Разнообразие

Пока Тсуна осознавал происходящее, лёгкие отказались дышать. Хотелось пасть на колени, сыпля неудержимым потоком извинений, убежать, выпрыгнуть из окна, поводить хоровод вокруг Кёи, хлопая в ладоши, попрыгать на потолке, громко крича, но всё что получалось — это неподвижно стоять на месте. — Даже не знаю, с чего начать, травоядное. — Тсуна сглотнул, но зато вспомнил о необходимости кислорода. — Мало того, что совсем не спешишь на урок, несмотря на то, что опаздываешь, причём уже не в первый раз, да ещё столь невнимателен, что умудрился столкнуться со мной в пустом просторном коридоре. — П-прост-тите… Лениво зевнув, Кёя глянул на дрожащего Тсунаёши всё тем же презрительным взглядом. — После уроков зайдёшь в кабинет дисциплинарного комитета. Глава вышеуказанного комитета собрался было уходить, но «жалкое травоядное» повело себя весьма иррационально. Вцепившись в рукав уходящего Кёи, Тсунаёши стал что-то сбивчиво бубнить себе под нос. Подобное поведение очень удивило кровожадного поборника дисциплины. — Если хочешь, чтобы я загрыз тебя до смерти, проси чётче. — Савада с ужасом и нерешительностью посмотрел ему в глаза. Его дыхание сбилось, а всё тело трясло мелкой дрожью. — Ты заболел? Каким бы никчёмным Тсуна не выглядел, когда дело доходило до настоящей битвы, он завораживал даже Кёю и разжигал в нём желание растерзать его со всей своей страстью. Видимо, поэтому его обеспокоило состояние Тсунаёши. Сражаться с неполноценным бойцом до смерти скучно. Хибари подошёл вплотную к Саваде и прикоснулся губами ко лбу. Проверка столь простым способом температуры вызвала у Тсуны немую бурю эмоций, так как после разговора с Бьякураном думать о Кёе он мог только в одном направлении. Думал он, конечно, не о поцелуях, а скорее о том, как его побьют, и что на этом вся «любовь» и закончится. Но после подобного, мозговая активность намного повысилась, а воображение стало на удивление богатым. В какой-то момент пришло понимание того, что он благоговеет перед Хибари. Покраснев до кончиков ушей, Тсуна стоял парализованный своими мыслями. — Странно. Жара нет, но ты весь красный, словно горишь. — Хи-хибари-сан, не бейте меня, пожалуйста, слишком сильно за то, что я собираюсь сказать… — пулей стал тараторить Тсунаёши, пока Кёя, наклонив немного голову, с интересом наблюдал за странным травоядным. — Пожалуйста, встречайтесь со мной! — еле успел вымолвить юноша, так как говорил он на одном дыхании, и к концу тирады уже начал задыхаться. — Встречаться? — Хибари одарил Саваду полным удивления взглядом. — С тобой? С тем, кто находится в чёрном списке дисциплинарного комитета за частое нарушение установленных правил и разрушения школьного имущества? — то, каким ледяным тоном это было произнесено, заставило Саваду вжаться в стенку и инстинктивно закрыть лицо и живот руками. Кёя уже было потянулся за тонфа, но его отвлёк Ямамото. — Привет, Хибари! Тсуна, я тебя искал. Ты в порядке? — Да… Извини за беспокойство… — Да всё в порядке! Я тут случайно услышал вас. Хибари, если тебя останавливают только нарушения, то прошу пересмотреть своё отношение к Тсуне, — Ямамото был как никогда серьёзен. — Он ни разу не нарушил правила и ничего не разрушил. Просто Гокудера очень вспыльчив, поэтому снёс случайно пару стен, я выбил окно, проделал дыру в ограждении и повалил пару деревьев, увлёкшись бейсболом, Сасагава снёс несколько штук дверей и проломил пару тройку парт, гоняясь за Тсуной и Гокудерой, пытаясь завербовать их в боксёрский клуб. Тсуна не виноват. От всего этого списка Савада побледнел от ужаса, а у Хибари перехватило дыхание от наглости. Каким сверхъестественным способом Кёя сохранил самообладание, не знает даже он сам, а самое главное — почему он это сделал. — Не создавал бы вокруг себя толпу, то и проблем бы не было. Если он никогда не нарушал правила, почему он опаздывает на уроки уже второй день к ряду? В случае с Сасагавой не могу согласиться с отсутствием его вины. Бывший капитан боксёрского клуба не отступится, пока эти травоядные не согласятся или не найдут способ отказаться, достаточно убедительный для его понимания. — Тогда, если Тсуна решит эту проблему, ты подумаешь над его предложением? — Кёя оценивающе посмотрел на совсем поникшего Тсунаёши. — Я подумаю над этим. По поводу перечисленных разрушений я тоже подумаю, — плотоядно улыбнулся он, разворачиваясь и исчезая за поворотом. — Всё будет в порядке, Тсуна! Вы обязательно будете вместе! — Савада находился сейчас в некой прострации. Было сложно поверить в то, что после всего Кёя не убил их на месте. — Хибари так смутился. Видимо оттого, что ему не часто