* * *
— Разве ты не рад, Тсуна? Мукуро с радостью согласился прийти. — Рад. Хибари и Каваллоне шли позади, разговаривая о чём-то своём. Кёя неотрывно смотрел на своего зверька, опустившего голову и идущего впереди. — Тогда почему ты такой, словно в воду опущенный? — Спать хочу… — Ты только что проснулся. — Всё равно хочу. Хочу проснуться, и чтобы не было мафии, чтобы не было таких как Бьякуран и Мукуро, чтобы моим друзьям никто никогда не причинял боли, чтобы… — Ты всего лишь в любви признался. Это не конец света. — Но Реборн, ты ведь знаешь, почему я стал, ай! Больно! — Глупый Тсуна! — Стукнув своего ученика Леоном-тапочком, самый лучший в мире киллер, по совместительству репетитор, уселся ему на плечо. При виде знакомого тапочка, у Кёи странно блеснуло в глазах, что не предвещало ничего хорошего. — Ты так громко орёшь. Хочешь, чтобы Хибари тоже узнал? — Я запутался. Что мне делать? — Не могу посоветовать тебе ничего, кроме как слушать своё сердце. А ещё, не смей раскисать! Тебе сегодня вечером на встречу с Занзасом. Савада остановился и схватился за голову. — Не конец света значит?! Да меня сегодня точно убьют! — Поправочка. Тебя сегодня уже убивали. К этому причастен лично я. — Реборн! Занзас в меня не пулями предсмертной воли стрелять будет! — Что за шум, а драки нет? Пока Тсунаёши представлял свою очередную смерть, отстающие их быстро нагнали. — Сегодня день моей смерти… — Ого! Юни напророчила? — Нет. Это Реборн напомнил о приезде Занзаса. — Предводителя обезьян? Ты ведь его победил, чего трясёшься? — Но какой ценой. Полшколы было раз-а, не вспоминайте! Забудьте! При виде разозлённого Хибари, Савада и Каваллоне побледнели, понимая, что кого-то из них сейчас загрызут до смерти, возможно, даже обоих. — Кёя, это ведь в прошлом, верно? Да и Девятый не поскупился, отчисляя средства на ремонт и предоставляя лучших мастеров! — Тебя я загрызу первым. Не в силах больше удерживать в себе столь чудовищные воспоминания, как разрушение его драгоценной школы, Хибари выплеснул их потоком сильных, но ловких ударов. — Меня-то за что?! — Дино ринулся к автомобилю, желая спрятаться от своего нерадивого ученика. — Реборн, сделай что-нибудь! — Сам выкручивайся. Добежав до любимого феррари, Каваллоне с ужасом понял, какую ужасную ошибку совершил: от одного из ударов машина лишилась бокового зеркала, а со следующим попрощалась со стеклом. Теперь уже Дино был разгневан. Кнутом подстегнув ноги безумного хранителя Облака, Гарцующий Конь сел на него сверху и стал удерживать его руки у земли. Хибари тщетно старался вырваться из захвата. От его ёрзаний Дино весьма неожиданно среагировал. Кёя широко раскрыл глаза. Появилось чувство, что его предали. Пока Каваллоне находился в растерянности, Хибари вырвался и ударил «учителя» в челюсть. Встав, он нерешительно посмотрел на прячущего лицо Коня. Находиться сейчас с ним рядом было отвратительно. Пропало даже желание атаковать. Дино прислонился к дверце автомобиля и произнёс, еле шепча: — Прости. — Дино-сан, вы в порядке? Как жестоко! — подоспевший Савада с болью смотрел на названного брата, а Ромарио поспешно открывал аптечку. — Ничего. Сам виноват. Каваллоне всё также старался не показывать глаза. — Мы уходим, Тсунаёши. Грубо взяв Тсуну за руку, Хибари оттащил его от вызывающего лишь сочувствие Коня. — Но Дино-сан хотел нас подвезти. — Мы идём пешком. — Иди, Тсуна. Я останусь здесь ненадолго. Реборн с укором смотрел на Дино. — Кёя-сан, что случилось? — Ничего. — …Ладно. Шестое чувство утверждало, что Хибари лжёт и не краснеет, но сердце шепнуло: «Помолчи, ему и так плохо». Гарцующий Конь изучал, как лёгкий ветерок перекатывает по земле песчинки и волнует траву. Ромарио обрабатывал повреждения на щеке босса. Реборн осуждающе смотрел на провинившегося бывшего ученика. — Что ты на этот раз натворил? Хотя, можешь не говорить, сам догадаюсь. — Он посмотрел на выпирающий в джинсах бугор в районе паха. — Ты возбудился во