Разнообразие

На следующий день оба, Ямамото и Савада, с опаской смотрели на стулья, не решаясь сесть на них вплоть до начала урока. Пятая точка ныла так, что Савада с радостью похромал к доске, несмотря на полное отсутствие знаний по предмету. На перемене Такеши попросил Хаято подождать в коридоре, а сам пошёл к Тсунаёши. — Тсуна? Вы ведь с Хибари… ну, это… Ты меня понял. — Ну, да… А что? Казалось, что говорить с кем-то на данную тему было ещё более неловко, чем делать подобное. — Тебе тоже было чертовски больно, но при этом офигенно хорошо? — Ямамото?! Когда ты?.. С кем?! — Аха-ха! С тем же, кто и целовал. — Подумав немного, добавил: — Я даже не был зол. — Почему ты должен был злиться? — Неважно, в общем-то. Попа всё ещё болит, — как-то невзначай сказал Ямамото. — Думаю, следует пропустить сегодняшнюю тренировку. — При упоминании о тренировках на Саваду напал столбняк, а глазах застыл немой ужас. — Тсуна? — Мне конец. Я пропустил две тренировки и если пропущу ещё одну, меня выкинут из основного состава, а значит, старший брат вновь начнёт за мной гоняться! Что мне делать? Эту тренировку я никак пропустить не могу! — Раз ты не можешь, то тогда я тоже пропускать не буду! Вместе мы справимся, верно? — Да… Договорить им не дал взрыв, прогремевший в коридоре, а последующее за этим обещание загрызть до смерти ещё больше угнетало положение. Гокудера использовал систему C.A.I., но Хибари не спешил использовать свою «коробочку», заботясь о целостности стен школы. Нужно было выманить противника на крышу, а лучше за пределы здания. Сражаться в таком узком помещении было невыгодно обоим. Подраться толком им не дал Тсуна, выстрелом в голову отправленный Реборном решать внутрисемейные разборки. Заморозив пламя противников, Савада забрал атрибут Вонголы у хранителя Урагана*, который после данного акта долгое время не мог подняться с колен, несмотря на все попытки Ямамото его утешить. Пока хранитель убивался с шока от отнятого снаряжения, глава дисциплинарного комитета схватил ещё непотушившего пламя Саваду и потащил за собой на крышу**. Обменявшись несколькими ударами, дав Кёе выплеснуть свой гнев за очередные повреждения, Тсуна остановил схватку, мотивируя тем, что сейчас не время и уж тем более не место. Кёя согласился, но пару раз вдогонку ещё ударил. Когда пламя погасло, Савада держался за пострадавшую от последнего удара щёку. Убрав тонфа, Хибари, еле касаясь, провёл по покрасневшему участку кожи и поцеловал немного выше него. — Тогда всё же было больнее… — выдал Тсуна, слегка зажмурив от ощущений один глаз. Кёя вопросительно посмотрел на своего зверька, а тот лишь потупил глазки и покраснел. — Ну, вы тогда спросили, что больнее. — У меня такой слабый удар? — угрожающе спросил хранитель Облака, отчего Тсунаёши побледнел от страха. Наблюдая, как его пассия вновь меняется в цвете, Хибари улыбнулся, прижав Тсуну к стенке возле выхода. — Сегодня вновь заночуешь у меня, чтобы я мог наказать тебя за вмешательство в мою схватку. — Ик, да, как скажете! Я, кажется, что-то забыл… — Щётка у тебя уже есть, с одеждой проблем тоже нет. — Нет, что-то дру… А-а-а! Я опаздываю! — в ужасе воскликнул Савада и схватился за голову. — У меня сейчас тренировка в клубе! — Иди. После зайдёшь ко мне, — с выражением явного недовольства ответил Кёя.

