* * *
Для десятого босса начался последний год обучения в средней школе. Вчерашней ночью перед сном он молился о трёх вещах. Первое — чтобы в этом году его меньше били. Второе — чтобы он, наконец, отделался от роли десятого и Реборн отнёсся к этому спокойно, собрав чемоданы и уехав обратно в Италию. И самое важное, третье — чтобы у него хватило смелости признаться Киоко. Тсуна шёл по территории средней школы Намимори в компании своей «правой руки», выслушивая восторженные слова в свой адрес и в адрес всей великой и неповторимой Вонголы, когда перед глазами пролетело что-то с невероятно высокой скоростью. — Ты в порядке, Тсуна? — за ограждением, сквозь только что проделанную дыру, обеспокоено смотрел Ямамото. — Д-да… В порядке… — Извини, я опять немного увлёкся! — Увлёкся?! Немного?! Ты мог убить Десятого, бейсбольная твоя башка! — Нашего Тсуну этим не убьёшь! — лишь посмеялся Такеши. Хаято собирался возмутиться, но был нагло перебит экстремально громким голосом. — Твоя правда, Ямамото! Поэтому, Савада, вступай в мой боксёрский клуб! — Что это за логика такая?! — не переставал удивляться мышлению Рёхея Тсунаёши. — Старший брат, что вы здесь делаете? Вы же уже выпустились! — Быть может и так, но мой клуб бокса экстремально вечен! — Эй, торфяная башка, ты в курсе, что ты теперь здесь посторонний, а посторонним вход запрещён? — Вовсе я не посторонний! Я пришёл навестить свою любимую младшую сестрёнку, забывшую свой бенто. Даже Хибари не придерётся! — Поумнел что ли, поступив в старшую школу? — смерил его презрительным взглядом Гокудера. — А ты всё такой же! Решим наш спор боксом! — Да у тебя торф не только на голове, но и в ней, идиот! А я так надеялся, что наконец-таки нас с Десятым больше беспокоить глупостями не будут. И если пришёл к сестре, то и вали к ней! — Ну, осьминожья башка, если бы не моя милая и голодная Киоко! Я экстремально поговорю с тобой при следующей встрече! — А он в курсе, что мы вновь в одном классе с его сестрой? — вслух подумал Савада, смотря вслед уходящему Сасагаве. Как и предполагалось, они вновь пересеклись в классе, где, в порыве эмоций, вновь предлагая вступить в клуб бокса, Сасагава «случайно» сломал парту. Пытаясь затащить туда же и Гокудеру, но получив резкий и грубый отказ, полный решимости он вышиб дверь и удалился со словами: «Во имя экстрима, я ещё вернусь!». По пути он чуть не сбил Ямамото, переодевшегося в школьную форму после утренней тренировки. На его голове почему-то были опилки.* * *
На одной из перемен Тсуна наконец остался один и, закрыв глаза, наслаждался мгновениями тишины и покоя. Открыв глаза, он увидел Бьякурана. Удивлённо похлопав глазками, Савада поспешил закрыть их обратно, подумав, что спит. — Тсунаёши-кун, нехорошо других игнорировать. Особенно меня. Открыв один глаз и убедившись, что белобрысый глюк не исчезает, парень открыл второй. — Эм, Бьякуран… Что ты здесь делаешь? — Хотел поговорить с тобой о кое-чём необъятно важном. Интуиция Савады стала кричать, что дело не чисто, но деваться было некуда. — О чём? — неуверенно спросил он. — Я хочу, чтобы мы стали встречаться. — Что-о-о?! Но, а как же… Как же Шоичи-кун? — на выдохе спросил Тсунаёши. — Мы расстались, — в голосе Бякурана слышались нотки грусти и печали, но настолько лживые и наигранные, что даже разозлили Тсуну. Ему было до боли обидно за друга. — Поэтому ты мне просто необходим! Ах да, и ещё, я не приемлю отказа. Прижав напуганного и обозлённого парня к стенке, Бьякуран попытался его поцеловать, но Савада отвернулся. — Но я не люблю парней, я люблю Киоко! — выпалил он, краснея так, что любой помидор закончил бы жизнь самоубийством от зависти. — Ммм! Но любит ли она тебя? Ты с ней не встречаешься ведь. Почему? Она тебя отшила? — Н-нет. Я… Я не предлагал е-ей п-пока… — Тогда предложи ей сейчас. Если ты этого не сделаешь — станешь моим, если она тебе откажет — я с радостью тебя утешу. — Но… — Отказ не принимается, Тсунаёши-кун, — фраза была произнесена спокойно, с улыбкой, но от взгляда владельца по телу пробежала дрожь. — Завтра в это же время я приду вновь. Поцеловав свою жертву на прощание в щёчку, Бьякуран ушёл, махая рукой, оставляя озадаченного Саваду стоять столбом под звук звонка. Из состояния ступора его вывел удар тонфа, предоставленный лёгкой рукой главы дисциплинарного комитета. Презрительно глядя на согнувшегося от боли парня, он прочитал небольшую лекцию о последствиях опоздания на урок и нарушениях дисциплины. Сводилось всё к одному, его непременно загрызут до смерти. На