* * *
В большой ванной комнате трое юношей в халатах разного цвета чистили зубы перед зеркалом. — Как рано день начался. — По-моему, ещё предыдущий не успел закончиться. — Лично я успел перехватить пару минут всеисцеляющего сна. — Несколько минут целебными быть не могут. — У меня может быть всё. — Извините, что перебиваю, но это так важно, почистить зубы перед атакой? — влез в разговор любовников-похитителей Тсуна. — Тсунаёши-кун, ты в детстве сказки читал? — А? — Что должна сделать прекрасная принцесса, когда её спасёт благородный храбрый принц? — Э?! — Покраснев, Савада постарался не потерять самообладание. — А вы что, потом с горя целоваться будете?! — Ха-ха! Нет, конечно. Мне, как главному злодею этой сказки, просто нравится быть пригожим. А у Муку-чана вот-вот будет свидание с твоим драгоценным принцем. Кстати, комната для вашего свидания готова. Бьякуран с неким вызовом посмотрел на Мукуро, на что тот лишь хмыкнул и продолжил водные процедуры. — Свидание? — Не стоит так волноваться. Ты всё увидишь сам. — Выйдя из ванной, переодевшись, каждый собрался в свою сторону. Ну, кроме Савады, которого никто не спрашивал, хочет ли он идти с Бьякураном. — Ты в таком будничном виде собрался пойти на долгожданную встречу? — Рокудо был одет в свою обычную одежду, подобную той, в которой его иллюзия сражалась в Битве Колец. — На той белоснежной тройке, которую ты так старательно пытался мне всучить, алые капли крови совсем не будут смотреться. А она в любом случае будет, либо его, либо моя. — На случай, если будет твоя, воспользуйся моим подарком. Бьякуран вложил в руку любовника поневоле небольшой шприц с короткой иглой, скрытой защитным колпачком. — Что это? — Снотворное, — хитро улыбнулся беловолосый недовластитель мира. — А что на самом деле? — Особое снотворное моего собственного производства. — То есть мне неслабо икнётся после его использования? — А это уже зависит от того, как ты им воспользуешься. Иди, не то опоздаешь. Бьякуран за руку потащил за собой Тсуну в комнату наблюдения. На множестве мониторов отображались комнаты поместья, а также прилегающие к нему территории. На первом этаже кипела яростная битва. В то время как на втором противники пока лишь готовились к ней. Среди офицеров Варии и названного старшего брата Савада сразу отыскал Хибари, от вида которого у него затрепетало сердце. Он пришёл, покинул Намимори ради него. Он пришёл за ним. На мониторе Погребальные Венки расступились, позволяя Кёе пройти. Савада пытался найти его на других мониторах, как только тот вышел из комнаты, но ему это никак не удавалось. Тсуна даже Мукуро найти не смог. Пришлось некоторое время наблюдать с Бьякураном за разразившейся битвой Вария и Каваллоне против Погребальных Венков, вот только долго наблюдать за дракой Бьякуран не стал. Нажав на какую-то кнопку на пульте, он разочарованно вздохнул. На камерах был фильтр от иллюзий, поэтому теперь наблюдатели лицезрели ничего не подозревающих, играющих в простые игры, «спасателей» и «похитителей». — И это знаменитое качество Варии? Не смешно! — Бьякуран! Они не для твоего развлечения пришли. Тсуна сильно волновался из-за того, что не мог отыскать Кёю, поэтому проигнорировал здравый смысл. — Разве тебя не задевает, что группа твоего спасения занимается ерундой, а не делом? — Само то, что здесь Вария, меня уже пугает и удивляет. Но твои тоже не делом заняты. — Это уже я оплошал. Дал свободу действий и всего два приказа: не задерживать Кёю-чана, не пускать остальных. — А Мукуро должен