Разнообразие

Остолбеневший Тсуна уже минут пять стоял с открытым ртом, считал ворон. Имя Занзаса слетело с уст случайно, оно было произнесено в шутку. Савада вначале хотел предположить Девятого, но интуиция сыграла с ним жестокую шутку, выдав неожиданный правильный ответ. Кёя и приведённый в чувство Дино сидели в машине, наслаждаясь видом живой статуи десятого босса Вонголы, освещённого лучами полуденного солнца. — Мне ты тоже собирался поддаться? — Поддаться? О чём ты? — Не прикидывайся большим идиотом, чем ты есть. Не один раз сражались. С самого начала битвы твои движения были заторможены, и ты сомневался, нанося удары. В конце просто притворился побеждённым. Каваллоне лишь улыбнулся. — Меня так просто раскусили. Но последний удар я и правда пропустил. — Он был недостаточно сильный. Со мной ты тоже не собирался сражаться всерьёз? — Нет. В этот раз я был бы серьёзен как никогда. Ты совратил моего младшего братика! — Волосы Савады, отливающие золотом в свете яркого солнца, ласково трепал прохладный ветерок. — Я люблю его. И тебя люблю. Поэтому хочу защитить, а ещё, чтобы вы были счастливы. Со стороны «статуи» послышались крики, пара выстрелов и причитания. — Ай! Больно, Реборн! — А ты не игнорируй, когда я с тобой разговариваю! — Реборн, Занзас!.. — Знаю. Я получил письмо от Девятого. Он хочет видеть всю твою семью в сборе. — Это невозможно! — Бесполезный Тсуна, я не учил тебя ныть. Одетый в костюм священника православной церкви, младенец перекрестился и со словами «Да прибудет с тобой предсмертная воля, аминь» выстрелил своему ученику в голову. — Реборн! Собрать всех на праздник или умереть! Оставшись в одних семейных трусах в зелёный горошек, Тсунаёши убежал в неизвестном направлении. — Хех. Навеивает воспоминания. — Малыш? — Реборн! Куда ты его отправил?! — Привет, Хибари. Извини, глупый Тсуна всегда доставляет столько проблем. Тебе тоже здравствуй, Дино. — Тсуна… — Скорее всего отправился к Мукуро. Он тоже часть семьи. Глаза Хибари загорелись недобрым огнём, а вокруг почувствовалась непреодолимая жажда крови. — Это не меняет того, что он опасен! Как ты мог отпустить его одного?! — Он не один. Разве вы не отправитесь следом? — Тц. Ромарио, я поведу. Кёя, не тормози! — Не нарывайся! — Не хлопай дверью!