уроке Тсуна неотрывно смотрел на предмет своего обожания. Для него в тот момент существовали только они оба. Он был настолько погружён в свои мысли о том, как делает предложение Киоко, что не сразу заметил стучащего ему по голове учебником учителя. Под хоровое хихиканье и улюлюканье класса, учитель литературы прочитал ещё одну красочную лекцию, на этот раз о пользе и великолепии любви, а также о том, как она плохо влияет на учёбу, и как с этим бороться. После Саваде пришлось зачитать романтическое стихотворение, что получилось весьма комично, потому что в самые интересные моменты он начинал заикаться. Весь оставшийся урок, Тсунаёши умирал со стыда, прячась за учебником. Когда прозвенел спасительный звонок, и большинство одноклассников побежали домой, Киоко подошла к своему «принцу», который на деле был просто обычным бесполезным Тсуной, и мило улыбнулась. — Ты ведь хотел мне что-то сказать, Тсуна-кун? — Я х-хотел… — после столь насыщенного неприятностями дня и наполненного волнением урока, Савада всё ещё заикался, а близость самой лучшей девушки в школе лишь усугубляла положение. Но вспомнив всё, через что он прошёл, обучаясь у Реборна, Тсунаёши каким-то чудом совладал с собой — нынешний страх смотался куда-то, помахав на прощание ручкой. — Я хотел спросить у тебя нечто важное. — Девушка понимающе кивнула. — Киоко-чан, будешь ли ты со мной встречаться? — Тсуна-кун… — Сасагава взяла Саваду за руку и с грустной улыбкой посмотрела ему в глаза. — Я очень хочу сказать да, но я не могу. Я дала обещание, что до окончания средней школы не буду ни с кем встречаться, и никак не могу его нарушить. Прости… Не мог бы ты спросить меня ещё раз, после выпускного? — Да, конечно! То, что его не отвергли и теоретически дали согласие, невероятно радовало. О Бьякуране было забыто до следующего его появления. Как и обещалось, он заявился в то же время, что и вчера. Затащив свою жертву в какое-то подсобное помещение, беловолосый юноша покрепче прижал её к стене. — Позволь мне тебя утешить! — кусая ушко, сказал он. Тсуна попытался сползти вниз по стеночке, но зефирный маньяк слишком крепко его держал. — Не надо меня утешать! — Она согласилась? — Она попросила спросить её после выпускного! Она хотела ответить да, но не могла! Пока Тсуна пытался вырваться, Бьякуран успел почти полностью снять с него рубашку, что привело невинного мальчика в непомерный ужас. — Но это значит, что сейчас ты свободен и почти год можешь посвятить мне, — заключил недовластитель мира, запечатлевая губы Савады глубоким поцелуем. Не ожидавший такого, Тсуна широко распахнул глаза. Пару секунд он был просто в ступоре, но, придя в себя, стал безуспешно судорожно выталкивать язык мучителя. Ощущения были не из приятных. На доли секунды Савада даже задумался, как что-то подобное может быть приятным. Невероятным образом он сумел оттолкнуть от себя столь навязчивого парня и, на эмоциях, влепить ему пощёчину. — Да с кем угодно, только не с тобой! От осознания того, что он только что сделал, Тсуне стало не по себе, а от взгляда Бьякурана — до жути страшно. — Вот как, значит? Тогда как насчёт пари? — ядовито проговорил беловласый. — Ты ведь своё слово держишь, Тсунаёши-кун? Да и за язык тебя никто не тянул, — прожигая обидчика взглядом, улыбаясь фальшивой улыбкой, от которой душа хотела спрятаться в пятки, Бьякуран открыл упаковку маршмеллоу и выплеснул свою злость на маленькие мягкие шарики. — Если в течение недели ты очаруешь своего хранителя Облака, который будет представлять того самого «кого угодно, но не меня», то, так уж и быть, я от тебя отступлюсь. Что из двух зол меньшее, Савада решить так и не смог, но стоявший прямо сейчас напротив него недовольный Бьякуран представлял реальную угрозу. Пари было заключено. Тсуна очень надеялся, что через неделю тот поостынет, потому как не видел и малейшего шанса охмурить Хибари. Со звуком звонка, оповещающего о начале урока, Бьякуран ушёл. Побившись головой о стенку минут пять от безысходности, Тсунаёши собрался идти в класс, чуть не забыв застегнуться. Поход в кабинет дисциплинарного комитета был отложен до конца уроков, потому что после того, как его изобьют до неузнаваемости, ему будет уже не до уроков. Вполне возможно, что всю оставшуюся неделю он проведёт в больнице. Удручённый подобными мыслями, Савада не сразу понял, каким образом перед ним выросла стена. Подняв замутнённый взгляд вверх, он встретился взглядом с тем, с кем хотел отложить встречу на пару уроков вперёд, но судьба решила ускорить процесс.