ждать Кёю-сана? Я не могу их найти. — А я не хочу тебе показывать. — Что? Но почему? — Потому что ты мне отказываешь постоянно. А ещё ты меня ударил тогда, в школе. — Но ведь за дело получил! Бьякуран, пожалуйста! Закинув в рот пару шариков маршмеллоу, беловласая бестия вновь прокрутил в голове план и дал лёгкий щелбан Саваде. — Хорошо. Тсуну обеспокоило быстрое согласие Бьякурана, но Кёя был сейчас важнее. — Где они? — Здесь. Бьякуран указал на монитор, показывающий комнату с окнами, занавешенными бордовыми шторами, столом, на котором горели десятки свеч в литых подсвечниках, и камином, где потрескивали съедаемые танцующим пламенем поленья. Свечи и огонь в камине были единственным источником света в комнате. — Но там никого нет. Это из-за иллюзии? — Это из-за моей прихоти. Хотелось тебя помучить, — мило улыбнулся тиран. — Тсунаёши-кун, что ты чувствовал, глядя в глаза Кёи-чана после того, как поцеловал Киоко-чан? — Савада словно ком проглотил. Блестящими от страха за совесть глазами он молча уставился в одну точку, не в силах ответить. Мысли о Киоко и без того не давали покоя, как бы Тсуна не старался игнорировать их. Он уже, как думал раньше, твёрдо решил, что будет верен Кёе, но мысли так и норовили изменить. — А что ты почувствовал бы, если бы Кёя-чан изменил тебе? — Что? — наследник воли Примо отвлёкся от тяжёлых мыслей. — Это невозможно. — Так в этом уверен? Просто допустим, чисто гипотетически. — Как? Хотя, без разницы, невозможно. — Как знаешь. — Бьякуран даже не старался скрыть предвкушение того, как будет наслаждаться разочарованием Тсуны. Почему он был так верен в порочности Хибари, Савада предположить не мог. Ну не с Рокудо же переспит глава дисциплинарного комитета. Это абсолютно и полностью невозможно. Скорее этот маньяк, так соблазнительно облизывающий пальчики после очередного слопанного шарика маршмеллоу, что Савада невольно засмотрелся, изнасилует Хибари, но так, что тот сам сознается во всех грехах, даже которые не совершал. Правда, это тоже невероятно. Вот только взгляд светлых фиалковых глаз всё равно пугал, убеждая, что невозможное возможно. — Ты случаем не меня сейчас с Кёей-чаном представляешь? — К-как тебе т-такое в голову пришло?! — Мне много чего в голову приходит. — Бьякуран лишь шутливо отмахнулся и нажал на необходимую кнопку на пульте. Увидев происходящее на скрытой ранее сцене, он немного удивился. Чёрная куртка Хибари лежала на полу, а белая рубашка была перепачкана кровью. Тем не менее Кёя уверенно стоял на ногах перед опустившимся перед ним на колени Мукуро. — Оя! Не слишком ли быстро они? Может, Муку-чан с недосыпа плохо управляется? — Бьякуран ничуть не был разочарован развернувшейся картиной, скорее он даже наслаждался зрелищем. Кёя замахнулся тонфа для удара, но Мукуро увернулся. — Тсунаёши-кун, ведь даже ты должен понимать, что Муку-чан загнан в угол. Для него есть шанс победить либо используя пулю одержимости, либо мой подарок. Как по-твоему, что он выберет? — Пулю? — неуверенно предположил Савада, наблюдая за продолжающейся схваткой. — А я считаю, что он доверится мне. Как бы я не был ему ненавистен, мафию он презирает больше. Поэтому, на свой страх и риск, Муку-чан использует второй вариант.* * *