предлагают встречаться. Ещё не нашлось достаточно смелой девушки То, что Тсуна вовсе не отличался смелостью, а, наоборот, от страха во всё это влип, Такеши был не в курсе. — Мне ведь не обязательно вступать в боксёрский клуб? — Ха-ха! Честно, совсем не вижу тебя в боксе. Как насчёт бейсбола? Если войдёшь в основной состав, то Сасагаве ничего не останется, кроме как отступить. Я лично займусь твоей подготовкой! — Представив ежедневное избиение мячиком, летящим с невообразимой скоростью, Савада отрицательно замотал головой. — Хм… Может, теннис? — А что-нибудь попроще? Нельзя было забывать о лимите времени в неделю. Савада всё равно не верил в возможность получить Хибари, но сдаваться, ничего не сделав, его отучил Реборн. — Куда уж проще? Тебе стоит быть более уверенным в себе! — Если Десятый идёт в теннисный клуб, то и я туда иду! Из-за угла, шатаясь, вышел несколько побитый Хаято. Следы побоев были ещё свежими, что наводило на мысль, что тому посчастливилось встретиться со «смущённым» главой дисциплинарного комитета. Не дойдя пары метров до ребят, он распластался на полу коридора из-за удачно поставленной подножки Реборном, выползшим из одного из своих тайных убежищ. — Нет, Гокудера. Ты пойдёшь в любой другой клуб, в котором ещё нет и не было членов семьи никчемного Тсуны. Из уважения к великому и могучему Реборну, Хаято спорить не стал. — Тогда кендо! — Гокудера представил, как ставит свою ногу на грудь поверженного его же оружием Ямамото. — Занято. — Кем?! — Будущим членом семьи. Остальное не твоего ума дело. — Может, кюдо? — Не подходит. — Футбол! Это моё последнее слово! — Хорошо. Но если заработаешь красную карточку, ты пойдёшь туда, куда пошлю я. — Клянусь честью Десятого, что подобного не случится! Пока Реборн продолжал столь интересную дискуссию с Хаято и Такеши, Тсуна грустно думал, что теперь уже неважно в какой клуб он вступит, раз вмешался его младенец-репетитор. В итоге на урок они уже не пошли, а устроили небольшое собрание по поводу клубов. Было решено не медлить, а сегодня же записаться и приступить к тренировкам. Пробел, образовавшийся из-за прогула, Реборн обещал лично восполнить. Первое занятие для Тсунаёши прошло весьма спокойно, но отрабатывать махи с первогодками было немного стыдно. Конечно не так стыдно, как на вчерашнем уроке литературы. За время тренировки Тсуна словил головой три мячика, засмотревшись на игру основного состава. Невозможно научиться играть как они за столь короткий срок. На корте они были королями. Парные игроки были словно единым целым, понимая действия друг друга без слов и явных знаков. Попытка занять место кого-либо из них выглядела дурацким розыгрышем, просто чьей-то глупой шуткой, но повернуть назад уже не позволит Реборн. Какой бы нереальной не была затея, невероятными манипуляциями она обязательно будет исполнена. С каждым махом ракетка становилась тяжелее, а к концу стала невыносимо тяжёлой. Напряжение после пробежки и упражнений вселило уверенность, что завтра тело будет мстить ноющей болью. То, что Реборн успел нацепить на него утяжелители, Савада узнал лишь в раздевалке, собираясь домой. Способности этого аркобалено безграничны. На выходе из школы сидел бьющийся головой об асфальт Гокудера. — Десятый! Не вели казнить, вели слово молвить! Каюсь, замарал честь вашу красной карточкой, окаянный я! Пойду теперь туда, куда пошлёт судьба-злодейка! — Эм… Гокудера-кун… — Не обращай внимания, Тсуна. — Сзади подошёл Ямамото и, похлопав Саваду по плечу, отрицательно помотал головой. — После нескольких подсечек, заработав две жёлтых, а соответственно красную, он так сильно ударил по мячу, разозлившись. Мяч отскочил от штанги и попал ему по голове. Боюсь, у него сотрясение. — Почему он не в больнице?! Он же совсем с ума сошёл! — Тсунаёши пытался отодвинуться от Хаято, вцепившегося ему в ногу и заливающегося слезами. — Грозился взорвать всех, если мы его куда отвезём, пока ты его не накажешь. — Что делать будешь, Тсуна? — из стенки самопроизвольно вытащился кирпич, которым на деле являлся Реборном. — Хи-и! Появись хоть раз менее экзотично, это пугает! — У тебя сейчас есть проблема поважнее, глупый Тсуна! Кирпич прыгнул Саваде на голову, заставляя того нагнуться к обезумевшему Гокудере, который посмотрел на него зарёванными глазами, причитая: «Мой Десятый!», попытался воспользоваться моментом и поцеловать «свою прелесть», но тот вовремя отпружинил обратно. — Вначале отвезём его в больницу! Когда Такеши, наконец, отлепил Хаято от драгоценного Десятого, Тсуна обернулся, почувствовав на себе чей-то взгляд, но не смог никого увидеть в засвеченных солнцем окнах.