Разнообразие

В школе был обычный учебный день. Ямамото и Гокудера отсутствовали. Савада не беспокоился о них, ведь ещё утром столкнулся с бейсболистом, который попросил замолвить за них с Хаято словечко. Тсунаёши несколько раз пересекался в коридоре с Кёей, но тот лишь молча проходил мимо. Тсуна боялся, что он ведёт себя с ним так вовсе не из-за случившегося на балконе, а потому, что интуитивно узнал о мысленной измене с Киоко. Параноидальные мысли вгрызались в разум всё сильнее, с каждой безмолвной встречей с хранителем Облака. В итоге он не выдержал и после уроков направился в кабинет дисциплинарного комитета. — Кёя-сан, я вам не изменял! В кабинете перед Хибари отчитывался вице-президент, который впервые за долгое время сотрудничества увидел у многоуважаемого главы комитета такое ошарашенное выражение лица. — Изменял? — Ну… это… Вы так ведёте себя, будто я провинился… — Если бы ты провинился, я бы просто загрыз тебя до смерти. Саваде стало не по себе, понимая, что это правда. Несмотря на их отношения, Хибари всё ещё порой избивал его за дисциплинарные провинности, хоть и меньше, чем раньше. — Значит, всё нормально? — В целом. Где ты вчера ночевал? Кусакабе чувствовал себя лишним, но признаки жизни подавать не решался. — В отеле. Реборн дал мне задание, и я слишком поздно с ним справился. Девятый решил, что мне не стоит гулять по ночам, и предоставил одну из свободных комнат. — Сегодня будешь спать у меня. Позвони, когда всё закончится. — Хорошо. — Кёя-сан… — Что? — Ничего. Извините. Тсуна собрался уходить, но Хибари остановил его. — Стоять. Подойди ко мне. Когда Савада выполнил приказ, Кёя завалил его на стол и стал яростно целовать со звериной страстью, согнув ноги зверька так, словно они сейчас занимались сексом. Находящийся всё это время в кабинете Тетсуя перестал дышать, не в силах отвести взгляд от неудержимой парочки. — Кёя-сан! Мы в школе! — Я в курсе. — Здесь Кусакабе-сан! — Разве? — Хибари недоброжелательно посмотрел на вице-президента и того как ветром сдуло. Тсуна продолжал дрожать. — Тебе страшно? — Да. Мне страшно нарушать правила. Вы меня побьёте… — Хм. Ты прав. — Что?! Хибари не стал слушать протесты и жалобы зверька. По-быстрому снял с него штаны, чертыхнувшись, когда столкнулся с проблемой наличия обуви. Справившись с ней, он использовал крем для рук, конфискованный у подравшихся из-за него девчонок, в качестве смазки и резко вошёл в Саваду. От неожиданности зверёк вскрикнул. — Будешь кричать, живым отсюда не выйдешь, — пообещал Кёя.