Путь Шуры долго продержаться не позволил. Рокудо был прижат к стенке. Прежде чем Хибари успел нанести фатальный удар, иллюзионист решился на крайние меры. Пальцем сняв колпачок, он вонзил тонкую короткую иглу в шею Кёи. От удара Рокудо подобный жест отчаяния не уберёг, пусть и оказался он несколько слабее, чем ожидалось. Теперь оба, согнувшись, старались удержаться на ногах. Хибари вскоре выпрямился, но стоило сделать шаг, как он опустился на одно колено и схватился за голову. Рокудо прислонился к стене, прикрыл глаза и пытался отдышаться. Открыв глаза, он увидел перед собой Кёю с затуманенным взглядом. Попытка ретироваться не увенчалась успехом, лишь предоставила затылку свежую шишку в болезненное пользование, когда Кёя толкнул Мукуро обратно к стене. Удерживая иллюзиониста за плечи, хранитель Облака Вонголы старался вернуть трезвость сознания, но лишь прислонился лбом к прохладной стене, обжигая шею Мукуро дыханием. Хранитель Тумана старался не двигаться, в надежде, что Кёя наконец-таки заснёт. В своей голове он прокручивал разного рода сценки, где Хибари вовсе не удерживал его, а держал в объятиях, и горячее дыхание предвещало скорый поцелуй. Замечтавшись, он не сразу понял, что поцелуй, что он почувствовал, настоящий. Хотя, это был не поцелуй, а укус. Глава дисциплинарного комитета вначале слегка укусил ключицу, затем откровенно вгрызся в плечо. — Ау! Больно, Хибари!.. Кёя? — Хранитель Облака на минуту остановился, больно сжав руки хранителя Тумана. Он всё ещё старался побороть себя. Мукуро нерешительно обнял его, стараясь не поддаться желанию использовать сложившуюся ситуацию. Рокудо хотел получить Хибари, но не так. Он хотел сделать это сам. Эта победа не являлась его, а была лишь частью плана Бьякурана. Понежившись немного в объятиях желанного парня, Мукуро резко оттолкнул его. — Хибари Кёя! Возьми себя в руки! Хотя Облако Вонголы и было не в себе, свою силу он не потерял. Ударив хранителя Тумана, он повалил его на пол и, сжав горло, перекрывая доступ кислорода, накрыл губы поцелуем. У Мукуро не было возможности сопротивляться. Всё, что оставалось, положиться на судьбу. Хибари, прервав поцелуй и уменьшив силу захвата, давая возможность дышать, стал облизывать шею иллюзиониста, периодически покусывая её и оставляя следы от засосов. От желания избавиться от давящего ощущения в паху, он стал тереться о Мукуро, тем самым вызывая желание у него самого. В какой-то момент Хибари удалось связаться со своим разумом, но, не выдержав нагрузки, он вновь схватился за голову. Воспользовавшись моментом, Рокудо поменялся с ним местами и своим ремнём привязал руки Хибари к фигурной решётке у камина. Отступать было некуда, а бороться с вожделением не было желания. Всё тело пылало, словно обжигаемое пламенем, что играло в камине. Расстегнув порванную некогда белую рубашку, Рокудо прикоснулся губами к перепачканной кровью груди Кёи и стал медленно опускаться вниз по животу. Когда он добрался до всё ещё застёгнутой и давящей ширинки, Хибари угрожающе дёрнул связанными руками, желая вырвать решётку. Игнорируя жест протеста, Мукуро стянул с него штаны, после его собственные присоединились к образовавшейся куче одежды, куда он бросил также свою куртку с рубашкой. Не желая далее продолжать прелюдию, изнемогая от желания и возможности воплотить мечту в реальность, Рокудо порылся в свалке одежды и откопал там одноразовую упаковку смазки. Озабоченность Бьякурана давала о себе знать. Мукуро даже на время забыл, что ненавидит позу наездника, насаживаясь на Кёю. Удовольствие убивало остатки разума у обоих, мгновения длились вечность, а тела сгорали в экстазе. Желая получить большего, Мукуро освободил руки Кёи, заставил сесть и обнять его, но в итоге получил больше, чем предполагал. Неистовый хранитель Облака вновь занял ведущую