время схватки, лицезрея, как Хибари беспомощно вырывался из-под тебя, и этот факт не ускользнул от него? — Ну да… Странно, что он не забил меня после этого до смерти. — В повисшей тишине было отчётливо слышно, как ветер шелестит листвой, и птицы поют друг другу песни. — Я отвратителен. Я злился на Кёю за то, что он украл сердце моего братика, в то же время я завидовал Тсуне, что он с Кёей, несмотря ни на что. Я мог попробовать получить его, но не хотел подвергать опасности семью. Вокруг меня столько прекрасных и невероятно очаровательных женщин, но думаю только о нём… — Хватит исповеди! Ты выбрал тот путь, который считал правильным, и, как учитель, я тобой горжусь. Да и с Хибари у тебя всё равно ничего бы не вышло. Ты ведь хотел им обладать, а не подарить себя. Как истинное Облако, он никогда не согласился бы. — Знаю. Но от этого мне меньше его не хочется.* * *
После приятного, но довольно болезненного времяпрепровождения с уже, как выяснилось, любимым, Савада направился на встречу со своим кошмаром. Из сопровождающих были только Реборн и Натсу, вылезший из кольца в надежде подбодрить хозяина. В одном из роскошных номеров отеля Занзас наслаждался дорогим виски. Судя по голосам, остальные члены элитного спецотряда убийц находились в соседней комнате за приоткрытой дверью. Савада смог дойти ровно до середины комнаты, дальше ноги отказались идти. — З-з-з-дравствуйте, З-з-з-анзас-са-ан. Поставив стакан на стол, тот глянул полным ярости взглядом на заикающегося парня. От страха стоящий рядом Натсу упал на спину и задёргал лапками, изображая предсмертную агонию. Тсунаёши посмотрел на своего львёнка с некой завистью, что не ускользнуло от острого глаза Реборна. — Последуешь за ним, убью. — Садись, мусор. Тсуна попытался сделать шаг вперёд, но не смог даже на миллиметр сдвинуться с места. — Я постою. — Быстро прислонил свою задницу к стулу! — Слушаюсь! Было сложно отказать в столь «вежливой» просьбе. Тсунаёши с превеликой «радостью» бросился к стулу. Занзас внимательно изучал притихшего гостя, наливая в стакан очередную порцию согревающего напитка. Откопав где-то в ящике стола ещё один стакан, он плеснул немного и туда. — Пей. — Мне нельзя, я несовершеннолетний. — Не зли меня, мусор! — Извините! Выпив залпом весь стакан, Савада мгновенно отключился, со звонким стуком встретившись с отполированной до блеска поверхностью стола. На звук выползли остальные члены Варии. — Врой! Чёртов босс, совсем из ума выжил?! Какого ты его грохнул?! — Он сам сдох. — И-ши-ши-ши, можно я из него чучело сделаю и использую как подарок для босса? — Бел-чан, не хорошо потрошить гостей! Давайте лучше его в платьишко оденем и бантик нацепим. — Извращенец. Поддерживаю предложение Бельфегора. Подарок боссу! — А органы продадим. — Умолкли! Жив он. Эта мелочь просто вырубилась после первого же стакана. — Хех, слабак! — Кхм-кхм, — развеселившаяся компания посмотрела под ноги, откуда издавались звуки. — Рад видеть всех в добром здравии. И раз нам теперь никто не мешает, я хотел бы обсудить детали мероприятия. — Бухло и бабы. — А Девятый? — Только бухло. — Тсуна с ребятами… — В пролёте. — Ну, не то чтобы в пролёте, — осмелился вставить слово Луссурия. — Ещё тортик будет. Он дал аркобалено Солнца папку с подробной информацией о предстоящем празднике. — Насчёт неприкосновенности? — Трезвыми не тронем. Пьяными — не ручаюсь. И научи этого кретина пить. — Просишь невозможного. — Пха! И то верно! Передай ему, пусть благодарит старика за свою целостность и сохранность. Леви, вынеси мусор. — Да, босс! — Спасибо за уделённое время, Занзас. — И почему я должен делать подарок кому-то на свой день рождения? Ответов, предлагаемых офицерами Варии, Реборн уже не услышал, но верный знал наверняка. — Потому что мы семья, — довольно ухмыльнулся он. Посмотрев на бессознательного ученика, свисающего с плеча Леви-А-Тана мешком картошки, добавил: — Хоть бы и ты, наконец, это понял, бесполезный Тсуна.