* * *

Тсуна не опоздал на второй день празднования лишь благодаря Дино, решившего прокатить братика с ветерком. Опять застав его и своего ученика за извращениями, он пожелал себе на некоторое время лишиться зрения и слуха, но мужественно вынес потрясение. Сегодня хранитель Облака со стороны Девятого тоже отсутствовал. По знаку Девятого все сели за свои места и притихли. Все, кроме Гокудеры и Бьякурана, с неподдельным ужасом уставившихся на стулья. Савада и Ямамото узнали в стоящих себя около месяца назад. — Уважаемые, не могли бы вы сесть? — Я бы постоял. — Что-то случилось у вас обоих? — Полагаю, у нас с Хаято-куном общая беда. Бьякуран довольно улыбнулся, ожидая объяснения возникшей проблемы от хранителя Урагана десятого Вонголы. Тот тихо выругался про себя, упомянув Бьякурана и всех его родственников. — Вчера тренировался с бейсбо-о, в смысле с Ямамото, мышцу потянул. Извините за беспокойство! — Муку-чан мне вчера тоже такую тренировку устроил! Боюсь, одним растяжением не обошлось. — Кто? — поразился наглости сотоварища Рокудо, а Бьякуран обиженно надул губки. — Только не говори, что вчера был настолько увлечён, что в пылу, кхм, тренировки забыл, насколько мы стали близки? — К своему счастью, я этого не помню. — Лжёшь ведь? — Ничего не помню, ничего не знаю, и знать не хочу. — Муку-чан, не капризнича-ай! — Рокудо дёрнул болтливого блондина за руку, чтобы тот сел. — Сво… Как же ты со мной жесток! — Ку-фу-фу. Праздник шёл своим чередом. Не имея конкретного именинника, было решено провести соревнование между хранителями и их боссами. У каждого представителя определённого атрибута проверялись свои способности: меткость Урагана, где принц показал себя во всей красе; изысканность Тумана, где в жестокой, но красивой борьбе Мукуро отвоевал у Маммона первое место; искусность Дождя, где Скуало ещё раз доказал, что не просто так носит титул второго императора мечей; стойкость Солнца, где представитель Девятого и Рёхей проиграли, не выдержав домогательств со стороны любвеобильного Луссурии; выносливость Грозы, где Ламбо чуть не лопнул, пытаясь убедить всех, что может съесть не меньше взрослых; всеобъемлемость Неба, где проверялись знания боссов о своих подчинённых, в котором Девятый признал ничью. После конкурса Ламбо долго не мог пережить проигрыш и в конце концов достал базуку, но стараниями И-Пин «удачно» промахнулся, попав в зевающего Занзаса. Тсуна стал морально готовиться к смерти, но картина, представшая после того, как дым развеялся, повергла в шок всех гостей: взрослый Занзас с детской погремушкой в руке, цветным бумажным колпаком на голове, измазанный краской, стоял и причмокивал соской. Оглядев сборище, он плюхнулся в любимое кресло и блаженно потянулся, улыбаясь. — Кто рискнёт беспокоить — труп, — процедил он сквозь зубы, сжимавшие соску. Пять последующих минут прошли в гробовой тишине. Вернувшийся после короткого пребывания в десятилетнем будущем Занзас выглядел так, будто в будущем алкоголь отменили, и виски ему век не видать. На голове у него красовался бумажный колпачок, во рту была дуделка, а в глазах отражался непомерный ужас, с которым он смотрел на Тсунаёши. — Детей не заведу никогда. Игнорируя расспросы, Занзас отправился в свою комнату, а за ним вереницей поплёлся