позицию, безжалостно двигаясь внутри ненавистного, что не имело сейчас никакого значения, иллюзиониста. Рокудо извивался под ним, будто бы стараясь вырваться, за что Хибари больно кусал его за что придётся, оставляя порой кровавые следы, на что иллюзионист в долгу не оставался, царапая кожу на спине блюстителя дисциплины своими ногтями. Кончив, Хибари Кёя провалился в сон, оставляя Мукуро наедине со своими мыслями и внезапно проснувшейся совестью. Хранитель Тумана и сам был бы рад уснуть рядом с Кёей, чувствуя его дыхание и слушая биение сердца, но позволить себе такой роскоши не мог. Полюбовавшись на мирно спящего Хибари, он оделся и пошёл обратно к Тсуне и Бьякурану. Всё, что от него требовалось — это победить любой ценой. Своё задание он выполнил.* * *
Савада неотрывно смотрел в монитор. Действие уже закончилось, но он никак не мог отвести взгляд. Хибари всегда был таким сильным, поэтому Тсунаёши был уверен, что его никто и ничто не сломит. Во время Битвы Колец Хибари был единственным, кто не поддался действию яда и пробил себе и другим хранителям дорогу. Но в то же время Тсуна отчётливо помнил, что Бьякуран сотворил с Гокудерой, но эти мысли не могли избавить от иголок, неустанно жалящих сердце. Он верил, верил в Хибари. Тсуна сам считал себя изменщиком, но потрясение было слишком сильным. Не желая разбираться со своими окончательно перемешавшимися чувствами, он просто тихо сидел и смотрел на спящего Кёю, которого уже оставил Мукуро, прикрыв курткой сокровенное. — Снотворное? — Но он же уснул, Муку-чан. — Да, уснул. Рокудо надел на себя самую очаровательную улыбку и, недолго думая, разбил Бьякурану кулаком нос. Удовлетворения он всё равно не получил, но хоть немного злости выплеснул. Не дожидаясь оправданий или объяснений, Мукуро заперся в соседней комнате. — Муку-чан не перестаёт меня удивлять. Не достанешь из того шкафчика аптечку, Тсунаёши-кун? — Не достану, — автоматом ответил Тсуна. — Тсунаёши-кун, страх потерял? — Э? — отвлёкшись от созерцания монитора со спящим Хибари, над которым жалостно щебетал Хиберд, Савада посмотрел на держащегося за нос Бьякурана. — Ой. А что случилось? — Муку-чан вернулся. — А-а. — Аптечка? — Сейчас достану. Пока Савада лазил в поисках медикаментов, Бьякуран одной рукой включил электрический чайник и вытащил из небольшого сервиза несколько чашек. В комнате наблюдения было достаточно удобств. Фактически это была жилая комната с дополнительной техникой, выделяющейся на общем фоне. — Эй, Муку-ча-а-ан! Выходи чай пить! — Сгори в аду! — Чай-то что тебе сделал? Ответа не последовало. — Вот. Тсуна положил аптечку между чашками. — Благодарю. Завари пока чай, пожалуйста. — Чай пили молча. Из сладкого были пирожные и шоколадные конфеты. Маршмеллоу Бьякуран оставил лично для себя. — Кёя-чан скоро подойдёт. — Думаете, он так быстро проснётся? — Я создал этот «подарок». У меня совсем нет желания терять напрасно время. Прежде чем тебя «спасут», хотел предупредить. Уж не знаю, насколько ты говорил правду, когда признался в любви или же сказал, не подумав, то, что было создано мной, мной же будет и уничтожено. — Савада так и не донёс чашку до рта. Рука с ней предательски задрожала, едва не выплёскивая содержимое. Пришлось поставить его обратно. — Муку-чан, ты не против, если я съем весь твой шоколад? Мукуро, сжимая трезубец, открыл дверь. — Тебе своей американской дряни мало? Посмотрев на дверь за Бьякураном, Рокудо тихо культурно выругался и закрылся обратно. Савада обернулся и, увидев стоящего