* * *
Тсуна мок под искусственным дождём, с трепетом предвкушая предстоящее наказание, когда палач обхватил его сзади, одной рукой гладя по груди, попеременно «нечаянно» задевая соски, второй — проводя по животу, опускаясь к уже твёрдому члену. Куда делся гипс, и с какой скоростью срастаются кости у Хибари Кёи, осталось секретом. — Возбудился от одного прикосновения? — прошептал он на ухо, укусив и оттянув немного мочку. Нежные прикосновения и уверенные ласки вырывали из уст претендента на место десятого босса Вонголы стоны наслаждения. Стыд смешался с удовольствием. — Кёя-сан… хватит… не могу больше… — Уже? Мы только начали. Если не забыл, это твоё наказание. Если бы Тсуну не держали сильные руки хранителя, он бы уже давно упал, не удержавшись на ногах, подкашивающихся от волны захватывающих разум чувств. Савада хотел взмолиться о пощаде, но Хибари закрыл ему рот рукой, засунув туда пальцы, заставляя облизывать языком. В любое другое время подобное действие вряд ли понравилось Тсуне, но сейчас он был не способен трезво соображать и воспринимал ситуацию, как должное. Оспорить факт того, что ему необходимо наказание, он тоже не смог бы. Но одни мысли о Киоко заставили его вчера почувствовать себя изменщиком, а сегодняшний поцелуй он сам не мог себе простить. Убедившись, что зверёк больше не посмеет оказать словесное сопротивление, Кёя вытащил скользкие от слюны пальцы, повернул Тсунаёши к себе лицом, чтобы видеть, как меняется его выражение лица, когда он пальцами проникает внутрь, намеренно даруя то наслаждение, то боль. Тсуна попытался спрятаться на обнажённой мокрой груди хранителя Облака, но тот не позволил лишить себя удовольствия лицезреть затуманенный взгляд Неба. Сейчас, когда Тсунаёши был полностью его, Кёя понял, что Дино был прав. Какие бы мелочи ни произошли, в чём бы зверёк ни провинился, они вместе, навсегда. Насладившись сладкими мучениями любимого, Хибари использовал смазку и, прислонив к стенке изнемогающего от желания Саваду, вошёл в него. Тсуне показалось, что он попал на небо, которое он должен олицетворять. Ему было достаточно лишь того, что Кёя вошёл в него полностью, чтобы кончить. Назвав его развратным мальчишкой, Хибари продолжил двигаться и свои ласки, вновь вызывая у Савады возбуждение. Ночь продолжилась в комнате на удобной кровати и была долгой, но была бы ещё дольше, если бы в итоге Тсуна не потерял сознание. В общем-то, Кёю это не сильно расстроило, потому как он сам уже почти выдохся. Утром Тсунаёши понял, что он опять пропустит очередную тренировку, но никакими силами поднять себя с постели не смог, благо день был выходной. Кёи рядом не было, но Тсуна был уверен, что он ушёл по делам дисциплинарного комитета. Поставив будильник, чтобы не опоздать на день рождения Реборна, Савада позволил себе восполнить пробел в недостатке отдыха.* * *
Выспавшийся и отдохнувший Тсуна шёл под лучами яркого солнца, которое периодически игриво пряталось за белыми облаками. Столь же прекрасное настроение Савады, как и погода, не могла омрачить лёгкая ноющая боль в мышцах и в другом месте. Лёгкой она была лишь благодаря беспощадным тренировкам Реборна. В холле гостиницы Саваду поймал Бьякуран. Тсуна посмотрел на него абсолютно спокойно, не чувствуя угрозы с его стороны. — Что ты хочешь? — Хмм, Тсунаёши-кун, а ты изменился, — без лживой улыбки и с неподдельным интересом сказал он. — Вот только с этим я, пожалуй, позже буду разбираться. Сейчас у меня есть нечто более интересное, или, лучше сказать, быстрее осуществимое. Какое-то время я тебя тревожить не буду. — Какое-то время? — Зависит от упрямства Муку-чана. Хочу выбить из него признание на трезвую голову или, хотя бы, записать достоверное