дискомфорт в теле, испытывать головную боль или общую слабость, — Цзинь Гуанъяо внимательно прислушивался к ощущениям родственника и совершенствовал свою игру. Вскоре целительная мелодия возымела свой эффект. — Спокойнее. Ты же знаешь, что всему свое время. Ты начал свое совершенствование поздно, так что это нормально, что тебе все ещё не удалось сформировать золотое ядро. Твои шиди просто не понимают этого.35-й год правления Сюань Чжэна, 32-й год 60-летнего цикла. Башня Золотого Карпа.
Прошло уже десять лет с момента, как Цзинь Гуаншань привел своего внебрачного сына в орден. За это время Мо Сюаньюй так и не смог достичь высот в совершенствовании. Ему уже двадцать четыре — в этом возрасте все его товарищи уже давно завершили свое обучение и ходили на Ночную охоту вместе или поодиночке. Даже самый младший член семьи, сын покойного Цзинь Цзысюаня — Цзин Лин, которому было всего десять, уже показал себя талантливым адептом. Мо Сюаньюй же стал посмешищем, не сумевшим даже сформировать золотое ядро. Цзинь Гуанъяо в последнее время был чересчур занят. Глава ордена руководил установкой сторожевых башен в селениях, чтобы простой люд всегда был под защитой заклинателей. Их встречи стали редки. — Эй ты, — Уже привычный клич заставил Мо Сюаньюя скривиться. Юноша шёл по коридору между учебными комнатами, когда краем глаза заметил летящий в него предмет. За десять лет он не достиг высот в использовании духовной энергии, но натренировал тело и рефлексы, отчего смог вовремя среагировать. В руках оказалась метла. — Приберись за нами. Двое адептов, скрестив руки на груди, насмешливо смотрели на Мо Сюаньюя. Они были одного возраста, вместе проходили обучение когда-то, но сформировали золотые ядра ещё в семнадцать лет. Именно от этих двоих младший брат главы терпел наибольшее число насмешек. Скривившись в неком подобии улыбки, Мо Сюаньюй взглянул на них без тени подчинения. Юноша перекинул метлу из руки в руку и показательно оценил её вес. — Ничего себе. Я и не знал, что совершенствование иссушило у вас не только мозги, но и мышцы. Теперь даже метлой взмахнуть не в силах? — Внезапно он швырнул ее обратно, нарочито используя больше сил, чем того требовал бросок. — Засуньте себе в зад, если не можете использовать по назначению. — Ты-! Да как у тебя язык повернулся?! Обрезанный рукав, ты все ещё здесь только из-за милости главы. Думаешь, никто не в курсе, что ты каждый вечер ошиваешься у его комнаты? Если бы Ляньфан-цзюнь- — Сюаньюй. Спокойный голос прервал взорвавшегося адепта. Ляньфан-цзюнь по стечению обстоятельств как раз проходил рядом и, заслышав ругань, распознал в толпе голос младшего брата. Взгляд главы клана Цзянь не выражал и тени тепла. Оценив им двух адептов, Цзинь Гуанъяо мельком посмотрел на Мо Сюаньюя и поманил его за собой. — Сюаньюй, зачем ты провоцируешь их? — Перед сидящим в комнате главы юношей оказалась чашка с ароматным чаем. Адепт стыдливо принял её и опустил глаза вниз. Уже не первый раз брат отчитывал его за конфликты с другими членами ордена. — Своим поведением ты ставишь в неудобное положение не только себя, но и меня. Мне уже сложно помогать тебе. — Брат, но разве могу я молчать? Другие адепты смеются надо мной, поливают лживыми обвинениями. Если бы- — Если бы, если бы. Тебе постоянно кто-то мешает. Сюаньюй, ты уже не ребёнок. Хватит перекладывать ответственность на других. Этот разговор стал переломным в их отношениях. Цзинь Гуанъяо по-прежнему приветливо обращался к младшему брату при людях, но уже не звал его на личные встречи, не разделял с ним трапезы, не играл ему на гуцине. Глава ордена стал больше времени проводить со своей семьёй, а также двумя названными братьями в лице Лань Сичэня и Не Минцзюэ. А через год случилась трагедия: глава клана Не скончался от искажения Ци, и с тех пор два его самых близких товарища впали в траур. Мо Сюаньюй хотел бы поддерживать Цзинь Гуанъяо. Ему было больно видеть, как брат переживает. Совсем недавно потерявший сына, он тяжело переносил ещё одну утрату, но все равно не подпускал к себе никого слишком близко. Решение самовольно прийти в комнату к главе было роковым. Мо Сюаньюй не обнаружил Цзинь Гуанъяо на месте, но зато совершенно случайно раскрыл существование потайной комнаты. Чья-то запечатанная талисманами голова, стоящая на самой верхней полке стеллажа с книгами, вогнала юного заклинателя в ступор. Именно в этот момент, когда Мо Сюаньюй с распахнутыми от шока глазами застыл на месте, его обнаружил старший брат — уже на следующий день все постыдные слухи о них были обнародованы и использованы в качестве аргументов в решении об изгнании отпрыска деревни Мо из клана. Впоследствии знания о потайной комнате помогли Мо Сюаньюю вместе с Лань Ванцзи раскрыть планы Цзинь Гуанъяо. Однако, по сей день заклинатель не понимал лишь одного: почему в тот год старший брат не попытался убить его на месте и почему уже сейчас внезапно остановился, как только Мо Сюаньюй не смог воспользоваться Суйбянем.