* * *

— Шах. Ещё раз шах. И снова шах, — окружал короля противника Бьякуран. — Почему ты просто не поставишь, наконец, мат? — Мукуро лениво передвигал единственную чёрную фигуру оставшуюся на шахматной доске. — Мне просто интереснее погонять тебя по полю, — довольно улыбнулся беловолосый парень. — А почему ты не сдаёшься, Мукуро-кун? Зная, что ситуация безнадёжна, ты не пытаешься всё закончить. — Но если закончить эту партию, ты начнёшь новую, разве нет? — Я уже играю несколько. — Белые фигурки в конце концов добрались до одинокого чёрного короля, и Бьякуран стал заново расставлять в разнобой остальные фигуры. — Этот белый король — наш Тсунаёши-кун… — Ты согласен играть за чёрную фигуру? — Меня представить на чёрной стороне много проще, чем кого-то столь невинного и наивного, как этого мальчишку. Дальше, в качестве самой сильной фигуры, ферзя, выступает Кёя-чан. Есть две ладьи, что ходят только прямо. — Ураган и Солнце? — Верно мыслишь. Один слон в виде хранителя дождя, у которого хватает ума не идти напролом, но порой являющийся столь же упрямым. Конь везде останется конём. — На то он и конь, — без особого энтузиазма поддержал иллюзионист. — А теперь мои драгоценные пешки. — Его. — Бьякуран глянул на разлёгшегося собеседника, читающего какую-то книгу. — Мы сейчас говорим о Саваде и его фигурах. — Фигуры, может, и его, но пешки мои. — Рокудо одарил «цветочек» взглядом, полным сомнения в трезвости ума и доброго здравия говорящего. — Мой милый Шо-чан и Спаннер. — Только двое? А остальные? — Всего лишь крошки. Раздражают, портят вид, но реальной угрозы не представляют. — С нашей стороны, как понимаю, король ты. — В нашем случае я ввёл особые правила. Игра без короля, но с двумя ферзями. — Странные у тебя представления о шахматах. — Да ладно тебе, Мукуро-кун, всё время играть по одним и тем же правилам скучно. — Остальные фигуры у нас тоже «особые»? — Вкратце, слоны — Кикё и Чикуса, ладьи — Закуро и Кен, кони — Дейзи и Блюбель, пешка — Хром. Но, если честно, я бы хотел избавиться от всех лишних фигур и сыграть только нашими ферзями против их короля с ферзём. Думаю, тебе бы данная идея тоже больше пришлась по душе. — Каждый задумался о своём. Закинув парочку шариков маршмеллоу, Бьякуран перешёл в атаку на иллюзиониста. Одним коленом опершись на диван, он навис над Рокудо. — Ты ведь помнишь, о чём мы говорили сегодня утром, Мукуро-кун? Иллюзионист недовольно поморщился, но, нехотя, ответил: — Воздержание — совсем не здорово… — Так как Мукуро-кун девственник, я буду предельно нежен.

* * *

Прошло уже три недели после отравления Хаято, но он всё ещё был сам не свой. Тсуна, Шоичи и Спаннер возвращались из закусочной, где обсуждали планы действий по спасению друга. — Давно не виделись, Шо-чан, — дорогу им перекрыл виновник их многих несчастий. — Тсунаёши-кун, у меня для тебя кое-что есть. — Не слушай его, что бы ни говорил. — Ну что же ты, Шо-чан, говоришь так, словно я зло вселенского масштаба? — Хуже! Вы ещё хуже! — Эх, досадно что ты так думаешь. Столько агрессии. Твой новый друг тебя плохо удовлетворяет? — Сомневаетесь в моих способностях? — без тени раздражения спросил Спаннер. — Ну что ты? Ни в коем случае! Просто мой Шо-чан достоин самого лучшего, но, к сожалению, я сейчас немного занят. Тсунаёши-кун, что ты как не родной? А я тебе хотел подарить противоядие… — Подарить? — голос Савады был полон недоверия, что совсем неудивительно. — Ну да. Абсолютно и полностью безвозмездно. — Почему? Зачем тебе это делать? — Потому что я получил другую игрушку. Ты его хорошо знаешь. С ним оказалось веселее, как ни странно. — Кто-то из Италии? — Кто-то из Кокуё. — Мукуро?! — Бинго! Дай я с тобой рассчитаюсь, и пойду его мучить! Что с тобой? Ты не рад? — Рад, но Мукуро жалко… У него как будто карма на неприятности… — Неприятность, значит? Тсунаёши-кун, я ведь могу и передумать. — Не надо. Извини. Савада, попрощавшись с обозлившимся Ирие и немного раздражённым Спаннером, пошёл вслед за Бьякураном. Тот дружески обнял его за плечо, но Тсуна поспешил убрать руку. Через десять минут, проведённых в молчаливой ходьбе, Савада почувствовал себя нехорошо и потерял сознание.