подтверждение, чтобы он отвертеться не смог! — Бьякуран воодушевлённо поведал о своих дальнейших планах, а Савада лишь посочувствовал в очередной раз Мукуро. — Кстати, я требую от тебя «спасибо»! — За что?! — За то, что прикинулся Мазаем и спас такого милого, едва не утонувшего зайчика, как ты. — Не понимаю о чём ты! — Оя, а ведь и правда можешь не знать… Как печально, я не получу своего благодарственного поцелуя… — SMS? Но почему? Разве не выгоднее было бы, чтобы Кёя-сан меня бросил? Даже если ты хотел вначале разобраться с Мукуро, я просто не смог бы больше ничего противопоставить! — Скажем так, меня заинтересовало непостоянство Тсунаёши-куна. Я подумать не мог, что ты отдашь Кёе-чану своё сердце! Будет гораздо интереснее, если вы привяжетесь друг к другу чуточку сильнее, — хоть в речи и не было ни агрессии, ни злобы, в каждом слове было такое количество яда, что проникал в самую душу, что казалось, будто сердце медленно умирает, сковываясь страхом. — Тсунаёши-кун, скажи, ты не сожалеешь, что отказал мне тогда? — Нет, — Тсуна собрал всю свою волю, ради одного короткого слова. — Вот как? Тсунаёши-кун, быть может, мне уже просто неинтересно заполучить тебя, как вначале, но однажды я обязательно отомщу тебе за отказ, — с каждым разом беловолосый тиран произносил имя Савады всё более сладкозвучным голосом, желая свести того с ума. — Но можешь жить себе спокойно, пока я не уломаю на подвиги Муку-чана! — Бьякуран весело рассмеялся и ударил, по-дружески, Тсуну по спине. На празднике ничего нового не происходило: всё те же конкурсы, всё те же участники. Реборн опять решил провести конкурс талантов, мотивируя свою неоригинальность тем, что в этот раз участвуют представители Девятого и ему очень интересно, сможет ли сравниться с ними десятое поколение, в которое он вложил столько души и пота. Соревнование между группами одного атрибута против другого. Представители Неба не участвовали, потому как аркобалено Солнца не хотел подставлять Девятого, показывая всем на показ бездарность Тсуны, которая обязательно должна была проявиться именно в самый неподходящий момент. Победа была присвоена двум группам, Тумана и Урагана. Представители Урагана могли получить полную победу, если бы с самого начала действовали сообща. Но только через некоторое время, проведённое в перепалках, Бельфегор утвердительно заявил, что ни за что не проиграет, ведь он гений Варии, но что ещё важнее, он — принц! Гокудера тоже не собирался отдавать все лавры Варийскому психу с ножами, заявив, что он круче, он — «правая рука» самого Десятого! Хранителям Тумана было легче скоординировать свои действия, так как все трое отличались умением играть на публику и обладали большим запасом терпения. Проигравшей командой стала группа Грома, в частности Ламбо, потому что Реборн так решил. Тот вовремя смотался в будущее, оставляя свою взрослую версию отдуваться за всё. Реборну в принципе всё равно, в какую «корову» стрелять, но зато в режиме предсмертной воли убегать от Бьянки намного проще и веселее. Когда пришло время танцев, перед Тсуной вновь выстроилась очередь. Он старался не встречаться взглядом с Киоко, боясь, что ему и одного её взгляда хватит, чтобы исчезла вся уверенность в принятом недавно решении. Положение спас Рёхей, попросив любимую младшую сестрёнку потанцевать со старшим братиком. Звёздами этого вечера стали Бьякуран и Мукуро: все гости замерли и с упоением смотрели на их танец страсти — танго, поставленное по просьбе Луссурии. Оба были прекрасными актёрами, нежелающими не в чём уступать друг другу. Танец вовсе не был наполнен любовью, как казалось большинству присутствующих. В нём перемешались чувства ненависти, одержимости и