special

Чужие руки ощущаются везде. Их всего четыре, а по ощущениям все сто, потому что ужасно приятно. Маленькие и какие-то до безумия нежные оглаживают бока, несильно щипая и сразу же перемещаясь на чувствительную грудь, лаская и дразня. Ладони грубее, больше и те, которые давят явно ощутимее, ведут круги по внутренней стороне бедер, заставляя дрожать и покрываться мурашками. Это такой пиздец, но даже не начало. Сынмин не боится, а лишь чертовски сильно предвкушает, закусывая губу, чтобы не застонать в голос только от этого. Но это невыносимо. То, как старшие не предпринимают абсолютно ничего, просто продолжая невинные касания. Они, очевидно, ждут слов, и Ким был слишком горд, чтобы доставлять им мольбами. Поэтому он ожидает, что хены сами сдадутся и сделают все по его указке. Ведь прекрасно знает, что он до звезд перед глазами привлекательный и это вынуждает их подчиняться. И какого же разочарование, когда Минхо и Чан даже спустя десять минут просто хмыкают, продолжая незамысловатые ласки. Единственное, что вообще поменялось — это количество одежды на Сынмине. Парни решили не церемониться и выкинуть всю куда подальше, оставляя младшенького обнаженным. Это делало его таким уязвимым и маленьким в глазах других, что Ли безостановочно облизывал губы, глядя на такого открытого Мини. — Вы собираетесь делать что-то, м? — не выдерживает Ким, сводя брови к переносице и злобно щурясь. — Если ты попросишь, — как-то очень спокойно (для такой обстановки тем более) выдает Чан, подмигивая. Сынмин взвешивает все за и против, прикрывает глаза и громко выдыхает. Окей, он действительно напряжен тем, что его вынуждают переступить через свою гордость. Ким решает, что отличной идей будет попросту переключить их внимание на что-то другое. Что-то такое, что не оставит их равнодушными и позволит младшему управлять ситуацией. В этот раз точно. Его спина и плечи, бедра и прогиб — то, что сводит всех с ума. Тут уже не только про конкретных двух говорить, а в целом про всех-всех. Он выглядит чертовски сексуально, когда стоит в коленно-локтевой. Это уж точно повлияет на старших. Поэтому юноша привстает под внимательные взгляды и переворачивается на живот, подгибая под себя ноги. Он прогибается в спине, зная, как сильно их это заводит. Особенно Минхо, что громко шипит, но, блять, снова ничего не предпринимает. Тогда Сынмин решает, что стоит действовать более уверенно, если он мечтает добиться хоть какого-нибудь результата. Он заводит руку за спину, поглаживая светлые ягодицы. Привлекает все взгляды именно туда, прежде чем потянуться к сверкающей на конце пробке, поддевая ее пальчиками и давя, вгоняя глубже. Сам от этого шумно выдыхает и выгибается, но двигать внутри продолжает, не сбавляя обороты. Как же он зол, когда парни не то что не реагируют, а отдергивают за запястье и хлопают по нему же. Оба. — Я неясно выразился? — выплевывает Бан, сильнее сжимая две руки уже над головой Кима, — Либо просишь, либо мы оставляем тебя так и уходим. Никаких подобных выходок тем более, — последнее предложение произнося шепотом, в самое ухо, склоняясь над младшим и прижимаясь своей выпуклостью к нему. Такой Чан действует очень сильно, и Сынмин только от пары слов чувствует себя выебанным. Но, опять таки, вряд ли признается в этом. — Это ведь не так сложно, да, Сынмин-и? — хриплым голосом поддерживает лидера Минхо, расцветая в ухмылке, — Скажи волшебное слово и все. Или неужели ты думал, что всегда сможешь крутить нами, как самому пожелается? — с наигранным удивлением и для убедительности подставленным пальчиком ко рту, точно как в глупых фильмах. Раздражает и заводит, хотя, казалось бы, куда там сильнее. — Именно так, — язвит млаший, не желая признавать свое положение и уязвимость.

***

Сынмин никогда не чувствовал себя настолько заебанным, учитывая и прямой, и переносный смысл. Перед глазами плыло, а посторонний шум с непонятными мыслями мешался воедино, отходя на задний план. Тело дрожало после недавнего оргазма (второго за вечер, что ситуацию совсем не улучшало), а руки и ноги совсем не держали. Если бы не крепкая хватка, то он бы свалился на простыни совершенно обессиленный. В голове так пусто, но красным горят два имени. Те, которые он мешает со стонами на очередном глубоком толчке. Сверхстимуляция становится болезненной, но младший не смеет жаловаться. Не сейчас. Не тогда, когда от неприятных ощущений все сжимается внутри и снова нарастает возбуждение. Не тогда, когда ему хочется большего и они могут дать ему это, стоит только попросить по-хорошему. — Пожалуйста... быстрее, Чани, — слова выходят с трудом, и он звучит так жалко и разбито, что в обычном состоянии стало бы унизительным. Однако сейчас весь образ недотроги сломался с громким треском, а из собранного и изводящего мальчишки остался скулящий щенок, послушно пускающий слюни на подушку от ахуенного чувства наполненности. — Только Чани? — усмехается Минхо где-то за спиной, который, кажется, снова пришел в себя после разрядки, — Не хочешь еще разок поработать ртом? — вопросительная интонация только ради приличия. Сынмин знает, что это приказ, который он ослушаться попросту не в силах. Младший кивает несколько раз, а Ли уже и не скрывает своего веселья. Он запускает ладонь в волосы, после крепко сжимая у корней и вынуждая приподняться. Посмотреть в глаза напротив и окончательно сойти с ума. — Словами, — стальной голос отрезвляет всего на долю секунды, — Мы, если я не ошибаюсь, уже обсудили это вначале? Ты до сих пор не понял? — Прости, прости, прости, — как в бреду шепчет Ким, пока по щекам неконтролируемо текут слезы, — Я хочу этого. Старших безумно заводит факт того, как сильно их возлюбленного разъебало от всего этого и то, каким покладистым он стал. — Как же сильно ты нуждался в нас, — хриплый голос Чана звучит на все сто из десяти, от чего Сынмин всхлипывает громче и пытается поддасться назад самостоятельно, ведь его хен совсем прекратил двигаться. Но сильные руки на талии и крепкая хватка в волосах не дают этого сделать. Ким снова заходится в рыданиях, медленно уходя из реальности и погружаясь глубоко в свои чувства. Двое парней напрягаются. Минхо склоняется вперед и выцеловывает каждую слезинку, пока Чан возобновляет толчки. Они переглядываются, пытаясь понять, стоит ли остановиться или уже надо заканчивать начатое, но Сынмин подает голос первым: — Только не останавливайтесь.