у выхода человека, вскочил со стула. — Хибари-сан! Глава дисциплинарного кабинета отвёл взгляд в сторону, его гордость была задета, почти уничтожена, но обращение Тсуны ещё больнее резало слух, задевая сердце. — Кёя-чан, поблагодари меня за то, что я избавил тебя от необходимости объясняться. — Главарь похитителей кивком указал на мониторы, поймав Саваду за руку, рванувшего к Хибари. — Тсунаёши-кун, мы ещё не закончили. Как насчёт насладиться чаем втроём, а тем временем я расскажу свои планы на будущее? — Я хочу домой! — Что ты заладил всё домой да домой? Успеешь ещё. У тебя каникулы в Италии за мой счёт. — Просто скажите, что вам нужно! — Савада Тсунаёши, неужели ты так наивен? — раздался голос из-за закрытой двери. Хибари ещё больше поник, услышав омерзительный голос. — Ты правда не понимаешь, чего этот мерзавец хочет добиться? — Разрушить наши с Кёей-саном отношения. Но есть и более простые способы. — Я просто не могу упустить возможность вас помучить. Сейчас ты свободен, можешь идти. Знай, что я буду со стороны наблюдать за тем, как вы сами медленно, но уверенно разрушаете ваши отношения, как Кёю-чана будет разъедать совесть, а тебя — сомнения. И ещё, Кёя-чан, за всё время пребывания Тсунаёши-куна в гостях, его никто не тронул. С ним прекрасно обращались, вовремя кормили, и он не давал ни малейшего повода усомниться в своей верности тебе. Надеюсь, твоя совесть ещё больше себе места теперь не находит… — Хватит! Хибари-сан ни в чём не виноват! — И то, что ты перестал обращаться к нему по имени доказательство того, что твоё отношение к нему совсем не изменилось. — Наши узы крепче, чем ты думаешь! — Бедный Тсунаёши-кун. Надорванные узы уже никогда не будут как прежде. Не мучай себя. Стань моим! Это твой последний шанс. Если ты откажешься, я без всяких сомнений и жалости тебя уничтожу. — Я никогда ни при каких условиях не буду твоим. Мы уходим! — Савада резко развернулся, подбежал к Хибари и взял его за руку, прижав её к себе. — Хи… Кёя-сан пойдёмте. — Я… — Наркотик полностью не выветрился, а вследствие распада компонентов оказывал на мозг иные действия. Только сейчас, подойдя вплотную, Тсуна заметил, что Кёя еле стоит на ногах. — Я хочу загрызть его до смерти… — Кёя-сан, пожалуйста! Я хочу домой… — Кёя-чан, как-нибудь в другой раз. Тсунаёши-кун, ты подписал себе смертный приговор. — Бьякуран подошёл к двери, за которой прятался Мукуро. — Муку-чан, открой дверь, пока я её не выбил.* * *
Савада и Хибари медленно пробирались ко второму этажу. Обсуждать случившееся не было никакого желания, поэтому они шли молча. Савада не решался предложить руку помощи хранителю Облака, рискуя ещё больше задеть и без того растоптанную гордость. Кое-как добравшись до места проведения «битвы» Дино и Варии против Мельфиоре, даже плохо соображающий Кёя широко раскрыл глаза от удивления. — Ах, Скуало, я больше не могу, — тяжело дыша, произнёс Каваллоне. Суперби дышал ему в губы и старался не смотреть в глаза. — Терпи, Ханеума. Ещё немного. Дождь Варии сделал резкое движение, и с уст Гарцующего вновь сорвался стон. — Серьёзно, я больше не могу, больно, — сжал он зубы. — Врой! Не ной! Ты меня отвлекаешь! Суперби отчаянно старался дотянуться до красного месяца на поле, похожем на то, что использовали в твистере, только символов больше, что усложняло игру. Под ним на подобии мостика стоял Дино. На соседнем поле в невероятных позах переплелись Блюбель и Кикё. С помощью рулетки ход определял Закуро. — Дино-сан? — Тсуна? К-кёя?! Я всё могу объяснить!