* * *

Словно ураган, сметая всё на своём пути, Савада ворвался в спальню хранителя Тумана. Он собирался было сорвать одеяло с двух утоляющих похоть друг друга тел, но пламя на голове погасло, когда Тсуна только тянулся к скрывающему происходящий разврат фиолетовому в облачко одеялу. Из-под него слышались то ли стоны, то ли крики, перебиваемые итальянской речью. Остановившись на секунду, из фиолетового «облака» показалась белобрысая голова. — Тсунаёши-кун, подожди в соседней комнате. Мы минут через десять-пятнадцать освободимся. Нырнув обратно, Бьякуран вновь сорвал с уст иллюзиониста крик и, как понял Тсуна, культурную итальянскую ругань. — Ага, — на более вразумительный ответ его не хватило. Когда он был уже у двери, Бьякуран вновь выполз из-под одеяла. — Тсунаёши-кун, а ты часом не присоединиться хотел? — с интересом изучая горошек на пятой точке гостя, поинтересовался он. — Боже упаси! — Савада поспешил спрятаться за дверью. — Печально. Бьякуран не смог сдержать своей досады и все разъедающие по этому поводу чувства вложил в акт соития с Мукуро, которому пришлось терпеть, сжав зубы и раздирая аккуратно подстриженными ноготками кожу на спине мучителя, которому, похоже, подобное было только всласть. Савада тем временем пытался найти, чем бы прикрыться. Разум отказывался трезво оценивать ситуацию. Слишком много событий произошло за короткий промежуток времени, а обдумать их возможности не было. Из-за мысли о скором приезде Варии во главе с Занзасом, Тсуна совсем не думал о том, что сейчас находится в не менее опасном для него логове. От звуков за стеной передёргивало, пока Тсуна осматривал помещение в поисках хоть чего-нибудь, что могло прикрыть его наготу. Остановив свой выбор на пыльной занавеске, оставшееся до прихода хозяев время, он отчаянно размышлял, а не будет ли безграничным хамством с его стороны сорвать её и использовать в своих целях. Из раздумий его вывел Мукуро, тактично покашлявший в сторонку. — Чем обязаны визиту столь важного гостя? — Мукуро? Ах да, Мукуро. — Вернувшись к реальности, Савада почувствовал ужас. Только сейчас пришло осознание того, что он застукал кого-то весьма опасного за довольно-таки интимным занятием, а сейчас стоял беззащитный в одних семейных трусах и собирался затронуть не самую приятную тему. — Ой, мамочки… — Ты хоть помнишь, зачем сюда пришёл? Почему ты в таком виде, я догадываюсь. — А я нет, но мне нравится этот горошек! Давай ты мне подаришь эти трусики! Поймав пытающегося удрать Саваду, Бьякуран попытался снять деталь одежды, попутно лапая жертву за аппетитную попку. — Озабоченный… — Любвеобильный, — поправил невольного любовника беловласый тиран с непомерной страстью к маршмеллоу. Савада всеми правдами и неправдами старался удержать на себе заветный горошек. В пылу схватки за семейники, незваный гость был повален на пол, и Рокудо удалось наблюдать примерно ту же картину, что и брыкающемуся Тсуне минут двадцать тому назад. Только не было одеяла, и герои были одеты. Даже стоны и вскрики подходили под действие. Тем временем по следам непристойных звуков спешил отряд спасения. Проигнорировав стоящего в дверях скучающего Мукуро, Каваллоне первым влетел в комнату, но споткнулся и полетел на кувыркающуюся парочку, вот только Бьякуран успел увернуться, а Савада был накрыт телом названого старшего брата, предварительно стукнувшись с ним лбом. — Больно-то как… Ты в порядке, Тсуна? — Дино попробовал отстраниться, но мальчишка вцепился в него мёртвой хваткой. — Да-да, только не вставайте! Посмотрев на младшего братика, Дино вспомнил какого цвета раки. Счастливый Бьякуран помахал перед Мукуро свежедобытым трофеем, за что был заколот вездесущим трезубцем. Пока Рокудо занимался избиением хохочущего беловолосого маньяка, подоспевший Хибари прихватил ставшие неожиданно популярными трусы в горошек и вернул законному владельцу, дав тому затрещину. — Успел хоть сделать то, зачем пришёл? — с полным отсутствием надежды спросил хранитель Облака. — Нет. Не успел. Извините. — Ты такой ненасытный, Мукуро-кун! — Бьякуран немного успокоился и подмял под себя хранителя Тумана десятого Вонголы. — Слезь с меня, извращенец! — Кто бы говорил. Сам не так давно домогался Кёю-чана. — Использовав четвёртый путь, Мукуро вновь оказался сверху и попытался задушить бывшего босса Мельфиоре шестом от трезубца. Ухмыльнувшись тщетным попыткам любовника, беловласый посмотрел на Хибари. — Как рука? — Срастается, — в голосе было столько презрения и недоброжелания, что даже Тсуна с Дино предпочли бы саморучно лишить себя жизни, несмотря на то, что обращались не к ним. — Вот и чудненько. Тсунаёши-кун, тебе слово. Рокудо отвлёкся от «гиблого» дела и глянул на своего «босса». — Д-да. — Глубоко вдохнув, прячась за Гарцующим Конём, Тсуна начал неуверенно говорить: — Я хотел Мукуро… Все внимательно посмотрели на него, каждый своим взглядом. Взгляд Бьякурана говорил о большой заинтересованности, Мукуро был несказанно удивлён, в глазах Кёи виднелись проблески нарастающей ревности, и лишь Дино проявил сочувствие, пусть и молча. — Прости, что ты хотел? — не выдержал Рокудо, а Савада вновь переосмыслил, что сказал, но краснеть было уже некуда. — Нет! Совсем не то! Я хочу пригласить тебя… — На двойное свидание? — встрял Бьякуран. — Вот ещё! Просто Занзас… И Девятый там… Поэтому Реборн, ик! — Добрый и заботливый репетитор стал подбадривать своего переволновавшегося ученика наведённым на него дулом пистолета, удобно устроившись на плече Ромарио, стоящего в дверях. — Я хочу пригласить тебя на день рождения! — Отказываюсь, — мгновенно ответил Рокудо. — Он согласен! — выполз из-под отвлёкшегося Мукуро Бьякуран. — Я не пойду. — Пойдёшь, если не хочешь сесть на зефирную диету. — Садист! — Не сомневайся! — Тебе-то что, пойду я или нет? — Я с тобой пойду, как твой парень, сладенький мой. Позеленев, но сдержав приступ тошноты, Рокудо сдержанно улыбнулся. — Пожалуйста, умри. Переключившись на путь ада, иллюзионист показал всем прелести первого пути. Больше всего досталось Саваде, который стал терять сознание, когда Хибари запустил тонфа в распылившегося хранителя Тумана.