весь его отряд. Чтобы остальные гости не скучали, Девятый объявил, что настало время танцев. Мукуро, отвязавшись от навязчивого внимания «раненого» Бьякурана, ушёл любоваться закатом на балкон, оставляя любовника скучать наедине с кусочком тортика. — Бьякуран-сан, вы в порядке? — Шо-чан? — Любитель мягких воздушных шариков был приятно удивлён вниманием со стороны бывшего. — Ни за что не догадаешься, что вчера произошло! Поморщившись от боли, Бьякуран встал и прижал к себе Шоичи. — Думаю, представляю. Вы наконец-таки оказались снизу. — Не просто снизу, Шо-чан! Меня вчера впервые жестоко изнасиловали! Я даже немного испугался! — в голосе Бьякурана слышалось столько радости, словно его не насиловали вовсе, а исполнили все мечты. — Больно до смерти, правда. — Можете мне не говорить, знаю по опыту. — Что вы все жалуетесь? Я вас хорошо подготовил прежде, чем приступать к активной деятельности, и смазки не жалел. — Бьякуран-сан, у вас есть привычка нарочно делать больно. К тому же не стоит забывать о восприимчивости иллюзионистов к боли. — Не только к боли, но и наслаждению. Шо-чан, Муку-чан мне вчера в любви признался, но сегодня делает вид, что не помнит… — Здесь я вам не помощник. Ирие наконец попробовал выбраться из объятий, но Бьякуран не позволил своей жертве ускользнуть. — Жаль. Но я знаю, чем ты можешь мне помочь. — Беловолосый юноша приложил руку бывшего любовника к причинному месту. — Избавь меня от этой боли своим пламенем. — Не здесь же! — покраснел тот. — О, пойдём в ту незабываемую комнату, где меня лишили девственности! — Точнее, где вас настигла анальная кара… — Оя, Шо-чан? — Интернет, Бьякуран-сан. В комнате изнасилованный маньяк провёл небольшую экскурсию, в которой кратко, но в подробностях описал события вчерашней ночи. После того, как он закончил, Шоичи со вздохом залез к нему в трусы и спрятал лицо на груди. — Шо-чан, ты чего? Стесняешься? — Ирие утвердительно поёрзал. — Уж после того, что я с тобой делал, стыд у тебя должен отсутствовать полностью. К тому же мы с тобой ведь не чужие. — Вы меня бросили. — Я же ненадолго и понарошку. — Но больно мне по-настоящему. Лечение окончено! — Спасибо. Настала пора тебя отблагодарить! Потерявший бдительность Шоичи был повален на диван, а Бьякуран стал исследовать все самые чувствительные места на его теле. Ирие делал слабые попытки сопротивления, но сложно отказывать тому, кого любишь всем сердцем, даже если он причинил тебе боль. Шоичи был уже наполовину раздет, когда рядом на кровать сел Спаннер. Бьякуран посмотрел на него очень недовольным взглядом. В последнее время всё шло совсем не так, как ему того хотелось и это раздражало. — Хочешь взять у меня мастер-класс? — ядовито произнёс беловласый. — В этом нет необходимости. Слезьте с него. — Он мой, был моим, моим и останется на веки вечные. — Я вам его не отдам. — Тогда привыкай быть третьим лишним. — Пока Бьякуран спорил с техником, Ирие выбрался из-под него и спрятался за Спаннером. — Шо-чан, ты ранишь меня в самое сердце. — Кто бы говорил! Скрыв злость за фирменной улыбкой, Бьякуран лишь посмеялся. — Что же, развлекайтесь. Шо-чан слегка перевозбудился, ты уж позаботься о нём за меня. Уходя, недовольный тиран заботливо повесил на дверь табличку «не беспокоить».