желания обладания, но они настолько гармонировали между собой, что, перемешавшись, словно вдохнули в старый, без того шикарный танец новую жизнь. В этот раз мнения Тсуны и Реборна были едины: первое место в конкурсе талантов должна была получить эта пара, несмотря на все правила и ограничения. Как и прошлой ночью, сегодня Хибари также зашёл забрать к себе домой своего любимого зверька, который в тот момент молил своего жуткого репетитора о пощаде за невыполненное вчера задание. Побив своего ученика, чисто для профилактики, он отдал его на попечение хранителя Облака. Хибари помог подняться потирающему свежую шишку Саваде, чтобы, наконец, отправиться домой. По дороге Тсуна рассказывал о прошедшем дне. — Сегодня мне так повезло, что до сих пор не верится! Реборн не стал втягивать меня во что-либо! — А то, что он тебя после побил? — Эхех, обычное дело. Самое безобидное, что он мог сотворить за невыполнение задания. Всего одна шишка… — Не похоже, чтобы ты пытался дать ему отпор. — Это бесполезно. Даже когда я в режиме гиперпредсмертной воли, я уверен, что мне его не победить. Ну, наверное, не зря его называют сильнейшим. — На какое-то время повисло молчание, которое уже почти перед самым домом со вздохом нарушил Савада: — Эх, Кёя-сан, видели бы сегодня тот танец. Это было незабываемо, — витая в своих мыслях начал он, не подумав, что Кёе будет совсем нелестно узнать, кто его танцевал. — Что за танец? — открывая двери, поддержал разговор Хибари. — Танго, — уже с меньшим вдохновением ответил Савада. — Что-то не так? Кто его танцевал? Тсуна икнул, пытаясь сообразить, как ему выкрутиться. — М-можно, я не буду говорить? — неуверенно спросил он. — Нет. Я хочу знать. — После вчерашних сообщений и разбора полётов их отношений, Хибари не хотелось, чтобы у его милого зверька были от него секреты. Савада долго молчал, не решаясь произнести запретное имя. — Тсунаёши? — Бьякуран… и Мукуро. При упоминании имени ненавистного иллюзиониста, главный блюститель дисциплины инстинктивно потянутся к тонфа. — «Незабываемо» — в смысле «ужасно» или «прекрасно»? Тсуна со страхом посмотрел в глаза Кёи, подошёл к нему и обнял, стараясь прижать к себе как можно крепче. — Разве это имеет значение? Даже если их танец был прекрасен, мне не нравится ни один из них. Что Бьякуран, что Мукуро! От них одни проблемы и неприятные воспоминания! Вернув оружие в режим «грызть некого», Кёя обнял напуганного зверька в ответ. Ещё один день закончился в объятиях друг друга под общим одеялом.* * *
Четвёртый день по воле Девятого и Тсунаёши был объявлен Днём Свободы, потому как в этот день каждый сам решал, чем заняться, и нужны ли какие конкурсы. Реборн предложил всем вместе спеть какую-нибудь песню. Вот только песня была не какая-нибудь, а специально подобранная им и Девятым. Каждому раздали текст, с отмеченными именами напротив строк. Было дано полчаса на подготовку. Учитывая наличие Варии и Занзаса, песня не могла быть милой и мягкой, но при этом должна была олицетворять крепость мафиозных семейных уз. Кто написал текст, именинник предыдущего дня умолчал. Называлась песня «VS Mirai wa oozora he»*. Исполнение оставляло желать лучшего, но Девятый сказал, что в следующий раз недочётов будет меньше, а Реборн добавил, что они ещё отрепетируют раз двадцать перед этим. Большую часть времени на празднике Тсуна думал вовсе не о том, что на его дне рождения впервые в жизни присутствовало столько людей, всех из которых он знал. Даже хранители Девятого стали ему хорошими знакомыми за предыдущие три дня. Вария пугала, но и с ними было интересно перекинуться парой-тройкой слов, когда они не пытались никого убить или покалечить. Мысли Савады были заняты днём