* * *

Мукуро сидел на коленях довольного Бьякурана, приложив к шишке на лбу пакетик со льдом. Напротив сидел Кёя, ревниво прижимая к себе находящегося в бессознательном состоянии Тсуну. Дино стоял у окна, разговаривая о чём-то с Реборном, приватизировавшим полюбившееся плечо Ромарио. — Я тебя ненавижу. Иллюзионист устроился поудобнее в объятиях того, кого ненавидел, прикрыв глаза. — Я тоже от тебя не в восторге, — легонько прикусив ушко, поддержал Бьякуран. Каваллоне отвлёкся от ярой беседы и глянул на странную парочку. — Почему вы тогда вместе? — Мукуро-кун был так любезен, согласившись вылечить собой моё разбитое отказом Тсунаёши-куна сердце. — Этому маньяку просто неймётся. У него шило в одном месте… Притворно обидевшись, озабоченный зефирный маньяк сбросил только пригревшегося Мукуро на пол. — Как грубо, Мукуро-кун! А я ещё о тебе забочусь! — У меня от твоей заботы только синяки да ушибы. — Тебя, как мазохиста, подобное должно только радовать. — Если я вожусь с таким садистом, как ты, вовсе не означает, что я мазохист. — Если бы только я. Кёя-чан тебя совсем не жалеет, но ты всё ещё его жаждешь. — Я вовсе не побоев от него желаю. — Ммм… — Савада зашевелился в руках Хибари. — Да-а, Мукуро… — О-о, так вот что значит, кто угодно, только не я, — как-то тихо и злобно процедил Бьякуран, тем не менее услышали его все. Кёя осторожно провёл большим пальцем по губам Тсуны. Была ли то интуиция, но он понял, что имел в виду бывший босс Мельфиоре, вот только гордость сослалась на паранойю. Зверёк лениво открыл сонные глазки, поморгал, потёрся о руку своего хранителя Облака и улыбнулся. — Хибари-сан… Кёя сжал зубы от неприятных покалывающих чувств. Каждый раз, как Савада звал его не по имени, разум отказывался верить в искренность признания трусливого зверька. — Что тебе снилось, Тсунаёши? — Не помню. Кажется, это был кошмар. — Странно. Судя по голосу, ты был доволен, — не упустил своего шанса Бьякуран. — Э-э? Я говорил во сне? — О да, ещё как! До сих пор вспоминаю твой голос, томно произносящий «Да, Мукуро, да!» — Не было такого! Ведь такого не было? — Тсуна с надеждой посмотрел на Хибари, но тот отвёл взгляд в сторону. Вместо него ответил сам Мукуро. — Не было. По крайней мере второго «да» точно не было. И голос я бы томным не назвал, скорее счастливым. — Не верю! — Станиславский что ли? — Кто? — Проехали. Мукуро-кун, может у тебя где здесь скрытая камера со звукозаписью припрятана? А то Тсунаёши-кун такой недоверчивый. — Нет. Разве что ты где-то успел поставить. — Та, что в спальне, нам не поможет. — Найду — уничтожу. — Найди для начала. — Уж постараюсь. — Одевайся, мы идём домой. Ромарио отдал одежду Тсуне, после слов Реборна. — Но я ведь… — Мукуро дал согласие. — Хибари был очень настойчив, не давая возможности отказаться, — сознался тот, под вопросительным взглядом Савады. О том, что Бьякуран тоже был причастен, он умолчал. — Кёя-сан? Спасибо! Даже не знаю, как вас отблагодарить! — Натягивая штаны, Тсунаёши чуть не навернулся, но заботливый старший братец предотвратил падение. — Спасибо. — Ничего. Я знаю, как ты меня отблагодаришь. Ты уж постарайся. Кёя хитро прищурился, наслаждаясь обратным стриптизом от своего милого зверька. — Ох, вы об этом… Сделаю, что смогу. — Тсуна смущённо улыбнулся, а на щеках загорелся румянец. — Я люблю вас.