* * *

Подарив первый танец неуёмной Хару, Тсуна надеялся, что на второй ему посчастливится станцевать с Киоко, но своей очереди уже ждала скромная Хром, от которой ощущалось присутствие в ней Мукуро. Рокудо отличался хорошими актёрскими навыками и блестяще играл роль невинной Хром Докуро, заставляя Саваду сомневаться в своей интуиции. — Босс, я хочу вам кое-что сказать. — Тсуна придвинулся ближе, а юная иллюзионистка встала на носочки. Дотянувшись до уха, Хром лизнула за ним и легонько прикусила мочку. — Ты не в курсе, что вчера было между мной и Бьякураном? — Почему ты спрашиваешь через Хром, Мукуро?! Покрасневший Тсунаёши отстранил от себя одержимую и стал оглядываться по сторонам, вытирая обслюнявленное ухо. — Никогда не знаешь, когда и откуда выползет эта немочь бледная, — пожал плечами Рокудо в теле Хром. — Так знаешь, что вчера произошло или нет? — Только то, что было до того, как я убежал. — Интригует. Подробнее. Чтобы не вызывать подозрения у перешёптывающихся гостей, пришлось продолжить танец. — Ты правда не помнишь? — Савада, не томи! Почему этот извращенец ведёт себя извращённее, чем обычно? — Кажется, вы переспали. — И что в этом необычного? — Ты был сверху. — Чушь. Он бы не дался. — Он был связан. — Я его связал? — Нет, я. — Сарказм? — Я серьёзно. Мукуро задумался. — Ты тоже был пьян? — Нет! У меня не было выбора! От продолжения допроса Саваду спасла музыка, напоминающая о смене партнёра. Увидев перед собой Киоко, Тсунаёши засиял от счастья. Весь танец они промолчали, улыбаясь друг другу. Слова были лишними. Оба хотели быть вместе, но пока не могли. Было ли то виной полной луны, что сияла за окном, или же лучезарной улыбки милой сердцу девушки, но в конце танца Тсуна не смог побороть желание поцеловать Киоко. После поцелуя девушка попыталась скрыть смущение, крепко прижавшись к возлюбленному. Идиллия продлилась недолго. Сзади юношу схватил за плечо старший брат любимой. — Савада! Меня обуревают экстремально смешанные чувства: то ли в глаз тебе заехать хорошенько, то ли принять в семью! — Старший брат, я… — Савада, ты мужик, и я против тебя ничего не имею, но до выпускного моя Киоко неприкосновенна, и благословения я не дам! Попридержи коней! — Да! Хорошо! Получив надежду на благословение в будущем от старшего брата, Тсунаёши засиял пуще прежнего. Киоко, столь же счастливая, поклонившись, отправилась с братом на место, допивать чай. Тем временем перед Савадой уже стоял Конь с фальшивой улыбкой на лице. — Пойдём прогуляемся, воздухом подышим. Фраза звучала так, как будто перед Тсунаёши стоял вовсе не Дино, а какой-то панк, что приглашал его выйти за школу на стрелку. Он подумал, что Каваллоне решил побить его за измену Кёе, но согласился пойти с ним. Вышли они не на улицу, а всего лишь на балкон, что немного успокоило Тсуну. Бить его здесь точно не будут. Прохлаждавшийся Мукуро просьбу пойти погреться проигнорировал, сказав, что в курсе происходящего и тоже жаждет услышать жалкие оправдания Савады. — Тсуна, ты что творишь?! Ты так боролся за право быть с Кёей, а теперь хочешь всё разрушить?! — Нет, вовсе нет! — Кого из них ты любишь?! — Я не знаю! — То есть? — Не знаю. Раньше мог сказать, кого люблю, но сейчас… Дино-сан, я не знаю, я запутался. Каваллоне хотел сказать, что ни за что не простит братика, если тот разобьёт сердце Кёи, но роль босса научила его не поддаваться эмоциям и не совершать поступки, о которых он будет в последствие сожалеть. — Тогда слушай своё сердце и постарайся не делать больше глупостей. Дино поспешил удалиться, дабы не сорваться на Тсуне. Его чувства к Кёе отчаянно рвались наружу. — Он ведь не знает о твоём пари с Бьякураном? — Нет. — Ты правда не знаешь, кого любишь сильнее, или всего лишь пытался оправдать себя перед Каваллоне? — Я правда не знаю. Савада ушёл грустить за общий стол, в компании свежезаваренного чая и многострадального тортика.

* * *

Вернувшись в зал, Бьякуран стал взглядом искать жертву для своего увеселения и как раз застал момент поцелуя Тсуны и Киоко. К его сожалению, за Савадой тут же образовалась небольшая очередь из желающих выяснить отношения. Своё негодование он вложил в ананас, терзая его сочную жёлтую плоть и наслаждаясь пощипывающим ощущением на языке. — Прямо как Муку-чан, только не стонет, — с набитым ртом пробубнил он. Вскоре с балкона вышел Дино и по пути к столу стал строчить SMS. Через некоторое время оттуда же в зал вернулся Тсуна, а Рокудо последовал примеру Каваллоне и достал телефон. Бьякуран точно знал, кто является адресатом и примерное содержание текста. Откопав в заднем кармане своих брюк мобильный, в первую очередь он проверил баланс, а потом уже стал набирать SMS в пользу утопающих по его вине. В итоге этим вечером Хибари получил три сообщения со скрытых номеров: «Савада Тсунаёши тебе изменяет»; «Следи за Тсуной»; «Тут два придурка тебе отослали сообщения. Знай, что оба этих идиота в тебя влюблены. Выводы делай сам».