рождения Хибари. Он понятия не имел, когда оно может быть. Видимо, Реборн всё же умел читать мысли, потому что ненароком намекнул, что некая Миура Хару должна обладать подобной информацией. Когда Тсунаёши сам, добровольно, подошёл к девушке со странным вкусом в косплее, та чуть ли не зарыдала от счастья. — Тсуна-сан! Вы хотите составить мне компанию на балконе? Убывающая луна, ночное небо, покрытое миллиардами звёзд, мы одни во мраке ночи, а тут, чу! И две звезды полетели вниз, сгорая в неизвестности! И это будут наши звезды, хоть две звезды покинут небосклон, желание у нас с любимым будет одно на двоих — прожить всю жизнь друг с другом, сгорая от страсти, словно эти звёзды! Ах, Тсуна-сан! Вы такой романтик! — Но ты сама всё это придумала… Проигнорировав слова Савады, Миура потащила его на балкон, что подвергся только что романтическому описанию. — Что вы хотели, Тсуна-сан? — Эм, я хотел спросить, ты случайно не знаешь, когда день рождения у Кёи-сана? — Хахи? Этот невероятно опасный парень, Хибари Кёя? Конечно знаю! Я знаю дни рождения всех друзей Тсуны-сана! Подождите секунду. — Хару достала толстый, полностью исписанный блокнот и стала листать, в поисках нужной информации. — Вот, нашла! Хибари Кёя-сан родился в День Детей, пятого мая! — Спасибо! Послушай, Хару, а кто ещё есть у тебя в блокноте? — на самом деле он хотел спросить, как она вообще получила информацию о дне рождения Кёи, но решил не искать себе новую головную боль, выслушивая очередную «романтическую» историю. — Все друзья Тсуны-сана, с которыми мне удалось провести интервью. — Такой большой блокнот?! — Потому что у Тсуны-сана столько друзей! Это ещё не все, как куплю новый блокнотик, то продолжу знакомиться с вашими друзьями и знакомыми. Хотите пока этот посмотреть? — Если можно. Савада стал листать исписанный самой разнообразной информацией и обклеенный небольшими фотографиями блокнот. Общими для всех описуемых были лишь некоторые параметры. Вначале список «друзей» и правда состоял из друзей, разве что наличие представителей банды Кокуё немного смутило. Но когда Тсунаёши увидел на страницах Варию, у него едва сердце не прихватило. Друзья?! Вария?! Дальше пошли «безобидные» представители Мельфиоре. Судя по фотографиям, было видно, что интервью было взято в будущем, в котором им всем пришлось побывать. Тсуна даже вспомнил некоторые моменты. Неужели эта девушка ещё что-то записывала, а не просто утоляла любопытство? Упорство и способность добывать информацию даже в какой-то степени поразили его. Отдав блокнот и поблагодарив, он собрался было к выходу, но Миура вцепилась ему в руку, прося остаться ещё ненадолго. Савада хотел отказаться, зная, что не ровен час, как за ним придёт Хибари, вот только не успел. Кёя уже стоял за стеклянной дверью балкона. — Хару, прости, но мне пора. — Тсуна-сан… Как горька разлука! Но знай, любимый мой, твой лик, что дарит мне улыбки, я буду вечно ждать, будь на то воля богов бессмертных! Выбравшись из захвата одержимой своими фантазиями девушки, Савада побежал к Хибари, пусть его грозный лик не обещал ничего хорошего. — Это она? — не здороваясь, спросил Кёя. — Нет. — Тсунаёши опустил голову, понимая, кого имел в виду его любимый. Не задавая больше вопросов, Хибари молча повернулся в сторону пустеющего зала, взглядом отыскав младшую сестру капитана боксёрского клуба. — Кёя-сан? — Ничего. Пойдём. На выходе они пересеклись со спорящими Мукуро и Бьякураном. Иллюзионист лишь одарил их безразличным взглядом, а бывший босс Мельфиоре помахал ручкой и подмигнул Тсуне, напоминая, что тот может пока спать спокойно. Вот только долго ли? Последний день нескончаемых, как показалось Саваде, дней рождения подходил к концу.